— Ма-а-ама, — канючила Юниль, крутясь возле меня, — да оставь ты эту малину. Она всё равно во все стороны полезет, сколько ты её ни режь. Никуда она не денется. Ну скажи, мы ведь пойдем на праздник, да?
Тяжело вздохнув, я обрезала очередную ветку. С этими кустами действительно было что-то не так. Сколько бы я их ни кромсала. Ни выкапывала. Всё одно — летом вдоль всего забора вылезет на радость дочери, и примется душить её так нелюбимый крыжовник.
Не малина, а напасть какая-то.
— Милая, не мешай. Я не хочу, чтобы мы опять осенью остались с одной сушеной малиной. Если эти кусты доберутся до моей смородины, я просто выкопаю все корни.
— А не выкопаешь, и смородину они не тронут, — выдала моя мелочь. — Ну, расскажи о празднике, ма. Пойдем ведь? Правда?
Вопросительно приподняв бровь, я уставилась на эту пакостливую ведьму. Что-то мне в ее словах не понравилось. А ведь и правда, ползла малина исключительно в одну сторону. А вот смородину, которую дочь ела — не трогала. Магия? Да. И кажется, я даже знаю чья! Что тут догадываться? Да Юниль просто ненавидела компот из крыжовника. Я с кружкой за ней по всему дому бегала…
— Юниль! А ну, объяснись, — уперев руки в бока, сурово взглянула на вмиг присмиревшую дочь. — Уж не ты ли натравливаешь малину на мой крыжовник? Ты хоть представляешь, с каким трудом мы с Аммой его выращивали? Ах, ты поганка лесная! Ох, и отхожу я тебя хворостиной. Прямо здесь плясать начнешь и без всякого праздника.
— Ну, мама! Он противный, — она скривилась. — Зачем вы его вообще посадили. Гадость кислая.
— А я его очень люблю. И выходит, моя заботливая доченька истребляет то, что мне дорого? Я жду объяснений!
— Я лишь немного сократила эту… урожайность. Во! — выдала она. — Никуда эта пакость не денется. Растет же. Ма, ну так мы идем на праздник? Там морковные пирожки будут. И леденцы, — она состряпала такое несчастное личико, что точно захотелось хворостину взять. — А ещё можно будет потанцевать у огня. Мы ведь никогда не плясали, ма. Баба говорила, что ты умеешь красиво двигаться. Правда?
Я махнула рукой, чтобы отстала. Ну сколько можно твердить, что пойдем мы вечером на центральную улицу. Как её без веселья оставлять? С Аммой не отправишь — наша ведьма как с бабами языком зацепится, так и про Юниль забудет. С Руни тоже не пошлешь, за ним самим присмотр нужен. Он же вспыльчивый. Слово не так скажут и продемонстрирует клыки.
Вот и выходит, что придется идти мне.
— Значит, можно платье выбирать? — дочь упорно не отставала. — А ты научишь и меня танцевать?
— Если через мгновение ты не сбежишь в дом, то можешь забыть и о леденцах, и о пирожках, — спокойно проговорила, а в душе как-то горько стало.
Да умела я танцевать, но было то совсем в другой жизни. И Амме сказать нужно, чтобы не ворошила былое.
— О, ясно! — Юниль захлопала в ладоши. — Побежала примерять платье.
Её действительно смело. Выдохнув, я покосилась под ноги. Прямо на моих глазах из-под земли пробивались новые ростки малины. И главное, нагло так.
— Юниль! — взревела я.
Ростки замерли и расправили листья. Как будто они здесь и сидели.
— Ну что за девчонка! — всплеснув руками, я выдохнула.
Ничего. Как вырастит — отправлю саму продирать свои творения. Чтобы поняла, как оно дается.
Вытерев руки о фартук, положила в карман специальный садовый закругленный нож.
Солнце стояло в зените.
Нужно было пойти и посмотреть, во что она там вырядиться хочет. А то моргнуть не успею, как снова краснеть придется.
За забором послышался девичий смех. Я остановилась и прислушалась.
— Да ну этого немого Руни. Этот второй куда интереснее, — щебетали молодки, двигаясь вдоль нашего огорода по тропинке. Только макушки голов и было видать.
— Ну да, хоть и в плечах помельче будет, зато при золоте. Говорят, он наследник Айдана Свирепого из фьефа Снежных барсов.
— Ага и станет императором. Мы с сестрой уже выбрали платья. Мамка всю ночь сидела и чинила лучшие наряды.
— А Ерле зачем Льюис? Она для него не старовата?
— Для него да, — раздалось в ответ. — А для генерала Вегарта самый возраст. Он, как прибыл сюда, так на девок сразу давай глазеть. Ищет невесту… Свободный.
— А жить к этой волчице подался.
— Ну так пользовать — не жениться. Какая она нам соперница? Порченая баба с нагулянным дитем.
— Так муж был.
— А плетений на руках не было, — хихикнули в ответ. — Ой, у меня ещё будут бусы из сушеной красной рябины. Красивые. Все драконы мои будут.
— Так ли все?! — Девицы прошли прямо около моего забора. — Ой, тихо. Тихо. Смотри, идет… Красивый.
Я пригнулась, чтобы меня не заметили. А у самой щёки запылали от стыда. Нет, ничего нового я о себе не услышала. Но раньше всем было всё равно, что я и кто я. На мужиков не претендовала и ладно. А теперь, выходит, всем поперек горла, что здесь генерал поселился.
— Грета, что-то случилось? — в калитку вошел Вегарт.
Вот помяни, он и всплывет.
Поджав губы, я распрямилась. Мой взгляд зацепился за макушки девиц, что были видны за его спиной.
— Генерал, я тебя прошу, — тихо произнесла, чтобы только он один меня и услышал, — уйди из моего дома. Тебя с радостью примут в любом другом.
— Почему? — его лицо окаменело.
За забором снова зашушукались и рассмеялись.
Вегарт обернулся. Заметил, что мы, как бы, не совсем одни. Прищурился.
— Я уже сказал, Грета, что отрежу язык любому, кто скажет о тебе грубое слово или начнет сплетни распускать. И мне всё равно, кого калечить — мужика или девку дурную. И не моргну, как немой оставлю.
Девицы встрепенулись и исчезли. Сообразительные оказались.
— Да уйди ты просто, дракон! — не выдержала я. — Что ты так вцепился в этот дом? Ну хочешь, я сегодня на празднике при всех попрошу у тебя прощение за это болото. Но найди иной дом.
— Нет, — рявкнул он в ответ. — Я от тебя, Грета, никуда не уйду. А эти, — он кивнул в сторону калитки, — договорятся.
— Ты ускачешь, а мне здесь дальше жить. Совсем не понимаешь — ты втаптываешь меня в грязь! Уйди… Убирайся вон! Тебе здесь не рады. Я тебя ненавижу, неужели это не ясно? Зачем тебе жить под одной крышей с той, кто тебя ненавидит, генерал?
— Нет, — его губы скривились в жесткой усмешке. — Ничего и сложнее задачи решал. Ненавидь, все лучше безразличия. А насчет будущего… Так нет у тебя его в этой деревне. Я увезу тебя и твою семью с собой.
— Что? — опешив, я уставилась на него.
— Что слышала, волчица. Я заберу вас из этой дыры. Так что можешь оставить в покое свой огород. Урожай тебе с него не собирать.
— Но… Мы никуда не поедем!
Ответом мне была всё та же жесткая улыбка. Уверенная и слегка высокомерная.
Отвернувшись, дракон отправился в дом, оставляя меня стоять столбом у нагло продолжающей расти малины.
— Ма! — проскользнув мимо Вегарта, во двор снова выбежала Юниль. — А тебя там ба зовет. И это ну очень, прямо очень важно!
Она сделала большие глаза, требуя, чтобы я быстро пошла за ней.
Моргнув, я не могла сообразить, что случилось в нашей с дочерью комнате. Ураган? Шквальным ветром весь гардероб на кровать вынесло?
И мой, и Юниль, и Аммы.
Да что там, на одеяле с самого краешка даже штаны Руни обнаружились. Все три пары, что у него и были.
— Мы переезжаем? — поинтересовалась, глядя на беспорядок. — Вяжем узелки и на юга?
— Ну, мама, — Юниль недовольно надулась. — Нам нужны наряды. Все готовятся. Я только и слышу, как соседки трындят, в чем их дочери пойдут. Ты тоже должна быть красивой.
Выслушав её, вопросительно приподняла бровь. Нет ну что она любит бегать по деревне и греть уши на всех завалинках — это мне давно известно. Любопытство этой мелкой ведьмы не знало границ. Но, не поняла я другое.
— Милая, а мне-то чего красоваться? Я же не девушка на выданье. Мне жениха искать не нужно.
— Как ни нужно?
Она картинно схватилась за сердце, но перепутала сторону. Немного подумала и сместила ладони.
— Мама, ты же красивая. Пусть эти дяди смотрят, а вдруг ты им понравишься.
— И? — мне прямо не терпелось услышать, что же там за мысли проклюнулись в этой деятельной ведьминской голове.
Уж не папу она себе решила за мой счет раздобыть.
— Ну… — хитрый взгляд ее голубых глазок забегал по комнате и остановился на Амме. — Тебе надо замуж, мама.
Выдала она, отчего-то кивая бабушке.
— Сговор, — вздохнула я. — И чего вы удумали обе? Какой ещё муж?
Ведьмы снова переглянулись. Что заставило меня нервничать ещё больше.
— Нет, — мой голос звучал строго. — Никто мне не нужен, ясно вам? Замуж не пойду и даже обсуждать это не стану.
— А если истинного встретишь? — Амма загадочно сверкнула не по возрасту ясными, голубыми очами. — Ты доченька не зарекайся…
— Даже не шути так, — не удержавшись, рыкнула на нее. — Не нужен мне истинный, да ещё дракон. Чтобы его высокомерие и чванливость терпеть. Что бы вы тут ни удумали — сразу нет. Собирайте обратно вещи в шкаф.
Амма шумно выдохнула и покачала головой. Юниль обиженно отвернулась, словно я обязанная была здесь запрыгать от счастья и начать обсуждать, какой он должен быть — мой жених и её будущий папа.
Меня аж передернуло от такой наивности. Ну ладно дочь. Она ещё малышка, конечно, смотрит на другие семьи и видит, что там мужик есть. И не дядя как у нее, а папка.
Она ведь о своем отце знать ничего не знает.
Печаль Юниль для меня была проста и понятна. Но Амма? Она-то знает кто я и чья кровь по моим венам бежит. Неужто не понимает, что прознай про то драконы — камнями закидают. Только за одно то, что дочь покойного ханыма бешеных. И меня, и Руни заодно.
А может, и Юниль не пощадят.
Пройдя к кровати, я вытащила первое же попавшееся платье. Серое, плотное, с длинным рукавом. Самое оно, чтобы весенним вечером на танцы отправиться.
— Ма, но оно же такое скучное, — заканючила Юниль.
— Дочь, я вдова и мне не пристало рядиться и хвостом перед драконами крутить. Я туда иду, чтобы ты порадовалась. Поэтому неважно, что на мне будет надето.
— Но… Там так много дядей, ты же красивая.
— Мне никто не нужен, хорошая моя. Даже если и увижу истинного — не приму. Не нужно оно мне.
Нет, я ничуть не слукавила. Зачем мне обрекать мужчину на позор? Представляю его жуткое разочарование, если он узнает кто я. Смешки и сплетни, что начнут раздаваться за его спиной.
— Ты ещё так наивна, Грета, — Амма принялась собирать разбросанные платья. — Связь истинных нерушима. Полюбишь и никуда не денешься.
— Да лучше удавлюсь, — в сердцах выдохнула и, бросив платье на кровать, отправилась на выход.
Отдёрнула занавеску, сделала шаг и уперлась в чью-то каменную грудь носом. Уловила сильный будоражащий аромат свежескошенной травы…
— Генерал, — рявкнула уязвлено, — вы что подслушивали?
Вскинув голову, уставилась на Вегарта.
— Да, — он даже скрывать не стал. — Любопытно же, что молодые красивые женщины думают о браке.
— О как?! — я изобразила удивленное лицо. — Как-то быстро я у вас из «фу волчица» в «молодую и красивую» обернулась. Даже знать не хочу, что вы там желали услышать, но впредь вам лучше обозначать свое присутствие
— Почему — он вроде и улыбнулся, но глаза остались такими холодными. Казалось, в них бушует пламя.
— Чтобы не услышать о себе ничего не лестного, — выдохнула я и отошла.
Он проследил за мной взглядом. Словно я мышь, а он кот, ещё не решивший сожрать меня сразу, или поиграться.
— Твоя бабушка права, Грета. Связь истинных нерушима. Мужчине будет достаточно находиться с тобой рядом. Ты почувствуешь его и придешь к нему сама.
Я усмехнулась.
— Нет, генерал, не приду. Сбегу. Исчезну, но не позволю себе стать зависимой от непонятно кого. И ладно, если бы это волк какой оказался. А если дракон? Вот такой, как ты, которого в дрожь от омерзения бросает от мысли, что я волчица. И всю жизнь спать с ним рядом, зная, что нас связала магия, а не его воля. Что иначе он плевал бы в мою сторону. И любви между нами настоящей-то и нет. Только желание зверя. Зачем оно мне?
За моей спиной в комнате притихли. Там тоже явно грели уши. И это начинало здорово раздражать.
Генерал призадумался, странно напрягся и вдруг опасно прищурился.
От такого жуткого взгляда у меня мурашки вдоль позвоночника пробежались.
— Это хорошо, что ты сейчас мне это сказала, Грета, — его губы изогнулись.
На лице мужчины появился оскал.
Ничего не понимая, я от него отступила.
Все же жуткий этот дракон.
— Видимо, чтобы добиться твоей взаимности одного присутствия мало. Что с твоим зверем, Грета? Почему он не показывает себя? Волчица настолько слаба?
Смутившись, я обернулась. Но занавеска в комнату вернулась на место, не давая разглядеть и смекнуть: подслушивают нас или нет.
— Такой сложный вопрос? — дракон давил.
— У меня сильный зверь, — ответила нехотя, — но…
Я замолчала, не желая особо распространяться о себе, но генерала подобное положение дел не устроило.
— Что но?
— Я давно уже подавила её, — шепнула нехотя. — И с каждым днем она всё реже проявляет себя. Так что можешь не беспокоиться. Ещё немного и я совсем потеряю с ней связь и стану обычной женщиной.
Он, казалось, побледнел. Моргнул и вдруг схватил меня за плечи. Слегка встряхнул и склонился надо мной, заглядывая в глаза.
— Что ты делаешь, Грета? — он не поверил в то, что услышал. — Ты давишь свою волчицу? Ты вообще знаешь, к чему это приводит, девочка?
— Бешеной не стану, не переживай, — усмехнулась, глядя на него.
Он прикрыл глаза и выдохнул.
— Кажется, я явился в эту деревню вовремя.
Я вопросительно приподняла бровь, но он и не думал объяснять, что значили его слова.
— Знаешь, Грета, — он вдруг издал смешок. — Правда такова, что при виде тебя ни один мужчина равнодушным не останется. А что оборотница… Так истинный твой быстро свои взгляды на ваше племя пересмотрит. Это в его интересах.
— Хватит, — мне совсем разонравился этот разговор. — Пойду я, бельё с веревки сниму. А вы не попадайтесь мне более, генерал. Вас и так за утро было слишком много. Куда ни глянь — всюду вы. Идите вон за забор, поищите истинную. Там уже бусики девицы ради вас примеряют.
— Бусики? — он пожал плечами. — Никогда не обращал внимания на эту бабскую шелуху. Платья, украшения. Всё это ерунда. Вот взгляд — это да. Стройность фигуры, пышность женских прелестей. А какая тряпка всё это прикрывает — дело десятое.
Он улыбнулся и отошел на шаг, жестом руки словно пригласил меня пройти до входных дверей.
Воспользовавшись позволением удалиться, я устремилась на улицу.
— Грета, а если я приглашу тебя вечером на танец, согласишься? — догнал он меня вопросом.
— Нет, конечно. Мне хватает и тех сплетней, что есть, — ответила, не задумываясь.
— Выходит, завтра вся деревня будет гудеть о том, как вдова дала от ворот поворот бедному генералу армии драконов. Такая вот жестокая женщина.
— Только попробуй подойти ко мне, Вегарт, — прорычала обернувшись.
— Попробую, Грета, даже не сомневайся. Что я дурак не воспользоваться таким шансом?
Он засмеялся и спокойно пошел в отведенную ему комнату, снова оставляя меня в полном недоумении.