Чужая семья генерала драконов (СИ)

Глава 9

Солнце поднялось над деревьями, но теплее не стало. На небо медленно набегали тучки, грозясь нудным затяжным дождем. Надев самое старенькое шерстяное платье, некогда принадлежащее Амме, я разравнивала землю, отмеряя место для будущих грядок. Примерно прикидывая, где и что буду высаживать.

К счастью, в доме было аж две полноценные ведьмы и Руни, который хоть семя прорастить не мог, но насекомых и птиц отвадить — это легко.

Сделав очередной холмик, принялась причесывать его граблями.

За моей спиной на толстой грубой веревке висели вещи генерала. Отстирать их оказалось непросто. Болотная зеленоватая грязь так глубоко въелась в ткань, что пришлось попотеть. Но я справилась. Правда руки натерла. Но пройдет.

Чтобы я ещё какого заезжего прогуляться по местным дебрям отправила? Да ни в жизнь. Урок мне на всю жизнь.

Впереди хлопнула дверь. Послышались быстрые шлепки босых ног по досчатому полу веранды.

— Юниль, надень ботинки! — крикнула я. — На улице прохладно, земля сырая.

— Ну, мам, — запротестовала она. — Лето же скоро…

— А пока весна, — оборвала я её. — Ещё не хватало, если ты сляжешь.

Снова хлопнула дверь, уже куда сильнее.

Вот характерец же. Вырастет ведьма — какому-то мужику головная боль. Такую в бараний рог не свернешь.

Перехватив грабли удобнее, выпрямилась, оценивая проделанную работу. Как закончу — позову Амму и будем решать — пора семена сеять или могут ещё случиться заморозки? Я невольно уставилась в сторону леса, ища там одинокую фигуру. Руни все не показывался, а пора бы. Хоть самой оборачивайся и беги на его поиски.

Уловив ход моих мыслей, волчица встрепенулась. Она и забыла, когда последний раз я выпускала её на волю. Наверное, когда из родного дома бежали. Но по мне так было лучше, меньше вероятности, что она станет нравом хоть немного сильнее.

Размяв плечи, взглянула в сторону сарая. Там непонятно чем занимался генерал. Он засовывал свой длинный наглый нос во все щели и постоянно цокал, качая головой, как будто хоть что-то смыслил в деревенской жизни.

Но надо отдать ему должное — все нарубленные дрова он чинно снес в поленницу и уложил. Не совсем пропащий.

Снова хлопнула дверь в дом. С веранды слетела Юниль в ботинках дяди и устремилась ко мне, стараясь не потерять обувь.

— Ма, а что сегодня на обед? Там ба жарит оладьи. Молоко, что мы у соседа взяли, скисло быстро. Он должен сейчас ещё принести. А это правда, что для приготовления масла в молоко запускают настоящую жабу? Мне об этом Смешка, этот который внук соседа, сказал. Ты его знаешь. А давай мы больше не будем у них масло из-под жабы брать? Противно ведь. А ещё…

— Тихо, — оборвала я поток её слов. Любила она спросонья трещать без умолку, как будто всю ночь вопросы обдумывала. — Никаких жаб в молоке нет, а Смеша тебя дразнит. И масло очень полезное. Принесет Руни мяса и предложим его соседу на обмен. А ещё сметаны бы. У нас в погребе совсем пусто. А лес голый стоит.

— Ма, а хочешь, я из-под земли сладких корешков достану? Тех самых, которые ты мне от кашля даешь. А ходить без ботинок буду…

— Я хочу, чтобы ты пошла и умылась, — я указала ей на умывальник. — И иди помоги бабушке.

— Но что будет на обед? — заканючила она.

— Не знаю, Юниль…

— Соседи! — раздалось от калитки.

Отбросив грабли, я заспешила туда.

— Дядя Карип, а мы только вас вспоминали, — прокричала за моей спиной Юниль, пытаясь поспеть за мной в больших ботинках. — А у вас в молоке жаб нет?

Седовласый мужчина с примесью волчьей крови так и замер с деревянным бочонком в руках.

— А на кой мне там жабы? — отмер он спустя мгновение.

— Масло делать, — просветила его моя всезнающая егоза. — Вы туда жабу, она ножками дергает и оно взбивается.

— Тю, — он засмеялся, пристраивая молоко на лавку у забора, — да пока она лапками теми дергать будет, уже все состаримся. Нет, ты в гости, Юниль, забегай, и я покажу, что и как взбивается. Да внучка моего особо не слушай, ему как что в голову взбредет — шелуха какая, как не выбьешь. Я вам молока принес, как обещал, но, думаю, надо оно вам сейчас или нет.

— Чего это не надо? — не сообразила я. — Как мы без него?

Кто-то несильно пнул столбик калитки. Обернувшись, дядя Карип подвинулся, пропуская Руни с тушей косули на плечах. Брат прошел по тропинке и свалил свою ношу под разделочные столбы.

— А чего сам-то охотился? Разве у вас драконы не разместились? — сосед проследил за ним и взглянул вопросительно на меня.

— Разместились, — кивнула, — так что теперь еды больше нужно. И молока вашего. И себя кормить, и их.

Мужчина нахмурился и почесал шею.

— Так и у меня разместились, — как-то неуверенно произнес он. — Вчера натащили всего — от муки до мяса. Женка не нарадуется. С утра супец наваристый.

Я усмехнулась.

— А нам только грязи на порог доставили, — развела руками. — А как кормить и чем — не уточнили. Я так понимаю, мяса вам не нужно, а то нам бы масла. Не кормить же генерала голой кашей. В наш погреб даже лесные мыши уже не ходят. Пусто. Муки мешок да вот косуля, и все припасы.

— Так дам, конечно, потом рассчитаетесь, — сосед уставился куда-то выше моего плеча.

Обернувшись, заметила, что из сарая вышел генерал и внимательно нас слушает.

— Пойду я, Грета. За маслом Руни или Амму присылай. Всё дам, не оставлю в беде. Я, собственно, про праздник хотел уточнить, но потом.

— Праздник?! — навострила уши Юниль.

— Ну, да, — дядя Карип кивнул. — Драконы устраивают. Но лучше я потом у Аммы выясню.

Развернувшись, он вышел со двора, оставив бочонок с молоком.

— М-м-м! — громко замычал Руни, привлекая моё внимание.

Как только я обернулась, он кивком указал на косулю, которую уже привязал к столбам, и на Юниль, которой не положено было смотреть, как он потрошит туши.

Я понятливо подтолкнула дочь в дом, бросив на Вегарта всего один взгляд.

Это, выходит, остальные продуктов принесли, а эти и пальцем не пошевелили.

Но дойдя до двери всё же снова обернулась на дракона. Так и хотелось высказать ему всё. О том, что мужчина — это добытчик. И что не красит его то, что он уселся на шею женщинам и подростку.

Но генерал зло цокнул и, пройдя по дорожке, скрылся вслед за соседом.

— Храни меня боги от такого избранного, — прошептала в сердцах. — Не мужик, а проклятие.

Кивнув Руни, отправилась в огород. Грядки сами себя не сделают.

Раскатывая тесто, я всё поглядывала в окно. Вегарт ушел и до сих пор не вернулся. И радоваться бы, но отчего-то сделалось тревожно и неприятно. Ну чего я сорвалась и наговорила лишнего? Они ведь только вчера пришли и всего ночь переночевали. Ещё объесть не успели, а я уже оскалилась.

Не давал мне покоя этот грубый дракон. Цеплял за душу.

Я всё сильнее давила на скалку.

А если еще подумать, чего мне пеплом голову посыпать? Раз другим продукты доставить успели, значит, сюда их отправлять он не пожелал. Или даже не подумал, что будет в тягость простым людям.

Выдохнула и остановилась. Тесто уже буквально светилось. Раскатала я его знатно. Лапша будет прозрачной.

Одна беда с этим мужиком — и нет его в доме, а пакостит.

Отложив скалку, принялась нарезать тесто полосками. Скручивать и шинковать.

За спиной в печи в большом глиняном котелке уже томилось мясо. Косулятина хоть и не была жирной, но навар давала хороший. А мясо нежнее кабанины было.

Из своей комнаты выскочила Юниль и понеслась на улицу.

— Ботинки, — прокричала я ей вслед, но кто бы меня услышал. — И не ходи на передний двор, там Руни. Эх…

Всплеснула руками. Не дите, а сплошная головная боль. У этой ведьмы колючки в одном месте.

— Ма! — прогорланила она со двора. — А к нам ящерицы на телеге едут.

Я замерла и моргнула. Затем спешно вытерев руки об фартук, помчалась к этой егозе.

— Тебя кто научил драконов так называть? — прокричала ей с крыльца. — А ну, в баню рот с мылом мыть!

— Чего это? — она уперла руки в бока совсем как Амма. — Соседки так называли. А ещё эти, — она кивком указала на подъезжающих к нашей калитке воинов, — говори, что это дом, где бешеная живет. Они первые обзываться начали!

Я оторопела. Так неприятно стало. Разделывающий большие куски мяса Руни тоже положил нож и отошел от своего стола.

Прищурился, нехорошо так.

— Знаешь, доченька, — выдохнула, скрывая обиду, — если кто-то обзывается или делает что-то плохое — не нужно повторять за ним. Ты просто отойди подальше, чтобы не испачкаться чужой грязью.

Она надула губы, недовольно зыркнув на нас.

— А ещё мне покажи, кто такие слова нехорошие говорил, — из бани вышел Льюис. В руках он держал постиранную рубашку. — Я быстро язык подрежу этим разговорчивым и доходчиво объясню, чем приличная женщина-оборотница от бешеной отличается.

— Правда, отрежешь язык? — Юниль призадумалась.

— Правда, — Льюис зло усмехнулся и совсем перестал походить на юношу.

Опасный дракон, умный не по годам и, кажется, жестокий.

— Тогда не скажу, — выдала моя мелочь, — за маму мне, конечно, обидно, но я лучше в них яйцами тухлыми покидаюсь. Уже у соседа взяла десяток, мне хватит. А языками своими пусть они потом у нее прощение просят. Моя мама — самая лучшая. И я ее в обиду никому не дам!

Руни тихо рассмеялся.

— Страшная ты ведьма, — уважительно закивал Льюис. — Правильно, а потом по запаху определю, кто у меня такой шибко разговорчивый.

Встряхнув рубашку, он пристроил её рядом со штанами Вегарта.

— Отставь стирку, Льюис, — окликнула его, — сама перестираю. Руки в кровь сотрешь.

— Лучше я сотру свои, прекрасная Грета, чем вы натрёте ваши, — улыбнулся он. — Это провизию вам подвезли. Мы с Вегартом вчера так выдохлись после этого болота, что совсем забыли про нее. Сегодня он исправил оплошность. Но в следующий раз, если что-то не так — просто скажите нам и не держите в себе. Мы ведь мужчины, не всегда в хозяйственных делах смыслим.

Я кивнула ему и с некоторым удивлением уставилась на калитку. Телега остановилась. С нее ловко спрыгнул генерал и, ухватив ближайший мешок, закинул его себе на плечо. Зашел во двор и направился ко мне. За ним спешили ещё три воина.

— Показывай, женщина, где погреб, — как-то немного зло рыкнул Вегарт, поравнявшись со мной.

— Совесть замучила? — хитренько прошипела за его спиной Юниль. — А я слышала, как ваши воины маму обзывали. А ещё знаю, что это вы вчера на наш дом указали и всем сказали, что там бешеная живет. Я с утра на дороге подслушала ваших… ящериц.

— Юниль! — строго отдернула я её. — Не повторяй за другими гадости.

Да, я разозлилась ещё больше. Поджавши губы, взглянула на генерала и, ни слова ему не говоря, вернулась в дом.

Бешеная, выходит. Это он, наверное, вчера как с болот выбрался, так и прославил меня среди своих воинов. Нет, ну ясно, что зол был… Хотя, чего я ищу ему оправдание.

Взяв в руки нож, принялась дальше резать лапшу.

Нужно просто успокоиться. Что впервые меня бешеной кличут? Нет, конечно. Они уедут, и всё станет как прежде.

Хлопнула дверь. В коридоре показался генерал. Скинув с плеча мешок, он поставил его к стене и направился прямиком ко мне. Остановился за спиной.

Я напряглась. Между нами повисла тяжелая тишина.

Неприятная.

— Я не хотел обижать, — негромко произнес он так и не дождавшись, что я повернусь. — Сорвался. Я сказал твоей дочери, что прошу у нее прощение, Грета. И я прошу его у тебя. Никто из моих воинов больше не заденет тебя ни словом, ни делом.

— Мне всё равно, — выдохнула, продолжая кромсать тесто. — Нет дела ни до тебя, ни до твоих драконов. За продукты благодарю, погреб найдешь сам. Лишнего не возьму и за каждую горсть муки отчитаюсь…

Не договорила, он вдруг дернул меня за плечо и притянул к себе. Я и охнуть не успела, как оказалась прижата спиной к его мощной груди. Он обнял, уткнувшись носом в волосы. Сделал глубокий вдох.

— Было бы всё равно, Грета, не обижалась бы так на слова злого измученного дорогой дурака. Прости!

Я оторопела. Висок обожгло прикосновение его губ. Теплое дыхание мужчины разбивалось о кожу.

Моя волчица тихо заскулила.

— Перестань, — я дернулась, испугавшись этих объятий. — Никогда не смей ко мне прикасаться!

Бросив нож, вырвалась из его рук и поспешила к себе в комнату. Задернула занавеску на двери и села на кровать. Щёки пылали, сердце бешено билось, грозясь вырваться из груди.

Меня ещё ни разу не касался чужой мужчина. А тем более так. Пальцы сами потянулись к виску.

Вокруг витал запах свежескошенной травы.

Да, для окружающих я вдова с ребенком, но… Закрыв лицо ладонями, попыталась успокоиться.

Из коридора послышался шум. Кто-то откинул крышку в погреб.

Зажмурившись, выдохнула. Нужно было идти и смотреть, что же там принесли, но я не нашла в себе силы это сделать.

Волчица жалобно скулила, прося меня о чем-то, но я совсем не понимала её. Связь между нами становилась всё слабее.