Чужая семья генерала драконов (СИ)

Глава 36

Остановившись на кухне у окна, выходящего во внешний двор, не могла успокоиться. Дальний дом продолжал пылать. Людские крики превратились в сплошной гам. И вроде такая знакомая картина — меня будто с головой в прошлое окунули — но чувства не те. Что-то изменилось за то короткое время, что я провела рядом с Вегартом.

Появилась некая уверенность. Да, пожар. Да, пылает так, что воздух плывет в мареве. И, наверное, раньше я бы уже собирала наши скромные узелки и бежала на улицу. Вот туда, где орут женщины и визжит ребятня. Горланят мужики. Туда, где мечутся бешеные, выкашивая без разбору всех живых, потому что им просто всё равно, кого убивать. Лишь бы пустить кровь и насладиться её ароматом.

Тяжелый удар отвлек меня от этих совсем невеселых мыслей. Поставив на стол котелок, Руни налил в него воду. Рядом в миске лежал довольно приличный кусок косули. Вид у брата был недовольный. Видимо, решил сразу отбывать повинность. Льюис раненый, а ему отдуваться за двоих.

— Я видела в твоем взгляде красный огонек, — произнеся это, уставилась на него не мигая.

Только сейчас сообразила, что же тревожило меня более всего. Он приподнял бровь и пожал плечами.

— Кровь, Руни, не колодезная вода. Осторожнее, родной. Не подцепи эту заразу.

Он предпочел не отвлекаться от приготовления ужина. Какое-то время я прожигала его взглядом, но он невозмутимо разделывал окорок на куски. Уж не знаю, что на меня нашло, но взяв нож, я несильно порезала кожу.

Брат закатил глаза и бросил в меня полотенце.

«А ничего, что там Льюис весь в крови лежит? — раздалось насмешливое в моей голове. — Грета, уймись и смотри в окно. Там твой муж нас всех спасает. А лучше мне помоги, чтобы при его возвращении я доставал из печи что-нибудь хотя бы съедобное».

Мне стало ну совсем совестно. Но я же видела, как вспыхнул его взор. Правда, не совсем была уверена, что за природа у той магии. Брат всё же нечистокровный оборотень, там от ведьмака больше, чем от перевертыша.

Фыркнув в мою сторону, Руни указал на окно. Развернувшись, я отшатнулась, жутко испугавшись. Над деревней, вернее, над теми домами, что зашлись огнем, нависла огромная грязная водная стена. Эта волна замерла, и только на самой её вершине сбивалась пена. Мгновение, и она обрушилась на пламя.

Гомон людских воплей сделался громче. Вода хлынула по дорогам, сбивая с ног бегущих, но её было не так много, чтобы кто-то мог захлебнуться и утонуть.

Хотя менее жутко от происходящего не становилось.

«Я хочу с Льюисом пойти, Грета, — голос в моей голове стал тише и осторожнее. — Воином стать. Я ведь неслабый, только немой. Но не думаю, что это сильно мне помешает. Как считаешь?»

— Готовь жаркое, — я не отвела взгляд от окна, — слушайся во всем Вегарта. Не зря же именно он наставник будущего императора. Тебя ждет прекрасное будущее, брат.

Он улыбнулся. Открыто и довольно, напоминая мне, что передо мной ещё не матерый волк, а подросток.

— И если почувствуешь, что… — я не могла мягко сформулировать фразу. — Что кровь отца берет верх…

«Я не бешеный, Грета. Кто угодно, но не он.»

В котелок опустился последний кусок мяса, за ним луковица и резаные клубни крупного картофеля, почищенные ещё с утра.

Снаружи стало тише. Над деревней клубился белый дым, идущий от бревен сгоревшего дома. В воздух взметнулись драконы. Огромные, массивные. Пройдясь по ним взглядом, я безошибочно нашла своего. Сбоку его тяжелого тела шла полоса чешуек. Цвет в ней плавно менялся от белого к голубому. От голубого к зеленому. От зеленого к красному. Теперь я понимала, что это означает. Метка стихий.

К слову, другие ящеры таким узором на теле похвастать не могли.

На кухню тихо вошла Амма. В её руках оказался второй котелок.

— Сварю зелье, чтобы силы нашим мальчикам восстановить. Да и генералу не помешает. Юниль там сидит у кровати, плачет.

— Наказания ждет? — я выглянула в коридор.

— Нет, кажется до нее дошло, что нужно слушаться взрослых. Плохо ведьмы переносят боль близким им людей. А тут из-за её проделок друга ранили. Испугалась она. Такое бесследно не исчезает.

Кивнув, я продолжала смотреть в небо. Драконы преследовали врага, поливая пламенем воду. Бешеные отступали, но их добивали. Бой отдалялся, принося облегчение.

Только вот дрожь в руках не унималась.

Раздался иной шум. Из нашей бани. Вздрогнув, я вспомнила, что Вегарт там запер одного из красноглазых.

Стало гадко. Эта мразь там ползает. Придется все вымыть, чтобы и запаха его тошнотворного не осталось.

На мокрых, покрытых грязью дорогах вновь появились люди. Соседи жались к заборам и напряженно всматривались в небо.

У нашей калитки прохаживались рослые воины. Они охраняли дом.

И вроде всё. Деревню отстояли, а нехорошее предчувствие на душе осталось. Гадкое и непонятное. Слишком легко далась Вегарту победа. Да и те красноглазые, что сворой бегали здесь — это не те воины, что растил мой отец. Не те, кто пошел следом за Бирном.

Отребье, потерявшее связь со здравым смыслом. Некогда простые мужики из разоренных деревень. Пахари да ремесленники. Может, из дальних племен, где красные глаза ни у кого не вызывают вопросов. Этим даже гордились.

Но не войны своры ханыма. Кто угодно, но не они.

Громкий удар и звук льющейся из ведра воды вновь вернул моё внимание к брату. Он поставил таз на лавку и неуклюже мыл посуду, складывая кружки и тарелки на дощечку, чтобы просыхали. Сбоку пристраивал ложки.

Наблюдая за ним, Амма довольно улыбалась.

Драконы возвращались, паря над голыми кронами деревьев. Весна все не торопилась одеваться в зеленый наряд. Тянула, кутаясь в унылое серое одеяло. Из-под стола выползли наши толстые коты и, укоризненно зыркнув на Руни, громко замяукали, требуя порцию мяса.

— Мама, — на кухню вбежала Юниль, — Льюис пить просит. Надо срочно ему отнести.

Кивнув, я взяла стакан с отваром, протянутый мне Аммой, и пошла в дальнюю комнату.

На улице всё утихало, насколько это возможно. Теперь деревня будет гудеть весь день до позднего вечера. Каждый расскажет свою историю спасения. Что видел и пережил. Приукрасят многое.

Если не все.

Выдохнув, я схватилась за косяк двери. В ушах громко зазвенело.

Всё улеглось. О бойне теперь напоминали лишь размытые дороги и белый дым, который тонкой струйкой клубился над поваленными бревнами. Вокруг сгоревшего дома ходили люди — хозяева и воины Вегарта.

Рядом, у обугленного сарая, рыдала женщина.

От всего этого мне было не по себе. Муторно и неспокойно. Чтобы хоть немного унять волнение, я затеяла уборку на кухне. Перемыла всё: и полы, и шкафы, и кошачьи миски. Чувствуя моё настроение, у ног терлись коты, щекоча хвостами. Они заглядывали в глаза мурлыча. Пока я не сдалась и, усевшись на пол, принялась их гладить, пропуская сквозь пальцы мягкую черную шерстку. Вот так и успокоилась.

Дышать стало легче. А наши усатые пройдохи все ластились ко мне, вставали на задние лапки и урчали, касаясь влажными носами уха. Клянчили чего вкусненького. Улыбнувшись, я прижала одного к себе и почесала за ушком.

— Животные всегда чувствуют, когда их хозяевам плохо, — раздалось на пороге. — Все закончилось, Грета, можешь расслабиться. Все уже хорошо. Я покормлю их чуть позже, раз они в мое отсутствие тебя отвлекали и развлекали. Заслужили угощение.

Подняв голову, уставилась на появившегося там Вегарта.

— Я не услышала, как дверь открылась, — шепнула, слегка растерянно.

— Утром петли смазал, — разувшись, он откинул грязные тяжелые сапоги и прошел на кухню.

Устало опустился на грубо сколоченный стул у стола и покосился на печь.

— Руни готовил жаркое, — поставив на пол кота, я поднялась. — Сейчас покормлю тебя.

Оставленные без внимания хвостатые проныры направились к моему дракону и попытались запрыгнуть тому на колени. Но удалось это только одному, второй же присел рядом и продолжил громко урчать.

— Как там Льюис? — Вегарт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Амма о нем позаботилась. Юниль вообще от постели не отходит. Она ему разве что подушки не взбивает.

Он кивнул.

— Сама сильно испугалась?

Взяв ухват, я вытащила ещё горячий котелок и потянулась за тарелкой. Вся перемытая посуда сваленной горой лежала на широкой плотной ткани на лавке.

— Испугалась, конечно, — тихо ответила, выбирая половником куски мяса. — За два года, что я прожила здесь в тишине и покое, отвыкла от подобного. Бойню я всего раз в жизни видела: в ночь, когда привезли мёртвого отца и Гасми. Тогда да… страшно было. До сих пор не понимаю, как нам удалось выбраться живыми. Иногда снятся тени мужчин с мечами в руках. Кровь брызгами на стенах. Сваленные в кучу тела женщин, среди них и та, что заставила меня бежать, прихватив дочь. — Я невольно взглянула в коридор, опасаясь, что Юниль может услышать. — Кларису вижу чаще остальных. Стою, смотрю на её застывшее лицо, понимаю, что сон, но легче не становится. У меня не было и шанса её спасти. Она была обречена и понимала это. Мудрая темная ведьма сама умирала, но сумела уберечь и свое дитя, и меня. До сих пор сердце за нее болит. И легче на душе не становится.

Вздохнув, я сообразила, что стою у печи с наполненной тарелкой. Встрепенувшись, обернулась к Вегарту. Он сидел и молча наблюдал за мной. В его тяжелом холодном взгляде читалась некая настороженность. Будто боялся меня спугнуть.

Подойдя к столу, я поставила перед ним жаркое и присела рядом. Мой дракон усмехнулся, а после поднялся, взял себе ложку и отломил хлеба.

— Ой, прости, — я покачала головой, сообразив, что забыла все это принести.

— Ничего страшного, — Вегарт сел на место. — День был сложным. Ты устала. Все, что нужно — возьму сам. Вы во время побега объединились с Аммой, так?

Я оказалась права: он действительно желал продолжить разговор и опасался, что я замолчу и откажусь откровенничать.

— Да. И им, и мне грозила смерть. Именно наши жизни для Бирна представляют опасность. Руни такой же сын покойного ханыма, и его руками можно покончить с этим бешеным. Я же законная наследница. Но всё это ты и без меня знаешь. В ту ночь мы воспользовались тем, что Бирн чистит ряды и убивает неугодных. А его воины вырезают всех подряд женщин, не выделяя первоочередные цели. Мы ушли. В холод на телеге. Из добра тот самый кусок мыла да два котенка Руни.

Он закивал и, откусив хлеба, отправил ложку с картофелем в рот. Поморщился, но проглотил.

— Я не пробовала, что брат там наварил, — честно призналась.

— Пожарь Юниль яиц. Пересолено. Её не нужно этим пичкать. А мы съедим.

Он продолжил есть. Но его движения. Мимика. Всё говорило о том, что генерал зол. Не показывал. Скрывал эмоции, но они всё же проскальзывали. Но ведь он одержал победу. Бешеные ушли. Потерь у него вроде нет. Раненых видела, которых вели. Но даже местные все целы. Только дом не уберегли. Но и то не беда. Новый построят. Так что же тогда?

Я снова вернулась к своим же мыслям, что не давали покоя всё это время.

— Это не воины Бирна, да? Не его свора? Простые мужики? Красноглазые, но всё же не…

Я не договорила, но Вегарт кивнул. Поджал губы. На его лице заходили желваки. Резко опустив ложку, он запустил в волосы пятерню.

— Даже ты это поняла, — процедил он. — Сброд. Разбойники с дороги. Подзаборники. Все как один, с налитыми кровью глазами. Это не воины сопляка ханыма. Не они. Этот щенок блудливой волчицы, пытался то ли проверить меня, а то ли отвлечь. Я склоняюсь ко второму. Но зачем? От чего? Что я не понял? Что?

Потеряв самообладание, он ударил кулаком по столу. Я вздрогнула. Заметив это, Вегарт изменился в лице. Снова сделался холодным и собранным. Выдохнув, он взял ложку и принялся есть.

В доме стало тихо. Наверное, в комнатах услышали шум из кухни. В коридоре показался Руни. Он опасливо вошел к нам и взглянул на генерала.

— Нормально приготовил, парень, только соли меньше, — негромко произнес Вегарт, не оборачиваясь на него. — И с посудой аккуратнее. И ещё… — он выдержал паузу и, наконец, посмотрел на брата. — Мне рассказали, как ты рисковал шкурой, спасая Льюиса и Юниль. Как отвлек всех на себя. Петлял, виляя перед мордами бешеных хвостом. Смело. Достойно похвалы. Учитывая твой возраст и то, что ты и меча никогда не держал, я тебя в столицу не отпущу. Сам буду учить вместе с Льюисом. Будешь моим учеником. Но от домашних дел тебя это не спасает. В бане сегодня убирать будешь ты, когда я там закончу с нашим гостем беседы вести.

Усмехнувшись, он взглянул в окно и принялся есть дальше, с аппетитом поглощая пересоленное жаркое.