Чумной корабль

ГЛАВА 27

Когда Хуан моргал, ему казалось, будто он натирает глаза наждачкой. Кофе плескался в животе, а обезболивающие нисколько не об­легчали головную боль. Он и без зеркала знал, что бледен как смерть, будто из организма высосали всю кровь. Кабрильо про­вел рукой по волосам, и даже те, казалось, болели, если такое вообще возможно.

Ветерок всегда освежал его, но сегодня он дрожал, несмотря на теплую погоду. Рядом с ним на сиденье в расслабленной позе развалился Линкольн. Его рот был приоткрыт, и то и дело сквозь гул мотора слышалось его похрапывание. У славной девушки, сорок восемь часов назад сопровождавшей их в Монте-Карло, сегодня был выходной, и Линка больше ничего не интересовало.

Ярость, только ярость сейчас правила Хуаном, злость на Линду и Марка, ослушавшихся приказа Эдди сойти с «Золо­тых небес» до отплытия из Стамбула. Теперь эта парочка «зай­цев» обшаривала корабль в поисках доказательств коварного плана респонсивистов по заражению судна вирусом.

Когда он снова увидит их, то первым делом бросит в карцер, а потом повысит зарплату за преданность своему делу. Хуан был безгранично горд за свою команду, больше, чем когда-либо.

Он вспомнил о Максе и помрачнел. От Тома Сэверенса До сих пор ни слуху ни духу, и с каждой минутой призрачная надежда таяла, наводя Кабрильо на мысли о смерти друга. Он не мог произнести это вслух и чувствовал вину просто за то, что вообще допускал эти мысли, но отбросить их у него не по­лучалось.

Яхта Ивана Керикова вернулась во внутреннюю гавань, а «Орегон» снова встал на якорь в полутора километрах от бе­рега. Наблюдая за кораблем издалека, Хуан в сотый раз подумал, как же, должно быть, красив и величественен он был в свое время. Правильные пропорции, лишь легкий уклон у носа и кормы, а лес кранов и мачт символизировал бурную деятельность и процве­тание. Кабрильо представлял его со свежим слоем краски, с очи­щенными от хлама палубами, бороздящим воды тихоокеанского Северо-Запада, где «Орегон» благополучно служил лесовозом.

Но приблизившись, он увидел лишь покрытый ржавчиной корпус, облупившуюся краску и провисавшие кабели между кранами, смахивавшими на распадавшуюся паутину. Корабль выглядел брошенным на произвол судьбы, и ничего на нем не сверкало, даже винт спасательной шлюпки, свисавшей со шлюпбалки.

Проворный катер приблизился к трапу «Орегона». Хуан тронул ногой лодыжку Линка, и здоровяк с ворчаньем очнулся.

— Молись, чтоб в следующий раз я вернулся в то же место сна, на котором остановился, — широко зевнув, пригрозил он. — У нас с Анжелиной Джоли только-только начало что-то накле­вываться.

Хуан подал ему руку и помог подняться на ноги.

— Я так измотан, что вряд ли вообще еще когда-то подумаю о сексе.

Похватав свои мешки и поблагодарив пилота за помощь, друзья ступили на трап. К тому времени, как они достигли вер­шины, Хуану показалось, что он только что покорил Эверест.

Их встречала доктор Хаксли вместе с Эдди Сэном и Эри­ком Стоуном. Доктор одарила Кабрильо лучезарной улыб­кой и едва ли не вприпрыжку побежала ему навстречу. Эдди и Стоуни тоже не сдерживали облегченных улыбок. Как только он встал на палубу, Хакс обвила его руками.

— Хуан Родригес Кабрильо, да ты, черт возьми, гений.

— Разумеется, я с тобой согласен, только напомни-ка, в чем заключается моя гениальность на этот раз.

— Эрик нашел в Интернете базу данных по клинописи од­ного из университетов в Англии. Он смог перевести таблички с фотографий, присланных с твоего телефона.

— Это компьютер смог перевести, — скромно поправил Эрик, — я ни аза не знаю на древнем санскрите.

— Это все-таки вирус, — взахлеб рассказывала Джулия. —

насколько я поняла, какая-то форма гриппа, но ни с чем подоб­ным наука еще не сталкивалась. В нем присутствует геморра­гический компонент, прямо как у вируса Эбола или Марбурга. Но самое интересное: думаю, у Джани Даль естественный им­мунитет, потому что корабль, на котором впервые проявился этот вирус, причалил неподалеку от места, где она выросла, и, возможно, она является потомком его команды.

Хуан едва поспевал за нескончаемым потоком слов.

— О чем это ты? Корабль? Какой еще корабль?

— Как какой? Ноев ковчег, конечно же.

Несколько секунд Кабрильо молча таращился на нее. Затем поднял руки, как боксер, просящий окончить поединок.

— Вы расскажете все с самого начала, но сперва мне необхо­димы душ, еда и выпивка, и неважно, в каком порядке. Встре­тимся в конференц-зале через двадцать минут. Передайте Мо­рису, что я бы хотел апельсинового сока, полгрейпфрута, яйца бенедикт, тост и еще эту его картошку с тархуном. — Уже пора было обедать, но его организм упрямо настаивал на завтраке. Хуан развернулся и собирался уйти, но не удержался и огля­нулся на Джулию. — Ноев ковчег?

Та кивнула с видом девчонки, горящей желанием поведать секрет.

— Я обязан это услышать.

Полчаса спустя, набив довольно урчащий живот, Хуан по­чувствовал, что готов выслушать доклад Джулии. Сначала он посмотрел на Эрика, ведь переводом занимался именно он.

— Итак, с самого начала.

— Не буду утомлять вас подробностями вроде коррекции фотографий и поисками онлайн-архива клинописи. Скажу только, что найденные вами письмена очень древние, насколь­ко я могу судить.

Кабрильо вспомнил, что пришел к тому же выводу. Кивком он попросил его продолжать.

— Тогда я обратился к компьютеру. Спустя пять часов скру­пулезной настройки программ он наконец начал выдавать что-то более-менее вразумительное. Алгоритмы, конечно, заставили по­потеть; как я только не изворачивался, пытаясь достичь требуе­мого результата. Когда компьютер уловил нюансы, стало попро­ще, и, пропустив письмена через программы еще несколько раз, исправляя то там то тут, мне удалось воссоздать целую историю.

— Историю о Ноевом ковчеге?

— Вы, возможно, не знаете, но эпическая история Гильгамеша, переведенная с клинописи в XIX веке английским лю­бителем, описала Всемирный потоп за тысячу лет до его появ­ления в древнееврейских текстах. Многие культуры по всему миру также считают мифы о наводнении частью своих древних традиций. Антропологи считают, что, поскольку человечество расселялось в прибрежных районах и вдоль рек, многие короли и священники упоминали очень даже реальную угрозу катастро­фического наводнения в своих поучительных историях, чтобы держать народ в узде. — Эрик поправил очки. — Я же полагаю, что в основе всех этих историй лежат цунами. Письменности еще не было, и истории передавались из уст в уста — конечно, не без прикрас, — так что через пару-тройку поколений речь велась уже не о гигантской волне, накрывшей вашу деревеньку, а о наводнении целого земного шара. На самом же деле…

Кабрильо прервал его:

— Лекции оставь на потом, давай-ка ближе к делу.

— Ох, да, простите. История начинается с потопа, но не рез­кого затопления или проливного дождя. Авторы табличек опи­сывают, как поднимался уровень воды в море, у которого они жили. Думаю, он поднимался примерно на полметра в день. Жители ближайших поселений просто ушли повыше, но наши предки считали, что повышению уровня воды не будет конца, и потому решили, что единственный способ выжить — постро­ить гигантскую лодку. Она была вовсе не такая большая, как описано в Библии. У них не было таких технологий.

— Так мы, получается, говорим уже не о Ное и его ковчеге?

— Нет, хотя совпадения просто поразительные. Вполне воз­можно, что пережившие катаклизм положили начало и эпосу о Гильгамеше, и библейской истории.

— А временные рамки?

— Пять с половиной тысяч лет до нашей эры.

— Довольно узко.

— А это потому, что существуют реальные свидетельства точно такого же потопа, что описан на табличках. Он произошел, когда перешеек там, где сейчас Босфор, рухнул и вода затопила внутреннее море, находившееся на сто пятьдесят метров ниже уровня Средиземного. Сейчас оно называется Черным морем. С помощью дистанционно управляемых аппаратов подводным археологам удалось доказать, что в древности на том побережье действительно обитали люди. Водоем наполнился чуть больше чем за год, а еще они говорят, что на фоне босфорских водопадов Ниагара покажется журчащим ручейком.

— Вот это да! — изумленно протянул Кабрильо.

— Эти факты удалось установить лишь несколько лет назад. Много тогда слухов ходило, якобы эта катастрофа послужила прототипом библейского Всемирного потопа, но ученые и бого­словы в один голос твердили обратное.

— Что ж, похоже, наша находка положит начало новым спо­рам. Так, постойте-ка, — осенило Хуана. — Таблички написаны клинописью. Это же из Месопотамии и Самарии, а не из реги­она Черного моря.

— Я уже сказал, что перед нами самая ранняя форма пись­менности, скорее всего, принесенная на юг покидавшими Чер­ное море поселенцами. Там-то ее и подхватили остальные ци­вилизации. Уж поверьте мне, Председатель, эти таблички пере­вернут наше представление о древней истории.

— Верю, верю. Продолжай.

— Итак, жители той деревеньки свято верили, что подъем воды не прекратится. Как я и сказал, за год ее уровень достиг уровня моря, так что их можно понять. Еще они пишут, что в связи с таким большим количеством беженцев они страдали от множества болезней.

Доктор Хаксли перебила его:

— Сейчас в поселениях беженцев наблюдается точно та­кая же картина. Одни только дизентерия, тиф и холера чего стоят.

Эрик снова продолжил свой рассказ:

— Вместо того чтобы присоединиться к массовому бегству, они начали разбирать здания и строить корабль, достаточно большой, чтобы уместить четыре сотни. Точные размеры не упо­минаются, зато говорится, что корпус был сделан из дерева, по­крыт смолой и обшит медью.

— Это было в самом начале медного века, а значит, матери­ала для обшивки корпуса корабля таких размеров у них было предостаточно. На борт они загрузили домашний скот: коров, свиней, коз, овец, птицу, а также корма для них на месяц.

— По моим оценкам, корабль должен быть не меньше сотни метров в длину.

— Компьютер считает так же. Он выдал 96 метров в длину и 13 в ширину. Вероятно, у судна было три палубы: нижняя для скота, средняя для припасов и верхняя для самих беженцев.

— А способ передвижения?

— Паруса.

Кабрильо замотал головой:

— Паруса изобретут лишь через два тысячелетия после пе­риода, о котором мы говорим.

Эрик повернулся к ноутбуку и нашел нужный фрагмент.

— Вот точный перевод: «Между двумя закрепленными на палубе шестами было натянуто полотно из звериных шкур, чтобы ловить ветер». — Он обернулся к Кабрильо. — По мне, так самый настоящий парус.

— Будь я проклят. Ладно, давай дальше.

— Вода продолжала подниматься, корабль всплыл, и они от­правились в путь. Ирония в том, что их путешествие началось незадолго до того, как уровень воды стабилизировался. Иначе они так и не выбрались бы из Черного моря. Как бы там ни было, они пробыли на плаву куда больше месяца. Где бы они ни пы­тались высадиться, им либо не удавалось найти питьевую воду, либо на них нападали местные жители. Спустя пять лунных месяцев, пройдя сквозь бесчисленные шторма и потеряв двад­цать человек, корабль наконец прибился к берегу, и ничто уже не могло сдвинуть его с места.

— Где же?

— Место описано как «страна льда и камня».

Джулия наклонилась и встретилась взглядом с Хуаном.

— Здесь-то мы с Эриком как следует пораскинули мозгами.

— Ну, и где же он остановился?

— В Северной Норвегии.

— Почему именно в Норвегии?

— Вы нашли таблички в сооружении, использовавшемся японским «Отрядом 731» для создания биологического оружия. Японцы просто обожали такие исследования, в отличие от их союзников, которые оружием массового поражения предпочли химические вещества.

— Ты про фашистов, что ли?

— А кто еще мог дать им эти таблички?

Хуан устало потер глаза.

— Так, стоп. Я чего-то не понимаю. Зачем «Отряду 731» по­надобились бы какие-то старые письмена о древней лодке?

— Из-за болезни, — вмешалась Джулия, — эпидемия которой началась после их высадки на берег. В табличках ее очень живо описывают. Я бы сказала, что это какая-то воздушная геморра­гическая лихорадка, по скорости распространения сравнимая с гриппом. Она перебила половину беженцев, а затем испари­лась. Самое интересное: очень немногие из выживших могли по­сле болезни иметь детей. Они пытались дать потомство с мест­ным населением, но вирус обесплодил большинство из них.

— Раз японцы искали способ усмирить население Китая, — продолжил Эрик, — то эта болезнь определенно пришлась бы им по душе. Мы с Джулией считаем, что, помимо табличек, немцы также передавали им найденные на корабле мумифицирован­ные тела.

— Ах, так вот к чему вы клоните. Если таблички японцам действительно дали немцы, то они наверняка обнаружили их в Норвегии, когда оккупировали ее в 1940-м.

— Вот именно. «Страной льда и камня» можно было бы также назвать Исландию, ну или некоторые части Гренландии, но фашисты никогда не захватывали эти территории. Финлян­дия отошла русским, Швеция и вовсе не участвовала в войне. Так что мы подозреваем, что корабль — в Норвегии, скорее все­го, на одном из фьордов северного побережья. Оно едва ли за­селено и почти не исследовано.

— Погоди, Джулия, а что ты там говорила про иммунитет Джани?

— Я все не могла перестать об этом думать; в голове не укла­дывалось, как девушке удалось выжить, когда все на «Золотом рассвете» погибли. Описанная в табличках болезнь передается по воздуху, а раз она стал основой для нового вируса респонсивистов, то Джани в любом случае вдыхала зараженный воздух, даже будучи на аппарате искусственной вентиляции легких.

— Однако если один из ее предков был подвергнут зараже­нию и выжил, то вполне возможно, что ее организм вырабаты­вает антитела. Не стоит забывать, что она родом из небольшого городка на севере Норвегии…

— Можешь это проверить?

— Без проблем, только мне нужен образец вируса.

Кабрильо подавил зевок.

— Прошу прощения, мне необходимо поспать. Думаю, нам все равно кое-чего недостает. Допустим, немцы обнаружили корабль и перевели таблички. Они узнали об этой кошмарной болезни, но им до нее нет дела, в отличие от их японских союз­ников, и немцы переправляют их в Японию, а именно на остров в Филиппинах, где «Отряд 731» проводил свои грязные опыты. Неизвестно, удалось ли им воссоздать вирус, но полагаем, что нет, ведь упоминания этой болезни до сих пор не встречалось ни в одной исторической книге.

Джулия и Эрик согласно закивали.

— И тут мы перескакиваем на респонсивистов. Каким об­разом? Если японцы провалились шестьдесят лет назад, то как это вышло у Сэверенса и его шайки?

— Мы тоже об этом подумали, — признался Эрик, — но ниче­го в голову не пришло, за исключением того факта, что их осно­ватель Лайделл Купер был ведущим исследователем вирусов. А еще они использовали японские лаборатории, в которых те проводили свои эксперименты, значит, точно знали о работе над вирусом. Вот только откуда…

— Хорошо, другой вопрос: почему? С помощью вируса или его копии они перебили всех на борту «Золотого рассвета». А дальше что? — Упреждая ответ Эрика, Хуан добавил: — Да- да, они считают перенаселение самой страшной угрозой нашей планете, но выпустив на волю вирус, способный истребить все человечество, ну или большую его часть, они повергнут мир в абсолютный хаос, и цивилизация уже никогда не восстано­вится. Да это же оружие Судного дня!

— А может, им плевать? Может, этого они и добиваются? Я почитал о них кое-что. Эти люди с головой не дружат. В их литературе не упоминается план возврата к Средневековью, но что, если к этому они и стремятся — положить конец инду­стриализации и отбросить человечество назад к истокам?

— Тогда зачем нападать на круизные лайнеры? Почему бы просто не выпустить вирус во всех крупнейших городах, и дело с концом?

Эрик открыл было рот, но тут же закрыл его. Ответить было нечего.

Хуан грузно поднялся.

— Послушайте. Я вправду ценю проделанную вами рабо­ту и понимаю, что это существенно поможет нам разоблачить респонсивистов, но если я сейчас же не прилягу, то завалюсь на месте. Вы уже доложили обо всем Эдди?

— А как же иначе, — ответила Джулия.

— Отлично, пускай позвонит Оверхольту и все ему переска­жет. Не знаю, чем он нам сейчас может помочь, но ЦРУ должно быть в курсе. Скоро Марк с Линдой выйдут на связь?

— У них нет с собой спутникового телефона, придется ис­пользовать канал связи «судно — берег». Линда сказала, что они снова выйдут на связь, — он взглянул на часы, — через три часа.

— Скажи Линде, что они должны свалить с корабля, даже если придется украсть шлюпку или спрыгнуть с крана.

— Будет сделано, сэр.

Казалось, Хуан едва коснулся подушки, как зазвонил теле­фон.

— Кабрильо. — Он еле ворочал языком.

— Председатель, это Хали. Думаю, вам стоит спуститься в командный пункт и посмотреть на это.

— Что там такое? — Он свесил ноги с кровати, зажимая труб­ку между плечом и ухом, чтобы подобрать протез.

— Думаю, с нами пытаются связаться на крайне низкой ча­стоте.

— Это не на той ли частоте сообщаются наши подлодки?

— Уже нет. Те две антенны, что работали, разобрали еще пару лет назад. К тому же наши передавали на 76 герцах, а этот сигнал идет на 115.

— И откуда же он? — спросил Хуан, натягивая штаны.

— Мы еще недостаточно уловили, чтобы определить место­нахождение источника, да и из-за особенностей КНЧ вряд ли нам это удастся.

— Ладно, мне уже интересно, буду через несколько минут.

Хуан по-быстрому оделся, не утруждая себя поиском носков,

и наспех почистил зубы. Судя по хронометру, он проспал три часа, хотя похоже это было на три минуты.

Пребывание в командном пункте всегда окрыляло Кабри­льо. Ему нравились успокаивающее жужжание компьютеров, а также власть, которую давала эта комната, и не только над со­временнейшими двигателями «Орегона», но и над внушитель­ной огневой мощью, готовой вырваться на свободу по первой же команде.

Хали протянул ему кружку дымящегося кофе. Кабрильо промычал благодарность и сделал глоток.

— Так-то лучше, — вздохнул он, ставя кружку у монитора Касима. — Теперь давай посмотрим, что там у тебя.

— Как вам известно, компьютер автоматически сканирует все частоты в радиоспектре. Как только он засек сигнал на КНЧ, он начал записывать, и когда программа распознала начало сло­ва, дал мне знак. Я посмотрел и вот что обнаружил. — Он повер­нул экран к Кабрильо, и тот увидел на экране слово «ОРЕГОН».

— И это все? — не скрывая разочарования, протянул Хуан.

— Волны КНЧ невероятно длинные, аж до тридцати пяти километров. Именно благодаря своей длине они способны про­никать так глубоко под воду. По сути, КНЧ-передатчик пре­вращает Землю в гигантскую антенну. Но проблема в том, что на передачу сигнала уходит много времени, а подлодки не могут ответить на него за неимением собственных передатчиков. Соб­ственно, поэтому ВМС и отказались от этой системы — нецеле­сообразно.

— А установить на подлодку КНЧ-передатчик невозможно, потому что…

— Потому что одна только антенна должна быть не мень­ше сорока пяти километров в длину. И хотя это лишь восьми­ваттный сигнал, на него попросту не хватит вырабатываемой генераторами подлодки энергии. Но самое главное: передатчик должен быть расположен в области с крайне низкой удельной проводимостью земли во избежание поглощения радиоволн. Во всем мире есть лишь несколько мест, откуда можно послать КНЧ-сигнал, и подводная лодка к ним явно не относится.

Посмотрев записи в журнале, — продолжал Хали, — я об­наружил, что прошлой ночью в 10.00 поступал КНЧ-сигнал на точно той же частоте. Он состоял из беспорядочной путани­цы нулей и единиц. Я оставил компьютер взламывать его, если это какой-то код, но я бы не питал больших надежд.

На экране высветилась буква Э. Через минуту к ней присо­единилась другая — Т.

— Зубы выдирать и то легче, — поморщился Хуан. — А кто еще строил КНЧ-антенны?

— Советы. Такие антенны годятся только на то, чтобы свя­зываться с подлодками глубоко под водой и на огромных рас­стояниях. Больше их строить незачем.

— Наши уже разобраны, значит, это русские. Может, как-то связано с нашей слежкой за Кериковым?

— Через минуту и узнаем. Ну… или через четверть часа.

Так они и ждали, следя мониторами, пока сообщение по­являлось по букве в минуту. Пока что на экране горели слова «ОРЕГОН ЭТОМАК». Когда появилась следующая буква, Хуан тупо уставился на нее, а затем подпрыгнул и заорал от радости. Этой буквой была С.

— Вы это чего? — не понял Хали.

— Это же Макс! Вот хитрый ублюдок… Он умудрился свя­заться с нами через КНЧ-передатчик.

Хали выругался, потянулся к компьютеру и открыл новое окно с записью диалога из кабинета Гила Мартелла.

— И почему я сразу об этом не подумал?.. — рассерженно воскликнул он. На экране были знакомые слова:

Я НЕ… (1:13) ДА… (3:57) РАССВЕТ И НЕБЕС… (1:17) ЗАПУСКАЙТЕ-КА ЭНЧЕ… (0:24) КЛЮЧ… (1:12) ЗАВТРА (3:38) В ЭТОМ НЕТ (0:43) ЗА МИНУТУ… (6:50) ДО ВСТРЕЧИ (1:12)

— Не понимаю, к чему ты это.

— Четвертый отрывок. «Запускайте-ка энче…». Оказывает­ся, это КНЧ. Запускайте КНЧ. У ресионсивистов есть собствен­ный КНЧ-передатчик.

— На кой черт им это? — спросил Хуан и тут же сам от­ветил: — Если они выпускают токсины на лайнерах, КНЧ- передатчик поможет им синхронизировать атаку по всему зем­ному шару.

Кабрильо сгорал от нетерпения: сообщение Макса расшиф­ровывалось непростительно долго, а он все еще боролся со сном, насладиться которым ему так и не дали.

— Хали, так можно вечность ждать. Пойду-ка я к себе в ка­юту. Разбуди, когда расшифруешь все до конца, и отследи ис­точник сигнала. Теперь это приоритетная задача. Пускай Эрик поможет, чем сможет. — Хуан повернулся к компьютеру, буд­то бы Макс мог его слышать. — Не знаю, как тебе это удается, дружище, но ты тот еще проныра.