Чумной корабль

ГЛАВА 28

Трюк был стар как мир — и все равно сработал безотказно.

Макс заметил обрыв сразу же, как только выехал из подзем­ного бункера. Он разогнался и в последний момент спрыгнул с внедорожника, отправив его в полет. В темноте невозможно было разобрать, куда он приземлился, но Хэнли был уверен, что Ковач прочешет окрестности в поисках беглеца и машину обязательно найдут.

Он вернулся к входу в бункер и, пользуясь суматохой вы­двигавшихся поисковых групп и медиков, обрабатывавших ме­ханикам раны, как ни в чем не бывало проник внутрь. Ковачу ни за что не придет в голову, что он, так сказать, вернется на ме­сто преступления.

В подземном комплексе было предостаточно подходящих мест, чтобы спрятаться. Расхаживать в комбинезоне механи­ка было поспокойнее, и теперь Макс осмеливался заглядывать в некоторые двери, мимо которых проходил при первом побе­ге. Многие комнаты были обставлены как спальни: множество кроватей с отгораживающими занавесками и просторные души, как в раздевалках. По подсчетам Макса, здесь разместилась бы не одна сотня человек, хотя сейчас в комплексе была лишь их часть. В одном из помещений он обнаружил кафетерий. Осмо­трев конфорки плит, понял, что они еще ни разу не использова­лись. Холодильные камеры были забиты едой, а найденный им склад был до потолка завален консервами и бутылками воды.

Вообще, этот комплекс походил на противорадиационное убежище. Он был автономен, в нем было достаточно еды, воды, энергии и места, чтобы люди могли с комфортом пережить ка­тастрофу. Судя по тому, что бункер был совсем новым и по­строили его респонсивисты, они же и собирались устроить эту катастрофу. Макс припомнил ужасы, увиденные на борту «Зо­лотого рассвета», и содрогнулся.

Он залпом опорожнил две бутылки воды и банку консер­вированных груш, вылавливая кусочки рукой, так что сладкий сироп стекал с разодранного подбородка. Тут же нашел и бинты и сделал себе тугую повязку на грудь, хоть и знал, что сломан­ные ребра лучше не перевязывать. Давление повязки значитель­но облегчило боль, а еда и вода немного восстановили его силы. Потом прихватил еще пару бутылок с водой, спрятав их в глу­бокие карманы комбинезона, и продолжил путь. Этажом выше своей недавней клетки Макс узнал, что не все респонсивисты собираются пережидать Армагеддон в бетонном лабиринте. Он наткнулся на двойную дверь с электронной панелью. Устрой­ство разбирали: на полу у небольшой табуреточки лежали ин­струменты. Видно, ремонтник отлучился на минутку забрать забытую вещь.

Ни секунды не медля, Макс вошел в охраняемую зону. Полы были устелены толстыми зелеными коврами, а стены обшиты деревянными панелями. В воздухе чувствовался запах краски, значит, краска свежая. Освещалось все лампами дневного света, хоть и лучшего качества, изредка встречались даже бра. Висев­шие на стенах картины были абсолютно безвкусны. Почему- то это напомнило Максу офис одного из адвокатов по разводу. Столовая походила на ресторан высшего качества, на стенах вместо настоящих окон висели плоские экраны. Тяжелые сту­лья обиты мягкой кожей, а столешница бара из красного дерева.

Здесь же он нашел кучу кабинок для целой армии секрета­рей, а также центр коммуникаций, в котором Хали Касим виз­жал бы от восторга. Макс принялся искать телефон или рацию, но таких систем он никогда прежде не видел. Почувствовав себя беззащитным в тесной комнатке, он поспешил вернуться, от­метив про себя это место.

В стороне от отсека, названного Максом «административ­ным крылом», он обнаружил спальни, обставленные как номера в пятизвездочном отеле вплоть до мини-баров. Вместо библий Гидеона на прикроватных тумбочках покоились копии книги Лайделла Купера «Мы размножаемся до смерти». Места здесь хватило бы для сорока человек. Видно, это крыло было пред­назначено для самых сливок респонсивистского движения: ли­деров, совета директоров и самых состоятельных его членов. В дальнем конце административного крыла были спальни Тома Сэверенса и его жены. Они были роскошнее всех: одна только ванная размером с однокомнатную квартиру, а для бассейна по­требовался бы спасатель.

Макс переночевал на кровати Сэверенса, а утром принял­ся чистить зубы щеткой, которая, скорее всего, будет при­надлежать Тому, как только тот сюда переедет. Он вздрогнув от неожиданности, услышав доносившиеся из зала голоса. Макс узнал сильный акцент и четкую дикцию Зелимира Ковача, за­тем услышал второй голос, помягче, должно быть, он принад­лежал Тому Сэверенсу. Третий голос ошарашил его: это был доктор Адам Дженнер, депрограммер.

Макс в шоке прислушивался к разговору, и каждое новое открытие шокировало его пуще прежнего. Дженнер на самом деле оказался не кем иным, как самим Лайделлом Купером. Он был настоящим гением маскировки, и Макс неохотно проникся к нему уважением. Никогда прежде он не встречал столь от­чаянной самоотдачи и верности своему делу. Это была самая настоящая религия, со своими пророками, мучениками и без­граничным желанием пойти на все ради своих убеждений.

Сэверенс упомянул самоубийство Гила Мартелла — навер­ное, приказал Ковачу прикончить его. А потом Хэнли узнал ужасающую правду об их планах по распространению создан­ного в лаборатории вируса по всему миру и стерилизации по­ловины человечества.

На сей раз об уважении не могло быть и речи, хоть Макс и не мог не признать всю гениальность их задумки. Цивилиза­ция ни за что не выживет после глобальной скоординирован­ной биоатаки, способной истребить половину населения зем­ного шара, но жить после нее будет можно. Человечество будет отброшено на целое поколение, но в конце концов восстанет из пепла — сильнее и богаче, чем когда-либо. Когда бывшая рас­сказала Максу про беду сына, он почитал кое-что о движении респонсивистов. Купер писал, что Средневековье никогда бы не закончилось, если бы не чума, стершая пол-Европы с лица земли и расчистившая путь для новой эры процветания. Через полсотни лет после пандемии население восполнит пробелы, возникшие от столь резкого сокращения численности, и быть может, мир действительно станет лучше. Но быть частью такого мира Макс не хотел. У Купера, Сэверенса и Ковача не боль­ше прав решать, что лучше для человечества, чем у Ларри, Мо и Керли.

Его обуяло желание выскочить из ванной и наброситься на них в одиночку. Может, ему удастся сделать пять или даже шесть шагов, прежде чем Ковач пристрелит его. Собрав всю силу воли в кулак, Макс попытался успокоиться. У него еще будет шанс. Надо лишь немного подождать.

Когда троица вышла, Макс выскользнул из номера и спря­тался в кладовке одной из прилежащих комнат, решив, что здесь до поры до времени он в безопасности. Мысли постоянно пере­скакивали на грядущие ужасы, уготовленные Сэверенсом и его командой, но Хэнли заставил себя сконцентрироваться на том, как именно они собираются все провернуть.

Они что-то говорили про передатчик. Значит, собирались координировать атаки с помощью какого-то кода активации. Только тут была неувязка. Воздушная передача, даже корот­коволновая, не сможет наверняка облететь весь мир. Слишком много было переменных: от атмосферных условий до активно­сти солнечных пятен, способных заглушить сигнал. Короткие волны можно отбросить. И тут он вспомнил о тоннеле в подвале с толстыми медными проводами и установленные респонсивистами чересчур мощные электрогенераторы.

— Да это же КНЧ-антенна, чтоб ее! — прошептал Макс, уже зная, как сможет предупредить Хуана.

Подождав, пока Ковач закончит проверку, Макс прошмыг­нул в помещение, которое изначально по ошибке принял за центр коммуникаций. Спустя почти двадцать минут упор­ных попыток понять, как управлять этой системой, он наконец настроил частоту и послал сообщение:

ОРЕГОН ЭТО МАКС БИО АТАКА 50 КОРАБЛЕЙ НЕ УБИ­ВАТЬ ТОЛЬКО ХУЖЕ КНЧ КЛЮЧ ВЗОРВИТЕ ЕГО > 72 ЧАСА

Хотел бы он еще добавить местоположение передатчика, но Макс попросту не знал его. Оставалось надеяться, что Хали удастся отследить сигнал. Слово «взорвать» Макс тоже упо­требил неспроста, ведь он считал, что находится в неприступ­ном бункере, и уповал на то, что Хуан сможет найти способ его уничтожить.

Подкрепившись парой протеиновых батончиков и пивом из мини-бара, он вернулся в свое убежище в кладовке. Атака была на носу, и Макс был уверен, что Ковач выставит охра­ну у каждого выхода. Лезть на рожон он не собирался, так что теперь в его распоряжении оставалось чуть меньше трех дней на то, чтобы найти другой выход отсюда.

Том Сэверенс сидел в своем кабинете и болтал с Лайделлом Купером, когда в дверь постучали. Он второпях протер очки, которые с недавних пор ему приходилось носить. В дверном проеме стоял Зелимир Ковач. И без того угрюмый серб сейчас выглядел совсем мрачно. Что бы там ни произошло, ничего хо­рошего это не предвещало.

—В чем дело?

—Только что в новостях передавали. Смерть на лайнере в Стамбуле. Это был один из наших на «Золотых небесах» — Зак Рэймонд.

—Тот, который возглавлял операцию на борту?

—Он самый, сэр.

—А поподробнее? — спросил Купер.

—Он упал с балкона атриума и скончался на месте.

—Так это был несчастный случай?

—По крайней мере, так сказали в новостях, но я в это не верю. Что-то больно подозрительно, что накануне операции погибает один из наших лидеров.

— Думаешь, на «Золотые небеса» проникли те же люди, что стояли за похищением Кайла Хэнли? — В голосе Сэверенса зве­нел сарказм. — Не говори глупостей. Ну кто мог увидеть здесь связь?

— Это еще не все. Передо мной только что отчиталась наша группа на Филиппинах. Они сказали, что двое мужчин прибыли на заброшенную вирусную лабораторию и обнаружили старые японские катакомбы. Правда, они остались погребенными взры­вом, но мне не дает покоя сам факт их появления там.

Сэверенс провел пальцами по подбородку.

— Если бы кто-то нарыл немного информации на нас, он без труда узнал бы о нашем бывшем лагере на Филиппинах. Хотя не знаю, откуда им известно про заброшенную японскую систе­му тоннелей. Может, копнули чуть глубже. Как бы то ни было, это уже неважно: они мертвы, и нас ничто не может выдать.

— Не нравится мне это, Том, — произнес Купер, наклоняясь вперед. — Слишком много сейчас на кону, мы не имеем права рисковать, а ведь я не верю в совпадения. С похищением сынка Хэнли я еще смирился, но теперь это уже два не связанных друг с другом происшествия: вторжение на Филиппинах и смерть Зака Рэймонда. Кто-то явно сидит у нас на хвосте.

— В таком случае ФБР уже давно штурмовало бы наш штаб в Калифорнии и давило на Афины, чтобы провернуть то же са­мое в Греции.

Купер не знал, как на это ответить.

— А что, если это та же компания, что Хэнли нанимал для возвращения сына? — предположил Ковач. — Они просто вы­полняют те же инструкции, пытаясь пробить нашу оборону и спасти и парнишку, и его отца.

Лайделл оживился:

— А вот это уже похоже на правду.

— Так они не знают о наших планах? — уточнил Сэверенс.

— Возможно, нет, — ответил Ковач, — но если они успели допросить Зака, то налет, о котором говорил Том, уже готовится.

— Есть предложения?

— Так точно, сэр. Я проберусь на борт «Золотых небес», что­бы убедиться, что вирус не обнаружили. Если образец уже пере­дали властям, то у них громадное преимущество, и они успеют разработать лекарство до того, как у людей начнут проявлять­ся симптомы. Неплохо бы еще вырубить всю связь на корабле. Пассажирам запретить выходить в Интернет и совершать звон­ки на берег. Тогда оперативники на борту не смогут связаться с начальством.

— Куда сейчас направляется корабль?

— Судно на пути из Стамбула в Ираклион на Крите. Я за­просто проберусь на него, когда оно будет проплывать греческие острова.

Мало кто вне организации был в курсе, что владелец «Зо­лотых линий» — компании, владевшей «Золотыми небесами» и их злосчастным близнецом «Золотым рассветом», — и сам был респонсивистом. Он обратился к движению, потому что они с женой не могли завести детей, а учение Лайделла Купе­ра помогло ему не только смириться с этим фактом, но даже отпраздновать его. И хотя он делал солидные пожертвования и позволял респонсивистам использовать корабли в качестве своих «морских убежищ» по колоссальной скидке, он не входил в узкий круг посвященных в план по распространению генно- модифицированного вируса лиц.

— Позвоните главе компании, — продолжал Ковач, — объяс­ните, что группа, напавшая на «Рассвет», возможно, планирует такое же нападение на «Золотые небеса». Пустите меня на борт и задержите корабль в море, пока мы не выпустим вирус. Тогда они не смогут никого предупредить, даже если обо всем узнают.

— Он захочет отменить круиз.

— Значит, попросите об одолжении. На борту пятьдесят ре- спонсивистов. Большинство и понятия не имеет, что должно произойти, но с остальными мы без проблем отыщем подозри­тельных пассажиров.

Сэверенс взглянул на Лайделла. Бесчисленные операции существенно меняли его облик, но огонь в его глазах они скрыть не смогли. Это был огонь абсолютной самоотдачи и верности убеждениям.

— Том, — начал Купер, — наш вид на грани вымирания. Слишком много ртов надо прокормить, а природные ресурсы истощаются на глазах. Мы оба знаем, что это единственный гуманный способ предотвратить крах пятитысячелетней циви­лизации. И способ этот нам достался из самых истоков этой цивилизации. Это правильно, это справедливо, и мы должны любой ценой обеспечить успех. Не люблю я отклоняться от пла­на, но господин Ковач, по-моему, прав. Кто-то как-то что-то узнал. Звучит, конечно, странно, но мы не можем рисковать. Мы слишком близки к цели. Остались считаные дни. Если их люди прочесывают «Золотые небеса» в поисках нашего вируса, они смогут предупредить власти, и все наши труды пойдут коту под хвост.

Сэверенс кивнул:

— Вне всяких сомнений, вы правы. Успех вскружил мне го­лову, я начал считать себя неуязвимым. Зелимир, я договорюсь с владельцем компании. Совершай необходимые приготовле­ния, бери кого угодно и что угодно. Я прослежу за тем, чтобы капитан оказал тебе полное содействие. И не забудь: этот вирус ни в коем случае не должен покинуть корабль. Любой ценой. Ты понял?

— Так точно, сэр. Любой ценой.

— Вы это чувствуете? — вдруг сказал Купер. Остальные вопрошающе взглянули на него. — Мы боремся с темным воз­действием, исходящим из-за пределов нашей пространственной мембраны. На протяжении тысячелетий они обрабатывали че­ловека, превращая его в стремящееся к саморазрушению суще­ство, коим он сейчас является. Эти силы довели человечество до того, что мы готовы сожрать друг друга. Но мы сопротивля­емся, мы снова берем управление своими жизнями в свои руки. Я чувствую это. Я чувствую их беспокойство, ведь мы даем им отпор и идем своим собственным путем. Когда мы преуспеем, их власть над нами испарится. Мы расцветем в новом мире, и они никогда больше не посмеют нас тронуть. Мы сбросим оковы рабства, о которых многие люди и не подозревали. Они лишили нас способности противиться нашим первобытным ин­стинктам, и посмотрите, к чему это привело. Войны, разруха, голод, нищета. Это их неуловимый контроль, растянувшийся на поколения, это он довел нас до такого. Когда я наконец по­нял, что никакое разумное общество не захотело бы жить так, как живем мы, тогда я осознал, что мы потеряли контроль над собой, что на нас действуют силы вне нашей Вселенной. Они правили нашими мыслями, все приближая и приближая нас к Армагеддону по причинам, которые даже мне непостижимы. Мне первому довелось увидеть их такими, какие они есть, и мои единомышленники, такие, как вы, тоже поняли, что нынешний мир был бы совсем иным, если бы не чьи-то дьявольские планы. Но их интригам вот-вот придет конец. У них нет ответа на нашу новую ступень в общественном развитии, ведь мы заставим всех понять, кто они такие и что они натворили. О-о, господа, не пе­редать словами, как я взволнован. Грядет великое пробуждение, и мы встретим его плечом к плечу.

Ковачу всегда было не по себе от речей доктора Купера каса­тельно межпространственного контроля разума. Ему были по­нятны сухие цифры перенаселения и истощавшихся ресурсов, а также ужасающие последствия их столкновения, так что он смолчал. Ему хватало и того, что он внесет свою лепту в спасе­ние человечества от самого себя. И сейчас его мысли занимали скорее возможные противники на борту «Золотых небес», неже­ли какие-то там великие побуждения.