Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2

Глава 18

Деревню окружала насыпь с частоколом из заостренных бревен. Вокруг был вырыт ров. Навесной мост, несмотря на утро, оказался поднят. По бокам от него располагались две сторожевые башенки.

Деревня производила какое-то тягостное впечатление крепости, того и гляди начнут шмалять по нам из луков и арбалетов.

Мы остановились на краю рва. Посмотрели вниз — глубокий зараза, еще острые штыри на дне торчат.

— С чем пожаловали путники⁈ — раздался зычный голос со стены.

— С миром пожаловали! — прокричал отец.

— Тогда мир вам! — пожелали со стены. — Какие дела привели вас⁈

— Хотим здесь отдохнуть, перекусить, купить лошадей и отправиться дальше!

— Идите мимо путники, мы чужаков не пускаем! — вежливо послали нас.

Такая наглость была уже выше моих сил. Чтоб какие-то деревенские лошки указывали мне что делать и куда идти, да я сам им направления могу подсказать, коль просят.

— Значит так, — сердито прогремел я, вкладывая в голос силу. — Мы недавно завалили оборотня-медведя и чуть не сгорели заживо! Мы хотим жрать и ещё — нам нужны лошади! Или мы возьмем это по-доброму, или я разнесу тут всё в щепки!

За стеной воцарилась звенящая тишина. Зато у нас старик Леон опять размычался. Смотрит на меня безумными глазами и мычит, показывая знаками, что я наболтал лишнего.

— А кто именно из вас медведя прикончил⁈ — недоверчиво спросили из-за стены.

— Я и прикончил! — сердито рявкнул я.

Старик все не унимался, продолжая нозить. Жалко, конечно, было, что он так запуган, но слушать это мычание оказалось выше моих сил.

— Заткнись, а! — потребовал сгоряча я, но тут же попытался сгладить собственную грубость. — Не волнуйся, старик, в обиду не дадим!

Старик, посмотрел на меня своими желтыми глазищами, сплюнул на землю и, махнув рукой, снова угомонился, мол, делайте, что хотите, а я умываю руки. Отошел в сторону.

Ждали мы долго и уже казалось, что придется нам все же брать эту деревенскую крепость штурмом. Я реально стал мысленно накидывать варианты. Всем известно, что брать крепость всегда труднее, чем её оборонять, но когда у тебя есть магия, и ты умеешь обращаться в сокола, то всё становиться куда как проще. Я уже хотел было начать раздеваться, как с диким скрежетом и грохотом стал опускаться навесной мост.

По мосту нам навстречу неспешно вышли трое. Вид у них у всех был изможденный и какой-то нездоровый. Меня кольнуло нехорошее предчувствие.

Двое мужчин, судя по добротной одежде, представители местной знати, глядели на нас оценивающе, исподлобья, хотя и пытались складывать губы в фальшивые улыбки. Тот, что слева — был похож на скелет, обтянутый кожей, тот, что справа тоже выглядел немногим лучше, но за счет высокого роста и широких плеч казался покрепче. Между ними шла молоденькая хрупкая девушка, с красивыми ржаными волосами и приятным личиком, на котором лукаво поблескивали необыкновенно яркие голубые глаза.

На вытянутых руках девушка держала каравай. Она подошла ко мне и, низко поклонилась, так что в вырезе платья показались две упругие грудки.

— Приветствую тебя, великий убийца медведя! — проговорила она грудным голосом. — Мы чтим тебя и твою победу! Будь желанным гостем в нашем доме!

Мужики тоже поспешили раскланяться и выказать мне почести. Это уже было кое-что, на душе стало потеплее.

— Я староста этой деревни, Батч, — представился скелетон. — А это мой сын Джек и дочь Блейза. Мы объявляем пир и гуляние по случаю вашей победы и будем рады, если вы присоединитесь.

— Мы будем рады принять ваше предложение, — сдержано кивнул я, стараясь не выказывать, насколько мы рады в самом деле.

Я оглянулся на спутников, все мое решение поддержали, все, кроме старика, который просто напросто исчез. Можно было, конечно, обратиться в сокола и найти это ходячее недоразумение, но оно мне надо? Что мы могли для этого блаженного сделать, мы сделали, хочет дальше идти без нас, пусть идет на все четыре стороны.

Селяне высыпали на улицы. Встречали нас торжественно. Было заметно, что соседство с медведем не прошло для них даром. И тяготы их жизни были буквально написаны на лицах, да и на всём остальном организме — все люди выглядели какими-то тощими, вялыми, даже дети не радовали глаз обычной розовощёкостью.

По толпе то и дело проходил шепоток: «Это который? Мальчишка тот, с хвостом? Неужто и вправду он оборотня убил! Слава! Слава герою!» И что-то уж совсем не понятное и наиболее часто произносимое в толпе: «Медведь умер, да здравствует Медведь!»

У старосты был добротный двухэтажный домина в центре деревни. В доме кипела работа, накрывались дубовые столы. Хорошенькие, худенькие служаночки сновали с тяжелыми подносами туда-сюда. В углу стоял трубадур и тянул тоненьким голоском какую-то заунывную тоску.

Вскоре дом наводнили и гости. Сделалось шумно и людно.

Меня усадили во главе центрального стола. По одну сторону от меня разместились староста Батч с сыном Джеком. По другую — Блейза, прильнув ко мне близко-близко, не спуская с меня восторженных глаз, она лепетала что-то бессмысленно-приятное для мужского сердца. Лаская меня под столом стройной ножкой. И очень скоро я слегка размяк от внимания девушки.

Так и должно вести себя настоящая женщина, не то, что эти холодные ломаки герцогини. Я украдкой глянул на Стеллу, сидящую рядом с Блейзой.

Стелла сидела очень прямо, пребывая в явном напряжении. Наши взгляды скрестились. Пухлые губы девушки презрительно скривились, но глаза её выдали — в них нетрудно было разглядеть одолевающую девушку ревность. Я усмехнулся.

Батч взял слово. Торжественно объявил еще раз для всех, что я убил медведя, закончив свою речь все тем же странным восклицанием: «Медведь умер, да здравствует медведь!»

Староста сел. Принесли крепкой медовухи. Я сдуру выдул стакан залпом, как компот. На голодный желудок медовуха сразу расслабоном прокатилась по всему телу.

Я понял, что надо исправляться и срочно поесть. Стол был заставлен угощениями, тут тебе и пирог с капустой, и грибы с лучком, и маринованные огурчики с помидорчиками, и жареная картошечка, и орешки, и мед. Но чего-то мне в этой разнообразной снеди не хватало, как будто ешь-ешь, а еда пустая.

По мере всеобщего опьянения за столом зарождалась все более оживленная беседа. Основная тема крутилась вокруг медведя. Люди с неподдельным интересом выведывали у нас детали, что да как там случилось. Мы наперебой рассказывали, как мы все вместе бились с разъяренным стариком, как я отсек ему голову. Рассказал и про волков, которым скормил потом останки медведя. Селяне только охали да ахали.

Было уютно, мы все понемногу расслабились и в полной мере пожинали плоды своих подвигов. Да, теперь становилось понятно, что всё это время мы находились на волосок от гибели. И ничего ещё не кончено, потому что мы не спасли Киры, но мы и её отобьём…

Душа моя, на волне всеобщих восторгов по поводу моих подвигов, усиленных изрядным алкогольным опьянением, требовала веселья, чему мешали унылые завывания трубадура. Грустные песни возвращали мои пьяные мысли к Кире, и Харви, к желтоглазому старику, который зловеще, о чем-то мычал нам…

— Чёт как на похоронах, — допив очередной стакан медовухи и обтерев морду рукавом, заметил я.

Я грузно поднялся. В голове у меня давно крутилась песня Короля и шута «Лесник». Уж очень она хорошо описывала все злоключения, случившиеся с нами в доме лесника. И я как жахнул гостям горячего да движевого.

Вскоре уже вся деревня подпевала мне:

Будь как дома, путник

Я ни в чём не откажу

Я ни в чём не откажу

Я ни в чём не откажу!

Наконец-то, оторав избранные мною песни и подняв всем настроение, я сел обратно за стол и дабы промочить горло залил в себя еще стакан вкусной медовухи.

— А я смотрю, ты парень горячий, Эрик! — дружелюбно похлопывая меня по плечу, разулыбался Батч.

— Я такой, — пьяно усмехнулся я.

— А не побоишься в потешном бою свою силушку показать, Эрик? — лукаво спросил Батч.

— Да запросто, — пожал я плечами, отогнав назойливую муху, жужжащую под носом.

— Джек, а давай-ка покажи нашему гостю свою силушку, — попросил староста сына.

Джек поднялся и без лишних слов двинулся на выход. Мне ничего не оставалось, как пойти следом.

Мы вышли во двор, где вовсю шумели народные гуляния — по случаю победы над медведем народ радовался и праздновал.

Желающие поглазеть на нас встали в круг, будто бы очертив собой импровизированный ринг нам с Джеком.

Джек был хоть и худой, но жилистый зараза. Мы схватились в борьбе. Я отметил про себя, что я не хило так прокачал тело за время своего присутствия здесь. Если бы схватка была пару месяцев назад, Джек запросто бы сломал меня.

Этот поединок был без магии, чисто на физической силе и ловкости. А я уже очень привык рассчитывать на свою магическую силу. Еще и выпитая медовуха давала о себе знать.

Поэтому первый раунд я чуть не просрал, потому как рассчитывал, что это будет легко, как два пальца об асфальт. Однако Джек был трезв как стеклышко и владел своим телом мастерски.

Ко второму раунду я уже отнесся серьезней. Взяв в захват и использовав приемчик, рассчитанный больше на вес, чем на силу, перекинул тощего парня через плечо.

Треснулся Джек о землю нехило, так что кости затрещали. Я даже было испугался, что переломал парню хребёт, но всё, слава всем ликам Триликого, обошлось.

Джек поднялся и с улыбкой пожал мне руку.

— Силен, как медведь, уважаю, рад, что теперь ты мой господин.

— Я тебе никакой не господин, — отмахнулся я, заключая парня в нетрезвые объятия.

В сущности, победил я Джека только из-за того, что весовая категория у нас была разная, и я умел использовать свое преимущество. А так парень дрался очень достойно.

Выслушав от всех, включая Батча, восторженные поздравления — видимо, у них Джек был первым парнем на селе, — я нетвердой походкой двинулся обратно в дом к столу.

— Ах, ты такой сильный, — всплеснула руками Блейза и кинулась ко мне на шею.

— Да, я такой, — осторожно отстраняясь от девушки, улыбнулся я.

После драки опять проснулся аппетит. Я, кажется, так наголодался за эти дни, что сколько ни ел, всё не мог наесться пищей. Я опрокинул в себя еще стакан медовухи, первым делом утолив жажду. Жуя постный пирог, я наконец-то, понял, чего мне не хватает на столе — мяса. На столе не было даже элементарной курицы или рыбы, или, на худой конец, яиц.

Стало как-то вдруг обидно, так нахваливали нашу победу, а в итоге экономят на нас. Порядком захмелев, я всё-таки бесцеремонно поинтересовался.

— А что мясом у вас гостей не почивают?

За столом воцарилась гробовая тишина. Ножка, ласкающая меня под столом, замерла. Трубадур вскрикнул как подбитый ишак и затих.

— Мы не едим братьев наших меньших, — тихо сказал Батч. — Мы отказались от мяса очень давно.

Теперь стало понятно, почему вокруг все такие вялые доходяги. Веганы хреновы, никогда не понимал этих загонов, человек по сути своей хищник — мясоед, съешь ты, иначе съедят тебя. Но знал я, что с такими спорить бесполезно…

— Похвально, — пытаясь загладить неловкость, пробормотал я.

— Каждый из нас принял этот путь. Его указал нам великий Медведь, — с фанатичным видом провозгласил Батч.

Затуманенный мозг соображал туго. Зацепило про великого медведя, чего это они людоеда и убийцу великим называют? Какие-то оговорочки по Фрейду.

— А разве это не ваши предки, свершив суд над людоедом, обратили негодяя в медведя. С чего он вдруг великий стал? — прямо спросил я.

— Это ересь… — отчеканил Батч. — Медведь всегда хранил нас от бед. Он был великим хозяином леса!

Я было открыл рот, чтобы оспорить эту чушь. Но ножка Блейзы вдруг сместилась и стала ласкать у меня между ног.

Тело молодого пацана, в котором я оказался, моментально отреагировала вспышкой гормонов. Я удивленно посмотрел на девушку. Блейза едва заметно улыбнулась и потупилась, сделав вид, что застеснялась своего порыва.

Желание спорить с её отцом у меня сразу поубавилось, а вот другое желание возросло до неприличных размеров.

Девчонка липла ко мне в открытую, её отец и брат, кажется, не только не осуждали Блейзу, но даже одобряли её развязное поведение. Вот интересно, насколько будет уместно затащить девчонку в уголок и удовлетворить её похоть?

Не успел я подумать об этом, как Блейза наклонилась ко мне и горячо зашептала в ухо.

— Хочу тебя, мой медведь! Возьми меня!

— Твой отец…– пьяно ворочая языком, заметил я. — Нас не одобрит!

— Это честь для нас! — улыбнулся Батч.

Больше я не сопротивлялся. Блейза взяла меня за руку, и я покорно пошел за ней. Краем глаз я увидел, как Стелла украдкой вытерла слезы. Я внутренне позлорадствовал, пусть поймет, кого она потеряла. Но вместе с тем, захотелось утешить девушку, заключить в объятия…

Незаметно для меня мы оказались в комнате с большой кроватью посередине. Блейза не теряя времени, умело расстегнула мне штаны, освобождая затвердевший член. Она охнула, восхитившись размером, и с насаждением взяла его в рот. Сначала она была нежной, работая языком, а потом взяла его глубоко в себя, так что он уперся ей в глотку, налившись еще большей силой.

Мне спьяну все чудилась другая девушка. Та, которая однажды пришла ко мне ночью в постель… Та, что сейчас плачет за столом из-за того, что я ушел с другой… Зачем я ушел с другой?

Блейза быстро скинула с себя платье. Тело у нее было худое поджарое, грудь средних размеров, она могла бы быть больше, если бы не излишняя худоба. Она, оседлав меня, умело задвигалась. Я прикрыл глаза и, не сдерживая себя более, пролился в нее. Она закричала и упала на меня, содрогаясь от оргазма. Это возбудило меня, я почувствовал, что хочу еще. Развернул девушку к себе спиной, желая войти в нее сзади и…

…И оторопел, глядя на ее спину. На левой лопатке четко обозначился ворон.

Меня будто отшвырнуло от нее, все желание, как отбило, зато в теле появилась предательская слабость.

— Служительница смерти! — процедил я. — Какого черта здесь происходит⁈

В глазах двоилось, комната плыла. Я лихорадочно старался одеться. Но нога всё время попадала мимо штанины. Ну ведь всегда же знал, что от баб одни беды, зачем я все время на одни и те же грабли наступаю?.

— Не старайся, медведь, скоро ты уснешь! — хрипловато засмеялась Блейза.

— Я не медведь! — заплетающимся языком пробормотал я.

От милой, юной девочки, очаровавшей меня, не осталось и следа. Теперь это была женщина, взрослая, коварная и прекрасная.

— Пока нет, — усмехнулась Блейза, продолжая спокойно наблюдать за мной растянувшись на кровати, — но скоро им станешь. Медведь умер, да здравствует медведь!

Только сейчас до меня стал доходить смысл этих слов, поздно я сообразил, что это значит. Я по-прежнему не мог совладать со своим телом. И дело было даже не в выпитой медовухе, а в чем-то другом, чему противиться я просто был не в состоянии.

— Но мы же спасли вас от медведя! — все же не мог понять этой злодейской логики я.

— А кто сказал, что мы нуждались в спасении⁈ — насмешливо поинтересовалась Блейза, неохотно поднимаясь с кровати и неспешно надевая платье. — Мы чтили медведя, он был нашим правителем, а вы его убили.

— Он был людоедом, ваши предки прокляли его! — попытался открыть я глаза на вопиющие факты биографии их разлюбимого зверя. — Он сам нам это рассказал!

— Потомки всегда искажают деяние предков.

— Но это же полная чушь!

Я пытался призвать меч, но почему-то он не откликался на мой зов, как и латная перчатка. Мысли же становились все более сумбурными, а тело — все менее податливым.

— Историю пишут победители, — продолжала цинично разглагольствовать служительница смерти. — Предки умерли, а медведь остался. Люди стали верить в доброго медведя, который охраняет их от бед. Взамен они жили так, как велит им медведь, не ели мяса братьев меньших и раз в месяц отдавали ему юную деву на поругание и съедение.

— Но ты же знаешь правду! — удивился я.

— Мы служим смерти, Эрик, — пожала плечами Блейза. — Очень много лет назад нас призвали в эту деревню жители, чтобы мы свершили суд. Мы его свершили, но мы служим смерти, для нас справедливость возможна только в смерти!

Я уже не видел перед собой ни юной девочки, ни коварной женщины, передо мной стояла старуха с лицом испещренными морщинами. Я вздрогнул, отступил на шаг, меня повело.

— Сколько тебе лет⁈ — выдохнул я.

— А сколько дашь? — усмехнулась женщина, опять сделавшись просто красивой женщиной неопределенного возраста.

— У вас ничего на этот раз не выйдет! — сжимая кулаки, прорычал я. — Ты не знаешь, с кем связалась, сука! Я тебя по ветру развею, дай срок!

— Не старайся, Эрик, в этой деревне никакая магия не работает, кроме магии Амадей, но ты ей, по-видимому, не владеешь. Все потому что жители здесь веками приносили жертвы во имя смерти, смерть здесь в своем праве. А ты дал мне свое семя и теперь я могу обратить тебя. Ты станешь нашим!

Я больше не мог противиться навалившейся тьме, сознание меня покинуло. Я обмяк, беспомощно свалившись в ноги этой ведьме.

И в темноте, проваливаясь в бездну, я слышал её смех.