Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2

Глава 4

Уже в пути мы дожевали пироги, больше по привычке, чем по необходимости перекинулись осторожными переругиваниями с отцом, разумеется, в рамках приличий, дабы не оскорблять слух сидящей рядом с нами прекрасной дамы. И дальше, через лес, покатились молча — лишь колеса пошаркивали о песок. Каждый ушел в свои мысли.

Я ругал себя почём зря за то, что не рассчитал всего и теперь, из-за своей сраной жалостливости, с большой вероятностью мог не спасти Стеллу с Кирой. Просто не успеть. Реально, как Иван дурак какой-то. Пытался понять, как исправить ситуацию, но чем больше обмозговывал стратегию дальнейших действий, тем яснее понимал, что в этом уравнении, опять, слишком много неизвестных. Белые пятна мешали создать мне ясную картину происходящего… Судя по всему, в который раз мне придется довериться интуиции и действовать наобум. А значит, голова должна быть холодной, как у чекиста.

Мне на руку приземлился желтый резной лист. Откуда взялся? Я поднял голову и поглядел на деревца. Ничего, такие стояли — зелененькие, веселые. Интересно, а осень здесь существует? Низкое солнце лениво бликовало в кронах, медленно и неуклонно склоняясь ко сну. Ровный ход экипажа убаюкивал. Я стал клевать носом.

Экипаж резко затормозил, так что я чуть не перелетел через капот, больно стукнувшись своей башкой о башку Фила, что сидел напротив меня. Мы хором матюгнулись. Я возмущенно глянул на виновницу сего безобразия.

Лейла, в ужасе прикрыв рот рукой, смотрела на дорогу. Я повернулся и тоже взглянул. Хорошего там было мало, а вот капздеца много.

Путь нам преграждала груда изрубленных трупов. Люди с отсеченными конечностями и головами были кощунственно разбросаны вперемешку с разделанными тушами лошадей. Над грудой мертвечины кружило вороньё.

Я еще раз ругнулся. Харви с отцом выскочили из экипажа, мы с Филом выпрыгнули следом. Лейла осталась сидеть неподвижно, спрятав лицо в ладони. Девушка была в шоке.

— Твари! — раненным медведем ревел Харви, в бессилии сжимая кулаки. — Кто это сделал⁈

Отец положил ему руку на плечо.

— Они верно служили, — тихо сказал он. — Их харма найдет дорогу к сердцу Триликого. А мы отомстим!

— Они верно служили и были хорошими друзьями, — на свой лад вторил отцу Харви. — Их харма найдет дорогу к сердцу Триликого. А мы отомстим!

Видимо, это были те самые тринадцать лучших стражников дома Гербертов, которых отец с Харви выслали вдогонку за Роджером и нам в подмогу на случай сражения.

Кроме прочего, на узкой дорожке нам с этой кучей обезображенных трупов было никак не разъехаться, если не убрать тела. Хотя бы убрать, временем на похороны мы не располагали от слова совсем…

Однако оказалось, что я зря переживал по этому пустяшному поводу. Потому что это еще была не беда — беда стерегла впереди.

В миллиметре от моего лица просвистела стрела. Я развернулся посмотреть, откуда подарочек, но из-за деревьев никого не смог увидеть. Ну а следом за первой, стрелы полетели градом со всех сторон и спрятаться от них было негде.

Отец с Харви, пользуясь своим нехилым уровнем силы, взмахивая руками, отмахивались от стрел, как от назойливых мух. Фил же оказался самым слабым звеном из нас, ему первому пробило плечо, он пошатнулся, запнулся и тюкнулся носом в землю да так и замер. Нет, он не умер, но вот сознание потрял. Это было даже хорошо — подумают мёртвый и больше в него стрелять не станут.

Я кинулся к Лейле и закрыл девчонку собой от лавины стрел, от которых она даже не пыталась уклониться.

Лейла вдруг отмерла и, как полоумная, забилась у меня в руках.

— Мой экипаж! Экипаж! — жалобно выла она. — Мне больно! Эрик, спаси, экипаж!

Стрелы и вправду попадали и в экипаж, делая из него ежа. Но это меня тревожило меньше всего, навязчивая же забота Лейлы о своей игрушке — подбешивала.

Однако через несколько мгновений эта штука действительно проявила себя, как живая. Из экипажа стали исходить волны боли и такой тихий, плачущий звук, от которого так тоскливо становилось, хоть вой с ней в унисон. Как ни странно эта боль экипажа, как будто отражалась и продолжалась в Лейле.

К бабке можно не ходить — долго протянуть под этим градом стрел не представлялось возможным. Очевидно было, что таким же коварным способом одолели и тринадцать лучших стражников дома Гербертов. Значит, и мы очень скоренько можем составить этим мертвякам компанию. Такого допускать было нельзя.

Я увидел некую особенность — стрелы как заколдованные пролетали все время мимо меня, я был как будто за щитом. Что если этот щит растянуть немного и накрыть защитным куполом друзей и экипаж? Я почувствовал, как во мне нарастает золотой теплый огонь силы и распахиваются соколиные крылья.

— Все в экипаж! — крикнул я, вложив в этот призыв всю убедительность на которую был способен.

Благо спорить со мной никто не стал. Последним, внутрь экипажа, Харви втащил раненого Фила, который все еще оставался в отключке.

Я сосредоточил всю волю, и растянул над нами небольшой защитный купол, ощутив себя титаном, что держал небо. На лбу у меня проступила испарина. Купол, к сожалению, не мог накрыть весь экипаж, и долго я бы его не продержал.

— Мой Экипаж! — последний раз всхлипнула Лейла и потеряла сознание.

А вот это меня порадовало. Терпеть не могу женских слёз. Секут, как серпом по яйцам. Итак ведь тошно было от болевой волны её экипажа, а тут ещё и она нюни распустила… А что если они связаны друг с другом?.. Нет, не время об этом думать, остановил я себя.

— Что дальше? — напряженно спросил отец. — Есть план?

— Пока нет, — через усилие выдавил я, продолжая держать над нами щит.

От солнца осталась красная половинка. Еще немного и оно спрячется за горизонтом совсем. И что тогда?

Лучники прекратили метать стрелы, видимо заметив, что это бесполезно. Интересно, какой у них запас в колчанах? Стрелы же все равно не могут быть бесконечными. Значит, рано или поздно они пойдут драться с нами врукопашную.

Судя по выстрелам, лучников было не так уж и много. Человека по три-четыре с двух сторон, а нас, не считая раненного Фила и обморочной Лейлы, трое. То есть их как минимум в два раза больше. Так чего же они медлят? Почему не нападают?

Причина могла быть одна, они берегли свои жизни. Ведь мы все равно были не лыком шитые, и нас так просто не убьешь — двух-трех мы с собой точно заберем. А так они рассчитывали нас хорошенько измотать и уже потом, совсем ослабленных, добить.

И надо сказать, что им отчасти удалось воплотить свой план в жизнь. Опять на пробу засвистала стрела и ударила в экипаж, который издал жалобный звук раненного зверька.

А я вдруг, внутренним взором, увидел энергетический след. От экипажа к луку тянулась пульсирующая нить боли. Лук горел красным. Я взял и мысленно его разломил.

Из-за деревьев послышалась приглушенная ругань.

У меня же пошла носом кровь. Я утёрся рукавом. Слишком тяжко было одновременно держать щит и ломать луки.

— Я сниму щит, — через усилие прохрипел я, — прикройте меня. Я сломаю их луки, но для этого они должны стрелять и попадать в экипаж.

— Нельзя в экипаж, Эрик! Это убьет Лейлу! — подтвердил мои худшие опасения отец. — Их сознания связаны с помощью браслетов.

Я увидел на руках Лейлы, два золотых браслета с загадочными рунами.

— Если снять? — спросил я.

— Только вместе с руками, — вздохнул отец.

— Не зря говорят, — проворчал я, — баба на корабле — к беде!

Конечно, если тебя женят почти насильно, то преждевременная смерть невесты трагедией всей твоей жизни вряд ли станет. Но такой херни по своей вине допустить было просто нельзя. Если еще и Лейлу ухлопаем, то пиши пропало, можно сразу признать свою непригодность и списываться на милость ворона…

Снова просвистела стрела и снова ранила экипаж.

Я опять пошел по следу боли и сломал еще один лук. Кровь из носа я уже остановить не пытался. Надо было принимать непростое решение. Если его не принять, то смерть нас всех ждала неминучая.

— Они все равно стреляют по экипажу… — стал рассуждать я.

Не успел я договорить, как просвистела еще одна стрела, и я вновь успел взять след и сломал лук.

Солнце расплылось по небу разноцветными пятнами заката. Еще немного и наступит темнота, а луки в темноте работают хреновато. Однако времени, ждать темноты, у нас не было. Время работало на них — на это они и рассчитывали. Просто задерживали нас, тянули время.

Я прикинул — осталось около трех луков. Делать нечего — я просто взял и опустил щит.

Но скрытые враги и не пытались больше стрелять. Наступило затишье. Я смог перевести дух. Постоял минутку, запрокинув голову, останавливая кровь из носа.

Я ждал, что из-за деревьев вот-вот покажутся разбойники и нападут на нас. Но они по-прежнему оставались за деревьями. Уже смеркалось, очевидно, что в темноте луки становились бесполезными, и они это понимали. Впрочем, они выполнили свою задачу, выиграли время, задержали нас. А теперь переходят в следующий этап своего плана.

— Видимо, они решили подождать, затяжка времени им на руку, — предположил отец. — Уже смеркается…

Отец был прав, но я уверенно ему возразил, ибо нефиг.

— Как бы не так — это нам на руку! Вам с Харви нужно убрать останки стражников с дороги. А я займусь ранами Фила и Лейлы, то есть Экипажа Лейлы.

Отец с Харви одобрительно кивнули. Как-то легко уступив мне место лидера.

Они стали потихоньку, с помощью магии сдвигать груду тел в сторону. Меня так и подмывало задать вопрос: «А что, так можно было?» Не, я прям дебил, конечно, все время забывал, что здесь есть магия и она многие проблемы решает. Я-то представлял, что отец с Харви засучат рукава и руками станут разгребать завалы с трупами.

Я внимательно осмотрел Фила, все время оставаясь внутренне настороже, а вдруг только этого от нас и ждали, что мы займёмся трупами и раненым и потеряем концентрацию. В любой момент обстрелы могли возобновиться. Но пока царила тишь да гладь.

Фил был легко ранен в плечо, а сознание потерял, потому что упал и стукнулся головой. Это было очень хорошо, потому что будь он при смерти, я бы оказался перед сложным выбором. И, скорее всего, не смог бы спасти друга.

Яда в стреле, похоже, не было, по крайней мере я его присутствие не чувствовал. Я обломил черный перистый кончик и протолкнул стрелу дальше вперед, вытаскивая её по всем правилам с другой стороны.

Я не стал прям лечить Фила, на это ушло бы слишком много сил. Я лишь закрыл его рану. И поправил последствия удара в голове. Фил открыл глаза, вокруг которых продолжали синеть очки.

— Зачем ты вылечил меня⁈ — возмутился он.

— Чтобы было, — усмехнулся я.

— Теперь все пропало! — в отчаянии схватившись за голову, простонал Фил. — Ты сейчас опять потеряешь сознание и…

— Фил, успокойся. Я тебя немного подлатал. Сил у меня еще на семерых таких как ты хватит. А вот с Лейлой будет сложнее.

Фил замолчал, посмотрел на Лейлу, потом на утыканный стрелами экипаж.

— Это да, — пробормотал он, явно стыдясь своей несдержанности.

Пока я разбирался с Филом, отец с Харви успели убрать останки тел с дороги и поджечь их с помощью магии, огнем, который локально поедал мертвую плоть и не стремился перекинуться на все подряд. Закончив с трупами они вернулись в экипаж.

— Помогите мне вытащить стрелы из экипажа, — попросил я.

Стрелы приходилось выдергивать, как дротики, еще больше травмируя экипаж. Жалобные звуки и хлюпанье просто сводили с ума. Экипаж был сделан из живой плоти, она пульсировала живой болью. И я так явственно ощущал её, будто она стала продолжением меня.

Мне было жаль Лейлу, ведь точно так же эта боль терзала и её. Я стал врачевать раны экипажа. И вдруг почувствовал, что эта странная штука, как будто пытается сплетись с моим сознанием в единое целое.

Первым желанием было оттолкнуть её, но я переборол страх и позволил ей влезть в себя.

Чувствовалось, что сознание иное, не человеческое, иначе, как-то по-звериному этот мир воспринимающее. Однако оно было светлым и несло в себе определенно положительную энергетику. Оно стало помогать мне лечить само себя. Будто делилось своей силой на то, чтобы с её помощью излечил плоть экипажа.

В дырках засветился золотой огонек. Они стали затягиваться. Плачь затихал вместе с болью. И наконец-то я почувствовал, что экипаж, как говорится, соответствует всем нормам эксплуатации подвижного состава.

При этом я хоть и ощутил усталость, но затратил сил раза в три меньше, чем ожидал и сохранил дееспособность. После исцеления, сознание экипажа, как будто съежилось, но не улетело, а отползло в самый дальний уголок меня.

А Лейла так в себя и не пришла. Мы потормошили девушку. Я даже попробовал её полечить, хотя у нее уже точно ничего не болело. Но все оказалось тщетным, ей требовалось время, чтобы восстановиться. А сколько — никто не мог даже предположить. Но если бы она и очнулась, было очевидно, что править экипажем она не сможет. Для этого нужны силы, а она слишком ослабела.

Между тем сумерки загустели и грозили перерасти в тьму.

— До полнолуния часа три, — прикинул отец.

— А до храма? — спросил я.

— Если пешком, то как раз часа три. Если на этом экипаже, то меньше часа.

Выбор был не простой. Мы могли рискнуть, пойти пешком и прийти к шапочному разбору. А могли ждать, пока Лейла придет в себя или пока не вернуться лучники и не расстреляют нас огненными стрелами.

Оба варианта проигрышные. Но был и третий, он как раз доверчиво всматривался в меня из уголка моего сознания. И я понял, что экипаж разрешит мне править собой. Теперь мы с ними тоже имели устойчивую связь.

— Я буду править сам, — озвучил я пришедшее мне на ум решение.

— Эрик, это невозможно, — заметил отец.

— Садитесь, — жестко сказал я, немного раздраженный тем, что отец все время во мне сомневается.

Все уселись по местам. Я тоже разместился на мягком сиденье, положил голову Лейлы себе на колени. Все с явным недоверием поглядывали на меня. Но я-то не мог себе позволить не доверять самому себе. Я мог сейчас только брать и действовать, доверяя исключительно своей интуиции. Я дал газу, и экипаж подался вперед.

— Ну, ты даешь, Эрик! — с восхищением присвистнул, приунывший было Фил.

Я напряг всю волю, представляя себя за баранкой КАМАЗА. И экипаж к всеобщей радости поехал и не просто поехал, а даже помчался, куда быстрее, чем когда им управляла Лейла.

— Такими темпами мы будем у храма через полчаса, — усмехнулся Харви. — Молодчага, Эрик.

Отец промолчал.

Вскоре совсем стемнело, а я чувствовал, что такими темпами вконец измотаюсь и когда мы приедем в храм, с меня толку будет как с козла молока. Пришлось сбавить немного ход.

Впереди на дороге замаячили огоньки. Интересно, что это? Добрый знак, или… Но видимо время добрых знаков ещё не наступило — скоро выяснилось, что ничего хорошего в этих огоньках нет. На нашем пути стояли шесть женщин, и каждая держала по горящему факелу. Огонь красиво играл на их лицах и волосах, обозначаю утонченную, но очень холодную красоту.

Кто же были эти женщины?

Да эти женщины — те самые лучницы, что пытались нас убить, догадался я по наличию луков и колчанов за спинами некоторых из них. Но даже не это оказалось самым плохим. А самым плохим, было то, что у троих из них я увидел в руках кинжалы. Да не простые. Я узнал их. Таким кинжалом меня в собственной постели пыталась убить служанка. А после неудачи вышла в окно.

Это — служительницы смерти. И дело затевалось ой как плохое — потому как самая безобидная царапина от такого кинжала была смертельна. И если дойдёт до дела, смогу ли я залечить такие раны, я не знал, и проверять не горел желанием.

Экипаж пришлось остановить, а ведь до храма оставалось минут пятнадцать езды.

— Дороги дальше нет! — монотонным хором промолвили женщины, потрясая факелами. — Мы служительницы смерти — богини Амадей, говорим вам, дороги дальше нет!

— Эх, вот бы переехать этих сучек! — озвучил общую для всех мысль Харви.

— А идея не самая худшая, — неожиданно подала голос Лейла.

С этими словами она сильно вдарила по газам. Мне ничего не оставалось, как только поддержать порыв Лейлы. Экипаж взвизгнул, вздыбился и понесся вперед, как бешенная табуретка, прямо на служительниц.

Служительницы смерти, явно не ожидали такого поворота событий от слова совсем. И проявили постыдную неготовность заслужить возлюбленную ими смерть под колесами экипажа, поэтому в последний момент, оглушив нас бабьим визгом, они с дороги все-таки свалили.

Мы же отправились дальше, во тьму.