Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2

Глава 6

Первое время бежали в кромешной тьме. Отвратительно пахло сыростью и землей, под ногами хлюпали склизкие лужи. Тьма дезориентировала, давила осязаемо на нервы. Мы в очередной раз куда-то свернули и в этом очередном коридоре стенки загорелись мертвенным фосфорическим светом, который теперь сопровождал нас, переходя из коридора в коридор.

Коридоры петляли, мы сворачивали то вправо, то влево. Я сначала пытался запоминать дорогу, но потом понял, что сбился. Раз сбился, второй, третий и в итоге пришлось махнуть на это дело рукой.

Мы уже порядком выдохлись и вынужденно сбавили ход до быстрого шага. Я сначала было обрадовался тому, что появилось какое-то освещение, но потом понял, что с ним куда хуже. Казалось, в этом мерцающем фосфоре, что-то таилось и от этой непонятной загадочности нарастало напряжение как в фильмах ужаса.

Под ногами хрустели кости, и лужи обагрялись кровью. Я пытался не поддаваться накатывающей панике. Раздался какой-то щелкающий звук. Тихо всхлипнула Лейла. Я пожалел, что не встал с ней рядом, хоть бы за руку её подержал, все легче бы девчонке было. Ну и, чего греха таить, мне бы самому поспокойней стало.

И тут, как в дерьмовых ужастиках, совершенно неожиданно на нас вывалилась стая воронов. Мы в унисон заорали благим матом. Вороны, словно испугавшись наших воплей, растворились миражом.

Безымянная сестра развернулась и посмотрела на всех как на законченных дебилов.

— Я связалась с горсткой самоубийц, — отрешенно констатировала она и посмотрела на часы. — Даже половины пути не прошли. Это вы называете контролем над эмоциями?

— Мы больше так не будем, — виновато пообещал я.

— А больше и не надо, Эрик, вы своим ором разбудили уже всех, — зловеще покачала головой безымянная. — Теперь, только бежать.

Мы рванули вперед. Но путь нам преградило чудовище. Лейла пискнула. Существо, обтянутое кожей, внешне напоминало человека, но передвигалось на четвереньках и как-то дёргано, словно насекомое. Я быстро среагировал и, махнув мечом, организовал нам переулочек.

Впереди показалась очередная развязка. Три коридора. Пока я соображал в какой рвануть, до меня дошло, что все три прохода облеплены чудовищами. Чудовища сзади нас, чудовище впереди, чудовища сверху.

— В какой из трех? — спросил я безымянную, материализуя в помощь себе латную перчатку.

— В левый, — выдохнула она.

Мы встали спина к спине, в ценр сунули Лейлу и стали отбиваясь прорываться к коридору. Но чем больше мы махались, тем яснее всем становилось, что этих тварей не перебить таким макаром.

С боем, мы двигались по коридору, но очень медленно. И какой длины был этот коридор?

Спалить бы этих тварей энергетическим огнем. Да, огонь богини Аве здесь не действовал. Но вот Триликий мог бы сюда заглянуть и подмогнуть. Энергетически мы, конечно, подыстратимся, однако же, не рискнув, мы, скорее всего, отсюда не выберемся.

— Давайте огнем, — озвучил я свои мысли.

— Давайте, — вразнобой напряженно пропыхтели отец, Томаш и Харви.

Я, на своем втором уровне силы, пыхнул слабенько. Но вот Томаш был на третьем, А отец с Харви — каждый на шестом. Поэтому огнем дало вообще-то зашибись. Тварей отмело горящей волной в сторону. Завоняло паленной плотью.

Мне даже показалось, что и от Фила какая-то вспышка отделилась. Но, скорее всего, показалось…

Мы вновь помчали по коридорам. Дорогу осложняло то, что бежать приходилось всё время в горку. И нет-нет, какая-нибудь тварь преграждала дорогу, и ничего не оставалось, как остановиться, чтобы размазать её по мечу.

— Все, — тихо выдохнула безымянная сестра. — Времени осталось семь минут, а до выхода бежать тринадцать. Мы не успеем…

Вариант остаться здесь и стать таким же облезшим тараканом меня категорически не устраивал.

— Ты специально нас сюда завела, гадина! — прошипела Лейла.

— Прикуси язык, девочка! — высокомерно возразила безымяннаясестра. — Я вас просто переоценила! От вас от всех фонило таким ужасом, что удивительно, что мы вообще что-то прошли!

Эти несвоевременные бабьи дрязги меня подбешивали. Бабы и есть бабы, ну что с них взять? Чуть что, так рвать друг другу глотки. А тут не ругаться надо, а подумать, что делать дальше.

— Скажи, безымянная, — задумчиво спросил я. — Ведь лабиринт-то под храмом?

— Так и есть, — кивнула сестра.

— Значит, есть идея, Фил, Томаш, подсобите.

Я встал парням на плечи и воткнул свой меч в потолок по самое не хочу. Меч подсобляя мне удлинился. Он вошел в камень легко, как в живую плоть. И я прорезал круг, Так, чтобы в него смог пролезть человек. А потом как дал перчаткой по этому кругу. Так что стены задрожали.

В шары мне посыпались камешки и песок. Но проход не освободился. Хотя круг явно поддался вверх. Не хватало мне мощи.

— Фил, дай топор! — потребовал я.

— Эрик, я не уверен… — промямлил парень.

— Ничего он со мной не сделает, — догадавшись, что Фил опасается за мою безопасность, ведь топор избранника Триликого, а это был он, и теперь я был в этом полностью уверен, может раскатать, взявшего его чужака, в лепешку. — Я ведь тоже избранный Триликим.

— Догадался, значит, — вздохнул Фил и протянул мне свой топорик.

И теперь, я хренакнул всем сразу — мечом, перчаткой и топориком. И на этот раз, вырезанный круг выскочил, как пробка из шампанского.

— А теперь, давайте наружу, — я спустился и протянул Филу топорик. — Спасиб, Фил ты первый разведаешь обстановку, если все спокойно, то потом Безымянная сестра, Лейла, отец, Харви, Томаш, я пойду последним, — четко, как в армии, я распределил всех, чтобы не было никаких заминок и препирательств потом.

Как и договорились, Фил выполз первым. Через мгновение его рыжее лицо со шрамом показалось в круглом проеме.

— Тут все чисто. Каморка какая-то…

Я почувствовал облегчение, но расслабляться было рано. В коридорах вдалеке зашевелилась тьма. На нас со всех сторон помчались твари, видимо, почувствовали гады, что добыча от них ускользает.

Мы, подгоняемые двойной опасностью: чудовищами и ограниченностью времени, резво закинули наверх женщин.

Потом залез Харви. Отец замешкался.

— Я останусь, — решительно сказал он, — вы с Томашем лезьте вперед!

— Времени на споры нет! — сердито возразил я, оглянулся на оскалившуюся тьму, твари были быстры и стремительно приближались, но мы еще успевали. — Давай, вперед!

Отец, видимо, понял, что действительно спорить со мной бесполезно, а время не резиновое и работало против нас всех. Он быстро полез наверх. Харви с Филом подхватили его наверху и втащили.

Вдруг, отделившись от остальной массы, на меня прыгнула тварь. Наскочила сверху и вцепилась в глотку, пытаясь вырвать мне кадык. Я замешкался было от неожиданности, но быстро пришёл в себя и сбросив оторопь, стал бороться. И оказалось это делом очень непростым, почти невозможным — руки соскальзывали со склизкой кожи. Я никак не мог справиться с чудовищем, острые когти царапали шею.

И тут из горла твари высунулся кончик копья. Томаш развернул тварь на копье и откинул прочь.

— Откуда у тебя копье? — только и смог спросить я, ошарашенный нежданной помощью.

— Не знаю, — не менее ошарашено ответил Томаш. — Вместо меча почему-то появилось.

— Ладно, спасиб, — быстро поблагодарил я, — давай лезь уже наверх.

Томаш взобрался мне по спину и нырнул в люк.

Тут я почувствовал, что время сворачивается. Мгновение и лабиринт закроется, а я останусь в нем навеки безликим чудовищем — вечно голодным, вечно алчущим служителем смерти.

Но возможности размусоливать эту жуткую мысль у меня не было.

Я подпрыгнул, уцепился за руки Фила, которого держали за ноги отец с Харви и меня быстро потащили наверх.

Твари внизу бесновались. Одна из них подпрыгнула. Щеку мне обожгло от удара когтей. Пространство ощутимо сворачивалось виток за витком над моей головой. Наконец-то меня затащили. Дырка в полу тут же заросла, будто из нее и не выбивали глыбу камня.

Я был слегка оглушен миллиметражом, что отделял смерть от моей головушки. Все, похоже, как и я пребывали в шоке.

— Кажется, — тупо глядя на Томаша, заметил я. — Ты всё-таки получил то, ради чего всё время хотел меня убить.

— О чем ты? — не понял Томаш.

— Дар Триликого, — кивнув на зажатое в руке Томаша копьё, сообщил я, — только не меч, а копьё. Просто, всему своё время…

— До начала обряда осталось пятнадцать минут, — глядя на свои часы, заявила безымянная сестра. — Мы в северном крыле. Надо спешить в центральный зал.

Не успев толком опомниться, мы вновь куда-то помчались. Распахнулись тяжелые двухстворчатые двери центральной залы храма. И мы буквально ввалились туда всей развеселой толпой. Без всякого представления, что там происходит, не оценив ни свои силы, ни силы противника, мы просто взяли и сделали это, потому что нам нужна была победа, а за ценой мы стоять не собирались.

Повезло, потому что нас, очевидно, не ждали и армии не приготовили, которая изрешетила бы стрелами нашу отчаянную компанию, как только мы вошли.

В зале горели тысячи свечей. Шесть служительниц смерти стояли на коленях и читали молитву для Амадей.

Посередине был круглый жертвенный стол. Рядом с ним, прикованные цепями, стояли две девушки. В одной из них я узнал фрейлину Стеллы, а другая, по всей видимостью, была дочерью трактирщика. Самой Стеллы нигде видно не было.

На жертвенном алтаре лежала Кира. Наряженная в белоснежное кружево, поверх которого была накинута мантия. Рыжую голову Киры украшала диадема, в ушах сверкали подвески, на пальце кольцо, на шее кулон её матери. А последний, шестой дар Матери-богини, Роджер держал напротив её сердца. Кинжал хищно поблескивал в огнях свечей. Роджер стоял с закрытыми глазами и на распев бубнил какую-то молитву.

Однако самое жуткое было не в кинжале, который вот-вот должен был пронзить девушке грудь. Самое жуткое было в том, что Киру не держали никакие оковы — этого не требовалось. Её глаза были широко распахнуты и абсолютно черны. Она находилась во власти специи.

Сердце у меня болезненно сжалось в комок. Рядом Фил издал приглушенный рык и, не медля больше не секунды, бросился на Роджера со своим топориком. Роджер что-то почувствовав открыл глаза и, махнув рукой, отшвырнул энергетическим ударом уже было подоспевшего к нему Фила.

— Как вы сюда пробрались⁈ — ошарашено спросил он, но сразу взяв себя в руки, обратившись к кому-то, повелел. — Не дайте им помешать мне!

Из темных углов вышли тринадцать служителей смерти мужского пола. В руках они держали мечи.

— Тварь! — взревел Томаш, нападая на служителей смерти и яростно орудуя копьем. — Где моя сестра⁈

Рядом так же свирепствовал Фил со своим топориком, пытаясь прорваться к Кире. Я махал мечом, но понимал, не успеваем. Пусть Роджер и не был готов к тому, что мы сюда проберемся, но ему нужно было лишь выиграть пару минут и тринадцать стражников с этой задачей вполне справлялись.

Единственное, что оставалось, это расправить крылья. Я сосредоточился, заглянул в себя, едва не пропустив удар в сердце, который отбил отец.

С горем пополам, превозмогая боль, я чудовищным усилием воли обернулся в сокола. В висках замолотила барабанная дробь. Здесь в этом храме ипостась сокола была слабой.

Я тяжело поднялся, но всё-таки сумел подлететь к Роджеру и атаковать его. Что есть силы клюнул этот мешок с говном в руку.

Тот вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли, и кинжал выпал из его рук. Роджер злобно оскалился и махнул рукой. Меня смело в сторону энергетической волной.

— Здесь нет твоей власти, сокол! — процедил Роджер, поднимая кинжал, намереваясь довершить свое черное дело, ударив им Киру в грудь.

Я снова подлетел и тюкнул его в темечко. В следующий же миг меня отмело и шмякнуло об стенку. Мир перевернулся вверх тормашками и я скатился на пол.

Больше сил держать себя соколом у меня не осталось, и я вновь перекинулся в человека. Меня традиционно начало тошнить. Из носа текла кровища. Однако, к радости своей, я понял, что с задачей справился — выиграл время. Фил таки сумел пробраться к Роджеру и теперь яростно махался с ним своим топориков.

Фил был явно не лыком шит и Роджер скоро понял, что дерется не просто со слугой, которого он мог легко и безнаказанно пинать ногами при каждом удобном случае, но с опасным противником.

До меня, словно через вату, доходили возгласы, которыми они обменивались параллельно схватке.

— Она же твоя сестра! — рычал Фил, лупя Роджера своим топориком. — Выродок проклятый!

— Дурак, ей будет оказана великая честь. Она станет невестой и женой самого ворона.

— У ворона не может быть невесты и жены!

— Среди живых женщин не может, — согласился Роджер. — Ибо они как носительницы жизни не могут понять смерть. Поэтому и нужен обряд!

— Ты чокнутый, Роджер!

— А ты ублюдок и не понимаешь ни черта! Породниться с самим вороном! Эта честь, это даст нам власть и богатства.

— А цена⁈ Ты готов убить нашу сестру!

— Драматизируешь, бастард, Кира умрет лишь наполовину, днем живая, а ночью мертвая для него.

— Тварь! Ты осквернил её специей! — не своим голосом, взревел Фил.

Мне показалось, что пламя свечей вспыхнуло ярче. От Фила отделилась энергия. Да, уровень силы второй, как у меня примерно.

Топорик Фила с хрустом обрушился на голову Роджера. И раскроил ему черепушку надвое. Тело грузно рухнуло на пол. В лицо Филу брызнула кровь.

— Нет! — завизжали служительницы смерти. — Обряд должен состояться!

Сумасшедшие тетки вытащили свои смертоносные кинжалы. От тринадцати их мужиков осталось трое, остальные уже отправились к своей возлюбленной богине Амадей. Мужики в женском культе вообще были бесплатным приложением — всерьёз их никто никогда не брал. То ли дело женщины. Они были опасными врагами, тем более вооруженные кинжалами.

Я, превозмогая дурноту, поднялся. Башка кружилась, хотелось жрать, пить и упасть в забытьё. Но я материализовал свой меч. Умру со всеми в бою, если потребуется, но в сторонке отсиживаться не стану.

— Обряда не будет! — спокойно сказала безымянная, вставая между нами и сестрами.

— Безымянная сестра, ты предала богиню Амадей! — завизжали служительницы. — Почему она не сожгла тебя на месте за это!

— Потому что я её не предала, — отрешенно ответила безымянная, продолжая сохранять невозмутимый вид.

Оголив левое плечо, она показала на лопатке, горящий алым, знак ворона.

Теперь настала наша очередь офигевать над тем, как нас легко и просто развели и чуть не похоронили в лабиринте.

— Мое дело равновесие, — без всяких эмоций ответила сестра. — Его я храню и ему служу.

Оголив право плечо, она показала на лопатке, горящий золотом, знак сокола. Тут чавка отпала не только у меня. Разве такое возможно, служить одновременно и смерти, и жизни?

— Я наполовину мертва, наполовину жива, — не поленилась объяснить для особо одаренных безымянная. — Мертвая часть служит богини Амадей, а живая Аве. Живая часть меня помнит мужа и ребёнка, мёртвая — помнит смерть и то, что муж позволил ей случиться. Я не Белла, но когда-то ею была.

— Белла, — с болью прошептал отец. — Ты можешь еще вернуться к нам…

Сердце кольнуло. Все-таки это была моя мать, точнее то, что от неё осталось. И помогла она нам, отчасти, в память о хорошем — о живом в ней. Но вернуться к жизни она была не в силах, это я, в отличие от отца, понимал очень хорошо, потому что часть её давно мертва.

Но вот чего она добивалась, из её объяснений, все равно было мало что понятно.

— Сестра, что это всё значит? — почтительно склонив голову, поинтересовалась служительница смерти.

— Это значит, что пока для обряда не время. А ты молодец, Эрик, — моя мёртвая-живая мать подошла ко мне, ласково погладила по щеке, там где меня оцарапало чудовище и отвернулась. — Мы уходим.

— Ну, нет сестрички, — возразил Томаш, — вы не уйдете, пока не скажете, где Стелла⁈

— Твоей сестры тут нет, — на ходу бросила моя живая-мёртвая мать. — Она у Варда. Сокол лишил ворона невесты, ворон лишит сокола любовницы. Равновесие. Он вернет Стеллу в обмен на Киру.

С этими словами служители смерти покинули зал. Мы не стали им препятствовать. У нас просто не оставалось на это сил. А ведь еще надо было что-то делать с Кирой, оскверненной специями…