День середины лета

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ПОМЕСТЬЕ. РАЗБОЙНИК И ЗЕЛЕНОГЛАЗАЯ ДЕВЧОНКА

Следующие четыре дня, вопреки опасениям, прошли, хоть и уныло, но тихо.

Не видно, не слышно было ни крикливой, злой погони, ни тайных, хоронящихся от своих жертв, преследователей. Разговоры же все сводились неизменно к коротким угрюмым фразам, выдающим усталость и раздражение. Еще слишком сильны были ошеломление и ужас, вызванные столь внезапной, нелепой смертью Ри. Каждый думал о своем, полностью отдаваясь быстрой скачке по слякотным весенним дорогам…

Ночевали в полях и рощах, людей обходя стороною.

Илл'а все больше храбрилась, хорохорилась, не показывая усталости и страха, зато волю давая так и не изжитому храмовыми сестрами дурному нраву.

Лорд-наследник, вторя ей, брюзжал, ехидничал и дулся — уже на второй день путешествия наставник его в известность поставил, что едут они не куда-нибудь, а навестить леди Алию. Пора-де познакомиться с невестой… Вот и роптал, упирался мальчишка, совсем не горя жаждой этой встречи.

Огнезор же в ответ хранил молчание.

Ему выпала, наконец, возможность осмыслить все произошедшее, пусть в относительном, но покое. И размениваться на бестолковые споры, даже с Иланом, мужчина не собирался.

Вот так, пригретые весенним солнышком, вяло между собой переругиваясь, к полудню четвертого дня достигли путники единственного во всем мире места, где и Гильдмастеру, страшному да ужасному, могли быть рады от души и всегда…

Поместья Таргел.

Завидев всадников издали, широко распахнул перед ними ворота весело ухмыляющийся молоденький караульный.

— Приветствую, господа, приветствую!.. Милости просим! — поклонился он, чуть дурашливо, зато не холодно, с нервным радостным восторгом, присущим детям перед долгожданными гостями.

— И тебе день добрый! — спешился Гильдмастер. — Что слышно, дома ли господа?..

— Да где там! — радостно выпалили в ответ. — Лорд Риэ уж неделю, как в столицу по делам укатил… А леди Юлия с утра в поселении, по торговцам ездит, все сама проверяет, чтобы не обжулили… После обеда, не раньше будет. Зато здесь молодая госпожа!.. — последнее, кажется, сообщено было с особым воодушевлением.

— Вот уж радость, — скривившись, буркнул Илан. Восторгов сверстника разделять он не спешил.

Огнезор незаметно наградил паршивца тычком. Не хватало еще принижать невесту перед охраной и слугами!

Илл'а же за их спинами тихо зафыркала. Однако смешки ее быстро перешли в едва придушенные стоны.

— Чем грубить, лучше барышне помоги! — велел Гильдмастер, поглядывая на девочку с плохо скрытой тревогой.

Хмурый Илан послушно развернулся к ней — но так при этом сверкнул фамильным императорским взглядом, что бедной лекарке впору было прятаться!

— Спасибо, я уж как-нибудь сама! — благоразумно отказалась та. И без того уже успела за последние два дня изрядно с раздраженным лордом-наследником наругаться… — Вы идите, идите, негоже заставлять хозяйку ждать! А я после подойду… Осмотрюсь пока…

И решительно завертела головою — будто, и правда, дворовые постройки да суета у конюшен представляли небывалый интерес для утомленной дорогою путницы. Но очень подозревал Огнезор, что в ее "осмотрюсь", на самом деле, входит укрепляющая настойка да приведение в порядок намертво закаменевших мышц. Четырехдневная стремительная скачка — не то, к чему привыкли храмовые девочки. Она и на лошадь-то сама не сразу вскарабкалась (благо, Лаины рефлексы взяли верх)! Но отдохнуть сверх отведенного не попросилась ни разу — да и теперь признаваться в своих бедах не станет.

Глупая, упертая девчонка!

Да и сам он хорош! Упрямо делает вид, что спутница ему неинтересна — а глаз тайком не спускает всю дорогу!..

Тоже весьма умно и по-взрослому, да! Достойно опытного мужчины и Гильдмастера…

Однако, поразмыслив, скрепя сердце, Огнезор решил сейчас пойти ей навстречу. Коль такова же Снежинка, какой была раньше, то собственная неловкость должна бы доводить ее до бешенства. Стоит дать возможность девочке опомниться…

— Пошли, Илан, — подтолкнул он воспитанника. — О нашей спутнице и без нас позаботятся. А нас, поди, уже встречают…

Юная госпожа поместья, и впрямь, как положено радушной хозяйке, гостей ждала у порога. Грациозно и плавно выступила навстречу. Однако раскрасневшиеся щеки да тяжелое, сбившееся дыхание выдавало в леди недавнюю поспешность.

— Добро пожаловать, лорд Таргел! Лорд Илан! — ее улыбка была искренней и радостной.

— Леди Алия, рад встрече! — поклон негодного мальчишки, наоборот, холодным вышел до грубости. — Прошу простить, дорога нелегкой выдалась… Поговорим позже… — а затем сбежал, паршивец малолетний! Только каблуки сапог по мраморным ступеням застучали!

И пусть все так же сияло хорошенькое личико Алии вслед жениху приветливой, вежливой усмешкой — но Огнезор приметил, как грозно сузились янтарные глаза, обещая скорую расплату за оскорбление.

— Не злись на него, Али! — шепнул он, обнимая ее крепко и радостно. — Знаю, знаю: вы оба с гонором! Но Илан переменчив, как всякий избалованный мальчишка, а ты, клянусь, упрямица не из последних!.. Захочешь — настоишь на своем!..

— Вот именно! — вздернула Алия носик. Встряхнулась, гордо выпятив подбородок, чем вмиг напомнила своего вздорного женишка. — И сколько у меня есть времени, Таргел? — спросила деловито.

— Дня три всего, не больше…

— Что ж, посмотрим, кто кого! — ее губы решительно сжались, а глаза уже горели расчетливым, хищным азартом. — Пусть отдыхает с дороги… пока что…

— Несчастный мой воспитанник! — саркастически хмыкнул Гильдмастер.

Целеустремленности юной леди Алии мог бы позавидовать весь Совет лордов! А Илана в мужья она хотела давно — как раз с девяти лет, с той самой достославной встречи, которая так будущему Императору запомнилась… И стараниями Гильдмастера желание это втайне подогревалось и лелеялось, чтобы к шестнадцати годам стать самой главной и достойной целью…

— Там и твою комнату уже готовят, кстати! — опомнилась от коварных планов леди. — Ванну с дороги. И кабинет, само собой. Обед подадут туда же…

— Ты слишком хорошо меня знаешь, — тепло улыбнулся ей Огнезор. — И много сюда докладов навезли?

— Ну как сказать… К общему столу распорядилась тебя ждать лишь завтра к вечеру…

— Значит много… Тогда не буду времени терять даром. А с Иланом уж как-нибудь сама. Боюсь, моими нравоучениями дела не поправишь — как бы хуже не сделать…

— Святая правда! А кто там, кстати, с вами приехал? — отложив на время заботу о ветреном женихе, переключилась на насущное девушка. Близоруко прищурилась, силясь в окна разглядеть фигурку на крыльце. Нахмурилась, не зная, что и думать…

— Жрица-лекарка из столичного Храма. Уж будь добра, прояви гостеприимство! И пусть не дергают ее пока своими хворями.

Илл'а и без того казалась слишком изнуренной. Огнезор начинал за нее всерьез беспокоиться.

— Само собой! Можешь на меня положиться! — по-детски чмокнув его в щеку, устремилась к новой гостье Алия.

Мужчина только головою покачал, видя такую непосредственность. Все же чопорная манерность матушки каким-то чудом обошла невесту Илана стороной.

И слава Богиням! Второй леди Юлии он бы, стыдно признаться, не выдержал.

****

Илл'а бездумно рассматривала особняк — широкую веранду, арки, массивные прямоугольные колонны из камня, увитые цепким виноградом и плющом. Потемневшие серые стены, новенькую крышу из красно-рыжей черепицы; множество узких окошек, поблескивающих в полуденном свете дорогим цветным узорным стеклом…

Дом был красив — чужой, и все же чем-то знакомый… Безумное чувство родилось в душе — будто она, Илл'а, должна быть здесь своею.

И тем печальнее было прийти незваной гостьей…

Таргел с Иланом ушли, даже не обернувшись.

Она сама просила, но все же… Вопреки здравому смыслу, сердце кольнула обида.

Спина немилосердно ныла. Девушка украдкой огляделась — никто вроде на нее не пялился. Она неловко, с тихим стоном выгнулась, потянула затекшие мышцы.

Нет, хорошо все-таки, что спутники ее сейчас не видят!

— Госпожа жрица? — раздался звонкий девичий голосок, заставив Илл'у торопливо выпрямиться.

Барышня в светлом платье, совсем юная (не иначе — ровесница), торопливо шла к ней по лестнице — темноволосая, с нежными чертами лица и тонкими пальчиками в кружевных перчатках… На миг пронзило лекарку неловкой, глупой завистью, стыдом за свой бесформенный, потертый балахон, обветренные губы и шершавые ладони — но это чувство так же быстро и ушло, сметенное извечным Илл'ыным любопытством.

Это и есть невеста Илана? Та самая?..

А хороша! Прав все-таки был Таргел! Его воспитаннику, падкому на девичью красоту, удержаться будет вовсе не просто…

— Благословите, матушка… ма-тушка?.. — говорить леди начала еще издали, но осеклась, подойдя поближе и разглядев-таки за жреческим балахоном возмутительно молодое, как для странствующей храмовницы, Илл'ыно лицо. — Та-а-к… — тон ее мгновенно изменился, благородные нежные ручки в кружевных перчатках совсем по-деревенски уперлись в боки. — И сколько тебе лет? Ты хоть вообще из Храма? Или это новая столичная мода — ряженых любовниц за собою таскать?..

Она наступала и наседала, с каждым словом распаляясь все больше, пока ошеломленная напором Илл'а пятилась, суматошно раздумывая, как бы выкрутиться, как бы так ответить, чтобы и хозяйке не смертельно нагрубить, и сохранить остатки собственного достоинства…

— Хм… — наконец, опомнилась она, — мне даже неловко спрашивать, в чьи именно любовницы добрая леди записала меня, грешную?..

— Илана, конечно! — зло фыркнула барышня. — То-то он так нелюбезен!.. И не ври мне! Можно подумать, я столичных сплетен не слышала… — кулачки в перчатках угрожающе сжались.

— Не знаю, что там за сплетни, — рассердилась Илл'а, — а только МНЕ этот высокородный паршивец и даром не нужен! С таким нравом да таким гонором… Впору тебе сочувствовать!..

— Ну ты и… птица, однако! — поразилась ее наглости хозяйка.

— Я здесь по делу, — перебила лекарка. — У нас договор с Таргелом. Это все. Ничего более.

Упомянутый светловолосый лорд как раз во дворе появился, вынырнув из-за угла, с черного хода: он спорил о чем-то с крупным черноусым парнем — то ли слугой, то ли одним из стражи — и мимо девушек пронесся, не мазнув и взглядом.

Илл'а же невольно вслед засмотрелась… Тоскливо и немного обреченно…

А собеседница ее была внимательной! Цепкий, любопытный прищур, рука в перчаточке, задумчиво потершая подбородок таким недевичьим, перенятым у кого-то, жестом. И вот уже ревнивый блеск янтарных глаз сменяется на снисхождение и скуку.

— Хм… договор… ну-ну… Так ты из этих бедных дурочек? Прости, прости! Сочувствую… — а голосочек зазвенел злорадством! — Неужто, даже среди жриц теперь?.. Хотя чему я удивляюсь! Многим, многим сложно устоять бывает… С дамами-то наш Таргел обходителен… Лицемерно-сладок и любезен до ужаса… — и Алия закатила глаза в столь фальшивом ханжеском ужасе, что Илл'а будто снова в Храме очутилась, а оттого не сдержала хмыканья.

— Это он-то обходителен? — саркастически искривила губы. — Слова сквозь зубы цедит, высокомерен, груб… Насмешечки, опять же!..

— Ну, может, с нерадивыми подчиненными… — проговорила леди совершенно недоверчиво. Еще и взглянула эдак, свысока: гримаска вышла дивно презрительной!

Что ж, общение у скромной храмовой послушницы с высокородными сразу не заладилось! Не зря же Таргел ее как-то оборванкой назвал!..

— Я его, вообще-то, с рождения знаю! — видя скептическую Илл'ыну ухмылку, обиделась за белобрысого лорда Алия. — Даже с матушкой моей он подчеркнуто вежлив, хоть и не в ладах с нею, уж не знаю почему!..

— Как скажешь… — Илл'е спорить расхотелось. Усталость, раздражение владели ею, не способствуя беседам. — Ты здесь хозяйка, тебе лучше знать, кто и каков… Пригласишь ли в дом недостойную? Или мне, после всего, выметаться?..

— Да, конечно… В смысле… добро пожаловать! — от подобной грубой прямоты барышня впервые с их знакомства растерялась. — Тебя проведут… — она заоглядывалась, в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы это сделать.

— Не трудись, — Илл'а криво усмехнулась. — Черный ход ведь там, я права? — она двинулась туда, откуда прежде Таргел появлялся, необъяснимо уверенная в собственной правоте.

Смущенная леди лишь смотрела ей вслед, кажется, не зная больше, что делать.

Мда, глупее встречу не придумаешь…

Лекарка уже корила себя за вспыльчивость, клянясь впредь всегда быть с хозяйкою вежливой, что бы той ни вздумалось сказать. Подумаешь — язычок у юной Алии ядовит, а нрав несдержан! И бить умеет по больному, мерзавка! Видать, высокородных этому с младенчества учат…

Но ведь она здесь — леди, а сама Илл'а — никто. В конце концов, "любезный" лорд-дознаватель может оборванку-лекарку и прочь вышвырнуть! Запросто! А уж если его драгоценная умница-красавица Алия нажалуется!..

И вот помяни дьяволов!.. Таргел был тут как тут! Перехватил Илл'у на лестнице у черного входа, будто знал, специально ждал, когда она сюда заявится! Эх, зря надеялась мышкой прошмыгнуть на кухню, дабы в ногах у господ да прислуги не путаться!..

— Надеюсь, вы поладили с Алией? — первое, о чем спросил он, заступив дорогу.

И прозвучало это, словно обвинение.

Взбешенная прежним разговором и горькими мыслями, Илл'а вмиг позабыла о зароке любезности:

— Это с той милой, воспитанной леди, что меня с порога шлюхой ряженой обозвала? — протянула она весьма ядовито. — Хм… я даже и не знаю, как ответить!

— За словом, однако, в карман не лезешь! — насмешливо прищурился лорд. Без тени, негодяй, сочувствия! — Ну, Алия!.. — протянул с гордостью. — Всегда отличалась характером!.. И то подумать: прекрасная юная фея у ее ветреного женишка в свите!.. Кто угодно бы исполнился подозрений… И что с того, что нрав у феи дьявольский? Так даже юным лордам интереснее… А ты ведь и сама бы, храмовая девочка, на ее месте в свой "жреческий" статус не поверила!..

И смех его стал последней каплей! Столь жаркой ярости Илл'а с самого Крама не испытывала! И пусть отчаянно хотелось плакать, но больше, куда больше — бить, ударить! Не в первый раз с их странного знакомства… Но вот впервые не хотела она себя сдерживать! Да и пальцы вдруг сами собой сложились по-мужски в кулак…

И Илл'а врезала, со всей возможной злостью…

Таргел перехватил ее руку у самого лица. Сжал крепко, но аккуратно. Бережно. Погладил мягко, будто успокаивая.

И улыбнулся, кажется, ничуть не удивившись.

— Пальцы же ушибешь, дурочка… — проговорил как-то даже с нежностью. — Не так-то просто мне лицо разбить, хоть многим хочется…

Оскорбленная, злая до неистовства, Илл'а обожгла его гневным взглядом, руку вырвала, больно дернув запястьем — и не придумала лучшего выхода, чем… сбежать, гордо вздернув голову.

Нет, такой дурой она себя даже в тот последний день, с Алим, не чувствовала!..

— Однако!.. — раздался рядом сочувствующий возглас, изрядно плеснув унижением и в без того бурлящий котел Илл'ыных чувств. — Да уж, С ТОБОЙ он сама обходительность! А я, было, словам не поверила…

Юная леди Алия, собственной персоной, как оказалось, стояла у колонн на веранде, с любопытством из-за плетей винограда наблюдая за своими гостями…

И ведь Таргел, негодяй, наверняка ее чуял!.. Может, для нее и представление устроил! Но зачем же? Зачем?..

— Какое тебе дело? — хрипло спросила лекарка, стараясь унять слепую ярость.

Ее пальцы почти горели от избытка силы — коснись она сейчас врага, тот умер бы на месте в мучениях.

И это вдруг ее чуть-чуть отрезвило.

— Я вообще-то извиниться хотела, — голос Алии, и впрямь, звучал смущенно, покаянно. — Не слишком гостеприимная из меня хозяйка вышла… А все из-за него, из-за Илана! Так может, наше знакомство сначала начнем? И, раз уж вышло так, то без титулов?.. Меня Алия зовут…

Она представилась тепло и просто, словно отметая этими словами всю прежнюю их нелепую ссору.

— Меня… Илл'а… — девушка помедлила. Жаркие ручейки в ее крови и пальцах постепенно, искра за искрою, гасли. — И… ты права была: я не жрица, — вырвалось у нее нежданно признание. — Всего лишь послушница, сбежавшая от наставников…

— А мой жених меня даже видеть не хочет, — с готовностью ответила на откровенность собеседница.

Лицо ее стало грустным — но и упрямым тоже.

— Болван! — возмутилась Илл'а совершенно искренне. — Ничего! С ним, я думаю, справимся! — ее гнев вдруг ушел, словно вода в песок — бесследно. И обещание сорвалось с губ легко да от души, без тени фальши…

Коварные, азартные усмешки скрепили их, рожденный только что, союз.

****

Дом приветствовал Огнезора знакомым теплом камина, скрипом досок старого пола в кабинете да запахом чернила и книг — всеохватывающим, благодаря лорду Риэ, неистребимым, несмотря на все ухищрения его супруги… Библиотека изрядно разрослась за последний месяц (проверить бы вновь, не утащил ли профессор чего из Гильдии…). Гобелены поменяли — и правильно, те уж ветхие были совсем. Лепнину на потолке покрасили — какой-то страшно дорогой и модной нынче глазурью. Юлия к свадьбе хлопочет — не иначе… Ну и Богини с ней! Сам ведь велел не жалеть золота…

Он и не заметил бы — но потолок всегда приковывал взгляд. Там наверху, как раз над головою — его, Гильдмастера, спальня, уже много лет как защищенная все теми же пятнами воска.

Белый плащ среди прочих вещей в шкафу… Лаин пояс с гильдийными кинжалами в сундуке… Серебряный кружок лицензии в шкатулке…

Год за годом, возвращаясь сюда, Огнезор держался, сколько мог — но не выдерживал. Всегда вытаскивал ЕЕ вещи из схоронов, перебирал часами, потакая своему застарелому сумасшествию.

Теперь не тянуло. Ни капельки.

Зачем, если ОНА и так была близко?

Всего две стены, дверь и лестница…

Он следил за нею так привычно, что даже не замечал этого.

Терраса, кухня, гостиная…

Уже не гневается, помирилась с Алией. И теперь плетет с ней совместный заговор… Он ни на миг не сомневался, что столь неугомонные особы найдут-таки общий язык!

Бедолага Илан!..

Храмовые девы коварны — особенно, если к ним душа воровки прилагается…

Его, впрочем, Снежинка все еще не простила.

Отгородилась. Злится…

Илл'ыну злость Огнезор даже сквозь стены чуял.

Колючая, жгучая… Как и прежде….

"Хватит уже! — одернул он себя, поймав на глупой, почти мечтательной улыбке. — Лучше займись делом!"

Алия ничуть не преувеличила: донесений, отчетов и кляуз набралось за отсутствие лорда Таргела ни много, ни мало — две холщовых сумки. Поработать предстояло изрядно.

Но не успел Огнезор толком за них приняться, как в дверь постучали.

Леди Юлия, испросив позволения, величественно вплыла в кабинет.

Обменялись любезными приветствиями — несколько церемонно, как у них всегда с ней выходило. И на том долг хозяйки формально мог считаться выполненным — но женщина почему-то не спешила уходить. Прошлась вдоль идеально ровных книжных полок, окинула оценивающим взглядом сверкающие чистотой окна, нахмурившись, поправила складку на портьере…

Огнезор молча наблюдал за ее плавными, аккуратными движениями.

— Вина? — предложил все же, когда она опустилась в соседнее кресло.

Лицо ее стало задумчивым и каким-то… изучающим, что ли?

— Риэ с Алией почему-то уверены, что я до сих пор не знаю, КТО ты, Таргел.

Что ж, такое начало разговора, несомненно, весьма вдохновляло…

— Они просто берегут тебя от лишних потрясений, — хмыкнул Огнезор, внимательно оглядев собеседницу. — Хотя… по-моему ты никогда не отличалась слабыми нервами… И давно ли наша Юлия прозрела?

— Не так и давно… Года два назад, — женщина на его сарказм лишь поморщилась. — Хотелось бы мне соврать, что своим умом дошла, но…

— Дорогой родитель просветил? — вопрос, конечно, был риторическим. Ну кто еще, если не лорд Амареш, возжаждавший вдруг годы спустя перетянуть беглую дочь на свою сторону?

— Все-то ты знаешь… — Юлия грустно усмехнулась. — Поистерила я, конечно… Недолго… Это старой деве простительно обмороки да нервические хвори лелеять, замужней же даме… неприлично. Да и времени нет: муж, дом, дочка на выданье. Отцу я, кстати, так и не ответила.

— Очень разумно, — одобрил Гильдмастер.

— Думаешь?..

— Ну, против мужа и дочери ты не пошла бы, это ясно. Всем, впрочем, ясно, кроме твоего папочки… А откажи ты лорду Амарешу сразу — ни за что не отозвал бы отречения…

— Что ж, приятно сознавать, что в кои-то веки не поступила, как дура…

— Ты никогда не была дурой, — возразил Огнезор. — Избалованной, упрямой девчонкой — но не дурой точно.

— Вот, значит, какого ты обо мне мнения? Очень лестно! — Юлия даже улыбнулась.

— О, поверь, такого мнения я был не всегда! — в голосе мужчины пробились ворчливые нотки. — Мы слишком долго друг друга знаем, леди Юлия. Но вот откровенничать до сих пор как-то не доводилось. Так с чего вдруг сейчас? — он и не старался скрыть подозрительности.

— А чем не подходящее время? Детки наши поженятся скоро. И станем мы с тобой — почти родственники…

Огнезор даже вином поперхнулся. Нет, в таком ключе он свадьбу Илана точно не рассматривал!

— Знаешь, а я всегда о большой семье мечтала, — продолжала между тем говорить Юлия. — Трое-четверо ребятишек… Может, пятеро… Но Богини вот наградили только Алией… Или то не Богини были, Таргел? — ее взгляд стал острым и пристальным, но мужчина встретил его прямо.

— Ты же, правда, умница, Юлия! — не стал он ни вилять, ни отпираться. — Алим и Мара пристально следили за твоим здоровьем. Я сочувствую тебе, увы… Но представь, что было бы, если б Алия не оказалась единственной наследницей? Если бы у нее были братья?.. Честолюбивые братья, не приведите боги!.. Нет, твой отец, конечно, был бы счастлив…

— Можешь не продолжать, Таргел… — перебила она с горечью. — Я все понимаю.

— Мне жаль…

— Но если уж ты так детей любишь, — нарушил он молчание, ставшее тягостным, — возьми на попечение сиротку, а лучше — целый приют.

— Издеваешься? — глаза ее сердито сверкнули. — А знаешь, я может быть, так и сделаю! Твоя деревенька разрослась, давно уж городок… Бывает, и беда с ребятишками…

— Вот и славно. А там, глядишь, внуки пойдут… Тебе не о чем тосковать… "родственница".

— Позволь уж мне решать, тосковать или нет о несбыточном! — раздраженно поджала губы женщина. — Сам-то ничем не лучше!.. Что за девицу привел? У меня, знаешь ли, на лица память прекрасная! Правда, ныне она как-то… живее выглядит….

— Это все, о чем ты хотела поговорить, леди Юлия? — он враз застыл и наполнился холодом, давая понять, что ЭТОГО обсуждать не намерен…

— Нет, не все, — годы, и впрямь, мудрее ее сделали и понятливей. — К тебе приходил человек… — сменила она тему. — Последние пять дней, каждый вечер, после заката. Твои парни сидели с ним до полуночи, кормили, поили, разговорить пытались — только, сдается мне, бестолку… Тебя ждал, не иначе. Может, и сегодня заглянет…

Огнезор подозрительно прищурился.

— Вот "мои парни" и сообщили бы… С каких это пор высокая леди самолично мне доклады делает?

— Зато как поговорили хорошо! — Улыбка Юлии была, ей-богу, лукавой! — Риэ в столице пропадает, у дочери только книжки — да теперь вот Илан — на уме, охраннички же твои мне лишь кланяются да поддакивают, льстиво так, вежливо… Слова из них не вытянешь!.. Скучно мне, Таргел! Скучно… и за дочь тревожно, — хмурая морщинка пролегла между бровей женщины. — Глупость, да? Нет бы сейчас о свадьбе хлопотать… Единственная все-таки доченька… — ее губы задрожали, и впрямь выдавая тревогу.

— Поклянись, что не дашь ее в обиду! — потребовала Юлия серьезно и твердо. — Я знаю, ты и собственную жизнь отдашь за Илана, не то, что жизни да благополучие всех прочих…

— Я клянусь, что Алия будет в безопасности! — перебил Гильдмастер с неожиданной грустью. — Будет ли она счастлива в этом браке?.. Не знаю. Это теперь лишь от них зависит…

Он надеялся, что прав хотя бы в этом. Ведь слишком многие мечтают влезть между Илу и юной Алией!

Между Правящим Домом и отколовшейся ветвью Амарешей…

****

Человек, о котором говорила Юлия, и впрямь появился с последним лучом заката. Оказался он старым знакомцем — и принес, вместе с вестями, тревогу.

— Не думал, что сам Глава охотников ко мне с докладом придет! — за насмешкой скрывая беспокойство, говорил Огнезор, вином и ужином в своем кабинете приветствуя косматого гиганта. — Почему не послал кого-то из своих, господин Храш?..

— Времена нынче смутные, — отвечал тот, задумчиво подергивая седую бороду. — Ребята пропадают… А кто находится — безумный совсем, будто зверь. Никому верить нельзя… Сам знаешь…

— Зараза, значит, расползается все дальше…

— Всех не переловишь, не передавишь…

Грузный и тяжелый, с трудом втиснулся Храш в резное креслице — и вертелся теперь, не в силах как следует устроиться.

— Здесь бы по-другому дело повести: прихлопнуть тварей в зародыше. Как думаешь, а? — наконец, заговорил опять под жалобный скрип деревянных ножек.

— С пустой идеей ты бы ко мне из столицы не срывался, да еще наугад, рискуя не застать, — Огнезор приготовился внимательно слушать.

— Ну, не совсем наугад, допустим, — охотник хищно усмехнулся в бороду. — Были у меня кой-какие весточки… Да не в этом суть… — он весь подобрался, готовясь сообщить нечто важное. — Среди пиратиков говорят: чужой корабль, что якобы восвояси убрался, на самом деле прямиком к Южному двинулся… Но об этом, полагаю, ты уже знаешь?

— Несложно было предположить, — не стал отрицать Гильдмастер. — Туда я своих уже отправил. Подозреваю, однако, что наибольшая наша беда — господа Взывающие — отнюдь не устремились покорять дикие земли… — он вопросительно воззрился на собеседника.

Тот не стал ходить вокруг да около:

— Я знаю, где второй корабль, — сообщил деловито. — Вести с Восточных Островов пришли — и там все куда хуже, чем мы думали.

— Что ж, выкладывай, — Огнезор едва удержался от тяжелого вздоха.

Охотники порою знают куда больше прочих, даже больше Гильдии — уж в этом он еще много лет назад убедился.

— Ребятки к высадке в столице все же готовились заранее. Их командир самоуверен, но, видно, не дурак… Помнишь, сообщения были о водном столпе, опустошившем целый островок-деревеньку?

— Хочешь сказать, Взывающие каким-то чудом это бедствие устроили? — от одной только мысли Огнезора пробирал холод.

Разве такое вообще возможно? Неужто, есть на том проклятом корабле одаренный, НАСТОЛЬКО сильный?

— Зачем же? Нет… — поспешил его Храш успокоить. — Не было, по правде говоря, никакого бедствия. Зато была и есть рыбацкая деревенька, якобы морем смытая, а на деле — полностью обращенная пришельцами. Из нее-то и подослали к соседям пару-тройку "выживших" с россказнями о "столпе воды" и страшной трагедии. Весть быстро разлетелась. Народ в тех местах легковерный и не больно чужим бедам сочувствующий, так что, если и сплавал кто проверить лично, то либо вообще не вернулся, либо оказался завербован…

— Как ты узнал об этом?

— Ребятенок один доложил. Плавает пацан, как рыба — вот и решил сгонять к "утопшему" острову, поживиться, чем боги пошлют. То, что не на лодке был, его и спасло: дозорные не заметили. Может, и кроме него кто-то там правду знает, да молчит… Да и кому, если подумать, вести слать? Кому верить?..

— И то верно, Храш, — Огнезор погрузился в раздумья. — Что ж, спасибо за информацию… Не знал.

— А куда же твои люди смотрели? — взгляд охотника стал любопытным и злорадным.

Гильдмастер покривился, прекрасно помня, КТО ИМЕННО там, на Островах, сейчас за старшего.

— Долгая история, — не стал просвещать он Храша.

Долгая и давняя — еще времен его ученичества…

Тогда Огнезор потерял друга, а крохотный рыбацкий островок Хьйорад получил сразу двух темных мастеров. Один, правда, был беспамятным, точно младенец, — другая же явно не желала иметь с Гильдией ничего общего…

Дьяволы! А ведь прежде казалось, что тамошняя дыра — самое спокойное место во всей Империи! Покой — это единственное, что он мог для НИХ сделать. И вот теперь… нет даже этого.

— Я займусь Восточными Островами, — заверил он то ли себя, то ли своего гостя.

— Облаву организуешь? — полюбопытствовал тот.

Огнезор лишь неопределенно хмыкнул.

По правде, обещать было куда легче, чем сделать. Не так уж и велик человеческий ресурс Гильдии: по последней переписи — чуть более двух с половиной тысяч, да к тому же по всей Империи разбросанных… Прочим же: армии, соглядатаям, вольным наемникам — и в лучшие времена полного доверия не было. Забрать всех верных людей из столицы в восточную глухомань на облаву? Полторы-две недели (это если морем) в одну сторону, столько же — назад… Даже если с победой вернутся — за это время Амареш Небесный город трижды взять успеет… Да и уверенности нет, что кто-либо из Огнезоровых ребят, пусть и с сильнейшим даром, сможет противостоять Взывающим лицом к лицу…

Самому идти?

Как же тогда с Иланом?

Вопросов было больше, чем ответов.

Но, конечно, Огнезор и не думал посвящать Храша во все эти трудности.

Хотя и говорили они дальше о всяком: о делах гильдийных и охотничьих. О Взывающих, о лордах, о слухах, занимательных и полезных… Каждый при этом что-то да утаивал, пытаясь больше вызнать, чем поведать — но в целом беседа велась вполне приятная.

Пока шум за дверью не прервал их поздний разговор и ужин.

Илл'а ворвалась в кабинет, без стука и приглашения, наверняка все еще разозленная из-за их предобеденной стычки, а оттого — бесцеремонная сверх меры. Раздражение будто смывало все ее храмовое воспитание да робость, обнажая раз за разом до боли знакомые черты нахалки-Насмешницы…

— Что, господин лорд, к тебе уж и на прием только после доклада позволено?.. — выпалила сердито девушка, но осеклась вдруг, даже каплю смутилась, увидев, что здесь он, и вправду (как, видно, говорили ей), не один.

— Во-от дьяволы! — Храш изумленно присвистнул.

Огнезора же на миг накрыл приступ паники.

— Я же просил меня сейчас не беспокоить! — рявкнул он, проклиная то самое, Лаино еще, умение везде и всегда совать свой любопытный нос не вовремя.

И, вместе с тем, отчаянно желая, чтобы бородач-охотник ослеп хотя бы на пару минут.

— Я… тебя знаю?.. — казалось, не услышала его рыка девушка. — Точно знаю! — уставилась она на Храша столь радостно, будто святой лик узрела.

— ВОН! — приказал Гильдмастер, тихо и страшно, так что Илл'а невольно попятилась.

Дверью за собой, однако, хлопнуть не забыла — пуще прежнего злая, вовсю жаждущая отыграться…

— Ничего себе! — крякнул Храш, почесав в седом, косматом затылке.

Слепотой, негодяй, не страдал. Как, к несчастью, и плохой памятью…

Но к выводам вдруг пришел совсем удивительным:

— Дочка, что ли?.. — вопросил слегка недоверчиво.

— С ума сошел? — Огнезор даже словами поперхнулся. Изумление в нем схлестнулось с возмущением. — Впрочем… не твое это дело…

— Понял, понял… Никого не видел!.. — однако голос у него больно стал предвкушающим.

Чуял Огнезор: придется откупаться.

Хорошо хоть Храш не торговал одной и той же тайной дважды. Принципиальный он, гад, — Глава охотников за тайнами. Не зря Гильдмастер столько лет его терпит…

Молчание обошлось в десять новых лицензий да обещание — того самого пронырливого малого, чересчур уж бедового даже для охотников, пристроить к полезному делу (последнее, впрочем, скорей к взаимной выгоде).

Расстались, почти друг другом довольные.

Цена не так уж велика. Для начала…

Глядя в огонь, размышлял Огнезор с грустной иронией, что и недели не прошло, как он с храмовой девочкой повстречался, — а уже счета выставляют. За мимолетную тень счастья, которого и отведать-то не придется!

Смешно.

Только ему отчего-то не весело…

Тепло камина, мягкое кресло, уют и безопасность здешних, почти родных, стен исподволь делали свое дело — подтачивали стойкость, позволяя усталости овладеть им. Спать было нельзя, не сейчас… Он запрещал себе — и все же голова клонилась к груди.

Огнезор проваливался в сон.

Не свой — ЕЕ.

Как мужчина больше всего и боялся…

Но не было на этот раз ни встреч, ни разговоров. Да и в себя он пришел слишком резко — вскинувшись от пробравшего насквозь страха.

НЕТ! ЕЙ не должно было ЭТО сниться! Она НИКОГДА не должна была ничего такого вспомнить!..

Протяжный женский вопль разрезал тишину весенней ночи.

Не помня себя от тревоги, мужчина вылетел в коридор.

****

Девчонка давно уже к бородачу приглядывалась, незаметно пыталась подольститься то лишней кружкой похлебки, то зельем, а то и просто ласковым словом, чуя, что пригодится. И вот теперь пришло время…

— Храш! — окликнула шепотом, неприметным движением глаз указав на кучи бурелома, прячущие разбойничий лагерь от посторонних глаз. И, дождавшись от мужчины внимательного взгляда, потихоньку юркнула меж спутанных ветвей.

Неповоротливый, косматый Храш двинулся следом — куда заметней и громче, но до него-то как раз остальным дела не было: мало ли, нужда человека в лес погнала…

Девчонка, съежившись настороженным зверьком, поджидала его на краю зарослей.

— И что же ты сказать хотела, мелкая? — прищурил на нее бородач маленькие глазки. Может, для кого он и выглядел глуповатым, но ни один человек, действительно его знающий, на это бы не клюнул.

— Ульм, как выпьет, поговорить любит, — будто невзначай, обронила зеленоглазая, пройдясь по кустам настороженным взглядом. — Да и меня он вовсе не стесняется… — Она многозначительно примолкла, заставив Храша в нетерпении податься вперед.

— И? — не выдержал тот.

— Проболтался он как-то, что за серебрушки такие у него и мерзавца Граха на шеях болтаются…

— Продолжай, — бородач нахмурился.

— Монетка та зовется "лицензией второй степени" и открывает о-очень многие двери! А полагается она охотникам за тайнами…

Девушка замолчала, давая собеседнику возможность все обдумать.

— Что же ты такую ценную вещицу у него в постели не стащила? — нехорошо прищурился тот.

— Так он бы с меня первой и спросил! — зашипела зеленоглазая. — Воровства не прощают… игрушкам, пусть даже любимым… — она горько, как-то очень по-взрослому скривила губы.

Храш и сам отчего-то погрустнел.

— Чего же ты от меня хочешь, Лая? — вздохнул тяжело.

— Мне — лицензия Ульма, тебе — Граха, — жестко блеснули глаза девушки. — Я приготовлю сонное питье на весь лагерь, в котел с едой подмешаю… Мы с тобой особую травку пожуем, на нас не подействует… А когда остальные уснут — перережем им глотки. ВСЕМ, Храш! Останемся лишь мы с тобой, некому будет нас преследовать… За три недели доберемся в столицу, а там, коли Ульм не соврал, серебрушку нищему на воротах покажем, он направит, куда идти… Мы свободны будем, Храш! И каждый пойдет своей дорогой!..

Она выжидающе, без тени страха смотрела мужчине в лицо, зная, что жизнь ее сейчас в его руках. Коли донесет бородач главарю — умирать придется долго, в боли и унижении. Но если уж согласится…

— Почему же ты меня в это посвящаешь? — подозрительно спросил он. — Могла бы тоже своим питьем напоить…

— Ты всегда был ко мне добрее остальных, — повела зеленоглазая плечами. — Да и не… пользовался никогда.

— И что? — сверкнул Храш глазами. — Усыпила бы да бросила, а не звала, рискуя, в подельники!

Ее лицо вдруг потеряло злую решимость, стало растерянным, и оттого опять совсем детским.

— Я… не знаю, смогу ли… убить, — прошептала девушка, потупившись. — Никогда раньше…

Бородач зло выругался.

— Давненько руки чешутся Ульма на тот свет отправить! — сплюнул он в прелую листву под ногами.

Зеленоглазая криво, осторожно усмехнулась в ответ…

Храш выполнил свою часть сделки. Та ночь была кровавой и жуткой.

Ульму же, своему мучителю и наставнику, мужчине, научившему ее отвращению к чужим рукам пополам с гнусной похотью собственного оскверненного тела, зеленоглазая девочка горло перерезала собственноручно…

****

Чужая кровь, казалось, выжгла черные узоры на ладонях.

Илл'а кричала, скулила от ненависти и страха.

От кровожадной, злой радости.

От тошноты и брезгливого ужаса…

Никогда еще сон ее не был столь ужасен!

— Тихо, тихо, девочка… — уговаривал ее знакомый голос, мягко, но крепко удерживая на грани истерики. — Плохой сон, плохие мысли… Некоторых вещей лучше вообще не помнить…

Горячие мужские руки сжимали плечи — и поначалу она было отшатнулась, забилась, вспомнив въевшееся до донышка души отвращение, ненависть к липким, грязным прикосновениям…

Но голос снова вывел ее из кошмара.

— Ты здесь, Илл'а — не там… С тобою ничего этого не было, слышишь?.. Слышишь?..

Он говорил, повторял вновь и вновь, шептал, сжимая ее все сильнее.

И ее слезы, наконец, нашли выход.

Она ревела некрасиво и громко, столь по-детски, что самой становилось стыдно.

— Лучше бы я не узнала его, Эдан! Никогда-никогда не вспомнила!.. О Богини, Я НЕ ХОЧУ НИЧЕГО БОЛЬШЕ ЗНАТЬ!..