День середины лета

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. АРХАШ. ПОСЛЕДНИЙ КОРАБЛЬ ВЗЫВАЮЩИХ

Когда Илл'а пришла в себя, ни Таргела, ни Солы не было.

Вечерний сумрак следующего дня укрывал остров.

Илан заперся в своей келье с какой-то толстой и, по всему, нудной книгой — сам мрачный, словно дьявол, и вовсе не желающий выполнять роль сиделки.

А с девушкой был только Рыж.

Сидел у койки на полу, виновато сгорбившись, — чтобы вскочить при первом же движении Илл'ы да рассыпаться в неловких извинениях.

За себя и свою болезнь.

За Солу, чересчур подозрительную и резкую.

За Таргела, караулившего у ее постели почти сутки — но не дождавшегося, вынужденного уйти…

Илл'а даже растерялась от столь бурного потока извинений. Но чувствовала она себя неплохо: голова не болела, пятна в глазах не мелькали… Видать, не просто так одаренный лорд-дознаватель ей сиделкою был! Даже шишки на затылке не осталось…

— Да не злюсь я ни на кого, угомонись! — чуть раздраженно перебила она рыжего.

— Вот и прекрасно! — мигом расцвел тот. — Купальня? Ужин? Все, что пожелает моя гостья-исцелительница!

И столь заразительной была его улыбчивая радость, что девушка невольно поддалась — забыла и о недавнем своем беспамятстве, и о спутниках, оставивших ее в одиночестве.

До самой ночи развлекал Илл'у хозяин: беседой, трапезой, прогулкой на закате… И лишь когда осталась она в келье одна, разделась, погасила лампу, улеглась в постель да замерла, не в силах побороть бессонницу, таращась по-совиному во тьму пещерных сводов, все вопросы разом всплыли в голове, наполняя сердце тревогой и ужасом.

Где Эдан? Куда ушли они с Солой? Зачем?

Не в силах больше выдержать незнания, она вскочила, быстро облачилась в драный храмовый балахон — и сорвалась на бег, затарабанила в дверь кельи Илана.

— Ну что? — тот выполз заспанный и сердитый. — Полночь скоро, Илл'а! Я понимаю, ты в целебном сне за сутки здорово отдохнула, но я-то нет! Что бы ни стряслось — все завтра!

— Где твой наставник? — мрачно перебила девушка. — Он говорил, куда ушел? Когда вернется?

— Ушел — значит, нужно было! — отрезал юноша. — Я в его дела не лезу, и тебе не советую!

И с этими словами хлопнул дверью у Илл'ы перед самым носом!

Вот паршивец!

Но где-то в этом необъятном доме был еще кое-кто, пригодный для допроса!

Глаза лекарки хищно сузились.

— Рыж, а Рыж? — тихонько позвала она.

Эхо гулко разнесло ее голос по гроту.

Но их гостеприимный хозяин на зов не откликнулся. В кельях было тихо и пусто — Илл'а проверила каждую.

Мужчина отыскался наверху: колдовал над тлеющим очагом, фальшиво насвистывая что-то веселое…

Его жизнерадостность возмутила девушку до глубины души.

— Где твоя супруга, Рыж? — яростно напустилась она. — Ушли они давненько, да еще не оставив ни весточки! Ну ладно, Илан — балбес высокородный… Но ты?.. Тебя это совсем не волнует?..

Но рыжий лишь беспечно отмахнулся.

— Да я привык уже, вот и не дергаюсь напрасно… — он мягко, чуть смущенно улыбнулся. — Так уж заведено у них… И ты привыкнешь…

— У них? — отчего-то зацепилась за эти слова Илл'а.

— Ну да, у темных мастеров, — он лукаво прищурился.

А лекарка застыла, проглотив все возмущенные слова на полувздохе.

— У… кого? — переспросила она тихо.

— Сола — темный мастер. Ты не знала?.. — теперь уж удивился Рыж, так неподдельно, словно ремесло его супруги было самым привычным и почетным делом. — Все на острове знают, вот я и… Извини… Не подумал… Наболтал лишнего… — он сник, чувствуя неловкость под исполненным ужаса Илл'ыным взглядом.

— Говорят, я тоже должен был им стать, когда-то… — добавил неуверенно, явно не зная, чего ждать от перепуганной девицы. — Но из-за болезни…

— Ты не болен, — голос Илл'ы стал чужим и охрипшим. — Тебе память стерли. Всю! До донышка!.. — она поняла, что вот-вот сорвется в истерику.

Многое становилось на места — но (Богини!) теперь казалось еще ужаснее.

Зачем, зачем так искалечили этого мужчину?! И насколько близки дела Таргела к Гильдии?..

— Что ж… Значит, было из-за чего… — философски принял страшное известие рыжий.

— БЫЛО ИЗ-ЗА ЧЕГО? — сорвалась девушка. — Да тебя же все равно, что убили!

— Не меня, Илл'а, — мягко, как ребенку, улыбнулся он. — Я вполне жив. А если и умер кто, то лишь тот рыжий парень из столицы, много лет назад… Я его даже не знал. И тем более не хотел бы знать, почему или зачем с ним такое сотворили…

— Ты не прошел Испытание… — вспомнились ей слова Илана. — Вот причина, что бы это ни значило…

— Я не буду выяснять. И тебе не советую, жрица! — голос рыжего враз сделался сухим и строгим.

А к Илл'е вдруг пришло понимание, что этот мужчина намного старше, чем выглядит.

Вот что сразу показалось ей в нем таким знакомым!

Он ИЗМЕНЕННЫЙ! Тем же ритуалом, что и Эдан!

Но если так…

От новой догадки девушке стало тошно.

— Сколько… тебе лет, Рыж? — спросила она, не на шутку опасаясь ответа.

— Сорок два года. Ну, так мне говорили…

— А… Соле? — губы Илл'ы пересохли, сердце заколотилось, как безумное.

Лицо мужчины расцвело нежной улыбкой.

— Ты не поверишь — больше полусотни!..

— Отчего же не поверю… — Илл'а едва дышала. — Для измененных это обычное дело… Вот хотя бы… на Таргела посмотри…

Улыбка рыжего тут же исчезла.

— Это ты так пытаешься у меня выведать, не брат ли по ремеслу твой лорд моей супруге? — в его лице и в голосе теперь таилось напряжение. — Мне-то откуда знать? Впрочем, я бы не удивился…

Весь мир застыл — и Илл'а застыла, не веря, не веря, не веря… И даже страх ушел, проглоченный, сожранный ошеломляющей пустотой.

— Но он же… — запнулась, — дознаватель… Да еще и… наставник Илана…

— И что тебя так изумляет? Гильдийные дознаватели в своем деле лучшие — это тебе любой стражник скажет! А высокородным отпрыскам, как я от Солы слышал, нередко нанимают темных мастеров в учителя и охранники. Это стало весьма престижным в последние годы, хоть и дорого, весьма и весьма дорого…

Рыж замолчал — не иначе, Илл'ыно лицо разглядел! Даже привычная лекарская выдержка сейчас не могла ей помочь…

Впрочем…

Скажи кто юной жрице такое два месяца назад — до бегства из Крама, до поместья, до болот (грязь которых, кажется, на всю жизнь въелась ей под кожу), до лихорадки Илана, до той страшной бойни у завала на перешейке — до всего… Она бы уже бежала прочь.

Даже намека о столь… тесной связи Таргела с ненавистной Гильдией ей бы хватило. Тогда…

Но сейчас…

Девушка не знала, как реагировать.

Кричать? Рыдать? Яриться?

Но она была спокойна, чересчур спокойна — тем неестественным, холодным спокойствием, что приходит вслед за сильным потрясением.

Так, может быть, ей стоит ужасаться? Коль не панически, из глубины естества, так хоть рассудочно?

Вот только и страхи пропали…

Все до единого — кроме последнего, главного.

Он рос в ее душе — сквозь изумление, сквозь боль от обмана, — пока не стал всепоглощающим и острым.

Кем бы ни были Таргел с Солой — они отправились прямиком в лапы к дьяволам! Что могут сделать двое против целой армии обращенных? Только умереть — бесславно и бессмысленно!..

Сколь бы неуязвимым ни мнил себя Эдан, больше всего на свете Илл'а сейчас боялась за его жизнь…

Солнце низко опустилось над водой, сделав и волны, и небо золотыми — и тонкий черный штрих острова за спиною почти утонул в этом золоте. Летний вечер заливал океанскую ширь столь стремительно, что их лодчонка, казалось, в нем вот-вот захлебнется…

Парус висел, оставленный ветром. Но Пес старательно греб, налегал на весла, повизгивая от усердия и преданно ловя взгляд своего нового хозяина.

Огнезор смотрел на него с брезгливой жалостью.

Ведь совсем мальчишка еще! Лет четырнадцать… Лохматый, тощий — ребра торчат… Вычерненный солнцем, как и все островные, здешние… Что он видел, кроме моря да рыбы? Но и таким рабом Взывающие не погнушались!

Перехваченные нити подчинения вызывали тошноту своей чуждой противоестественностью, но мужчина терпел. Кто, в конце концов, лучше бывшего цепного пса приведет на подворье к хозяину?..

Обращенного Сола приволокла сегодня к обеду, тем самым искупив перед Гильдмастером свою вину. Ну, почти искупив… Воспоминание о побелевшем лице Снежинки все еще будило в нем приступ холодной ярости — и, кажется, женщина это чуяла, потому что впервые за много лет их знакомства действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Огнезора боялась… Что ж, добиться такого от человека, который знал тебя еще сопливым подростком, и оттого не воспринимал всерьез, — и правда, знатное… достижение! Зато со спутников Огнезора хозяева пылинки сдувать начали! И вот пленник сразу невесть где нашелся, и подробные карты островов, и донесения шпионов, и сам пропавший корабль… А еще вчера утверждала хозяйка, что знать ничего не знает, и местными делами не интересуется — для этого, мол, у нее начальство на Мишме есть!..

Мысли привычно горчили легкой ядовитой иронией. Гильдмастер переменам в Соле не удивлялся — слишком хорошо изучил уже человеческую природу. Со старыми знакомцами сработаться всегда тяжелее всего! И, наверное, только к лучшему, что Рудоглав… то есть, простите, Рыж не вспомнит ни Огнезора, ни их давней дружбы. Сколько раз уже за эти годы просили у него бывшие приятели ученичества — кто вознаграждения, кто нового звания, кто должности? А он давал — но лишь истинно по заслугам. И вчерашние друзья нередко становились самыми заклятыми врагами…

Поэтому Огнезор перестал ждать чужих просьб — но сам теперь испытывал каждого, раздавая после и награды, и кары с одинаково спокойной совестью. Вот и Солу вскоре ждало испытание — а там уж либо гибель, либо… то, о чем она так мечтала когда-то и от чего сама отказалась ради одного рыжего мальчишки…

— Я оставил для тебя кое-что, Смела, — тихо заговорил Гильдмастер, нарушая тишину вечернего океана. — Свиток с приказом у Илана.

— О чем ты? — вскинулась женщина.

Нахохлившаяся черной птицей, уныло сгорбившаяся на носу лодки, на Огнезора смотрела она с опаской и подозрением. И с огромной тоской — на скрывшийся за горизонтом Хьйорад…

— Интересно узнать? Ты можешь остаться в лодке, как и собиралась… — вкрадчиво предложил Гильдмастер. — Но… можешь ведь пойти и со мной…

— Ты всегда можешь приказать, — зло огрызнулась Сола.

— Прикрывающий спину лишь по приказу ненадежен, — возразил Огнезор. — Мне нужно добровольное согласие.

— Я даже не знаю, на что должна согласиться! — возмутилась женщина. — Мы лезем в логово пришельцев! Вдвоем! А их там дюжины, если не вся сотня! Это безумие, Огнезор!.. Я давно искупила все свои долги перед Гильдией! Так зачем мне это?

— Как насчет звания боевого мастера, старший подмастерье Смела? — дернул губы в улыбке мужчина. — Победа над Взывающими стоит такой награды, как думаешь?

Она застыла, ошеломленная, в ужасе…

— Никто не посмел бы оспорить этого… — прошептала хрипло.

Еще бы! Мастерские звания не дают за пустяковые задания — лишь за те, где почти нет шансов выжить! И нынешнее дело, похоже, из последних…

— А я… должна буду вернуться в столицу? — спросила Сола растерянно, не спеша поддаваться честолюбивым надеждам.

— Только если захочешь, — улыбка Огнезора стала шире. — Не захочешь — и здесь найдется тебе дело. Молчание мастеров с Мишмы говорит о многом. Похоже, им не помешает новый глава…

Женщина кивнула, опять погружаясь в задумчивость.

— Боишься? — ухмылка Огнезора сделалась недоброй.

— Боюсь стать, как он, — поморщившись, кивнула она на Пса.

Мальчишка, казалось, не знал сомнений и усталости. Вверх-вниз, вверх-вниз вздымались-опускались плечи. Дыхание вырывалось в такт плеску весел. Гребца и лодку словно тащило вперед невидимой силой…

— Ты не станешь, — с улыбкой покачал головой Гильдмастер. — На тебе защита от их силы. Ты умрешь.

— Странно прозвучит, но ты меня утешил, — ответная усмешка Солы искрилась юмором. — Так каков твой план? Я знаю — ты бы не полез наобум… Или все же?..

— Не волнуйся, я думал об этом весь последний месяц. Так что план есть — не хватало лишь малости… Этого мальчишки, например…

Он замолчал на миг, отвлекшись на гребца.

— Сама посуди, — произнес задумчиво, — пойманный тобою щенок — младший в своре. Он глуп, слаб и услужлив — поэтому так легко сменил хозяина. Есть Псы покрупнее и поумнее: кто-то из них лишь боец, но кто-то и вербует новых. Обучает. За собой ведет… Это вожаки — они куда изворотливей, самостоятельнее прочих. Вожак же вожаков, по всему, Архаш: Взывающий к Страху — звание военное… Он дышит и живет своей псиной армией, ее победами и неудачами — солдафон, хоть и по-своему гениальный… Однако у всякой прирученной своры есть не только вожак, но и хозяин! Это Кораг — господин Архаша, как и всех обращенных Псов. И Взывающий к Поклонению — прежде всего титул правителя. Но и титул одаренного тоже! Одаренного, умеющего делать лишь одну-единственную вещь — накладывать и держать подчиняющие узы, — но зато и владеющего ею в совершенстве! Вот он-то нам и нужен, Смела! Избавимся от хозяина — и свора потеряет цель, бросится врассыпную! А мы переловим их поодиночке!

— Или взбесится и разорвет нас в клочья, — мрачно буркнула женщина, но глаза ее уже загорались столь знакомым всякому боевому мастеру азартом. — Но куда же без риска? Правда, Огнезор?

— Святая истина! — предвкушающе ухмыльнулся он.

— Значит, как в былые времена?..

— Как в былые времена, Смела! И пусть смерть пощадит достойных!

Черная глыба острова вынырнула из летней ночи внезапно. Казалось, еще миг назад вокруг было лишь беззвучное, недвижное звездное небо — высоко над головой, и по бокам, куда ни глянь, и под кормой, в застывших в штиле темных водах… И вдруг, будто беспроглядный зев пещеры мраком разорвал искрящуюся завесу горизонта, — чернота скал воздвиглась над путниками, надежно укрыв лодку в густой тени.

Они пристали к берегу почти бесшумно — плеск воды, шорох гальки, тяжелое дыхание выдохшегося Пса мягко утонули в ночных звуках леса.

Рыбацкую лодчонку спрятали в прибрежных зарослях. Мальчишке же предстояло еще одно дело.

Последнее… Наверняка, в его жизни последнее…

Но Гильдмастер не мог сегодня позволить себе жалость. И погибнут к утру еще многие…

Огнезор хладнокровно отдал приказ.

— Иди… — подтолкнул он Пса, стремясь поскорее избавиться от липко-обожающего взгляда.

Тот радостно пошлепал вдоль берега.

— Что ж, будем надеяться, что ты сильнее Корага… — глядя ему вслед, с сомнением проговорила Сола. — Если хозяин вернет себе щенка, ночь у нас с тобою не заладится…

— Я сильнее, — высокомерно ухмыльнулся мужчина. — Их Кораг — просто жалкий самоучка.

— Излишняя самоуверенность еще никого не спасала… — под нос себе пробурчала женщина, но спорить дальше не решилась. Осторожно переступая по камням и цепляясь за ветки, принялась карабкаться по крутому берегу к темной лесной опушке.

Огнезор не стал ей объяснять, что за прошедшие недели изучил подчиняющие узы столь досконально, что ЕГО раба теперь не перехватит даже десять Корагов… Просто двинулся следом за спутницей — и уже вскоре две человеческие тени полностью слились с тенями леса.

Они мягко, по-звериному крались, ступая по цветным пружинящим мхам подлеска так аккуратно, что даже случайный шелест палых листьев тонул в громком щебете непотревоженных птиц…

Со скрытой усмешкой мужчина наблюдал, как легок и плавен каждый шаг его помощницы. За годы якобы спокойной жизни не растеряла Сола ни капли из своих навыков. Значит, и здесь врала! Тренировки-то явно продолжает, как и положено, изо дня в день! Да и супруг ее, если вспомнить, отнюдь не беспомощный деревенский увалень!

Но для нынешнего дела тем лучше.

Пристали темные мастера к безлюдному клочку берега — примерно в получасе ходьбы от здешнего поселения, которое славилось укромной гаванью в самом сердце острова. Узкий пролив, соединяющий ее с океаном, мелел с первых летних дней и до осенних бурь, что делало это место чудесным укрытием — но и чудесной западнею тоже…

В ней-то, если верить Псу, и застрял корабль пришельцев.

Нет, сами-то Взывающие наверняка мнили себя надежно защищенными — широким океанским простором, острыми камнями мели, заросшими островными скалами да дюжинами преданных Псов-охранников… Огнезор же ясно видел, в какую ловушку Архаш загнал сам себя.

Как бы ни повернулось дело дальше, кораблю не вырваться отсюда целым! А если улыбнется Богиня-Судьба — то и его капитану тоже…

Густой лес быстро остался позади — и вот уже Гильдмастер припал к выщербленному камню у кромки утеса, разглядывая пристанище Взывающих в скалистой чаше внизу.

И все больше с каждым мигом мрачнея.

Дела их были куда хуже, чем думалось…

Селение со стороны казалось вымершим: ни светлого окошка, ни вскрика, ни блеянья козы, ни собачьего лая. Дома пусты, будто давно заброшены. И лишь над черными водами гавани ярко светится единственный огонек.

— Где же все? — прошептала Сола рядом. — Неужто, на корабле?

Огнезор покачал головою.

— На корабле лишь три дюжины Псов, — проговорил вполголоса. — Здесь, в селении, я чую вдвое больше. И Взывающие с ними, в большом доме у пристани. Он окружен, облеплен рабами… Плотно, будто сплошной живой стеною… Они словно в трансе: сидят, таращатся в темноту, охраняя сон и покой хозяев. Я даже не знаю, как это описать… Изгородь из тел? Муравейник?..

— Какая мерзость! — женщину передернуло. — И как мы попадем внутрь?

— Вижу два пути, — Огнезор нахмурился, отчаянно размышляя, стоит ли заранее тревожить спутницу своим… несколько безумным… планом. — Для начала давай попытаемся пройти под пеленой незаметности…

Взгляд Солы сразу стал недоверчиво-подозрительным, она даже отшатнулась. Ну не верили боевые мастера Ледогоровой школы в мастерство Разума!

И Гильдмастеру подумалось вдруг, что вот Слава на ее месте уже рвалась бы вперед… И вообще, во всей этой передряге ему Славы-то как раз очень не хватает… Этой циничной, безумной, высокомерно-бесстрашной, искусной ведьмы, так умело прикрывающей ему спину уже много-много лет…

Мысль неприятно изумила — и он поспешил отбросить ее, спрятать поглубже…

Слава — не та, о ком он должен думать, возможно, в последний свой вечер…

Но вспоминать о ТОЙ, другой, казалось еще хуже.

— Мы выберемся, — то ли себе, то ли спутнице мрачно пообещал Огнезор.

И обратившись к дару, решительно встал в полный рост.

Они спускались в вязкой, медленной тишине, укрытые лишь ночными тенями и мастерством Разума. Сола ежилась зябко, замирала после каждого шороха, чувствуя себя неуютно и беззащитно — на виду у врага.

Гильдмастер же шел открыто и прямо. Он знал, на что способен, — но также знал почти наверняка, что на этот раз трюк не выйдет. Пелена не поможет в плотном кольце обращенных, за частой сетью чужих охранных амулетов. Хотя сообщать об этом спутнице пока еще было не время…

Пустую деревню они прошли спокойно и незаметно. Теперь подворье дома было совсем близко — скалилось из тьмы развороченными кольями забора; белело переплетениями рук и ног, запрокинутыми человеческими лицами; сопело, выдыхало, хрипло и синхронно, дюжинами глоток разом, словно один большой зверь… От того, как согласованно, в одном ритме вздымались грудные клетки, становилось по-настоящему жутко…

"Что с ними делать?" — жестом показала Сола. Ее лицо побелело, а губы сжались в тонкую линию.

Страх — первобытный, суеверный — плескался во взгляде.

"Переступай. А дернутся к тебе — убей", — Гильдмастер оставался хладнокровным.

С заметным облегчением Сола обнажила клинок.

"Сейчас замри, — знаками приказал Огнезор. — Дальше ступай след в след".

Здесь, у самого логова врагов, он явственно чуял охранную сеть.

Россыпь камешков-амулетов на галечной тропинке. Гвозди в раскуроченных воротах. Свитые стебли растений… И — Богини, какое дикарство! — частые кровавые узоры на двери и окнах, на подоконниках и ступенях, на беленой стене и дощатом настиле широкого крыльца…

Проклятый дом просто светился знаками!

Амулеты потревожат Псов. Сколько их здесь, на подворье? А в доме? В каждой комнате и в каждом коридоре… Убьешь одного — почуют все, и все подымутся.

А кровавая сеть наверняка разбудит хозяев…

На миг Огнезору малодушно подумалось, что назад повернуть еще не поздно.

Но его личный Пес уже доплыл до корабля в заливе — о чем радостно послал весть, дернув за незримый поводок…

И Гильдмастер решился. Сделал шаг, другой, скользя между ячейками запутанной, ему лишь видимой, сети. Переступая руки, ноги, головы… Удобные булыжники, с трудом заметные соринки… Наклоняясь и выгибаясь в стороны…

Сола таращилась, мрачнея и мрачнея, — но послушно повторяла все его выверты.

А на крыльце мужчина вдруг замер.

Остановился у самой двери, меж двух моргающих во тьму полусонных Псов-караульных, что смотрели прямо сквозь него — и не видели. Но принюхивались, явно чуя неладное…

Из недр дома уже слышалась возня…

"Чего ты медлишь? — нервно вскинулась его спутница. — Проникаем внутрь?"

— Нет, — вслух с ухмылкой ей ответил Огнезор. — Теперь мы вызовем сюда хозяев…

Он говорил еще — а руки вскинулись, вонзая лезвия Псам в горло.

И ночь взорвалась вмиг многоголосым воем.

Они очнулись разом, все. И скопом ринулись к крыльцу — рвать глотки. Кого достанут, разобрав не сразу, где чужаки, а где свои.

Кровавые узоры смылись свежей кровью.

Сола ругалась, хрипло проклиная сумасшедшего мальчишку, даром, что Гильдмастера — но все такого же безумца. И резала, разила, рвала сталью гнутого клинка плоть обращенных. Мужчин, старух, детей — кого достанет…

Огнезор лишь ухмылялся в ответ — холодной, злой улыбкой, ни на удар не отставая от своей бывшей наставницы.

Пока гора тел не выросла у крыльца, закрывая ступени, — и мастера выдохлись, а Псы все прибывали и прибывали…

Их скрутили, в конце концов. Конечно же, скрутили. Ни на что другое не стоило и рассчитывать…

Кровь струилась по лодыжке Огнезора. Горела рана — не от ножа или стрелы, а (смешно сказать!) от укуса. Псы во всем оставались Псами…

По трое их, рыча и скалясь, теперь висели на каждой из его рук. И столько же держали бьющуюся пойманной мухой Солу…

Прочие же расступились, растянули раненых и мертвых, всех свалив в одну кучу перед домом. И наконец, выпустили из-за спин тех двоих, которых охранять должны были пуще собственных жизней…

Господ Взывающих собственной персоной!

Кораг сглатывал тошноту, молчал и нервно теребил подол криво завязанного роскошного халата. Но на все еще белом от ужаса лице понемногу проступала весьма самодовольная ухмылка…

Архаш же смотрел по сторонам напряженно и дико, в любой миг ожидая нового подвоха. Никак не веря, что нападавших было здесь всего двое…

— На что же ты вообще рассчитывал, безумец? — заговорил он с Огнезором первым, без торжества и злости, с одним лишь безграничным удивлением. — Ты знал, как крепка наша охрана, разве нет?.. Их много, слишком много даже для дюжины таких, как ты…

— И что им помешает зарезать тебя, будто ягненка?.. Прямо сейчас?.. — не удержался от злорадства Кораг.

А новые Псы все забегали во двор. Еще. И еще…

И последние из них были насквозь мокрыми…

Морская вода стекала с их волос и лохмотьев…

— Ты что же, с перепугу созвал сюда ВСЕХ? — медленная улыбка растянула губы Гильдмастера. — Всю свору?

— Всю, — высокомерно кивнул Кораг, вновь превращаясь из перепуганного толстяка в ночном халате в истинного господина и повелителя.

Но вот Архаш, наоборот, неладное почуял. Взгляд его забегал, сделался тревожным…

— И кто же тогда охраняет ваш корабль?.. — ухмылка Огнезора стала просто лучезарной.

И синее зарево полыхнуло над темной гаванью — мгновенно, безмолвно и жарко, в одночасье превратив глухую ночь в белый день. Огромный синеглазый зверь пришельцев горел высоким погребальным костром: палуба, паруса, мачты. Тушить было некому — и теперь уже бесполезно…

Все взгляды разом обратились туда. Всего на миг…

Гильдмастеру и этого хватило.

Оцепеневшие Псы разлетелись прочь, разбросанные отряхнувшимся волком… И тонкое лезвие уперлось в горло Архаша. Второе же царапало белую кожу на изнеженной шее Корага.

Рабы застыли, словно горстка испуганных призраков…

Сола облегченно и хрипло перевела дух.

— Бочки синего горючего масла в трюме… — медленно проговорил Огнезор. — Умчавшиеся спасать господ охранники… Один рывок подчиняющих уз — и один безвольный щенок, готовый сдохнуть в огне во славу нового хозяина… Вот так не стало вашего последнего синеглазого зверя, господа… Что же ты притих, Взывающий к Страху? Больше не хочешь травить меня своими Псами? Или, может, теперь жаждешь выпустить кишки лично?

Архаш не шевельнулся — внезапно постаревший и усталый. Поникший, безразличный и смиренный. Сломленный, словно не корабль горел сейчас над водою, но его единственное дорогое дитя…

— Поднять руку на Взывающего к Поклонению, пусть даже не вошедшего в полную силу, неискупимый грех, — проговорил он тихо, встречая взгляд врага угасшим, тусклым взглядом.

— Я возьму твой грех на себя! — в панике завизжал Кораг. — Я твой Повелитель — не он! Твоя жизнь без меня ничтожна!..

— Фу, как недостойно! — поморщился от его вопля Гильдмастер. — Неужто, ты и вправду видишь Повелителя вот в ЭТОМ, Архаш?.. Знаешь, кого вижу я? Вздорного недоучку, возомнившего о себе слишком многое! Будь ты помоложе, Кораг, я бы взял тебя в Гильдию. Учеником. Черная работа да изнуряющие тренировки отлично выбивают дурь, спесь и лишний жирок… Но… ты уже слишком стар для этого — а значит, совершенно бесполезен…

Лезвие чуть разрезало кожу, оставляя кровавый след.

— Ты не смеешь! — визг Взывающего сделался испуганней и громче. — Мы послы, и мы неприкосновенны!..

— Ты что-то путаешь, — ухмыльнулся Огнезор, злорадно и страшно. — Господа-послы отбыли восвояси почти два месяца назад. Их, помнится, проводили со всем почетом и помпой. Здесь же я вижу лишь опасных чужаков, втайне пакостящих в наших водах. И что мне прикажешь делать?..

— Ты не посмеешь… — снова пискнул Взывающий, но ужас уже сковал его горло.

— Отзови своих Псов! — рявкнул Гильдмастер. — Разорви связи! Тогда и будем говорить о том, что я посмею, а что нет… Ну же!

Но Кораг лишь безмолвно, по-рыбьи заглатывал воздух.

— Он не умеет, — устало пояснил Архаш. — Любой Взывающий к Поклонению способен подчинить и привязать — но только сильный и умелый знает, как отпустить…

— Предатель! — захлебнулся Кораг изумлением и гневом.

И вдруг ударил.

Зло, отчаянно, безумно…

Мысленно, дергая за все подчиняющие ниточки.

И не пленителей своих — но соратника.

Архаш рухнул к их ногам, извиваясь от боли.

Хрипел, царапая ногтями горло, — пока совсем не затих…

Гильдмастер же даже не вздрогнул. Острие его кинжала все так же упиралось в шею Взывающего.

— Думаете, моя смерть спасет вас? — совсем обезумев, завопил тот. — Мои Псы растерзают всякого! Эта проклятая земля еще умоется кровью!..

— Нет, если страх их будет сильнее ярости, — холодно перебил Огнезор, легким нажатием лезвия заставляя пленника заткнуться. — Рабы верят лишь в страх. Ты разве не знал этого, Взывающий?..

А значит, смерть Корага будет столь быстрой, что Псы его не успеют опомниться, — но и достаточно жестокой, чтобы обратить их в бегство…

И что же может так напугать этих кровавых безумцев?..

Свободная рука сама потянулась к перчатке за поясом. Вывернутой наизнанку. С подарком Паучихи внутри…

Как чуял он, что эта мерзость еще пригодится!

Все случилось почти мгновенно — последние слова еще звенели в душном, влажном воздухе…

Быстрый шаг в сторону — и Кораг не успевает понять, что к чему.

Перчатка рвется по безмолвному приказу.

Сверкает нестерпимо сеть в огненном зареве, рассыпает светлые блики по лицам неподвижных рабов… Разворачивается, опускаясь паутиной на их хозяина. Обвивает, пеленает, словно дрожащую бабочку…

И тишина все тяжелее и звонче — пока крик не разрывает горло Корага.

Нечеловеческий, пронзительный и страшный…

И воет он, и извивается, вопит целую вечность, словно стальная паутина не просто режет кожу, но и заживо тянет душу…

Ри умерла мгновенно и безмолвно. Она не была одаренной.

Кораг был…

И дар его сейчас выплескивался наружу — неостановимо, судорожными толчками, подобно крови из пробитой артерии… Паутина выжимала его до капли — чтобы отдать другому. Своему хозяину.

Вот, что на самом деле создала Паучиха! Вещь гениальную и страшную… Ее сеть делала из живого человека Дарующий Силу…

Жаром обожгло Огнезору шею и грудь — медальон, скрывавший его дар, раскалился, оставляя ожоги. Рука сама рванула цепочку, повинуясь инстинкту — не разуму. Освобождая от невидимых оков полога…

Чужая сила хлынула в его утомленное тело, ошеломляя, ослепляя, опьяняя…

Псы взвыли, заскулили вокруг, падая в кровавую грязь, отползая прочь на карачках.

Кораг же застыл и затих навсегда — сочащийся кровью кусок измочаленной плоти.

Его смерть была страшной, как того и хотел Гильдмастер…

Страшной для обоих — жертвы и убийцы.

И сам Ледяной Дьявол усмехался теперь над трупом безумной-безумной улыбкой…

Ласково. Угрожающе.

Бессмысленно блуждая взглядом.

— Пойдем, мы должны поскорее убираться отсюда! — бормотала Сола, и тянула, тянула его за руку. — Пока псы не опомнились! Давай же! Что с тобою, дьяволы возьми, такое?!

Но он не помнил, как шел — и шел ли вообще.

Может, Сола его на себе тащила?

Просто камни да песок под ногами вдруг сменились высоким предрассветным небом…

Лодка качалась на волнах, плескали весла — а Огнезор все смотрел и смотрел на угасающие звезды, не в силах понять, что он видит. Легкий, бездумный, словно погребальный пепел…

Такова ли бывает смерть на ощупь?..