День середины лета

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. К СТОЛИЦЕ. НЕЖДАННЫЕ ВЕСТИ И ВСТРЕЧИ

Ночь была жаркой и душной, но Илл'у колотило от холода.

В ее снах опять была метель… Снег лепился плотным, мокрым покрывалом. Льдом крошились ресницы и волосы. Колючий воздух вымораживал легкие, не давая сделать следующий вдох…

Морозная паутина расходилась от сердца, дальше и дальше, сковывая все тело холодом…

Хотелось кричать — но и горло взялось ледяной коркой.

Так больно и страшно…

Темно…

Нет… НЕТ!

— Тш-ш-ш, моя девочка, тихо… — такие знакомые руки обхватили ее, возвращая в душную летнюю ночь. — Опять кошмары?..

Она не думала, что ОН придет. Не после того разговора с Иланом…

— П-прости, не хотела… тебя бес-спокоить… — голос Илл'ы дрожал, как и плечи.

Она сжималась, сворачивалась в тугой клубок, до синяков вцеплялась пальцами в кожу, обхватывая себя в безумном приступе холода и страха.

— Почему это опять происходит, Эдан? — всхлипывала, не в силах удержаться. — Их не было уже столько дней!.. Я надеялась… Почему?..

Его объятия стали крепче и отчаянней. Губы скользнули по Илл'ыным волосам, прижались ко лбу в мягком, успокаивающем поцелуе…

— Пещерный Храм на Хьйораде защищен, подобно вашему, столичному… — хрипло проговорил он, пальцами вытирая ей слезы. — Все древние храмы защищены, Илл'а. Их стены не позволяют внешнему миру учуять одаренных, и не дают своим адептам впасть в безумие. Поэтому у тебя не было кошмаров и… — его руки дрогнули, а глаза расширились. — Дьяволы, как же я раньше об этом не подумал!.. — прошептал он еле слышно, с непонятной тайной надеждой. — Поэтому ты не вспомнила!.. Поэтому… — и оборвал себя на полуслове.

Но девушке уже перехотелось плакать. Холод уходил из тела. Стало слишком любопытно. И слишком… горячо от его объятий.

Она быстро вытерла остатки слез. Сквозь рубашку мягко погладила Эдана по груди.

— Злишься на меня из-за Илана? — спросила осторожно, не желая, чтобы он отстранялся.

На долгий миг молчание повисло между ними.

— Я злюсь на Илана, — наконец, выдохнул мужчина сквозь зубы. — Ты же… просто не понимала, чего на самом деле просишь… — руки на ее спине сжались сильнее, сдавили пальцами почти до боли. — Лучше бы тебе никогда не использовать его обещание! — скрытая ярость прорезалась в голосе.

— Я подумаю, — Илл'а старалась говорить как можно мягче. — Но… Ты ведь не ждешь, что я вот так послушаюсь, правда? Без объяснений, которых от вас с Иланом не услышу?..

Она ждала вспышки гнева, но вместо этого Эдан лишь фыркнул — насмешливо, с досадой на себя, не на нее.

У девушки на сердце потеплело.

— Давай-ка спать! — не выпуская из объятий, он Илл'у подтолкнул к подушке. — Я останусь здесь. Будем отгонять плохие сны…

— Спасибо… — окончательно согреваясь в его руках, тихо произнесла она.

И отвернулась к стене, пряча в одеяле широкую лучезарную улыбку.

Девушка спала уже, давно и спокойно, а мужчина все смотрел и смотрел… То на нее, то в серый мрак душной океанской ночи, поглотившей тесную каюту.

Гнал от себя мысли, все мысли — но злость и искушение не давали покоя.

Мальчишка знал, чем и как зацепить! Простой — такой опасный! — выход…

Доверенный целитель Императора — важный человек… Охрана как у правящей семьи. Никто не догадается…

Но… Последнего дворцового лекаря задушили в собственной постели. А ту, что до него была, втянули в интриги — и она сама отравилась, когда узнала, как глубоко влипла…

Не такой судьбы он хотел для своей наивной храмовой девочки!

И все же… Надежда — самая опасная в мире вещь. Стоило хлебнуть ее раз (один лишь раз!) — и уже остановиться нет силы.

Огнезор же пил снова и снова — пусть и чувствовал себя изрядно пьяным…

Потом… Он все решит потом…

Эта девочка в его руках… Лая — и не Лая в то же время. Такая чужая — и такая ЕГО…

Так же улыбается во сне. Тот же запах трав в волосах, которым он не может надышаться…

Встать, стряхнуть бы с себя это безумие — но… не хочется… Совсем не хочется! Здесь он счастлив, безобразно и бессмысленно… А там… Там он был уже… Ничего хорошего…

Так что позже… Время для решений — не сегодня…

И все же на рассвете заставил он себя разжать объятия.

Слишком опасно оставлять корабль, полный Псов, надолго без контроля! Да и Кораговы вещички еще не обысканы…

Не все, ох не все вместе с синеглазым зверем Взывающих сгорело! Самое ценное покойный на себе таскал. Архаш же (не будь дурак!) помародерствовал: то ли старая военная привычка сработала, то ли вообще у чужаков так принято… Раздевал убитого руками трех Псов, мудро рассудив, что самому лезть к одаренному весьма рискованно. И, надо сказать, не ошибся — ни одного из трех несчастных в живых не осталось… А одежка Корагова, да всякие вещички с тела теперь лежали грязным свертком в одном из сундуков Архашевой каюты, по-прежнему окровавленные и неприкосновенные…

Лезть к ним Гильдмастеру не хотелось — утопить бы, и с концами! Но он чуял, что надо… А чутью своему верил.

Так что утро (а следом — и полдень) вынужден был встречать не в теплой постели своей прекрасной девочки, но в унылой компании вояки-перебежца, копаясь в задубевших от крови тряпках, которые так и норовили огреть разной смертельной дрянью…

— Вот же… недоучка мнительный! — ругался Огнезор сквозь зубы, отряхивая с пальцев очередную незримую пакость. — И как только сам от своих недоделок не помер?.. Груда бесполезного хлама! Утопить все, вместе с сундуком — и забыть!.. Так… а это у нас что?

В спутанной грозди топорно сделанных амулетов плоский костяной диск на кожаном шнурке выделялся, словно золотая монета среди черепков. Резной, затейливо изукрашенный символами — и… совершенно цельный… гармоничный, что ли? Не чета прочим Кораговым безделушкам! Явно не его руки поделка…

Архашево лицо при виде находки вмиг посерело, а старый белый шрам стал еще белее.

Очень нехороший признак…

— И? — Гильдмастер требовательно выгнул брови.

— О Небеса! Клянусь, я не знал, что он есть у Корага! — Архашев голос был испуганным и сиплым.

— Так что это за дрянь? — Огнезор понемногу терял выдержку.

— Шаррих… — Взывающий внезапно растерял все свое хваленое красноречие, и слова теперь из себя выдавливал с большой неохотой. — Мы зовем его "шаррих"… Очень редкая, бесценная, старинная вещь… Не у каждого Повелителя она есть! Видать, отец отдал Корагу собственный… Я не знал, клянусь! Такое держат в тайне даже от вернейших слуг!..

— Не испытывай моего терпения, Архаш! — прервал Гильдмастер поток его оправданий. — Я вижу, что это какой-то амулет. ОТВЕТЬ МНЕ, ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?

Плечи Взывающего поникли.

— По-вашему это… амулет связи, — наконец, смиренно сознался он. — Кораг сообщал на родину обо всем, что здесь происходит…

Что ж, Гильдмастер соображал быстро.

— Это значит: Взывающие знают, что первое Пришествие провалилось? — гневно прищурился он. — Знают, что вы не сгинули в океане, но нашли новые земли? Однако не смогли их покорить? Знают, что Кораг к этому времени мертв?

— Да…

— Это значит, — с угрозою навис он над испуганным воякой, — что они вернутся, Архаш, не так ли? Поэтому ты сейчас трясешься, словно пес, укравший хозяйский ужин?.. Думаешь, выбрал не ту сторону? Уверен, что, когда твои земляки возвратятся, их непременно ждет блестящая победа, а тебя, предателя — страшная смерть?..

Взывающий под его взглядом все ниже и ниже вжимал голову в плечи — уже не гордый полководец, но уставший, утративший последнюю веру, старик… Обреченный, хоть так, хоть эдак…

— Это хорошо… — распрямляясь, наградил его злой усмешкой Огнезор. — Хорошо, что ты так уверен в неминуемости кары за предательство… Значит, будешь со мной до последнего. Не побежишь назад при первой возможности…

— Они соберут лучших! — вскинул на него Архаш разъяренный взгляд. — И теперь будут готовы!..

Гильдмастер рассмеялся ему в лицо.

— Но и мы теперь будем готовы, Взывающий, разве нет? — бросил с издевкой, подбросив костяной амулет в ладони. — Ты не видел еще и половины того, что Империя может показать! К примеру, вашу "редкую" штучку мои умельцы за месяц-другой скопируют!.. Мы знаем, кто вы и на что способны. Знаем, как защититься от обращения, и знаем, как излечить Псов… Знаем структуру вашего общества, ваши сильные и слабые стороны… И мы на своей земле, в конце концов! Твои сородичи в этот раз замахнулись на кусок, слишком большой для их жадного рта! Так что ты правильно выбрал союзников, Архаш! И это твой последний шанс! Не просто на выживание — но на весьма достойное будущее… Помоги нам сокрушить Пришествие, докажи, что можешь быть полезен — и твои Небеса вновь подарят тебе благословение!.. Иначе… лучше тебе будет сразу сдохнуть!..

Архаш молчал, не возражая и не поддакивая. Но спина его распрямлялась с каждым Огнезоровым словом, и, кажется, впервые со смерти Корага, в глазах светились прежние самодовольство да решимость.

Что ж, главное начать как можно раньше! Сплотить всех против нового врага будет непросто, но Гильдмастер верил в успех. Не зря же Судьба опять подбрасывает им столь неожиданных и нежданных союзников? Сначала Храм решил пойти на примирение с Гильдией, теперь один из чужаков окончательно перешел на их сторону. Да и внутренние проблемы… решаемы. Нынешняя попытка Амареша захватить власть слишком уж паникой да отчаяньем отдает! Могло бы и получиться, конечно, но ему не удалось опрокинуть Золотой Трон и Гильдию сразу, одним ударом. Армия теперь выжидает, чернь, во многом благодаря проповедям Гутора, волнения не торопится поднимать, а значит — восстанию лордов суждено потухнуть. Его, Огнезора, задача ускорить этот неизбежный исход так, чтобы к возвращению чужаков к имперским берегам и следа от раскола не осталось.

Непросто, но… решаемо.

В любом случае у Гильдмастера есть дней пять-шесть передышки — до прибытия в укромную гавань под столицей, до условленной встречи с его людьми.

До того, как все завертится в сумасшедшем, кровавом водовороте…

А пока…

Только волны, ветер, раздувающий паруса, соленая океанская жара — и ОНА, его девочка…

Его воскресшая из мертвых Снежинка…

В каютах ее не было — да и что ей там делать? Не в Илл'ыной беспокойной натуре так долго скрываться от мира! Значит…

Девушку Огнезор нашел на палубе. Она прильнула к борту, впиваясь завороженным взглядом в слепяще-бирюзовую рябь волн. Сегодня Илл'а позабыла проклятый жреческий балахон в каюте, отдав предпочтение длинной рубахе с потертыми штанами — и хвала дьяволам! Однако полуденное солнце жарило нещадно, даже привычным к нему морякам всерьез припекая головы, — и золотистая от прежнего загара Илл'ына кожа в широком выкате ворота уже наливалась опасной краснотой.

— Сгоришь ведь! — пожурил мужчина. Стащил платок с головы и осторожно накрыл ей плечи. — Бестолковая храмовая девочка… — его руки мягко сжались поверх ткани.

Почти объятие…

Илл'а напряглась, насторожилась, всего на миг, не веря его прикосновениям, — но тут же расслабилась. С улыбкой обернулась к нему, касаясь щеки щекою.

— Где ты пропадал? — спросила лукаво. — Завтрак мне пришлось разделить с Иланом, а он так хмур и надут сегодня, что становится страшно…

— Ну, я тоже пока еще зол… на него, — Огнезор усмехнулся. — Но это пройдет… Вот примерно после обеда. Как раз потолковать с ним надо…

Он замолк, не решаясь рассказать Снежинке о Взывающих.

И ведь прежней-то ей выложил бы все, не задумываясь! Но ее-нынешнюю захотелось уберечь и спрятать. От всего и от всех.

Навсегда…

"Не выйдет навсегда-то!" — возникла хмурая мысль, но он решительно не позволил ей воцариться и окрепнуть.

Хватит на сегодня и вестей от Архаша! Пора этому дню принести еще хоть что-то, кроме неприятностей!

А потому мужчина ласково погладил Илл'у по спине, забавляясь ее слишком явным и горячим смущением. Еще и еще, не желая себя останавливать…

— Я буду рада, если вы с Илу помиритесь, — невпопад пробормотала она, слишком увлеченная движением его пальцев, а оттого — рассеянная. — А то сидит в такую жару целый день в душной каюте… А это вредно для человека, недавно тяжело переболевшего… и… Вот чем там вообще можно заниматься?

— Ты не поверишь… — смешливо прошептал ей Огнезор, наконец, позволив себе обвить руками девичью талию. — Но, кажется, наш Илу взялся писать мемуары… Только тш-ш-ш! Я тебе не говорил… Это страшная мальчишеская тайна!

Она фыркнула, затем, не выдержав, рассмеялась, мягко откинувшись на него всем свои гибким телом, щекоча растрепанными волосами нос, губы и подбородок…

Окончательно делая этот день куда более прекрасным, чем кошмарным!..

Может, Иланова идея не так уж и ужасна? Если поразмыслить, ни у кого из прежних придворных лекарей в охране не было… самой Паучихи, к примеру. А уж она точно жизнь за Илл'у отдаст, коль это станет единственным способом вымолить у Огнезора прощение!

Искушение разгоралось все сильнее, пока руки скользили по мягким девичьим изгибам, а губы нежно щекотали мочку ушка.

Он слышал заполошный стук ее сердца. Он чуял ее страх — и желание.

И ее любовь — горячую, отчаянную, всепоглощающую.

Такую, как бывает только у совсем юных, беспокойных и порывистых, еще не закаленных жизнью, не облеченных трезвостью рассудка и сердца…

Или у одаренных с покалеченным разумом. Готовых убивать и разрушать ради обладания своей одержимостью…

У таких, как он сам…

Мысль охладила, заставляя ослабить объятия — но не разжать совсем.

Никогда!

Не сегодня…

И вечером Огнезор опять был в ее каюте, хоть с Иланом и помирился, как обещал, после обеда…

Но искушение было слишком сильным, а Илл'ын взгляд так и звал, робко, но с огромной надеждой. И повод был хорош — особенно для его весьма хилой совести.

Завтра лекарке предстоит исцеление первых Псов. Ей нужны силы, отдых. Она должна выспаться.

О, конечно же, он не тронет девушку! Как бы ни хотелось, как бы ни сжигало желание… Не тогда, когда еще ничего не решил окончательно!

Но вдруг опять у нее начнутся кошмары?.. Казалось, только с ним она не замерзала во сне…

Ее не убивали, снова и снова…

Хуже всего было знать, что память Илл'ына застряла в ТОМ зимнем дне, запуталась в тех минутах… Огнезор так боялся, что это навсегда! Боялся, что она не вспомнит ничего больше, что ужас смертельного мига, повторяемый каждую ночь, сведет ее с ума рано или поздно.

Что его не будет рядом, чтобы Илл'е помочь.

Что он утратит разум вместе с нею и натворит бед…

Что она все же вспомнит, но, узнав, КТО он, отвернется…

Что он вынужден будет ее оставить…

Страхов было так много, что проще было о них не думать вовсе!

К тому же, две бессонные ночи давали о себе знать.

Стоило Илл'е заснуть, мужчина последовал за нею…

И это было ошибкой.

Влажный холод, мягкая тишина да огромные хлопья снега заполонили весь его мир — но стало тепло, так тепло от горячего дыхания девушки рядом, от ее руки на его щеке, от ее губ на его губах…

"Лая?… Илл'а?…" — восторг поднимался в нем. Восторг и тревога, какое-то предчувствие… А потом…

А потом — тот звук в этом безмолвии, тот металлический звук, который он будет помнить до самой смерти…

Снежинка дернулась, прокусив себе губу. Огнезор ощутил ржавый вкус крови и ее тихий всхлип. Открыл глаза, и поймал изумленный, потерянный взгляд.

Затем боль — ее боль — вонзилась в него. И страх. И холод. И темнота… От потрясения он разжал руки, пальцы заскользили по ее пальцам, не встречая сопротивления, и она медленно — безмолвно и медленно, как сыплющие с неба белые хлопья, — опустилась в снег.

— Лая?.. Илл'а?.. Нет! НЕТ!..

Он подскочил, просыпаясь в холодном ужасе — и наткнулся на ее обезумевший взгляд. Судорожно сгреб ее в охапку, притянул к себе, мгновенно возвращаясь к реальности.

— Все хорошо… Это просто сон… — выдохнул хрипло, уже не ей — но себе, силясь успокоить бешеное сердцебиение.

— Ты был там… ты был там… ты был там… — как заведенная, повторяла она, отчаянно цепляясь за него, скользя по лицу холодными пальцами, врастая в него всем телом…

— Был… — эхом повторил Огнезор, и замолчал, не желая говорить. Не зная, что вообще тут можно сказать.

Они лежали в темноте, переплетясь, запутавшись друг в друге, сцепившись так тесно, что было почти больно. Безмолвные, испуганные, как потерявшиеся дети…

— Я видела… — вдруг нарушила Илл'а тишину. Ее голос был надтреснутым, но твердым. — Столько раз мне это снилось, но увидела впервые…

— Что? — Огнезор чуть ослабил хватку, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Это… женщина… — взгляд девушки казался удивленным.

Она больше не билась в истерике, не кричала. Лишь тихо сидела, углубленная в себя, и уже не замечала его рук, слишком крепко обхвативших ее тело… То ли утешающих, то ли ищущих утешения…

— Та женщина убила меня, черноглазая ведьма — не Гильдмастер… А я думала — это он… — Илл'а как-то странно улыбнулась.

Боль и скорбь, ожившие в их общем сне, обернулись вдруг черной яростью.

— КАКИЕ ДЬЯВОЛЫ НАШЕПТАЛИ ТЕБЕ ЭТО?! — мужчина был готов сорваться на крик. — ДА Я БЫ НИКОГДА… — он осекся, поняв, ЧТО чуть было не ляпнул, — никогда бы такой ерунде не поверил…

Но Илл'а его оговорки, казалось, не заметила.

— Ты был там, — повторила в который уж раз, но теперь изумленно, словно смысл этих слов только что до нее дошел в полной мере.

И вдруг напряглась, закаменела, отстранилась — да сделалась такой чужой, что Огнезор вмиг растерял все привычные фразы, как гневные, так и утешающие.

— Ты был там — и ничего не рассказал! — посмотрела с неверием. — Почему, Эдан?..

Это был упрек, столь раздражающе явный, что он просто не смог удержаться.

— А зачем? — ответил резко. — Разве сейчас тебе легче стало от того, что ты знаешь, как умерла когда-то, Илл'а? Чем это могло помочь? Ты жива здесь и сейчас — вот и живи, оставь все в прошлом!

— Я не могу… — улыбнулась она грустно, беспомощно. — Ты же сам сказал мне недавно… Ведь это значит — и тебя тоже оставить в прошлом, Эдан!..

Раздражение улеглось в нем, сменившись чувством вины. Какими бы глупыми надеждами Огнезор себя ни обманывал, но холодной, рассудочной частью твердо знал, что оставить Илл'у в прошлом будет лучше для них обоих… Однако он не стал лгать, уверяя ее в обратном. Лишь молча притянул Снежинку к себе — держал, пока она не затихла. И после выпустил из объятий, не желая повторить ошибку и позволить их снам опять перемешаться. Но и совсем уходить не желая тоже…

А потому лишь ненадолго он наведался в свою каюту — забрать кое-какие вещи да проведать Илана, впрочем, мирно спящего, — и тотчас же вернулся. Устроился, по давней привычке, на дощатом полу спиной к скрипящей, хлипкой корабельной переборке.

Илл'а была рядом — только протяни руку. Это делало Гильдмастера почти спокойным. Умиротворенным…

Лишенным ярости и страха.

Способным, наконец-то, ясно мыслить.

Была кипа писем, непрочитанных и ненаписанных, срочно нуждающихся в его внимании. Был шаррих, который стоило изучить так пристально, как только возможно… Были планы, сотни планов, многие из коих после откровений Архаша превратились в бесполезный и опасный мусор…

Так прошла вся ночь, до рассвета…

Так прошли и следующие пять дней и ночей.

Это было странное время: полное суеты, забот — но и удивительного покоя.

Илл'а занималась Псами, исцеляя по одному за день, — но даже так к вечеру едва могла удержать в дрожащих руках кружку с травяным чаем. Огнезор оттаскивал ее от обращенных, кормил и укладывал спать, словно упрямого ребенка, — а затем садился за работу, собственный сон ухватывая скудными урывками. Чайки кружили над кораблем, пойманные чужой волей, — и каждое утро разлетались с посланиями по всей Империи…

Архаш пичкал Илана бесконечными рассказами о нравах и традициях своей родины. О законах, сословиях, значительных людях, воинском ремесле и корабельном деле… Илан записывал все без разбору, чтобы потом в тишине своей каюты осмыслить заново, отобрать достойное внимания, разложить на указы и параграфы с дотошностью истинной канцелярской крысы — и представить на суд наставника. Их с Огнезором послеобеденные беседы все больше походили на собрания в министерстве…

Сам же Гильдмастер окончательно перебрался к Илл'е.

Хотя и знал прекрасно (в отличие от наивной храмовой девочки), что, если продолжат они в том же духе, очень скоро постель разделят вовсе не для сна…

Впрочем, возможно и она тоже знала, даже надеялась… Обученным лекаркам (пусть и из Храма) должна быть чуждой бестолковая скромность крестьянских девиц — иначе грош цена их целительским навыкам…

Искушающая мысль, проверить которую он так и не отважился… Ни на второй день, ни на пятый…

А на шестой Огнезору стало вовсе не до фривольных размышлений. "Морской дьявол" вошел в береговые воды Крама, на горизонте показались шпили столицы, укрытые зловещим черным дымом, — а, безлюдный прежде, морской простор ожил и стал по-настоящему тесен. Большие суда, крохотные лодчонки сновали туда-сюда в панике, обгоревшие обломки и мертвецы терлись о борта — и Гильдмастер все силы прилагал к тому, чтобы отвести хищные взгляды от их чересчур приметного, даже знаменитого, корабля.

Крам пылал, оставленный на разграбление. После казни лордов за измену лишь Ночеборова рука держала в узде это логово всех пороков — но его смерть спустила свору с цепи. И теперь яростные вопли да зарева пожаров широко расстилались над водою, а от горького дыма першило в горле. Горели корабли, не успевшие покинуть порт. Горели особняки, чья охрана оказалась недостаточно усердной или верной. Горел торговый квартал после погромов. Жарким факелом пылали лачуги в трущобах…

Горькая, как дым, ярость душила Огнезора. Ждало ли его такое же безумие в Небесном Городе? Опоздал ли он и туда столь же безнадежно?..

Впрочем… это ведь Крам? Единственный в Империи город, который жгли и громили при каждой маломальской заварушке — но он назло всем восставал из руин снова и снова.

Не здесь и не сейчас была его главная забота.

Их возвращения не должны заметить.

Подобно тени, их корабль проскользнет сквозь хаос — туда, где ждала уже подмога.

По крайней мере, Огнезор очень надеялся, что ждала…

Ранним утром седьмого дня "Морской дьявол" прибыл в условленное место.

Это был живописный заливчик, достаточно глубокий и укромный, чтобы любое пиратское корыто могло почувствовать себя здесь, как дома. Подобных пристанищ, если подумать, видимо-невидимо вдоль южного имперского побережья — причудливо изрезанного, ажурного, словно чулочки столичной модницы. И все же в этом было нечто особенное.

Секрет, о котором мало кто знал.

Каменные хребты древнего пригорода столицы, давным-давно поглощенного болотом и морем, выходили на поверхность в здешних зарослях. И глубокий старый колодец во дворе покосившейся рыбацкой развалюхи вел не к горькой воде, но в пустоту темных столичных катакомб.

Огнезор нашел их схемы в архивах Гильдии много лет назад, еще в пору ученичества, когда отчаянно и безуспешно пытался сбежать, — и с тех пор держал в тайне даже от своих соратников. Но, похоже, очень скоро настанет время открыться — им нужно будет проникнуть в столицу, и вряд ли сейчас можно найти лучший способ…

На берег сошли втроем, оставив "Морского дьявола" на попечение Архашу.

До назначенного времени было еще два дня, и окрестности казались безлюдными.

Лишь казались…

Незваных гостей Огнезор заметил не сразу — слишком истощен был вчерашним днем, скрывая корабль, слишком мало сна позволил себе прошлой ночью. Ошибка — доводить себя до такой усталости!

К счастью, те, кого Гильдмастер почуял, не были врагами. Хотя и встреча вряд ли предстояла приятная…

Илл'а с Иланом остались на подворье ветхой хижины.

— Устраивайтесь пока. Я осмотрюсь вокруг, — велел им Огнезор перед тем, как бесшумно раствориться в зарослях.

Знакомая звериная тропка быстро легла под ноги. Подсохшая на жаре, но местами топкая, все так же петляла она сквозь лозы и болотную осоку, выводя к недалеким скалистым гребням.

Давным-давно Гильдмастер изучил здешние места вдоль и поперек. Это был один из многих его укромных уголков, скрытый от посторонних глаз и тайный для всех. Так каким же образом чужаки (дьяволы их забери!) о нем прознали?..

Перевалившись напоследок через ручей, дорожка растворилась в камнях, изрытых морем и заросших кустарником. Прямо у входа в грот, когда-то вымытый приливами.

Здесь было тихо, даже слишком — для безлюдного-то берега!

— Эй! — громко позвал мужчина. — Пригласи своего Предводителя!

Кустарник у него над головой легко зашелестел и сдвинулся, выдавая затаившегося человека.

И чего прячется до сих пор? Молодой да зеленый, сразу видать! Его старшие соплеменники давно знали, что от Огнезорова чутья не так-то просто схорониться…

— Давай же, варвар! — раздраженно поторопил его Гильдмастер. — Я жажду получить объяснения!..

Послышалась возня и приглушенная брань. Затем ветки, скрывающие грот, раздвинулись в сторону. Мужчина, грузный и косматый, словно медведь, вывалился из полумрака, жмурясь на ярком солнце. Он отчаянно потел и был зол, ненавидя жару, как и всякий, из его народа.

Огнезор приветствовал его кривой ухмылкой.

— Не лучшее место и время года для ахара, Леор! Так какого дьявола ты забыл на побережье?

Медведь не спешил отвечать, окидывая Гильдмастера долгим враждебным взглядом.

— Был бы счастлив никогда тебя не видеть снова! — наконец, выплюнул он, кривя губы. — Но Иша послала нас сюда, велев дожидаться, пока ты явишься, так что…

— Видимо, очередное скверное предвиденье? — Огнезор не удержался от гримасы. — И о чем на этот раз?

От ахарской старухи он заранее не ждал ничего хорошего.

— Можно подумать, она мне хоть что-то объяснила толком! — рыкнул варвар с неподдельным отвращением. — Приказала разузнать о чужаках…

Тревога Гильдмастера на миг ослабла. Но следующие слова Леора заставили поперхнуться вырвавшимся было вздохом облегчения.

— Она сказала: ты захочешь вернуть то, что когда-то забрал у нашего племени…

Холод медленно сковал Огнезора — и он с трудом удержал спокойным лицо.

Дьяволы, как же скоро! Как скоро!.. А он, дурак, уже посмел на что-то надеяться!..

— Хоть ТЫ понимаешь, о чем Иша говорила? — мрачно спросил ахар, но так и не дождался ответа. — Отлично! — по-своему понял его молчание. — Теперь сидеть в этих болотах среди гнуса, жары и имперцев, пока ты не додумаешься!..

— Не волнуйся, — безжизненно выдавил из себя Гильдмастер. — Я знаю, о чем речь. Долго сидеть не придется. Просто… — он шагнул назад, и еще… — дай мне время до завтра…

Ему отчаянно нужна была передышка! Хотя бы для того, чтобы взять себя в руки…

Жара и одуряющий запах осоки сделались теперь невыносимыми. Иссохшая болотная грязь крошилась под ногами красной торфяной пылью. Соль от пота и близкого океана раздражала кожу.

Сейчас Огнезор был готов ненавидеть весь мир!

И, мчась через болото, ненавидел. Пока не вырвался из зарослей на простор усыпанного ракушками пляжа. Пока не увидел опять свою Снежинку…

Она металась беспокойно вдоль линии прибоя, не отрывая глаз от поросшей колючками тропы.

Ждала его, тревожилась, глупая…

— Эй! — окликнул он мягко, мигом растеряв всю свою ярость. — Иди ко мне…

Илл'а кинулась на голос, но замерла в шаге от мужчины, все еще не решаясь обнять первой. И тогда он сам оплел руками тонкую фигурку так крепко, что девушка хрипло охнула.

— Что? Что стряслось? — прошептала испуганно.

— Ничего, — соврал Огнезор, зарываясь лицом ей в макушку. Хоть пару минут… богини и дьяволы, ему нужны эти пару минут!..

— Ты напрасно беспокоишься, — заставил он себя говорить, с трудом оторвавшись от ее волос. — Я лишь проверил старые убежища, все чисто…

— Это хорошо, — чуть расслабилась Илл'а. — Мы немного привели хижину в порядок, так что можешь отдохнуть… Я ведь опять не дала тебе выспаться и…

— Погоди… — мягко перебил мужчина. — Видишь тропу за тем кустарником?

Илл'а недоуменно перевела взгляд с его лица ему за спину.

— Да, — кивнула настороженно.

— Она петляет по болоту, — поспешно заговорил Огнезор, боясь передумать. — Но в такую жару это не страшно, здешние топи все высохли до осени… Ведет к пещерам в береговых скалах. Это надежное место, Илл'а! Запомни! Там тебя встретят и помогут. Те люди… никак не связаны с нынешними делами, даже со мной, так что… Если здесь, на берегу, станет слишком опасно — беги по тропе, договорились?

— Ну нет! — она сердито замотала головою. — Как я могу бросить тебя… и Илана?..

— Не будь упрямой! — он легонько сжал ее плечи. — В драке ты нам ничем не поможешь…

Но Илл'а лишь сверкнула глазами и сжала губы.

Она никогда не уйдет добровольно, осознал Гильдмастер. Потащится за ним хоть к самим дьяволам! И в прежней жизни ведь была такой! И в этой ничего не изменилось, разве что внешность примерной храмовой святоши может ненадолго ввести в заблуждение…

А значит, коль уж совсем станет плохо, он просто не должен оставить ей выбора! Даже если… придется быть жестоким. Очень жестоким…

Все же стоило бросить ее на Хьйораде…