Дешевка

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Это не платье, а дерьма кусок! — первым делом услышала Имоджин, войдя на следующее утро в офис. — Кто-нибудь, уберите от меня эту дрянь!

Свернув за угол, Имоджин увидела, что вся эта суета происходила вокруг трех металлических стоек у Евиного стола, на которых висели плечики со свадебными платьями. Наплевав на приличия, Ева занималась примеркой, одетая в комплект из трусиков и красного лифчика без бретелек, равнодушная к тому, что ее бесстыжая нагота может кого-то смутить. Имоджин посмотрела на лейблы: «Вера Вонг», «Дэннис Бассо», «Пнина Торнай», «Рим Акра», «Ланвен» и «Темперли». Каждое платье стоило от десяти тысяч долларов, значит, на каждой стойке товара на сто с лишним тысяч, а Ева обращается с ним так, словно похватала все это в распродажном контейнере сетевого магазина. Вывернувшись из платья с юбкой-годе от Моник Люлье, она швырнула его через всю комнату.

— Ничего не подходит! — Ева злобно уставилась на стойки.

Имоджин старалась смотреть куда-нибудь еще, а не на подтянутое Евино тело — шесть кубиков на животе, скульптурные маленькие трицепсы, напоминающие продолговатые киви, и ни грамма целлюлита. Каково это — жить с такой самоуверенностью? Без сдерживающих барьеров, без опасений, что о тебе подумают? Подойдя к Евиному столу, Имоджин постаралась отвлечься и взяла с него единственный бесполезный предмет — пластмассового игрушечного динозавра. Судя по длинной шее, это был бронтозавр. Джонни выпрашивал динозавриков каждый раз, когда она водила его в Американский музей естественной истории. Занять чем-то руки было приятно. Она провела пальцем по гладкой поверхности игрушки.

— Имоджин, — вернул ее в реальность Евин окрик, — какое из этих платьев тебе нравится?

Подходя ближе к стойкам, Имоджин старалась не поддаваться ощущению, что она выполняет приказ, и притворилась, что ей действительно интересно разглядывать платья.

— Ну, Ева, — медленно начала она, — это зависит от того, какой образ ты хочешь создать. Когда ты была маленькой и думала о свадьбе, какой ты себе представлялась? Принцессой? Гламурной невестой? Сексапильной?

Ева выпятила нижнюю губу и слегка ее прикусила. Уперла руки в бока.

— Мне нравилось свадебное платье Кейли Куоко…[114] И то, в котором была Крисси Тейген,[115] когда выходила за Джона Ледженда.[116] Да, и еще платье той оторвы из телешоу «Холостяк», которая в прямом эфире свадьбу сыграла. И платье Пиппы на венчании Кейт Миддлтон. Думаю, мой стиль лучше всего назвать «принцесса секси», — заявила она с безапелляционностью судьи соревнований по фигурному катанию на Олимпиаде.

Имоджин представила себе, как встряхивает девчонку и говорит ей, что из-за таких, как она, невесты и пользуются такой дурной репутацией. Вместо этого живущий в ней редактор модного издания азартно прикидывал варианты, сравнивая платья и ощупывая ткани. Она любила свадебные наряды, любила ощущение оказии, приводившее к их созданию, сочетание бусин, кружев, ручной работы. Любое свадебное платье само по себе событие, для некоторых женщин оно важнее всего в день бракосочетания, может, даже важнее присутствия самого жениха.

— О’кей, думаю, нам понадобится пышная юбка, но не слишком, и топ без бретелек, — Имоджин вытащила платье от Александра Маккуина с лифом-сердечком из шелкового атласа, приталенное, с вышивкой бисером, и протянула его Еве. — Только будь осторожна, не зацепись ни за что, а то весь бисер посыплется.

Ева закатила глаза и неуклюже ступила в платье, скользнув ногой вдоль внутреннего шва. Имоджин постаралась не слышать, как что-то рвется. Ева подтянула платье поверх бюстгальтера и махнула Эшли, чтобы та его застегнула. Какое великолепное платье, подумала Имоджин, элегантное и при этом сексапильное, оно подошло бы для особы королевской крови и демонстрировало ровно столько голого тела, сколько нужно.

Ева сморщила нос.

— Оно не слишком старомодное?

— Думаю, свадебные платья и должны быть чуть-чуть старомодными, — сказала Имоджин.

— Уж конечно, ты так думаешь, — Ева издала жалкий смешок. — Оно мне нравится. Добавим его к тем, которые «может быть», — она протянула руку за спину, изогнула ее так, что больно было смотреть, дернула молнию вниз и дала платью упасть на пол.

— Ева, осторожнее, — предупредила Имоджин.

— Если я испорчу это, мне пришлют другое. Благодаря этой свадьбе у них будет много прессы, — Ева вышла из платья, осевшего скомканной кучей, и стукнулась бедром об угол стола. Потирая ушибленное место, она так уставилась на несчастную мебель, будто та нарочно на нее напала. Потом отошла в угол, при каждом шаге покачивая идеальной задницей, и натянула узкую черную юбку и кофточку с глубоким вырезом.

— Я говорила тебе, что, кажется, мы заключаем сделку с журналом «Марта Стюарт. Свадьбы»?

Имоджин покачала головой.

— Не говорила.

— Ну, вчера вечером я встретила на «Духовном велоцикле» одну из тамошних редакторш и пригласила ее на свадьбу. Сама понимаешь, если ее пригласить, она напишет о том, что увидит. Это заставит ее почувствовать себя особенной, ведь у меня реально будет, типа, свадьба года.

Последнее заявление было не совсем точным, но Имоджин не сомневалась, что эта свадьба действительно станет значимым событием.

— Я рада за тебя.

Стоило этим словам сорваться с ее губ, как Имоджин вспомнила совет, который дала ей Молли. Тогда, на пороге тридцатилетия, она мечтала о замужестве. Ее наставница обладала отменной интуицией, ей не требовалось задавать вопросы, чтобы знать обо всем, что происходит в жизни ее подчиненных. Это был период, когда Имоджин встречалась с Эндрю, когда шесть ее подружек сообщили о своих помолвках, и она думала, что ей-то никакой хеппи-энд в любом случае не светит. Во время обеда в Ла-Гренуй Молли почувствовала ее тоску и сказала: «Самое лучшее — радоваться всем свадьбам… всем помолвкам, всем новорожденным, всем карьерным подвижкам. Непременно постарайся на самом деле радоваться всему этому».

Светские разговоры не были Евиным коньком, но Имоджин подумала, что все равно стоит попытаться.

— Кто поведет тебя под венец? Папа?

— Папа умер, — ровно сказала Ева, а потом, как бы решив, что может показаться совсем бессердечной, добавила: — Скончался прошлой осенью, когда я училась в бизнес-школе. Сердечный приступ во время последнего футбольного матча сезона.

Ну что на это скажешь? Будь на месте Евы кто-то другой, Имоджин принялась бы извиняться, наверное, обняла бы. Но Ева уже схватила телефон, может, используя его в качестве эмоционального щита, и теперь делала твиты стоек с платьями.

— Очень сочувствую, — сказала Имоджин.

— Все нормально. Он умер, занимаясь самым любимым делом, — на миг Евина стальная непоколебимость дрогнула. — Он бы мной сейчас гордился. Он всегда хотел, чтобы я стала руководителем, — Ева быстро перевела разговор. — Мы можем вычеркнуть это платье из списка, — сказала она Эшли, которая собирала с пола оставшиеся платья, изо всех сил стараясь разгладить складочки на атласе и органзе, прежде чем повесить наряды на стойку и откатить ее в другой угол офиса, и вернулась к своему столу.

— Ева, у меня сегодня встреча в обед, — начала Имоджин.

— О, круто. Ты уже познакомилась с новыми сотрудницами?

Имоджин еще не познакомилась. Сегодня утром в офис пришло двенадцать новеньких девиц вместо тех шести, которые были уволены накануне.

— Пока еще нет, днем познакомлюсь.

— Хорошо. Контента уже стало больше. Трафик увеличился. Значит, все правильно. Я приняла верное решение, можно не сомневаться, — Ева помолчала. — Это жесткий город, — она досадливо сглотнула. — Не для всякого годится.

— Иногда нужно давать людям шанс.

— Так, а я что делаю, когда нанимаю их на работу?

Имоджин решила снова сменить тему.

— Когда я вернусь, давай обсудим детали большой зимней фотосессии.

Зимняя модная фотосессия казалась Имоджин чем-то вроде возможности устроить переворот. Она знала, что Ева ненавидит тратить деньги, особенно на фотосессии, но новаторский показ модельеров и их работ в неожиданном ракурсе все еще оставался для «Глянца» весьма значимым событием. Можно сказать, его сердцем. Имоджин вдохновили на эту съемку ее же собственные сотрудницы. Молодые женщины, работающие в онлайн-издании, предстанут на ней в нарядах от прекрасных модельеров. Конечно, они пригласят нескольких моделей, но в основном задействуют реальных девушек, которые едут в метро, уткнувшись в свои айпады, разгуливают по городу в гугловских очках, разговаривают по конференц-связи во время пробежки и сидят за ноутбуками в самых разных местах Нью-Йорка. Это будет одновременно красиво и воодушевляюще, и Имоджин уже знала, кому можно доверить такую съемку — ее хорошая приятельница Элис Хоббс идеально справится с этой работой. Тоже британка, Элис росла в Лондоне и Швейцарии. В двухтысячных годах она на два года исчезла из мира моды, чтобы поснимать женщин-аборигенок Намибии и выпустить первую книгу фотографий под названием «Отважная». Элис обходилась недешево, но Имоджин знала, что она отработает каждое пенни. Ей удалось как-то убедить Еву, что им нужна именно Элис. Ева неохотно тратила деньги на то, что имело значение для Имоджин, зато весьма вольно обходилась с ними, когда дело казалось вещей, которые имели значение для нее лично. Эшли проговорилась, что Ева заплатила по десять-двадцать тысяч долларов нескольким старлеткам за то, чтобы они хоть на полчасика пришли на свадьбу и засветились на фотографиях. А еще Ева вела переговоры со своим кумиром, поп-певцом Кларисом — хотела, чтобы тот исполнил серенаду, когда она пойдет к алтарю.

Ева пожала плечами.

— Да забей, это всего лишь фотосессия. По мне так отлично, если кто-нибудь поснимает на айфоны. Может, так даже лучше будет, а? Больше правды жизни! Слушай, может, нам об этом подумать?

— Мы уже пригласили Элис, помнишь?

— Ладно, тогда в следующий раз. Посмотрим, сколько дополнительного трафика у нас будет, если вместо, ну, допустим, «второго стажера» съемку сделает «знаменитая Элис Хобб», как ты ее называешь, — потом Ева пробормотала в сторону, скорее себе, чем кому-то из присутствующих: — Нам нужно больше стажеров. И вот еще… давай поговорим о праздничных гифах.

— Да, ты права как никогда, — согласилась Имоджин. — Я так занята, что совсем забыла про гиды по подаркам. Думаю, в этом году лучше мыслить нестандартно. Можно сделать традиционные гиды по подаркам для мамы, для папы, для босса, но давай смотреть шире. Сделаем гид по подаркам для лучшего друга-гея, для заклятой подруги. Может получиться очень весело. Ну и традиционные гиды тоже, конечно, нужны — по подаркам для мамы, для папы, для начальника.

Почему Ева хохочет? Она расхохоталась так сильно, что даже похрюкивала.

— Гифы, Имоджин, а не гиды. Они же гифки. Я хочу сделать гифки, знаешь, такие движущиеся картинки, вроде как на BuzzFeed… Гиды по подаркам! Ты меня убила просто. Можно я это твитну? Это просто нельзя не твитнуть.

Чувствуя себя последней идиоткой, Имоджин начала пятиться к своему кабинету, не замечая, что по-прежнему держит пластмассового бронтозавра, пока Ева не крикнула:

— Эй, отдай мне его.

Имоджин сконфуженно посмотрела на свои руки и сказала:

— У меня просто привычка подбирать игрушки, их дети везде разбрасывают. Я даже не заметила.

Пристраивая динозаврика на его законное место, Имоджин повертела игрушку в руках и увидела, что на боку аккуратными крупными буквами толстым черным маркером написано ее имя: «ИМОДЖИН». Что бы это значило?

Ева заметила ее замешательство и, кажется, на миг лишилась дара речи. Однако, этот миг оказался совсем коротким. Потом она взяла бронтозавра и сказала:

— Я назвала его Имоджин, — держа игрушку на весу, она быстро качнула ею взад-вперед, — потому что ты — наш офисный динозавр, — Евины губы изогнулись в жестокой улыбке. И что ей на это ответить? На ее лице не было заметно и следа раскаяния. Она смотрела прямо на Имоджин.

«Перевести в шутку. Я должна перевести все это в шутку».

— Пожалуй, я считаю себя скорее тираннозавром, чем бронтозавром, — сообщила Имоджин, отходя от Евиного стола.

Ева не хотела, чтобы кто-то вел ее к алтарю. Это ее день. Был бы жив отец, наверняка перетянул бы одеяло на себя и оказался бы в центре внимания. Он всегда так делал. Такой отстой — быть нежеланной дочерью самого популярного человека в городе.

Большой Джон Мортон вместе с круглыми ушными мочками и большим ртом передал дочери и свое упрямство. Этот человек был самым невезучим везунчиком в городе Кеноша, Висконсин. Футбольный тренер в старшей школе с лучшими показателями в штате, он никогда не получал приглашений, благодаря которым его карьера пошла бы в гору, и всё из-за проблем во взаимоотношениях, проблем настолько серьезных, что никто в верхнем эшелоне университетской среды не хотел с ним работать. Не секрет, что Большой Джон хотел сына, он даже не пытался скрыть свое разочарование Евой. После смерти Евиной мамы положение только ухудшилось. У Евы было материнское телосложение и такие же рыжие кудри; все это заставляло Большого Джона поеживаться при виде дочери, о которой он регулярно говорил как о «всего лишь девчонке», вместо того чтоб назвать по имени, несмотря на все ее старания ни в чем не отставать от мальчишек.

Девочки в начальной школе относились к ней скверно. Отец настаивал на покупке бесполой одежды вроде полосатых рубашек для регби и мешковатых шорт цвета хаки. Он и стриг ее под мальчика. В средних классах она в конце концов восстала, ударилась в моду, одеваясь максимально по-девчоночьи, отрастив волосы и слишком усердствуя с тенями для век, помадой и тушью. Она стала нравиться мальчикам, а если ты им нравишься, другие девочки тоже начинают хорошо к тебе относиться. Или, во всяком случае, притворяться, что это так.

Участие в школьной команде по плаванию и высокий средний балл аттестата не искупали в глазах отца отсутствие у дочери игрек-хромосомы. Предметом отцовской гордости стало лишь поступление дочери в Гарвард. А потом папы не стало. Ева знала, что от нее ожидали сильных переживаний, но на похоронах ей пришлось изображать те чувства, которые хотели видеть окружающие, и это оказалось нелегко. Она вообще не хотела туда ехать, но тогда навсегда стала бы девушкой, не явившейся на похороны отца, и это опозорило бы ее на весь «Фейсбук». Она уехала и показала всем этим лузерам, которые не знали, что за пределами Висконсина тоже есть жизнь. Им следовало бы посильнее восхищаться тем, чего она достигла в Нью-Йорке и потом, в Кембридже. Но никто даже не упомянул Гарвард или «Глянец», как будто они вообще не следили за ней в соцсетях. Однако она пригласила кое-кого из них на свадьбу. Так они хотя бы фотки запостят, и люди в родном городе увидят, что Ева Мортон (которая скоро станет Евой Максвелл) — Победительница-По-Жизни.

Обнаружив через пару часов в своей почте письмо от Лесли Докинз, Имоджин удивилась — девушка, которую она видела плачущей в лифте, казалась сломленной и на какие-либо протесты неспособной. Собственно, электронное послание было адресовано Еве, а Имоджин, явно не по ошибке, получила копию, как и двадцать других сотрудников «Глянца» и некоторое количество журналистов, начиная от корреспондентов газет вроде «Пост», «Нью-Йорк Дейли Ньюс» и язвительного «Обсервер» и кончая авторами, пишущими для сайтов типа Gawker,[117] BuzzFeed,[118] «ТекБлаб»[119] и Daily Beast.[120] В письме содержалась критика того, как Ева обращалась с его автором и как продуманно ее уволила.

Имоджин стало неловко за эту молодую женщину. Она что, спьяну такое разослала?

«Это что вообще?» — написала она Эшли и приложила копию письма.

Эшли ответила хмурым смайликом, а через минуту появилась в кабинете Имоджин, вздыхая и выглядя не такой бойкой, как обычно.

— Я удивлена, что это случилось только сейчас. Такие штуки вроде как в тренде. Когда людей увольняют или не берут на работу, они начинают распинаться на публике. Уверена, это в ближайшее время попадет на сайт.

Имоджин пришла в ужас. Как можно выносить такие вещи на всеобщее обозрение, вместо того чтобы спокойно двигаться дальше? Эшли правильно истолковала выражение ее лица.

— Мы часто перебарщиваем с откровенностью. Уверена, ты уже это заметила, — сказала она, и Имоджин поняла, что под «мы» она подразумевает поколение миллениума, а не белых англосаксов Восточного побережья, которые, как раз наоборот, слыли людьми сдержанными. Имоджин кивнула, мол, продолжай. — После таких выходок люди обычно получают новые предложения о работе. Рискованно, конечно, но может, в конце концов, пойти кому-то на пользу.

— Например?

— Некоторые стартапы предпочитают сотрудников, которые не боятся совершать сумасбродные поступки. Написать такое — все равно что послать резюме миллиону работодателей. Непременно кто-нибудь да откликнется.

— Но это же унизительно, — возразила Имоджин.

— Понятие унижения в наши дни стало относительным. Может, унизительно, а может, и нет. В письме сказано только, что Ева дерьмовая руководительница и что поэтому девушку и уволили. В Интернете встречаются истории и похлеще.

— Так, и что мы будем делать?

— Ой, да просто проигнорируем, и все. Если кто-то попросит прокомментировать ситуацию, скажем, что не обсуждаем своих сотрудников, настоящих или бывших. Такие истории живут всего сутки… даже если попадут на другой сайт, — будничным тоном сказала Эшли.

— Черт, я на ланч опаздываю, — Имоджин встала и подхватила свое кашемировое верблюжье пальто. — Надеюсь, люди просто удалят это письмо, и все. Может, никто и не станет его репостить? Это же глупо.

Утром, перерыв гардероб в поисках идеального наряда для обеда в Shoppit, она остановилась на юбке-карандаше медного цвета от Chloé и вышитой блузке, темно-красной сумке Mulberry и черных лодочках от Веры Вонг. Элегантно и консервативно, но без намека на чопорность или, как любезно назвала это Ева, «старомодность». Сидя за столом, Имоджин провела расческой по волосам, радуясь, что в выходные подкрасила корни. Она могла поклясться, что седина вылезала теперь быстрее, чем полгода назад. Некоторых женщин седые волосы делают элегантнее, но Имоджин не думала, что она из их числа. Она намерена оставаться блондинкой до гробовой доски.

Офис Shoppit располагался в центре города, в лофте. Рашид сказал, что в следующем году компания собирается переехать в Бруклин, в здание бывшего сахарного завода «Домино», а пока в ее распоряжении — половина дома на Гринвич-стрит. Стойка администраторов Shoppit находилась на первом этаже.

— Здрасьте, Имоджин, — сказала бодрая девушка-азиатка с яйцевидной головой и в больших красных очках, стоило Имоджин появиться в дверях.

— Здравствуйте, — ответила она, должно быть, с совершенно ошеломленным видом. Разве они знакомы? Девушка хихикнула.

— Иногда мы застаем людей врасплох, просто обратившись к ним по имени, — с улыбкой проговорила она. — Но тут нет никакого волшебства, вообще ничего подобного. Вы пришли к Эйрин, и ваше имя есть у нас в системе вместе с фотографией, которую мы нашли в «Гугле». Нам кажется, это так симпатично и располагающе — называть гостей по имени, вот мы так и делаем, когда время есть, — она понизила голос. — Правда, некоторые пугаются.

Имоджин отступила на полшага и рассмеялась вместе с девушкой.

— Определенно, я тоже немного напугалась.

— Вы не могли бы отметиться вот тут? — девушка показала на тонкий белый агрегатик перед ней на столе. — Он распечатает вам бейджик. Ваше имя и все такое у нас уже есть, но он хочет еще сфотографировать ваше удостоверение личности. Просто поднесите права к красному огоньку.

Имоджин достала водительские права и поднесла к мигающей красной точке. Откуда-то сбоку из агрегатика выскочил маленький именной бейджик. Девушка вручила Имоджин кусочек серой пластмассы размером не крупнее большого пальца, напоминающий брелок вроде того, которым она открывала дверь в тренажерный зал в здании корпорации Роберта Маннеринга.

— Он будет сообщать вам, куда идти. Он издает звуки и слегка вибрирует. Хотите воды на дорожку? — девушка указала на холодильники, забитые коробочками с водой вроде той, что Рашид дал Имоджин на «ТЕХНОРУШЬ!».

Имоджин провела пальцем по гладкой пластмассовой поверхности, чувствуя, что несколько выбита из колеи. Ощущение усилилось, когда маленький серый предмет заговорил с ней с прекрасным оксфордским произношением: «Пожалуйста, пройдите в правый лифтовый холл. Вам нужно подняться на четвертый этаж». Девушка за столом восхищенно подняла брови:

— Это новинка. Они программируются так, что знают, к кому вы пришли и как туда пройти. И кто вы, они тоже знают. У них есть GPS, поэтому, если вы забредете куда не надо, они дадут знать. И откроют двери по всему маршруту. Мне кажется, это просто огонь.

— Огонь, — кивнула Имоджин.

Она прошла в правый лифтовый холл и поднесла умное устройство к лицу. На вид — совершенно ничего примечательного, просто кусок пластмассы с тремя дырочками на одной стороне, это, наверно, динамик. Когда Имоджин вошла в лифт, устройство вежливо посоветовало ей нажать кнопку четвертого этажа. Потом лифт остановился, и Имоджин вышла в ярко декорированное помещение, похожее на холл, с несколькими низенькими диванчиками, но без стойки администратора. Стены тут были исчерканы маркером, направо и налево вели стеклянные двери.

— Пожалуйста, пройдите в правую дверь.

Имоджин сделала, как ей сказали. Мягкий голос звучал достаточно громко, чтобы ей не требовалось подносить устройство к уху, но, думается, те, кто оказался бы дальше чем в двух шагах от Имоджин, услышать его не могли. Когда Имоджин подошла к стеклянным дверям, что-то коротко пискнуло, и замок щелкнул, открываясь. Определенно все это происходило благодаря волшебству ее маленькой пластмассовой безделушки.

— Пожалуйста, идите прямо.

Открытые, просторные офисы с видавшими виды бетонными полами подтверждали все городские легенды о современной организации рабочих мест, которые только доводилось слышать Имоджин. Энергичные молодые люди сидели за бесконечными рядами столов, такими же как в Glossy.com, а также на диванах и бескаркасных креслах. Некоторые, как Ева, стояли за своими столами. Другие продвинулись еще дальше и, кажется, использовали беговые дорожки прямо на рабочих местах. Кто-то пролетел мимо на скутере, и никому не было до этого дела. Имоджин тоже, в общем-то, никто не интересовался. «Поверните направо», — сказал ей девайс, когда она почти уперлась в стену. Послушавшись, Имоджин прошла еще мимо четырех кабинетов и оказалась у пятого, углового. Тут ей было предложено остановиться.

— Вы на месте, — сообщило устройство. Это прозвучало веско.

Имоджин подняла взгляд и увидела Эйрин Чанг, сидевшую в кресле в дальнем углу кабинета. Спинка кресла касалась стекла, и казалось, женщина в нем в любой момент может упасть в реку, которая течет где-то внизу. Эйрин улыбнулась радостно, приветливо, сделала жест в сторону столика с печеньем «макарон» и поманила Имоджин внутрь. Потом поднялась, пошла навстречу, раскинув руки для объятий, и рассмеялась.

— После вашего «Инстаграма» у меня такое чувство, будто мы знакомы и нужно обняться. Но я вспомнила, что на самом деле мы никогда раньше не встречались.

Имоджин тоже засмеялась, понимая, что чувствует в точности то же самое.

— Я просто не могу смотреть ваш «Инстаграм», мне завидно, — сказала Эйрин.

— Нет, это мне завидно, когда я смотрю ваш, — улыбнулась Имоджин.

У Эйрин был продуманно небрежный вид: повседневные легинсы, футболка с принтом, кожаная куртка от Изабеля Марана и проклепанные сапожки. Черные волосы до плеч, шляпа-федора Rag & Bone. Миниатюрная, она, несмотря на десятисантиметровые каблуки, едва доставала до плеча Имоджин. На среднем пальце ее левой руки красовалось изумительное кольцо с изумрудом в стиле ар-деко. На безымянном пальце — тонкая темная полоска.

— Перед вашим приходом я попросила помощницу занести сюда «макарон» из нашего киоска. Вспомнила, что вы их лайкнули, — Эйрин выудила из кармана измятый листок бумаги. — Она пишет, что тут «Лимонные меренги», «Фисташковая мечта» и «Мокко малиновый фраппе».

Имоджин потянулась и взяла бледно-желтое печеньице.

— Это «Лимонная меренга», — Эйрин радостно хлопнула в ладоши.

Имоджин откусила кусочек, и по языку растеклась сладость. Одновременно она почувствовала, как все тревоги относительно этой встречи исчезли, просочившись сквозь красивый деревянный паркет.

— Они из вашего киоска? — спросила сбитая с толку Имоджин.

— Да. Превосходно, правда? В помещении Shoppit есть настоящий магазин с «макаронами». У нас тут в общей сложности девять этажей со всякими приятностями. «Макароны» не бесплатные, но очень-очень дешевые. А барбекю и тако бесплатно, и кафетерий, конечно, тоже. У нас есть парикмахерская, там бреют за пять долларов и стригут за десять. На третьем этаже — игровые автоматы, на крыше — тренажерный зал и солярий. Лапшичная вот скоро будет. Все от этого в полном восторге.

Это напоминало Мейн-стрит в «Дисней Ворлде».[121]

— Садитесь-садитесь, — сказала Эйрин. — Я так рада, что вы пришли! Я попросила, чтобы нам принесли что-нибудь из салат-бара в кафетерии. Мы недавно сманили сюда шеф-повара из «Фейсбука»! Он такоооой классный! Но, если хотите, можно куда-нибудь сходить.

Имоджин покачала головой.

— Мне бы хотелось остаться тут.

Эйрин устроилась в кресле напротив.

— Хорошо-хорошо, — она быстро набрала что-то на своем айфоне. — Еду принесут через пять минут.

— Итак, я должна вас спросить, — Имоджин откашлялась, — почему вам захотелось со мной встретиться?

— Я знаю, мое приглашение показалось вам странным, — Эйрин уткнулась лицом в ладони. — Я чувствую себя какой-то извращенкой.

Но Имоджин точно знала, что Эйрин на самом деле не чувствует себя извращенкой. Она излучала спокойную уверенность во всем, что делала. Оценивающий взгляд ее карих глаз был направлен прямо на Имоджин.

— Сама я очень люблю знакомиться с новыми людьми, — Имоджин подкрепила свои слова жестом. — На самом деле, мой друг Рашид собирался нас познакомить, просто до сих пор не успел.

— Рашид из «БЛАСТ!»? — Глаза Эйрин широко раскрылись. — Он рулит. Такой супергений со странностями и самым лучшим вкусом в одежде.

— Он то же самое сказал о вас.

— Неееет, — отмахнулась от комплимента Эйрин. — Это он — гений. Он может взять малюсенькую идею и вырастить из нее многомиллиардную компанию. Клянусь.

Имоджин осмотрелась.

— Такое впечатление, что вы уже управляете многомиллиардной компанией.

— Не миллиардной… пока еще.

Эйрин вела себя непринужденно — не многим женщинам настолько органично это удается. Она была скромна, но не тушевалась, слыша комплименты в свой адрес. Она выпрямилась, стала строже, когда речь зашла о ее компании, рассказала Имоджин, как она начинала в Shoppit в качестве четвертого сотрудника, когда все они работали в квартире одного ее приятеля в Лонг-Айленде.

— Я выросла в пригородах Сен-Луиса, где «модный» означало «одетый в вещи фирмы Gap». Я люблю Gap, но мне хотелось иметь возможность выбора. Я сейчас говорю не только о дорогих вещах. Мне хотелось разглядывать товары в лавочках китайского квартала и найти там сандалии за два доллара или купить на прилавке уличного торговца в Сохо десятидолларовое ожерелье. Для этого-то и нужен Shoppit. Мы стараемся создать в прямом смысле всемирный модный рынок, который пойдет на пользу и большим брендам, и малым. И молодежь, скажем, в Миссури сможет просто выбирать там аксессуары. Индустрия моды вечно строит стены, а я против этого. Я за то, чтобы сносить их. Теперь мода — это стиль жизни. А на протяжении веков она была недоступна.

Имоджин понимала, что Эйрин упрощает, чтобы ей было понятнее, но все равно такое положение вещей произвело на нее огромное впечатление. Ей нравилось, что эта женщина ни разу не упомянула трафик, или доходы, или технические характеристики. Она говорила о креативной концепции, и ей нравилась эта концепция. Много лет назад чем-то подобным для самой Имоджин был «Глянец» — журнал являлся способом продемонстрировать лучшее из мира моды людям, которые не могли день за днем в нем жить. Имоджин сказала об этом Эйрин.

— Я знала, что в этом мы похожи, — ответила та.

— А вас никогда не тревожило, что мы слишком многое рассказываем о себе в соцсетях? Когда столько постим о своей частной жизни? — неожиданно для себя спросила Имоджин и не пожалела, что осмелилась задать этот вопрос.

Эйрин задумчиво жевала «макарон».

— Раньше модельеры были легендами, мифологическими персонажами. Коко Шанель. На самом деле, я не знаю, какой она была. Всего несколько лет назад люди понятия не имели, что делает дома по вечерам Карл Лагерфельд и как он при этом выглядит. Теперь он выкладывает в «Инстаграм» свою кошку, а Прабал постит фотографии из тренажерного зала или с курорта. Людям больше не нужны мифы. Они хотят покупать вещи у других живых людей, и я думаю, соцсети помогают бывшим мифическим фигурам стать реальными, — ответила она, и тут в кабинет вошел привлекательный молодой человек в ярко-зеленой клетчатой рубахе с двумя подносами, уставленными салатами, овощами и лимонадом.

— Чак, это Имоджин Тейт.

— Привет, Имоджин, — улыбнулся ей Чак.

— Чак — один из специалистов по анализу данных… и иногда спонтанно салаты приносит.

— Очень приятно с вами познакомиться, Чак. Я понятия не имею, чем занимаются специалисты по анализу данных, — честно сказала Имоджин.

— Бывают такие дни, когда я тоже.

Они непринужденно рассмеялись.

— Чак — настоящий гуру статистики. Хочешь к нам присоединиться? — с искренней сердечностью спросила его Эйрин.

Молодой человек покачал головой.

— Слишком много работы. Но потом я к вам подтянусь. До свидания, Имоджин, — он подмигнул и вышел из кабинета.

— Какой славный!

— И отлично знает свое дело, — кивнула Эйрин, водружая емкость с салатом на колени. — Не возражаете, если мы перекусим прямо тут, в стиле пикника? Уверена, вы привыкли к по-настоящему шикарным обедам.

— Бывали у меня и куда менее шикарные пикники, так что все хорошо.

Некоторое время обе молча жевали.

— Я искренне сказала насчет того, что просто хочу познакомиться с вами в реальности, — начала разговор Эйрин, с удовольствием одолев несколько кусочков капусты. — Я с детства люблю «Глянец».

— Я очень рада, — ответила Имоджин.

— Я видела имейл, который Лесли Докинз послала Еве, — продолжила Эйрин.

Имоджин так хорошо проводила время, что пресловутое письмо напрочь вылетело у нее из головы.

— Как? Он же пришел минут за двадцать до того, как я отправилась сюда.

— Письмо появилось на «ТекБлабе» за пять минут до вашего появления. Я не буду спрашивать, каково это — работать сейчас там, где вы работаете, и так могу себе представить. Я знаю женщин вроде Евы. Но я знаю и других молодых людей из вашей сферы: они ни черта на нее не похожи и просто умерли бы от счастья, получив возможность поработать с кем-то вроде вас.

Имоджин вздохнула.

— Мне приходится в довольно экстремальном режиме осваивать сетевую жизнь, — подумав секунду, она раскрыла свою маленькую грязную тайну: — Я стала завсегдатаем Genius Bar в магазинах Apple.

Эйрин тепло улыбнулась.

— Тогда вам должны понравиться наши «Клиентские окна». У нас в Shoppit есть служба техподдержки, куда можно обратиться в любое время дня и ночи. Там вам помогут решить почти любой вопрос, касающийся девайсов и жизни в сети, — она на миг прервалась, чтобы забросить в рот вилочку салата. — Дело в том, что все это в новинку для подавляющего большинства людей. Десять лет назад ничего подобного просто не было. Девяноста процентов современных технологий не существовало еще пять лет назад. Многое из того, что мы сейчас используем, появилось только что. Новинки возникают и исчезают с головокружительной скоростью. Всем нам каждый божий день приходится приспосабливаться.

Имоджин никогда не смотрела на ситуацию под таким углом, потому что слишком зациклилась на оплакивании того, какая она отсталая и несовременная.

— Могу я открыть вам секрет? — понизила голос Эйрин, и Имоджин кивнула. — Люди создали Интернет, но они его толком не понимают. Даже я не верила, что все эти айтишные штуки так быстро пойдут в гору. А мои родители и вовсе считали меня сумасшедшей. Почему я не иду в банковскую сферу или, еще лучше, учиться на адвоката? Почему не хочу работать в журнале вроде вашего? В самом начале, когда я перескакивала из одного стартапа в другой, я даже не догадывалась, что из этого может получиться. Я каждый год сдавала вступительные экзамены в юридический колледж, медицинский колледж и колледж менеджмента и планировала стратегию, как из всего этого выпутаться. И только два года назад завязала с этим. Теперь я знаю, что на своем месте, и получаю удовольствие от того, что делаю.

Имоджин улыбнулась и взяла еще один «макарон». Ей было комфортно с Эйрин. Правда это ощущение подвыветрилось, когда та спросила:

— А что вам не нравится в сайте «Глянца»?

Имоджин безумно захотелось довериться этой женщине, умной и не мелочной. Ее вопрос прозвучал искренне. У нее не было неприкрытых Евиных амбиций — или, во всяком случае, они не выражались у нее так, как у Евы. Прежде чем Имоджин сообразила, что делает, она выложила все, что сводило ее с ума на сайте «Глянца»: ошибки, подростковый контент, одержимость трафиком, то, что в стори сливаются фото и видео, которые вообще сбоку припеку и не имеют прямого отношения к делу, дешевый дизайн, невозможность сделать такую фотосессию, благодаря которой одежда словно выпрыгивала бы с экрана. Эйрин кивала, не сводя глаз с Имоджин, она ни разу не проверила свой телефон и не связалась с помощницей. Она просто слушала, и все. Закончив, Имоджин почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась, а Эйрин сказала:

— Нужно очень сильно любить бренд, чтобы суметь правильно обновить его. Я просто думаю, что Glossy.com может стать гораздо лучше. Я думаю, что это просто блестящая идея — объединить онлайн-торговлю и журнал со статьями. Думаю, это можно осуществить действительно по-умному и великолепно. И не уверена, что Glossy.com с этим справляется, — она снова помолчала. — Если я перебарщиваю с критикой, скажите, — Имоджин слегка покачала головой. — Я соврала бы, если бы не призналась, что хотела бы найти возможность посотрудничать. Есть у меня такая мыслишка в голове.

— И как вам это видится?

Эйрин поставила тарелку обратно на столик между кресел и уперлась локтями в коленки.

— Еще не знаю. Может, как партнерство. Может, как нечто большее. Я знаю, что Shoppit не хватает четкого редакторского руководства. Нам нужен взгляд творческих глаз. Нам нужно работать с большим числом людей, которые знают моду и любят ее. Я просто пока не понимаю, какая именно должность это должна быть. Думаю, я сейчас пытаюсь таким образом спросить, не возникало ли у вас когда-нибудь мысли уйти из «Глянца».

Могла ли она знать, что такая мысль возникает у Имоджин по крайней мере дважды в день — когда она просыпается и когда вечером отправляется в постель?

— Спрошу прямо, — продолжала Эйрин. — Вы когда-нибудь рассматривали возможность поработать в компании вроде Shoppit? Скорее всего, нет, правда же? Наверно, мы должны казаться вам бандой нердов, — должно быть, она почувствовала, что Имоджин не знает, что и сказать. — Не обязательно отвечать прямо сейчас. Я хотела только заронить эту идею вам в голову.

С одной стороны Имоджин хотелось подпрыгнуть и заорать: «Да! Заберите меня из этого ада, в котором я торчу каждый день!» — а с другой она вопреки всему происходящему тревожилась о журнале и была настроена хранить ему верность.

— Я очень благодарна вам за предложение. Конечно, после письма Лесли Докинз можно подумать, что у нас в «Глянце» все совсем уж плачевно, но дела не настолько плохи. Я люблю мой журнал, — Имоджин надеялась, что ее слова звучат не слишком уж эмоционально. — Я хочу, чтобы все в нем было на уровне, даже если это значит, что теперь он должен существовать в сети. Сейчас я должна остаться на своей работе, но я даже не найду слов, чтобы выразить, как мне польстило ваше приглашение.

Имоджин подумала о Молли. Может быть, для нее найдется место в Shoppit? Потом она подумала о бронтозавре на Евином столе:

— Серьезно, я знаю, что не так много людей вроде вас ищут людей вроде меня, и хочу, чтобы мы были друзьями и продолжали общаться, если это возможно.

— Я тоже хочу именно этого. А теперь вы поможете мне доесть эти «макароны»? — Эйрин сделала паузу. — Я должна еще рассказать вам, что, пока вы были не в сети, кроме письма Лесли тут еще одно просочилось на «ТекБлаб».

Имоджин застыла. Вдруг это какое-то из ее писем?

Эйрин встала и взяла со своего письменного стола свой тонкий черный айпад. Набрала на нем сетевой адрес. Там оказалось электронное письмо, которое Ева отослала в бангладешскую аутсорсинговую компанию.

Имоджин суетливо провела рукой по волосам и сказала:

— Она думает, что я старуха.

— Она имеет в виду не ваши волосы, — не промедлив ни секунды, ответила Эйрин. Имоджин забыла, что та на нее смотрит. — «Седовласка» — это вроде титула. Название такое, его используют те, кто инвестирует в сетевые технологии. Любой знающий свое дело ВК… — Эйрин притормозила. — Любой знающий свое дело венчурный капиталист не только вкладывается в кучку ребятишек со светлыми идеями в области технологий или в одинокого одаренного айтишника. У айтишников бывает по миллиону идей на дню. Инвесторы требуют, чтобы они привлекали седовласок, людей, у которых есть опыт в данной области, которые смогут ввести этих ребятишек в курс дела и держать их в узде. Вы могли бы стать седовлаской «Глянца», — Эйрин виновато посмотрела на нее.

Имоджин стало немного легче, когда она поняла, что никто не намекал на неудачно покрашенные волосы.

— А у вас в Shoppit есть седовласки? — спросила она.

Эйрин рассмеялась.

— У нас есть фиолетовласки. Наши инвесторы настолько консервативны, что у нас тут целый эскадрон ветеранов отрасли. Если вы к нам переберетесь, будете считаться малышкой.

От этих слов на лице Имоджин появилась слабая улыбка.

— Ладно, а кто сливает информацию в «ТекБлаб»?

— Да все, кому не лень. Я больше никогда не отсылаю письма, если в них есть что-то такое, за что мне пришлось бы стыдиться перед президентом Соединенных Штатов… или моим папой. Всегда приторможу на минутку и подумаю об этом.

Имоджин вздохнула.

— Так жить просто невозможно.

— Зато мы волей-неволей остаемся высоконравственными, — Эйрин протянула Имоджин руку. — Мы еще встретимся?

Имоджин приняла руку. Ладонь Эйрин оказалась мягкой, а рукопожатие — твердым, но не агрессивным.

— Конечно, встретимся. К тому же у нас по-прежнему остается «Инстаграм».

— Так и есть, — ответила Эйрин. — Так и есть.

Возвращаясь на работу, Имоджин чувствовала себя заряженной энергией. Эйрин Чанг хочет с ней работать! Может, она и седовласка, но тем не менее молодая и крутая Эйрин, гендиректор такой компании, как Shoppit, видит в ней потенциал. Пройдя полпути, она поняла, что не вернула маленький гладкий навигатор. Имоджин провела по нему большим пальцем и переложила в сумочку в качестве сувенира.

Вечером, когда дети уснули в своих кроватях, Имоджин просмотрела мириады писем, которые пришли за день. Фотосессия Хоббс в «Четырех временах года» была согласована на семь утра.

Эшли занималась с ней организацией съемок, пообещав заранее встретить Коко Роша,[122] Кэролин Мерфи,[123] Хиллари Рода[124] и еще трех более юных моделей. Рашид по просьбе Имоджин помог ей выбрать четырех перспективных женщин-айтишниц, молодых учредительниц компаний и гендиректоров, чтобы они поучаствовали в сессии в роли самих себя. Одежду предоставили почти все известные американские модельеры, от Майкла Корса и Марка Джейкобса до Люсии, Донны Каран и Кевина Кляйна. Как только съемки окончатся, все фотографии появятся в «КУПИ СЕЙЧАС», но Имоджин так нравилась сама концепция фотосессии, что даже это ее не огорчало. Ей так хотелось снять молодых могущественных гендиректоров с модными высокотехнологичными аксессуарами вроде гугловских очков, сумок с Bluetooth и сенсорными ювелирными изделиями, меняющими цвет в зависимости от настроения владелиц, которые работают на своих планшетах! Во время фотосессии на сумочках у дам будут работать экшн-камеры. Эту идею подала Эшли. В результате получится своеобразный видеоотчет из закулисья. Еще Имоджин донимали слова Евы о том, что следовало бы снимать всю сессию на простой айфон, и ночью до нее вдруг дошло — Элис тоже может это сделать! И почему бы для всей этой истории не использовать «Инстаграм», это креативное бесплатное приложение, добавив к нему изысканный острый взгляд Элис? До Имоджин доходили слухи, что Марио Тестино[125] обсуждал возможность подобной съемки с Numero.[126] Отличный способ сделать фотосессию одновременно творческой и бюджетной.

Убедившись, что фотосессия вполне может пройти так, как задумывалось, Имоджин разрешила себе зайти в паблик «ТЕХНОСТЕРВЬ» на «Фейсбуке». Развлекаясь таким образом, она каждый раз испытывала чувство вины, поэтому старалась не наведываться туда ежедневно, но уж больно веселили ее тамошние комменты.

В считанные минуты этот пост получил четыре комментария:

Имоджин зевнула. Она продержится еще максимум пять минут, и все. В адресной строке она набрала www.codecademy.com, ожидая увидеть кучу всяких манерных наворотов и прибамбасов, но сайт выглядел скромно и просто.

«Бесплатное интерактивное обучение программированию. Люди по всему миру используют Codecademy». Тут было можно создать проект, присоединиться к сообществу и показать свой профиль другим юзерам. Все оказалось совсем не так страшно, как воображала Имоджин. Она кликнула на кнопку «подписаться», ввела в соответствующие графы свои имя, фамилию, адрес электронной почты (на «Гугле»!) и пароль. Она всегда использовала один и тот же пароль, хоть и знала, что в эпоху кражи персональных данных это верх глупости. Он был таким: «ДжонниАннабель1234». Имоджин сделала себе мысленную пометку о том, что на днях его нужно сменить.

На экране появилось предложение записаться на первый курс HTML & CSS. Эти аббревиатуры не вызывали никакого отклика в мозгу Имоджин. Она позволила себе пофантазировать минутку на тему, что они могли бы означать. Хорошая Темная Мягкая Лайка, Цельнокроеные Сезонные Сандалии… Имоджин хихикнула собственному легкомыслию, зевнула и решила выяснить завтра или на неделе, что эти сокращения значат в действительности.

Сбоку на экране появилась реклама Shoppit, и Имоджин на нее кликнула. Сайт был очень грамотно разделен на тематические сегменты, и казалось, тут продают все, чего только можно пожелать. Имоджин перешла в раздел «Мода»: просто, утилитарно, без необходимой для этой сферы сексапильности, которой жаждала ее душа. Эйрин права, ее сайту не помешало бы добавить немного глянца. Имоджин задумалась. Что, если Shoppit шел встречным курсом по отношению к «Глянцу»? Что, если он превращается из коммерческого сайта в журнал? Или это безумно? Или теперь уже ничего безумного вообще не осталось?

Она достала из ящика прикроватной тумбочки блокнот и принялась рисовать макет страниц.

Эйрин не шутила, когда говорила, что на их сайте представлен широчайший спектр товаров. Там, например, имелся целый раздел, посвященный украшениям, которые продают уличные торговцы на Принц-стрит в Сохо. Что, если сделать журнал, где появятся истории обо всех этих вещах? Можно брать интервью у ювелиров и ремесленников и рассказывать о них. Может быть, объединять эти украшения с прекрасной одеждой? Разве это не вдохновляет на создание чего-то вроде «КУПИ СЕЙЧАС»? Она начала копировать свои заметки в ноутбук.

Она могла сделать это для Shoppit. Но ей следовало делать это для «Глянца».

Она заснула, едва успев выключить компьютер.