Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

Глава 2

— Приступим?

Дважды приглашать не пришлось. После первого глотка Наталья расстегнула сумку и, поставив бокал на подоконник, начала по одному доставать Нинкины подарки.

— Свитер, связан и свалян в горячей воде, разноцветные косички и шишечки вывязаны крючком, — Каждую вещь Нинка сопровождала отдельным комментарием.

Ольга расслабилась и помалкивала, время от времени делая маленький глоток.

— Туника из вышитого батиста. Вот, рукава специально такие широкие от локтя. А белую тесьму я полгода искала, чтобы она сочеталась с вышивкой.

— Красота, Лиза будет скакать до небес.

— Никакой Лизы, это эксклюзив для тебя. С твоими джинсами-клеш, возвращаемся в эпоху хиппи. Поклянись, что будешь носить сама.

— Ну…

— Не отдам!

— Мамой клянусь!

— Бери, Наташечка, но помни, что клялась и на том землю ела.

Наталья между делом успевала пожаловаться на детей. Старшая дочь Леньки от первого брака бросила университет, влюбилась в бармена, устроилась работать официанткой и снимала квартиру, отказываясь принимать помощь отца. Поздравляла по телефону с праздниками, пару раз была в гостях, но на более тесное сближение не шла. Их с Ленькой младший, Вовка, шкодливый, но сообразительный и добрый парнишка, пока радовал родителей, но недоверчивая Наталья всегда была настороже. Нинка активно поддерживала разговор. Она год назад отправила единственную дочь учиться в Англию, отчаянно скучала, но пока держалась, считая дни до студенческих каникул.

— А Санька скоро подъедет?

Санька, она же Санча, она же Александра Артемовна сообщила, что выедет часов в 11, и даже раза два звонила с дороги, но сначала решила остановиться и пофотографировать Переславльский кремль, а потом забрела в музей чайников. Ладно, жива-здорова, это главное. Получив на день рождения старую Ольгину машину, дочка стала независимой и активной путешественницей и, честно говоря, рулила уже лучше нерешительной матери.

— Для нее шарф, купила бракованный в Гоа, там одна итальянка арендовала сарай, устроила маленькую фабричку и гонит шерстяные шали. Это вам, конечно, не кашмирская пашмина, но поверх дырок я вышила цветы, вот еще пейслийские огурцы, чтобы мало не показалось, и вот (Нинка потыкала пальцем с россыпь маленьких камешков) настоящие гранаты.

— Это же сумасшедшие деньги!

— Сумасшедшие деньги пусть платят безрукие, а я покупаю камешки в общаге на Севастопольской у индусов. Так что мы будем ходить красивые почти бесплатно.

Так оно и было на самом деле. Нинка с напарницей очень неплохо зарабатывали шитьем на заказ, причем напарница без зазрения совести штамповала копии Диора и Кавалли, а Нинка вовсю эксплуатировала интерес обеспеченных клиенток к этническому стилю.

— А это майка, тоже для Саньки. Из шелкового платка. Кстати, недавно столкнулась с ней на выставке. Оль, твой ребенок собирается изучать китайский, ты в курсе?

— Это уже пройденный этап, теперь мы помогаем в собачьем приюте. Так что готовьтесь вы обе, вас попросят взять домой брошенных собак, у Саньки с собой целое портфолио. Фотомодели нервно курят в стороне… А Женька, наверное так и не приедет. Сказала, что будет встречать Рождество со своим Димой.

— Ну, взяла бы его с собой, мы подвинемся, если что.

— В том то и дело, что она крупно поругалась в Артемом всего неделю назад.

Ольга вздохнула, а подруги кивнули понимающе. Причина для ссор с дочерью у Артема была одна, и звали ее «Дима». Женька вполне оправдывала надежды отца, начав работать у него еще со второго курса. Сейчас, спустя два года после окончания «Плешки» она уже вела финансовую отчетность двух его дочерних компаний и, судя по всему, бухгалтерской жизнью была довольна. Дима же оказался юношей творческим, вольнолюбивым и гордым. Лентяем он, правда, тоже не был, и без возражений брался за заказы, которые подкидывала ему вездесущая Нинка: оформление витрин, роспись тканей и мебели два дня в неделю в мастерской. Была еще реставрация антикварной мебели, пока за копейки, но парень говорил, что набирается опыта и собирает клиентуру. Артем связался с друзьями и предложил «зятю» взять на себя дизайн ресторана, но Ольга подозревала, что это предложение было сделано в такой форме, что Димапредпочел отказаться под предлогом срочной работы. Вспыльчивый Артем высказал обидку дочери, результатом чего стало вот уже недельное глухоемолчание.

— А мальчик действительно способный. Он, оказывается, и дизайн сайтов может, и фирменный логотип одному моему крокодилу разработал, а тот в свою очередь его еще кому-то сосватал. Похоже, придется ему из вольных художников идти к какому-нибудь Артемию Лебедеву, он уже сам это понимает.

— Нинка, ты-то откуда все знаешь?

— От крокодила, конечно. Я, девочки, с вашими детьми и мужьями за вашей спиной не секретничаю. И учтите, я дружу не с семьями, а с вами. Вы мои подруги, а дети, кошки, собаки, мужья — это все, что к вам прилагается.

- Вот в такой последовательности?

— Именно в такой.

- Странно, как-то я об этом не думала.

Действительно, Ольге только сейчас пришла у голову мысль о том, что с уходом Артема обрушится не весь мир, останутся дети, подруги, работа. А он пусть забирает с собой свои рабочие проблемы, вечно недовольную свекровь и… ндэээ… большую часть семейного бюджета.

— Ой, сарафан, какой прикольный…

— Гениальный, не побоюсь этого слова. Это батик с Бали, окрашен вручную, узор словно специально для такой юбки. Вот, а кайму пустила на лиф. А из остатков опять же… тадаммм!…рукава для ватничка. Оль, меряй прямо сейчас, давай посмотрим.

Ольга на коленях развернула короткий жакет из простеганного с чем-то тепленьким ситца: круглые кармашки, пуговицы на веревочках.

— Настоящие роговые. Фирма веников не вяжет.

— Нин, спасибо. Какая прелесть.

— И по халатику вам обеим. Мне этот шелк Маришка из Китая подогнала. Китайцы его не экспортируют, делают только для себя. А вываривают, между прочим, в чае. Вот только узкий, зараза, всего 90 сантиметров. Но я же гений, из шести метров умудрилась выкроить две вполне полноценных вещи, вот только пришлось извести весь запас коричневых кружавчиков; они у меня десять лет в загашнике лежали, ждали своего часа.

Шикарный халат, пойду в нем разводиться, подумала Ольга. И пусть сдохнут все, кому мы не достались.

Запах мяса из окна усилился. Наталья принюхалась и почему-то вздохнула.

— Пойдемте, кажется, сейчас им понадобится тазик для шашлыка.

За ужином Нинка посматривала то на Ольгу, то на Наталью, обе выглядели одинаково подозрительно. Мужчины, впрочем, ничего не замечая, обсуждали завтрашнюю поездку: сначала Ростов, потом Ярославль, с утра подъедут Калинины, так что поедем на двух машинах, холодает, между прочим, одевайте на себя все шмотки и фляжку берите, теперь можно…

Ольга, бледная и какая-то отрешенная, сидела, не выпуская из рук бокала. Еда на тарелке оставалась почти не тронутой. Нинке казалось, подруга не слышит ни друзей ни мужа. Во всяком случае, несколько внимательных взглядов Артема остались Ольгой незамеченными.

Зато за Наталью можно было не беспокоиться, она уже плеснула себе в стакан морса и ударилась в воспоминания:

— И тут на меня упал матрос…

— Какой матрос, конный?

— Нет, усталый.

— Ну, да, он же Зимний брал… утомился.

— Нет, он лез в соседнее окно к Марьяне, промахнулся…

— И что?

— Ничего, извинился, и полез дальше.

— Честь хоть отдал?

— Неоднократно, но не мне, я в окно все слышала.

Нинка ухмыльнулась. Воспоминания из студенческой жизни в общежитии точно подпадали под категорию «Вспомнить приятно, но внукам рассказать стыдно». Ольга грустно улыбнулась.

- С тобой все в порядке? У тебя вид нездоровый, — тихо спросила Нинка Ольгу.

— Все хорошо. Не выспалась, наверное.

Барсук решил переключиться на жену.

— Наташ, не части, это уже третий бокал морса. Хлопни лучше винца.

— Ты просто не сосчитал те бокалы, что я выпила, пока вы мясо жарили.

Ленька почесал кончик носа, но промолчал. Ольга тоже, хотя видела, что оставшийся на подоконнике Натальин бокал остался почти не тронут. Нинка воспользовалась паузой:

— А пойдемте-ка проветримся, тут вроде какое-то озеро обещали и зверинец. И вообще надо осмотреться.

Слава Богу, подумала Ольга, можно будет побыть одной.

— Я останусь, уберу со стола, — быстро сказала она и, не давая никому времени возразить, схватила две ближние тарелки.

— Да ладно, пойдем, — протянул Барсук.

Артем молчал, и Ольга старалась на него не смотреть.

— Не, не пойду. Завтра буду честно мерзнуть вместе с вами, а пока посачкую.

Посачковать удалось целых полчаса. Как раз к приходу Нинки Ольга успела вымыть посуду и второй раз за день разложить тарелки сушиться на полотенце. Подруге надоело блуждать в темноте по холоду, и она применила свою обычную тактику: тихо предложила вернуться, а так как упрямцы все-таки рвались найти то самое озеро, не стала спорить и уговаривать, а бросила их под предлогом согреть чайник к возвращению замерзших пьяниц.

Нинка достала пакет заранее смолотого кофе и турку.

— А давай, пока Артем не начал полоскать мозги своим правильным образом жизни, тяпнем вредного кофейку с кофеином.

Ольга молча кивнула. Нинка взяла короткую паузу, чтобы залить кофе и сахар в турке холодной водой, затем повернулась к подруге и внимательно посмотрела ей в лицо.

— У вас же что-то случилось, я вижу.

Ольга разорвала обертку пакета с «Мишками косолапыми» и вытряхнула конфеты на блюдце. Затем достала из холодильника лимон.

— Ничего особенного, не обращая внимания. Когда захочу поговорить, приеду к тебе с пузырем коньяку.

- Или я к тебе, подруга.

Ольга кинула, да, были времена, когда они втроем пили на кухне коньяк и утешали, друг дружку по очереди. Неужели пора заходить на второй круг, ибо сказано, что все ветры возвращаются…? Тьфу. Кофейная пенка вспухла и рванулась вверх, но, коснувшись сухой стенки сосуда, слегка присела, оставив за собой темное колечко. Благодаря Нинке, начитавшейся Губермана, всем подругам было известно, что это явление называется «кофе охуевает» и снимать его с огня нужно именно в этот момент.

Нинке с Натальей можно было доверить любой секрет, ничего и никогда не выходило за пределы их круга. Но как они воспримут новость о том, что уютный дом, где их с распростертыми объятиями принимали в любое время дня и ночи, в скором времени может превратиться в две отдельные квартиры; и в одной из них среди голых стен будет метаться их ополоумевшая от боли подруга.

Впрочем, они как-то помогли Марине пережить время, когда ушел к малолетке ее первый муж. И не допустили смертоубийства, когда Наталья обнаружила у Леньки скрытый от нее депозит, а старая дача его родителей была без ее ведома перестроена в большой зимний дом, на что ушли все их отложенные за два года накопления. Тогда это показалось Ольге по меньшей мере странным, ведь они с Артемом не имели друг от друга секретов и рассказывали друг другу все. А все ли? «Люблю, жду, скучаю. Твой Ангел».

Однако, если вспомнить хорошенько, «все» Ольги состояло из разговоров о детях, о шуточках подруг, о кино, книгах. «Все» Артема являлось перечислением его рабочих проблем: новый бухгалтер бестолочь, споры с налоговой, запаздывающие поставщики. Она даже не заметила, как из удачливого и настырного начинающего предпринимателя он превратился в вечно озабоченного и торопящегося солидного бизнесмена. То ли забот прибавилось, то ли она за годы совместной жизни как-то незаметно успела превратиться в сопливую жилетку для изнуренного заботами мужа?

Если Артем держит в секрете эту женщину, какие еще у него есть секреты от нее? Скажет ли он, что эта Ангел ничего для него не значит? А вдруг не скажет? Надо было сменить тему:

— Я расстроена ссорой Артема с Женькой. Она защищает своего Диму, как коршун, а Артему обязательно надо «раскрыть» ей глаза на него.

— На самом деле ему просто надо контролировать всех своих женщин.

— Женьку не надо контролировать, она уже взрослый самодостаточный человек.

— Не в том дело, подруга: ты, ваши дочери, его мать — вы все его женщины, и вы должны считать его главным мужчиной своей жизни. Если он и согласится отдать свою девочку другому самцу, то только после того, как хорошенько прогнет и запугает его. Тогда будет считаться, что он просто увеличил свой прайд и крут по-прежнему. Где этот самец шлендрает, кстати?

— Метит территорию, наверное…

— Хи-хи… лишь бы ничего не отморозил.

— Пусть отморозит, мне все равно. — Ольга отвела глаза, старательно игнорируя Нинкин внимательный взгляд. — Ничего-ничего, тем хуже для него, если мальчик сам встанет на ноги, без доброго тестя.

— Зато для своих девочек Артем вывернется мясом наружу. Оль, может, у тебя и есть к нему претензии, но он всегда был хорошим отцом.

Ну да, и потому завел себе любовницу… На крыльце послышался топот

— Включай чайник, подруга, но если захочешь поговорить…

— О чем это вы собираетесь поговорить без нас? — На пороге стоял запорошенный снегом Артем. — Эти… эээ… нехорошие люди вытрясли на меня целую елку снега. Умираю, хочу чаю. Оль, сделай как я люблю.

Крепкий чай с чабрецом — одна из ниточек, скреплявших их брак.

— Иди переодевайся. Повесь мокрые вещи на батарею.

— Нин, тебе уже Ольга доложила о Женьке? Послала родителей из-за какого-то…

— Иди уже, я в курсе. — Нинка никогда не сдавала своих и всем своим видом продемонстрировала, что Артему на ее поддержку рассчитывать не стоит.

И все же, только знание о заложенной под Артемовым самолюбием мине не позволило Ольге разозлиться по-настоящему. Когда шаги мужа стихли за дверью спальни наверху, она снова повернулась к Нинке и пожала плечами:

— Он оплатил еще один номер. До последнего был уверен, что Женька с Димой приедут. В результате ни их, ни Саньки. Она тоже где-то застряла.

— Волнуйся о детях, короче. А об Артеме не надо. Твой муж уже большой мальчик.

Да уж, мальчик наш вырос и разрезвился. И ничего с этим не поделаешь. Нинка тоже пошла наверх, и пока Барсуковы гремели чайными чашками, Ольга устроилась в уголке дивана и набрала номер дочери. Несколько гудков, никакого ответа. Рядом лежали брошенные Артемом перчатки. Промокли насквозь, тоже надо просушить. Ольга подошла к лестнице и посмотрела вверх, ноги словно налились свинцом. Нехотя, она сделала первый шаг.