Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

Глава 27

Сентябрь

Похоже, приход осени откладывался на неопределенное время. Лето заявляло о своих правах бескомпромиссной жарой, а сентябрь словно стушевавшись перед этим яростным напором, выползал на городские улицы лишь после заката солнца. Легкие плащи и куртки затаились на вешалках, ждали своего часа. Дождетесь непременно, обещали первые стаи улетающих скворцов. Верить им не хотелось.

В начале седьмого часа в «Шоколаднице» было уже полно народу. Вырвавшаяся из офисной утробы на свободу молодежь не спешила по домам, а занимала места за столиками под полосатыми тентами или на диванчиках в кондиционированной прохладе двухэтажного зала.

Лиза замешкалась у дверей, не решаясь сделать шаг внутрь. После наполненного суетой дня разговаривать с Вольдемаром не хотелось совсем, но он звонил все настойчивей и даже обещал приехать домой. Не хотелось, чтобы однажды он наткнулся на отца, лучше будет объяснить все самой раз и навсегда. В глубине зала уже маячила знакомая фигура: художественно порванные джинсы, подогнанная по фигуре синяя рубашка. Девушка вздохнула и, подняв перед собой сумку, начала пробираться к круглому столику под гигантских размеров копией Лиотара.

— У меня мало времени.

— И я рад тебя видеть, — похоже, Вольдемар решил сохранять благодушие. — Присядь все-таки. Вот твои вещи.

Поводом для встречи послужил небольшой пластиковый пакет. Лиза заглянула внутрь: зубная щетка, старая футболка, пара баночек с кремом, кажется, шампунь, еще какие-то мелочи.

— Мог бы просто выкинуть.

— Сама выкинешь, если не нужны. Присядь, я уже заказал тебе чай.

Ну, чай так чай. Пока Лиза заталкивала пакет в сумку, перед ней уже поставили белоснежный фарфоровый чайник, а за соседний столик уселись две оживленно улыбающиеся девушки. Приветственно кивнув Лизе, они профессионально прощупали взглядом Вольдемара и зашептались друг с другом, прикрывая рты ладошками. Вольдемар приосанился. А вот это напрасно, подумала Лиза. Если бы тебя оценили выше троечки, эта сладкая парочка подошла бы ко мне пощебетать. Маневры девушек с коммутатора были ею изучены давно.

Чай уже должен был завариться, и Лиза налила себе пару глотков. Затем поднесла чашку к лицу и глубоко вдохнула ароматный парок. Пить горячее в такую жару совсем не хотелось.

— С мятой и имбирем, — Вольдемар продолжал улыбаться жизнерадостно, — как ты любишь.

— Странно, почему же он пахнет грязными носками и ложью?

— Лиза, — голос Вольдемара теперь звучал проникновенно. Он даже наклонился вперед и кончиками пальцев коснулся ее руки. Лиза убрала руку под столешницу и незаметно вытерла ее о юбку. — Когда ты перестанешь на меня злиться, то поймешь, что я поступил правильно, так будет лучше для нас обоих.

— Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Я тебе действительно благодарна.

Вольдемар явно ожидал не такого ответа. Он сделал глоток из своего стакана и с видом хозяина жизни оглядел зал. Старый, хорошо знакомый маневр. Лиза знала, как лихорадочно он сейчас соображает, пытаясь придумать ответ, и засмеялась добродушно и искренне.

— Перестань, дурашка. Хоть передо мной не ломай комедию. Когда ты затрудняешься, что сказать, у тебя на лице появляется выражение легкого запора. Вот, вот, именно как сейчас. — Вольдемар обиженно поджал губы. — А когда готов обделаться, начинает дергаться правый глаз.

— Хорошо, не будем притворяться. Лиза, мы оба знаем, что отлично подходим друг другу. Мы были почти идеальной парой. Как Бони и Клайд.

— О ес. Ты рулил, а я стреляла.

— Да, детка.

— И еще намечала маршрут.

— Ты отлично это делала.

— И покупала бензин для машины. И стирала твои шмотки. Убиралась и готовила. И вытирала Клайду сопли, — Лиза покрутила чашку с остывающим на дне чаем, — когда ему случалось в песочнице получить лопаткой по физиономии.

Вольдемар надулся:

— Между прочим, ты здесь всего лишь пять минут, а уже нахамила мне три раза.

— Это рекорд?

— Ну, не знаю, как еще тебе объяснить. Что я должен сделать, чтобы ты поняла меня?

— Смешай мне мохито.

Лиза накинула на плечо ремешок сумки и поднялась, теперь Вольдемар смотрел на нее снизу вверх.

— Знаешь, — задумчиво протянул он, — а ты изменилась.

— Знаешь, — Лиза прижала к глазу свернутую трубочкой ладонь, — а ты вообще исчез. Тебя не стало. Просто сегодня я в последний раз разговаривала со своими глюками.

— И все же, нам ведь было хорошо вместе? — Вольдемар быстро поднялся и, положив ладони Лизе на талию, мягко притянул ее к себе.

Какая же она тоненькая. Наверное, если сильнее сжать ладони, большие пальцы соприкоснутся над пряжкой белого ремешка. И ноги… Из-под лопаток растут. А у Оксаны сиськи… Все-таки жаль, что ни одна женщина не может быть идеальной.

— Поправь меня, если ошибаюсь, — Лиза смотрела на бывшего возлюбленного с брезгливым интересом. Как на насекомое какое-то, внезапно подумал Вольдемар. — Ты что, решил исполнить на «бис» супружеский долг?

— А ты против? Ну, признайся, я ведь завожу тебя.

— Странная метаморфоза, — от ее любопытства уже становилось не по себе. Сейчас начнет отрывать крылышки и ножки. И точно: — Ты начал принимать пощечины за аплодисменты. Тревожный признак.

— И это все, что ты можешь сказать мне на прощание?

— А что тебе еще? Пригласить духовой оркестр, чтобы сыграл «Прощание славянки»? Помахать вслед красными труселями? Отстань уже, у тебя руки потные.

Лиза почти дошла до дверей, когда ее окликнули. Ну, конечно, если назначать встречу в кафе в двух шагах от конторы, свидетелями будет половина сослуживцев, как минимум. Алексей помахал рукой, приглашая за свой столик. А, собственно, куда ей торопиться? Но пить она будет только то, что хочет сама.

— Ты что такая взъерошенная?

— Да так, неприятный разговор.

— С тем лупоглазым? Он тебя обидел?

Лиза рассмеялась. Странно, даже сама эта мысль казалась ей абсурдной.

— Нет, просто я выросла и повзрослела. Это был мой детский парень. Теперь я выросла большая, и он мне больше не нужен.

— И ты его бросила?

— Да. Мне клюквенный морс, пожалуйста.

Ольга оглядела стол, посмотрела в сумку и задумчиво подергала сережку в ухе. Токсикоз ее щадил, отеки тоже не мучали, но по пятницам в конце рабочего дня серьезно беспокоила память. Причем она всегда начинала резко ухудшаться еще с обеда. Точно, забыла дать Раисе телефон косметолога. Впрочем, та тоже к концу рабочей недели скатывалась в склероз: ушла, не напомнив. За соседними столами переговаривались последние задерживающиеся:

— Ну, с одной стороны хорошо, что в стране порядок наводят.

— А с другой — нас же и штрафуют.

Телефон в сумке пискнул, Ольга посмотрела сообщение. Виктор ждал внизу. Последний месяц он старался сам забирать ее с работы, хотя к шефу поднимался только, если были дела. Приятным бонусом к его визитам было отсутствие вопросов к Ольге. Всем как-то сразу стало понятно, что у нее все хорошо, и обсуждать свое «хорошо» она ни с кем не собирается.

Уже на ходу она набрала номер и громко сказала в трубку:

— Я неотвратимо приближаюсь.

Выражение лица у Виктора было слегка виноватым и таким знакомым, что наводящие вопросы не требовались. Ольги пристегнула ремень, привычно положила руку ему на колено и со вздохом облегчения скинула туфли.

— В Ростов или в Питер?

— В Питер. Сегодня поздно вечером. Но поужинать мы успеем.

— А обратно?

— Завтра вечером. Будешь скучать?

— Обязательно. Соберемся все у Натальи и ка-а-а-к заскучаем.

Виктор завистливо хмыкнул и вдруг посмотрел на нее с недоумением.

— Оль, а что это было?

— Что именно?

— Ну, по телефону. Ты научилась разговаривать голосом Жириновского?

— Даже учиться не пришлось. Мне Наталья прислала смешную игрушку. Преобразователь голоса. Могу еще Брежневым поговорить.

В результате время после ужина было посвящено Брежневу с Жириновским. Подключив Ольгин телефон к ноутбуку, Виктор щурился на экран, хмыкал и задумчиво постукивал пальцами по столу. Через пять минут он откинулся на спинку стула и взъерошил волосы. Дома Ольга бы уселась ему на колени и пальцами разобрала спутанные пряди, но здесь, в ресторане, за столиком у окна, она только оперлась подбородком о ладонь и улыбнулась.

— Знаешь, не ожидал. Чего только не найдешь в женской сумочке. У тебя там случайно не припрятана компактная копия Звезды смерти?

— А что такое?

— Такие софты я уже видел, но более объемные. Здесь, конечно, меньше вариантов и ограниченный запас слов, но найдено весьма оригинальное решение для сжатия и экономии памяти.

— Я поняла почти все слова. Я молодец?

— А ты можешь узнать, где Наталья эту штучку нашла? Я бы поговорил с программером, очень логичный чувак.

— Это Леша, хороший мальчик, он работает у Никиты и, кажется, — Ольга откинула край скатерти и постучала костяшками пальцев по столешнице, — ухаживает за Лизой.

Виктор поднял брови:

— Я знаю Лизу и Никиту?

— Никиту знаешь, Лизу нет. Я еще не все свои явки сдала.

— Тогда передай от Алекса Юстасу, — Виктор протянул Ольге свою визитную карточку, — пусть позвонит в понедельник или вторник, пока я снова не уехал. Я в нем заинтересован.

— Надо же, — Ольга погладила пальцем тисненые буквы на белом матовом картоне. — Прямо чувствую себя попугаем, вытянувшим счастливый билетик у старого шарманщика.

Посиделки у Барсуковых стали еженедельной традицией. Кормящая мать Наталья была привязана к дому, а Барсук быстро сообразил, что подруги умеют поднять его жене настроение, да еще и нашли общий язык со старшей дочерью. Ему оставалось только открыть бутылку вина, нарезать сыр и с чистой совестью ехать по своим делам.

Лиза уезжала чуть позже, обычно ей удавалось посидеть час-полтора с «потешными тетками», пока под окном не раздавалось бибиканье Алексеевой машинки. Сегодня ему даже не пришлось тревожить соседей, Лиза из окна заметила, как, не спеша, вползает во двор старый синий фольксваген, и помахала ему рукой. Затем покрутилась перед зеркалом в обновке. Снгодняшний визит Натальиных подруг уже принес свои плоды: померяв по очереди сшитый из старых Ленькиных джинсов пиджак, все великодушно решили, что Лизе он идет больше всех. Поэтому на свиданье она отправлялась в новом прикиде, а мачеха с подругами собирались как следует отметить свое благородство белым столовым ординарным. Ну, по крайней мере, те из них, кому пить было можно.

Алексей уже ждал у распахнутой дверцы пассажирского сиденья. Лиза даже притормозила на пару секунд, чтобы полюбоваться: джинсы и футболка, всегда чистые, но никогда не глаженые, надпись «php — pretty hot programmer» на груди и спокойная улыбка, парящая над костлявыми плечами. Похоже, свойственное Вольдемару брезгливое удивление несовершенству мира, Алексея не посещало никогда.

Кстати, надо будет подать тете Нине идею насчет программистских надписей. По Лизиному совету пара молоденьких секретарш на работе стали ходить в спортклуб в майках с надписью «born to code», и вот теперь тоже бегают на свидания с программистами. Говорят, хорошие ребята.

— Возьми сразу, пока не забыла, — Лиза сунула в руку Алексею белую карточку. — Это муж тети Оли, он хочет с тобой поговорить.

Алексей дважды перечитал имя на карточке, зачем-то посмотрел обратную сторону, затем с изумлением поднял глаза на Лизу.

— Виктор Кожухов. «Сети и телекоммуникации». И что, этот человек-паук для тебя просто муж тети Оли?

— Ну, я знаю только тетю Олю, с ним не знакома. Она милая вполне. А он что, такой людоед?

— В бизнесе, да. А работать на него просто подарок фортуны.

— То есть, уйдешь из конторы, если он тебя возьмет?

Кажется, в ее голосе прозвучал страх, потому что Алексей подтянул Лизу к себе поближе и коснулся теплыми губами виска.

— Понимаешь, можно быть каким угодно гениальным программистом или сисадмином, но для светочек и маргарит я всегда буду просто «компьютерным мальчиком».

— А ты гениален?

— Вот заодно и проверим. А от тебя я никуда не денусь. Ты меня уже приручила.

— Ты посмотри, Наташ, твои голубки совсем страх потеряли. Целуются прямо посреди двора, — Нинка расправила занавеску и повернулась к дивану.

В конце коридора щелкнул замок, и из туалета выплыла полная достоинства Маришка. Ольга посмотрела на нее с легкой завистью:

— Вот у тебя, Марина, все в организме логично устроено. Ты писаешь, потому что пьешь. А я почему в туалет бегаю каждые тридцать минут?

— Потому что там уютно, как в библиотеке.

Все захихикали, а Наталья пожала плечами.

— Это Ленькины книжки. И Вовка вслед за ним понабрался.

— Да ладно, не переживай. У нас дома вообще на бачке старый телефон лежит. Никита туда целую библиотеку закачал.

— Ой, только при Барсуке не проговорись. А то он еще интернет подключит, будет там заседать полночи.

— Ой, представила во всех красках. Дайте мне это развидеть, — Марина потянулась к бутылке вина, набулькала пару глотков себе и Нинке. — Ну что, за нас? Хорошая все-таки подобралась компания, да?

— Ага, одна божеупаси и два простигосподи.

— И Красотка Изергиль. Чур, это я.

— Ой, перестаньте, я сейчас вином подавлюсь.

— Наташ, — Нинка посмотрела на Наталью, — а Барсук не возражает, что мы тут у вас поселились? Помнишь, он поначалу нас не очень-то обожал.

— Так это когда было. Он как-то признался, — Наталья чуть подалась вперед и перешла на шепот, — как боялся за меня. Думал, вы меня испортите и научите плохому.

— Так мы и научили! — Пожала плечами Марина.

— Правильно. И после этого он торжественно признал, что я стала еще лучше.

— То есть теперь свою дочку он нам доверяет без сомнений, — решила уточнить Ольга.

— А куда ему деваться? Сам он наладить отношения с ней не сумел. Пока Лиза жила с матерью, Ленька только слал деньги и звонил поздравить с праздниками. Хотя о чем он мог с ней разговаривать? Как дела в школе? На этом у него воображение заканчивалось.

— Ну, судя по всему, — Нинка выразительно посмотрела в сторону окна, — наше влияние сказывается на девочке благотворительно. По своему Дуремару она явно не тоскует. А что это за парень?

— Хороший мальчик, — подала голос Маришка. — Занимается у Никиты компьютерами. Зовут Алексеем.

— Замуж еще не собралась?

— Ты знаешь, она уже вроде как не хочет. То есть хочет, но после института и когда хорошую работу найдет.

— Значит, каменной болезнью переболела?

— Это ты про что сейчас?

— А помнишь, как мы по молодости рассуждали, что мужчина должен быть каменной стеной?

— Ага, Великой Китайской…

— Точно, из-за которой света белого не видно.

— И камни, когда осыпаются, прямо на кумпол падают.

Марина с Нинкой хихикали над своими бокалами, а Ольга с Натальей смотрели на них почти с завистью.

— Кстати, а вы в курсе, для чего китайцы ее построили?

— Ну, да. Для защиты от кочевых племен. От северных варваров.

— Не только. Китайцы, знаете ли, слишком практичные люди, чтобы устраивать такие дорогие вещи монофункциональными. Стена так же служила препятствием для собственных диссидентов, желавших удрать к хуннам. Им, видите ли, свободы хотелось. А оказалось, что через стену ни повозки с барахлом, ни жен с наложницами не перетащишь.

— Значит, на свободу только с голой жопой? А что, хорошо звучит.

— Ага, убедительно.

— Так о чем это я, — Наталья наморщила лоб.

— Да уже ни о чем. У тебя малая проснулась, слышишь, голос подает.

— И почему мои дети такие мерзопакостные засранцы? Даже с подругами поговорить не дают, — Наталья сползла с дивана и бодро порысила в спальню.

— Ну, я тоже была не ангелом, — скромно потупила глаза Ольга.

— Да неужели?

— Мне, например, очень нравился папин помазок для бритья. И папа всегда ругался, когда я его брала.

— И что ты делала?

— Посуду мыла. Он так хорошо все отмывал.

В ответ на дружный хохот из спальни донеслось жалобное Натальино:

— Подождите, не смейтесь без меня. Мне тоже хочется.

— Сейчас помогу, — кажется, в Марине проснулась совесть.

Она нащупала под диваном тапочки и тоже поспешила на детское мяуканье. Через пару минут Наталья бросила в мусорное ведро пакет с грязным подгузником, а Марина уселась с кресло с маленьким розовым свертком на руках. Сверток водил у нее перед носом пухлыми пальчиками и улыбался беззубыми деснами. Звонок телефона в кармане Маришкиного пиджака, кажется, обрадовал малышку еще больше.

— Никита? — Голос Марины звучал непривычно мягко. — Мы у Натальи. Да, ребенка нянчим. Она такая хорошенькая. Такие пальчики, такие пяточки. Слушай, Ник…

Что-то в голосе жены заставило Никиту замереть и насторожиться.

— Что?

— Сделай мне такую же.

Наталья и Ольга переглянулись и показали друг другу большие пальцы. Марина чуть отодвинула телефон от уха, чтобы всем был слышен решительный голос Никиты:

— Так. Сиди там, никуда не уходи. Слышишь меня? Я скоро буду. Уже еду.