​Девчонки

Глава тридцать первая

Повяли, пожелтели на белых березах листья. Пройдет несколько дней, и не удержатся они на родных ветках даже от легкого ветра. Начнется листопад.

Шустрые стрижи и звонкоголосые иволги умчались в теплые края, собираются в нелегкий путь и другие птицы. Бойкие воробьишки стайками слетаются на тока, куда идут и идут с полей машины с зерном. Храбро мечутся пичуги под ногами людей, лакомятся перед долгой холодной зимой.

Завершается уборка хлеба. Чередой идут по тракту грузовики с зерном — колхозники рассчитываются с государством. А гул комбайнов на полях не умолкает — идет косовица кукурузы.

Завтра — в школу, учиться!

Сегодня Нюра обновила красивую коричневую форму с белым фартуком: ходила в ней на торжественную линейку. И подружки пришли в новых формах. Ох, как смотрели на них девочки не утятницы!

— Шерстяные? — щупали материал и вздыхали:

— А я нынче в старой буду дохаживать.

— И я тоже…

Спрашивали:

— А на будущий год нас примут?

И сообщали:

— Мой отец, знаешь, как кается, что не отпустил меня нынче?

— И моя мамка тоже…

— И моя…

— А моя и не думает! — заявила Сонька Рябова.

— А о тебе и речи нет, — в тон ей ответила Нюра. — Этих-то девочек примут, а ты ведь на тройках еле-еле перебиваешься.

— А я и не заплачу, — усмехнулась Сонька. — На будущий год мне и так новую форму справят, если в восьмой класс в район поеду. А нынче у меня и эта добрая.

У Нюры дыхание от возмущения перехватило:

— Так ты… Так ты думаешь, что мы… за форму работали? — наступала она на Соньку.

— Да ну ее! Не обращай внимания, — подхватила Нюру под руку одна из девочек. — Они и сами не знали, что их премируют, — сердито бросила она в лицо Соньке. — Всем классом тебя воспитываем, воспитываем — ну ничего сделать не можем!

— Все лето лодыря гоняла, по бабушкам ездила да еще задается, — сказал Сенька Болдырев. — Алешке Красноперову за парту с тобой садиться неохота.

— Ну и пусть не садится, — огрызнулась Сонька и отошла в сторону.

Сколько малышей пришло нынче в школу! Вон и Валерка Мокрушин в новой форме. Крепко держится за руку своей бабушки Степановны — вернулась Степановна! Валерка чуть не заревел, когда пришлось отпуститься от нее и встать в строй.

Торжественная линейка проходила на улице, на большой поляне перед школой. Школа сверкала на солнце новым пристроем, чистыми стеклами окон.

На линейке были все учителя, зоотехник Смолин, агроном Красноперов… Только Сергея Семеновича почему-то не оказалось.

Когда наступила тишина, Виктор Николаевич поздравил всех с началом учебного года, пожелал успехов в учебе.

— У меня есть для вас приятная новость, — и нарочно замолчал, чтобы ребята подумали, какая такая новость.

Нюра все перебрала в уме, но не угадала.

— На будущий год наши семиклассники не поедут в район, они будут учиться в своей родной Липовской восьмилетней школе.

Какой шум поднялся на поляне! Даже первоклашки хлопали, радуясь, наверно, что не надо будет уезжать от мамы в незнакомый город.

А уж о семиклассниках и говорить нечего! Сенька от восторга так толкнул Стружку, что та на два шага вылетела из строя.

За линейкой с интересом наблюдали строители. Они заканчивали работу в новом клубе возле школы. Усатый бригадир и его товарищи весело перемигивались с мальчишками-семиклассниками, с которыми очень сдружились в это лето.

Сенька повернулся к Стружке и что-то быстро зашептал. И вдруг они враз вырвались из строя, скрылись за зданием школы.

По рядам прошло волнение, ребята заговорили, учителя нахмурились.

Не успел Виктор Николаевич ничего сказать, как Сенька и Стружка снова появились, неся в руках два букета неровно сорванных белых и розовых астр.

Стружка присоединила свои цветы к Сенькиным, подтолкнула товарища в спину. Тот вдруг застеснялся, оробел, стал неловко, как-то боком, двигаться в сторону бригады строителей. Подошел к усатому, вложил букет в его большую руку.

— Спасибо, дядя Гриша, за школу. И вам тоже… И попятился обратно в шеренгу, натыкаясь на первоклашек, которые повыскакивали из строя поглядеть, куда пошел с цветами Сенька.

…В окно кто-то постучал. Нюра распахнула створки и увидела Николая.

— Коля! — удивилась и села на подоконник.

— Учиться завтра? — тихо улыбался парень.

— Да, — весело кивнула Нюра. — Ты с утятника? Ой, три дня туда не ходила, соскучила-а-сь. Как там, Коля?

— Все в порядке, — ответил возчик. — Мы пера еще подушечки на три собрали. Девчата вымыли его, сушат. Завтра привезу.

— Ой, как хорошо! — хлопнула в ладоши Нюра. — Теперь уже двадцать пять будет! — и кивнула на другую сторону улицы: — Вчера в ясли уже кроватки таскали.

Вот он прозвучал, первый звонок в новом учебном году. Школьники заспешили в классы. Старшему, седьмому, нынче выделили самую большую комнату в новом пристрое, и Сенька, наблюдая, как девочки с удовольствием рассаживаются, заметил сурово:

— Вы паклю-то из стен не выдергивайте. Мы будущим летом штукатурить их станем.

Все рассмеялись, пожимая плечами. С чего взял Сенька, что кто-то будет паклю из стен дергать?

Алешка Красноперов остановился около своей парты и горестно вздохнул на весь класс:

— Э-эх!

Сонька Рябова сердито глянула на него и отвернулась к окну. Алешка, продолжая вздыхать, уселся рядом. Вошла Светлана Ивановна, и все встали.

— Начнем заниматься… — улыбнулась учительница. — По плану у нас сегодня сочинение на тему «Как я провел лето». Приступайте. У всех есть о чем рассказать.

По классу пробежал осторожный перестук — ученики доставали из парт тетради, ручки.

Девочки-утятницы, не сговариваясь, на миг отыскали друг друга глазами, улыбнулись и склонили головы над белыми листами.

И Светлана Ивановна смотрела на своих девчонок. Нюра пишет спокойно, уж пол-листа исписано. У Кати строчки три, не больше. Она думает о чем-то. В лице неуверенность. Но вот, будто приняв решение, девочка свободно вздохнула и склонилась над партой. Кто знает, может, в этот момент надумала Катюша написать в своем сочинении всю правду, ничего не тая.

Светлана Ивановна тихо ходит по классу от окна к двери, от двери к окну… Смотрит на широкую пустынную улицу села.

Только позавчера она вернулась из Ленинграда. Целых десять дней бродила по милым сердцу проспектам, любовалась на Неву, белые пароходы… Но удивительное дело! Стоит чуть прикрыть глаза — и видится не родной город, не Нева, а пологий берег, поросший черемухой… Зеленый вагончик с голубой лесенкой. Бревенчатая изба на краю сиреневого поля… И озеро. А на нем птицы — серые и белые.

И еще — косматая поляна. Она густо поросла крапивой. Крапивы много, много. И она сочная, сочная! Ходит учительница по классу от окна к двери и обратно… Вот задержалась у окна, пристально всмотрелась в конец улицы.

По ней бежала бирюзовая «Волга». Все ближе, ближе. Вот остановилась. Открылась дверца, и из машины выскочил… Сергей Семенович! Заметив Светлану Ивановну, сдернул фуражку и, широко улыбаясь, взмахнул ею над головой, похлопывая другой рукой по блестящему боку новеньком «Волги».

Светлана Ивановна быстро оглядела класс. Ребята писали, поскрипывая перьями. У Сеньки Болдырева от старания кончик языка торчал в левом углу рта. А если бы знал Сенька, какое бирюзовое чудо стоит сейчас за окнами школы!

Чтобы не привлечь внимания ребят, учительница прикрыла лицо тетрадью, улыбнулась председателю и сделала рукой движение: мол, пишем, пишем…

Тот понимающе закивал. Еще раз приветственно взмахнув фуражкой, открыл дверцу машины и сел за руль. «Волга» легко сорвалась с места и понесла хозяина в гудящие просторы полей.