​Девчонки

Глава восьмая

В половине седьмого в вагончике зазвенел будильник и гремел до тех пор, пока не иссякли в нем последние силы. Девочки открыли глаза от настоятельного зова и до конца дослушали утреннюю песню будильника.

— Подъем! — скомандовала Нюра и, громко горня, первая выскочила из вагончика в прохладу утра.

— Зарядка! — гаркнула Ольга с крылечка, и сидевшая на заборе пичуга взметнулась в воздух.

Ух, какой холодной оказалась вода в умывальнике! Люся хотела было удрать, но Нюра схватила ее за рукав и сама умыла.

— Закаляйся!

— Ай! — визжала рядом Стружка, мужественно омывая водой плечи и шею.

Причесывались в вагончике у маленького зеркальца, которое повесили на стене. Алька морщилась, ойкала, расчесывая свои волосы. Путалась в них и ворчала невразумительно:

— Уж здесь-то! Неужели?..

Светлана Ивановна, понимая ее, смеялась:

— Обязательно, Аля, каждый день. Никуда нам с тобой от этого не уйти.

У нее тоже были хорошие волосы. Заплетая их в толстую косу, Светлана укладывала ее на голове змейкой, получалась красивая большая прическа. Зато сразу меньше становилось и без того худенькое лицо.

— А если вам косу по спине пускать? — предложила Стружка и храбро вытащила шпильки из головы учительницы.

Коса упала, и из маленького зеркала на стене растерянно уставилось на Светлану Ивановну совсем девчоночье широкоглазое лицо.

— Так в сто раз лучше! — авторитетно заявила Стружка и спрятала за спину кулак со шпильками. — Не дам!! Ходите с косой.

— Ну-ка? — прикрикнула Нюра. — Отдай! Нашлась парикмахерша.

Провели первую линейку. Нюра зачитала распорядок дня, рассказала о режиме ухода за утятами.

— Дежурной сегодня будет Алька. — И тут же поправилась: — Аля… А все события за сегодняшний день запишет в дневник Люся. За вчерашний день я сама потом запишу. Ты оставь мне, Люся, место.

Возле вагончика давно уже стояла Аксинья и с любопытством прислушивалась к беседе у мачты.

— Ой, пионерочки, — заговорила она, улучив минуту. — поднялись-то как рано! Поспали бы еще часок, пока утяток-то нет.

— Нельзя. У нас распорядок твердый, — объяснила Нюра. — Весь день по часам распределен!

И, обращаясь к дежурной, сказала:

— Нужно найти удобное место для кухни, для костра.

— Да вон в той канавке, лучше не сыщите, — опять вмешалась Аксинья и повела девочек за кормокухню.

Там действительно оказалась ложбинка, в которой костер будет хорошо защищен от ветра.

Ольга блаженно завалилась в канавку, поросшую мягкой травой, и громко зевнула.

— Не выспались вы сегодня, девоньки, — посочувствовала Аксинья. — Огонь-то долго у вас горел.

— Выспимся еще, успеем, — сказала Нюра.

Утят привезли в половине восьмого.

— Привет вам, пионеры-утятницы! — приветствовал девочек зоотехник с неизменной трубкой в зубах.

С машин стали сгружать ящики, в которых слышались возня и писк.

— Я сама унесу, — заявила Ольга и, обхватив сильными руками один из ящиков, без особого труда потащила его на загон.

Вот они, первые маленькие питомцы!

Взъерошенные и неуклюжие, утята испуганно крутили головками, очутившись на просторе незнакомого загона.

Они уже не были такими желтенькими и пушистыми, какими их привезли с инкубатора на сельскую ферму. За две недели подросли, на крылышках-обрубышках и спинках пробивались сероватые перышки. И пищали утята не так тонко. Чувствовалось: вот-вот крякать начнут.

— Какие горяченькие! — озабоченно сказала Люся, высаживая утят. — Уж не больные ли?

— Это они в ящиках нагрелись, — объяснила Нюра. — Их сейчас нельзя кормить.

— Правильно, — одобрительно сказал Смолин. — Пусть отдохнут часок, освоятся, а вы пока мешанку им приготовьте.

Нюра с Ольгой остались на выгрузке утят, остальные побежали с ведрами на склад за кормом. Всыпали твердые кирпичики в кадушку, залили водой. Сейчас разомнут все руками, добавят молодого нарубленного клевера, отрубей, и получится вкусная, сытная кашица.

Нюра пересчитала ящики… Все правильно — утят 1800 получается.

— Нюра! — позвала ее Стружка. Она была чем-то очень встревожена. — Иди-ка к нам!

Нюра пошла к кормокухне.

— Они не расходятся! — громким шепотом сообщила Стружка.

— Кто?

— Комбикорма.

Нюра опустила руку в кадушку, достала один кирпичик, попыталась его размять. Ничего не получалось, только с острых уголков отпало на руку несколько крошечных кусочков корма. У Нюры от волнения пот выступил на лбу.

А от машины шли Смолин и Светлана Ивановна.

— Ну, хозяйство принято, теперь угощайте малышей, — сказал зоотехник.

— Нюра, что такое? — спросила учительница, заметив волнение и растерянность девочек.

— Нам бы надо их с вечера замочить, — проговорила совершенно расстроенная Нюра.

— А-а! Вон в чем дело! — догадался Смолин. — Вот так, вот так! До всего будете сами доходить, опыт накапливать. Думаете, я все об утках знаю? Нет! Так, теоретически только. Для меня это дело — тоже новое.

— А чем же кормить их теперь? — спросила Светлана Ивановна.

Зоотехник похлопал по карманам, отыскивая спички, посоветовал:

— Я так думаю: через полчасика комбикорма немного обмякнут. Вы соскоблите с краев, сколько сумеете. А остатки пусть до обеда мокнут. А на завтрак побольше пшеничных отрубей положите, зелени подмешайте.

— Обрату можно подлить, — предложила Нюра, увидев, что прибыл Коля-возчик и стаскивает со сторожем бидоны с телеги.

— Вот-вот! — согласился зоотехник. — В общем, главное — не теряться. Еще и не такие трудности встретятся…

Корм был подготовлен, и девочки понесли его в ведрах на загон. Одни утята осторожно подходили к кормушкам, клевали вкусное месиво, другие, не замечая его, сидели в стороне.

— Гонг-то?! — выдохнула Люся и прижала тоненькие руки к груди.

Опять все расстроились: так никакой дисциплины у птиц не будет.

— Бей скорее! — крикнула Нюра, и Люся, с трудом приподняв железный прут, несколько раз ударила им по куску рельса, подвешенного вчера у навеса.

Утята не обратили на этот звук никакого внимания, и девочки растерянно посмотрели на Смолина. Ведь он же сам рассказывал…

Зоотехник от души посмеялся над ними:

— А вы сами-то будто сразу ко всему привыкли! Ой, беда с вами! Все образуется, все хорошо будет! Не теряйтесь!

Утята, наконец, поняли, что надо делать, и принялись за еду.

У вагончика неожиданно раздался звук горна. Все с удивлением посмотрели туда. Дежурная Алька горнила и одновременно махала рукой, приглашая на завтрак.

Но разве до этого! Утята еще не насытились, девочки побежали за новой порцией пищи. Да Катя еще обнаружила, что два утенка не едят, сидят возле кормушки, нахохлившись.

— Наверно, помяли в дороге, — объяснил Смолин. — Пусть отдохнут. Обойдется!

Катя отнесла утят под навес, через силу напоила.

А потом оказалось, что воды заготовили мало. Стали таскать ее из озера.

А там уже и обед подоспел. Опять готовили утятам мешанку, наливали обрат в деревянные корытца, расставленные на загоне.

Стружка хлебнула из ковша мутную жижицу, похвалила:

— Вкусно!

— Ой, девочки, поешьте! — опомнилась Светлана Ивановна.

Второпях перекусили. Даже не поняли, из чего сварила похлебку дежурная Алька.

А утята уже опять пикают. Маленькие, а прожорливые какие! Подавай им мешанку — и все тут!

— Так ведь время пришло, ужинать им пора, — сказал зоотехник.

— Неужели ужинать пора? Вроде, утята только что пообедали…

Смолин к вечеру уехал. Закуривая на дорогу трубку, пожелал успехов и повторил:

— Главное — не теряться.

И пообещал:

— Скоро еще привезу вам утят.

Девочки, переглянувшись, мотнули головами, а Нюра сказала без возражения:

— Везите.

«Батюшки!» — подумала Светлана Ивановна.

Через полчаса прикатил на мотоцикле Виктор Николаевич. Девочки бросились к нему, начали было рассказывать про все свои, заботы, да увидели — пряно по клеверному полю, сокращая путь, гонит на Алмазе председатель Сергей Семенович. И, не сговариваясь, прикусили языки. Ну уж нет! Не надо ничего рассказывать, а то живо отберет ферму.

— Как дела, кортогузцы? — Поздоровавшись, председатель пытливо вглядывался в возбужденные лица.

Девочки заулыбались, пожимая плечами, переглянулись.

— Дела? — спросила Стружка, когда молчать уже было нельзя.

— Да. Дела, — выразительно повторил председатель.

— Ох, уж дела, дела… — завздыхала с крылечка Аксинья, но Нюра метнула на нее быстрый взгляд, и та поперхнулась, подумав про себя: «А ладно! Как хотят. Мне ведь с ними жить. А этот наезжает только».

— Что такое, Аксинья Федоровна?

— А ничего, товарищ председатель, — заторопилась женщина и даже сбежала с крылечка. — Хороши, говорю, у нас дела. Работают пионерочки, со всем в срок управляются…

Виктору Николаевичу очень хотелось уехать позднее председателя, чтоб обо всем разузнать, поговорить со Светланой Ивановной. Но и Сергей Семенович не торопился, пытая о чем-то сторожа. Нюра слышала, как тот отвечал, позевывая: «А я ведь спал, товарищ председатель, мне ведь ночью караулить надо. А днем я спал».

И, оглядывая загоны, притихших под навесом утят, успокаивал:

— Да вы не тревожьтесь. Видно ведь, что хорошо управились. И сами веселые.

Уже сидя на мотоцикле, Виктор Николаевич вспомнил:

— Краску я завтра с Николаем пришлю.

Светлана Ивановна взглянула на Нюру, та на нее. Обе кивнули легонько. И обе, наверно, подумали: до краски ли теперь!

Ужинали поздно. Стопка книг так и стояла неразвязанная в вагончике, не были развернуты и рукоделия. И в лесу не побывали, и в волейбол не поиграли. И в дневник ничего не записывали…

— Не выполнили вы порядок-то, который утром возле флажка намечали… — сладенько улыбаясь, сказала Аксинья.

— Это мы свой режим не выполнили, — устало ответила Нюра, — а для утят мы все сделали.