Девушка без лица

ТРИДЦАТЬ ДВА

На камнях у моря демон Бяозу смеялся от моего отчаяния.

Он не стеснялся насмехаться. А красный крыс сказал, приглаживая лапкой шелковое одеяние:

— Жрица, не бойся, ведь ты будешь бессмертной, как твое имя. Когда ты умрешь, я сочиню поэмы о тебе. Там будет описано, как отважно ты сражалась до смерти, и все, кто будет читать те поэмы, будут утопать в слезах.

Хмурясь, я думала, бросить ли вызов, но казалось глупым ругаться с существом, что было чуть выше моего колена.

Женщина-луоша прошла вперед, ее тело было создано для мужских глаз, а не для работы или сражений. Она была соблазнительной, ее кожа была бледно-бирюзовой, и ее волосы ниспадали за ней густыми волнами. Ее красота заставила мой разум замедлиться, любоваться ею. Мой ответ нельзя было сравнить с тем, как она остановила разумы отца и тигра. Хоть оба смогли сдержать языки во рту, казалось, они вот-вот начнут пускать слюну.

Движения в сплетении ее юбки стало понятным: там были лица людей. Мужчины беззвучно кричали из плетения ее платья. Я видела раньше схожий плен душ, но те лица были лишены индивидуальности, разума и памяти, просто кричали. Эти мужчины под тонкой тканью ее юбки сохранили свои черты, они прижимались к ткани, широко раскрыв глаза. Некоторые лица были юными, другие — старыми, но все выглядели так, как я представляла зависимых от опиума и игр, отчаянно хотели уйти, но желали еще дозы. Те души были зависимы от демоницы.

— Я не вижу причины страдать, жрица, — сказала она, голос был золотой нитью. Все в ней свивалось и распутывалось, притягивая меня, опутывая меня. — От чьей руки тебе будет умереть проще?

— Попробуй сама, — сказала я. — Или это ниже тебя?

— Жрица, — шелково сказала она. — Я предлагаю тебе милосердную смерть. Если мой муж доберется до тебя, он не будет спешить, он будет медленно мстить.

— Мстить, демоница? За что?

— Он женат на мне, — сказала она, — и, как все мужчины, должен слушаться меня. Он живет в боли желания, и он выместит злость на тебе. Поверь, жрица, тебе не понравится внимание моего мужа, — сказала она, — и я могу сделать, чтобы кто-то из твоих союзников-людей убил тебя быстро. Так от чьей руки ты предпочтешь умереть?

Я взглянула на отца, на Шуай Ху.

— Тогда путь это будет рука отца.

— Удивительный выбор, жрица.

Я пожала плечами.

— Я не хотела бы, чтобы монах страдал от стыда, убив меня.

— Интригующе, — сказала демоница. — Мне плевать на чувства моего спутника, так что меня удивляет, что ты переживаешь за своего.

— Шуай Ху не мой спутник, — сказала я.

— Уверена, жрица? — сказала она и подняла руки, словно ловила мотыльков. — Я ощущаю что-то в воздухе между вами. Печально, что вы оба выбрали одиночество.

— Шуай Ху — мой друг, демоница, — сказала я. — Мы уважаем друг друга, что редкость, и мы доверяем друг другу, что еще большая редкость. Шуай Ху верен пути просвещения, а я верна пути почитания предков, и я собираюсь найти способ возродить мужа. Скажи, демоница, ты слушаешься Призрачного магистрата?

— Я у него работаю, жрица. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, когда бой закончится, я оставлю тебя живой, чтобы ты передала ему сообщение.

Было что-то до жути сладкое и девичье в ее смехе. Услышав смех, лица под ее платьем загорелись от радости. Даже мой отец и Шуай Ху удовлетворенно вздохнули, когда она рассмеялась.

— О, жрица, — сказала она, — будет жаль, что ты умрешь. С тобой так весело играть.

Это меня замедлило. Я посмотрела на нее.

— Демоница, ты видишь во мне друга, с которым можно играть?

— Нет, жрица. Игрушку.

Я кивнула.

— Может, демоница, если бы ты понимала дружбу, ты поняла бы, почему мы с монахом можем испытывать чувства и не действовать дальше, и тогда тебе были бы меньше нужны мужчины, которые желают тебя так сильно, что желают твоей смерти.

Ее рот открылся, она хотела парировать. Мелкие клыки торчали из ее нижней челюсти, и ее тонкое платье прилипало к ее телу, словно ветер давил на ткань, прижимая ее к каждому изгибу ее бледно-голубой кожи, но ветер не дул. Только лица мужчин в шелке цеплялись за ее тело, выглядя радостно, но их счастье напоминало эгуи, голодных призраков, чьи мелкие рты не могли съесть столько, чтобы наполнить их голодные животы. Это желание лишало человечности.

Страж-конь прошел к нам, его военная поступь и величавая поза не давали проигнорировать его. Он источал власть.

— Демоница, — сказал он резким голосом. — Дуэль должна идти по порядку. Вашу власть над разумами мужчин нужно убрать, пока сражение не начнется.

Она кивнула и выпрямилась во весь рост, двигаясь с грацией танцовщицы, и замерла, как статуя. Она смотрела на голову коня, ожидала реакции, но ее не было. Ее глаза на миг остекленели, и я услышала, как отец и Шуай Ху задышали нормально. Я прошла к ним.

Монах-тигр был потрясен, пристыжен, словно только опомнился. Отец быстрее все понял, и он был в ужасе.

— Этот бой почти проигран, Ли-лин, — сказал он.

— Она застала вас врасплох, — сказала я. — Теперь вы предупреждены. Ты можешь защитить разум и помешать ей управлять вами?

— Было бы все так просто, Ли-лин. Но посмотри на нее сейчас. Чтобы послушаться стража, она использует силу. Управление разумами не забирает ни капли ее сил, усилия идут на подавление этого. Как только сражение начнется, я и звука не успею издать, она уберет самоконтроль, и мой разум станет ее слушаться.

— Как и мой, — прорычал тигр.

Я нахмурилась. Я хотела сказать что-то о мужчинах, потакающих своим желаниям, но часы назад Сю Шандянь чуть не подчинил мою волю своей. Сила демоницы подавляла решения моего отца и моего друга, это был не их выбор, это была демоническая магия, что была выше любого соблазна человека, и она мучила их. Я сочувствовала им, хотя не стала стыдить их, говоря об этом.

Страж-бык подошел к нам.

— Пора продумать планы боя, — сказал он. — Укрепить силы и… — его большие глаза заблестели, — попрощаться с теми, кого любишь. Ты мне нравилась, жрица. Этот бой смотреть будет печально.

— Не рано ты меня хоронишь?

— К сожалению, нет, — сказал он со скорбью.

— Нужно посоветоваться, — отец махнул Шуай Ху подойти ближе. — Ли-лин, для нас есть всего один шанс в бою. Демоница захватит мой разум и разум тигра, обратит нас против тебя. Как только бой начнется, тебе нужно убрать ее. Если сможешь ее убить, мы сможем одолеть врага, если нет — нам придется убить тебя.

Я кивнула, промолчав.

— Шифу, — сказал Шуай Ху, — могу я предложить поправку плана? Ли-лин нужно убрать самую опасную угрозу сразу, а потом убивать демоницу.

— Что это за угроза, брат Ху? — спросила я.

— Я, — сказал он. — Как только начнется бой, Ли-лин нужно убить меня как можно скорее, а потом демоницу, чтобы освободить ваш разум, шифу.

Отец задумался. Я видела, как он взвешивал стратегию, разглядывал зверя, который предпочитал умереть, а не убить. Он кивнул.

— Как только начнется бой, убей тигра, Ли-лин. Рассеки его мечом, если умеешь, а потом напади на демоницу.

Отец крикнул стражам:

— Какие приготовления позволены до дуэли?

— Пишите талисманы, если нужно, даоши, — сказал страж-бык гулким голосом. — Точите мечи. Но не начинайте заклинания, если их нужно закончить на поле боя. Все приготовления завершатся с началом боя.

Отец кивнул и стал скандировать:

— Я обращаюсь к министерству таинственного, Тайсюан! Орден Маошань Линьхуан считает, что следующее ждет Сян Ли-лин, наследие…

Его речь продолжалась, но голос становился тише, горло уставало, шипение ветра и плеск волн заглушали голос. Прошла минута, он скандировал и махал руками, резал воздух пальцами. Он закончил строгим криком:

— Быстрее, быстрее, ведь это Закон!

Я охнула, ощущая жар и холод, сила хлынула в мое тело. Мелкие вспышки шипели на кончиках пальцев и на позвоночнике, пылая. Это было слишком, это сбило меня с ног, бросило на спину, и я глядела на духовный вечер.

Шуай Ху склонился надо мной.

— Даону, ты в порядке?

Я пыталась говорить, но другой звук вырвался из моего горла, бурлил на губах. Смех был ревущим.

— Шифу, — сказал тигр с тревогой, — что вы с ней сделали?

— Я заточил свой меч, — сказал он.

Я с улыбкой поднялась на ноги, широко расставила их на духовной земле. Даоши пятого сана была вдвое сильнее, чем я до этого. Я была готова биться и готова умереть.