Девушка без лица

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Несколько рук были с кинжалами. Одна — с хлыстом. Еще одна — с цепью с открытыми оковами на конце. Только в одной руке не было оружия, ведь сама рука была оружием, тонкая дубинка из металла заканчивалась раскаленным клеймом. Я могла обезоружить другие руки, но оружие отрастет. Та ладонь была другой, руку с клеймом нельзя было обезоружить. Эта рука могла быть его уязвимым местом. Давать мне шанс.

Я бежала так быстро, как еще никогда в жизни, не делая энергией шаги легче, а укрепляя тело немного Железной рубахой, как можно скорее, оставаясь ближе к земле, пока воплощение пыток, плена и избиений летело за мной.

Я добралась до стола и ударила по рычагу, и пружины с паром включили круглое лезвие пилы для дерева. И я сделала самое глупое в жизни.

Сила врага зависела от того, как сильно он был готов страдать ради своих целей. Он пожертвовал ладонью, чтобы создать этого монстра. Мне нужно было желать поступить так же.

И я развернулась и левой ладонью поймала кончик клейма.

Боль была невыносимой, но другая ладонь схватила железный прут там, где мог быть локоть руки. Боль в левой ладони затуманила разум, но я надавила правой рукой и весом всего тела, чтобы обрушить летающего дьявола.

Обрушить на распилочный стол. От резкого поворота и силы крыльев лицо монстра первым встретилось с крутящимися металлическими лезвиями.

Стальные клинки должны были резать толстые стволы деревьев за мгновения.

Я сжалась на земле, прижимая к себе ладонь. От агонии мне было холодно на опилках. От ощущений в ладони и пальцах я завизжала как зверь во время бойни. Я не могла думать, с трудом дышала, поджаренная плоть и пострадавшие нервы били по голове. Двор кружился и кричал моим голосом. Мир не мог перестать кричать. Я смутно осознавала, что куски тела дьявола летели по воздуху с брызгами зеленой мутной крови, заливающей весь двор.

Я смутно осознавала. Ладони. Люди. Подняли меня. Моя голова безвольно свисала. Они несли меня как труп к столам, где лежали девочки. Лицо Меймей снова было без черт, цветущие ростки пропали изо рта Хуа.

Девочки отдыхали, и я смутно осознавала, что доктор Вэй промывал мою ладонь и все порезы на моей коже. Я смутно слышала отца:

— Ли-лин, девочки будут в порядке.

Кто-то поднял мою обмякшую руку и стал наносить мазь на обожженную ладонь.

— Тебе нужен лауданум, — сказал доктор Вэй, и я слышала доброту его улыбки.

— Нет, — пробормотала я. — Это еще не конец.

— О чем ты? — спросил мой отец, но боль в ладони толкнула меня за край и из моего тела. Я зависла рядом с собой, смотрела на двор с облегчением и болью, с растущим спокойствием. Звук ветра в опилках, дыхание союзников и новый звук — гул выхлопов воздуха.

Странный большой механический предмет въехал в открытые ворота двора. Колеса машины замерли перед бревном. Все посмотрели туда. Дверца машины открылась, и вышел труп.

Нет, не труп. Это был Сю Шандянь, избитый и окровавленный. Он пошел, хромая, чуть не упал, но шаги остались уверенными.

Он держал в руке пистолет.

Целился в меня.

Гром раздался над двором.

Пуля пролетела мимо, и только ветер за ней сказал, как близко она была — в двух футах над моей головой.

Я попыталась скатиться со стола, но душа была оторвана от тела. Беспомощная. Я смотрела на себя на столе, видела, какой маленькой была, парализованной болью и усталостью.

Тень упала на меня, мужчина встал между мной и стрелком. Отец стоял между мной и врагом. Через миг к нему присоединился доктор Вэй, а с ним — миссис Вэй. Они защищали меня своими телами. Были готовы принять пулю за меня.

Все, кроме Джинни и Бок Чоя. Босс вытащил свои пистолеты. Он звал их Хранителями мира. Оружие было мощным, стреляло большими пулями, но босс никогда не попадал по мишени.

Его пистолеты громыхнули во дворе, звук разнесся эхом. Пули летели мимо Сю Шандяня, который продолжал идти ближе с пистолетом в руке, пока оружие босса не опустело.

А потом кто-то еще подошел к полумертвому мужчине, который раньше был богом удачи в игре. Большой нож сверкнул в ее руке.

Мой голос не было слышно, пока я была не в теле. Я пыталась кричать Джинни убегать, она не могла биться со стрелком сверкающим ножом.

Но она сверкала им. Она неуклюже кружила ножом, в узорах не было смысла, движения были для красоты и предсказуемыми, не помогали в бою. Ее нож двигался как дубинка, но она выглядела уверенно, пока так действовала.

Сю Шандянь подвинул мертвую ногу и бесполезную ладонь, шагнув ближе к Джинни. Как-то, несмотря на порезы и синяки, его лицо все еще выражало гордость. Она агрессивно шагнула к нему, и ее нож продолжал описывать узоры, который только иногда получались красивыми.

Он убрал пистолет за пояс. Он легко поймал ее за талию. Здоровая рука без усилий притянула ее в объятия. Он прижал ее к своему телу в жутком вальсе врагов во дворе.

— Ах, Джинни, — сказал он, ухмылка превращала лицо с порезами и синяками в жуткую маску, — ты хотела быть со мной так близко, да?

— Да, — сказала она. Ее свободная рука прижала что-то маленькое и темное к его горлу, и в тот миг я поняла, почему она хвалилась своими умениями с ножом.

Она нажала на курок маленького пистолета, и миг застыл. Умирающий ударил последний раз в панике, кулак попал по лицу Джинни, но, хоть удар гремел громко, она смеялась, и только один из них упал.

Сю Шандянь лежал на земле с потрясенным взглядом, тянулся ладонью к тому, что осталось от его горла.

— Ты больше не будешь вредить девочкам, Сю Шандянь, — сказала Джинни. И хоть удар Джинни был неловким, он был яростным и сломал нос убийцы до его смерти.

Призрак, поднявшийся во дворе, напоминал Сю Шандяня, каким я всегда его знала, источающим очарование. Но обычно он ел конфеты, а тот цветок рос из его призрачного рта.

Он улыбнулся при виде меня.

— Ах, ты тут, Ли-лин. Это хорошо.

Я молчала, Джинни и миссис Вэй били его труп. Девочки отдыхали бок о бок на столе. Бок Чой нависал над дочерью и утешал ее.

А я в образе духа смотрела на усмехающегося призрака мужчины, который так сильно всем навредил.

— Думаешь, ты одолела меня, Ли-лин?

— Ты не победил сегодня, Сю Шандянь, — сказала я.

— Сегодня, завтра, — сказал он, — какая разница? Дерево меня воскресит, вот увидишь. Я не обычный человек. Я не играю по правилам людей.

— Ты не обманешь смерть, Сю Шандянь. Твое дерево одолели, — сказала я. — Ты был его слугой среди живых, и ты мертв. Оно не смогло пустить корни в нашу землю, так что не связано с этим регионом. Конец, мистер Сю, твое дерево тебя не воскресит, потому что не может.

— Так ты думаешь? Тебе нужно кое-что понять, Ли-лин. Я всегда побеждаю.

Я молчала, ждала, пока он объяснит. Но вместо слов из его рта появились синие цветы, и жуткий зимний холод надавил на мой дух.

— Ты проглотил его семена перед смертью, — сказала я.

Сю Шандянь широко улыбнулся. Синие цветы стали покрывать его духовное тело.

— Да, Ли-лин. И в моем кармане мешочек, полный пепла. То сгоревшая бумага моего чучела. Другое чучело меня на моем алтаре. Я мертв, и дерево сможет пройти в духовное царство и пустить тут корни. Ты проиграла Ли-лин. Все вы. Твоему отцу конец, всем твоим друзьям, всему. Сила, какой ты еще не ощущала, прибудет сюда. Но ты не думала об этом, да? Ты переживала из-за каких-то девочек. Теперь мое демоническое дерево прорастет тут, потому что ты переживала из-за мелких людей.

Я смотрела на него. Я была проекцией тела, глядящей на жестокого призрака. Духовное щупальце потянулось из кармана трупа Сю Шандяня и погрузилось в почву двора.

— Вот и все, Ли-лин, — сказал призрак. — Это был твой конец. Древнее дерево, которому я служу, пустило корни на земле Калифорнии. Ты проиграла.

Я отвернулась от призрака и очнулась в своем теле.

Во дворе пустило корни одно семя, которое могло погубить нас. Прошли мгновения, а я ощущала, как оно уже стало пробираться в мир духов. Сильное, желающее навредить, оно росло выше домов, собираясь со временем захватить весь Сан-Франциско, распространяя испорченную энергию.