Дитя Меконга

Глава 21

Тонг стоит на огромном валуне посреди бескрайней воды. Сколько он не вглядывается в горизонт, а берега не видно ни с одной из сторон. На горизонте даже намёка на него нет. Только тёмная вода, что отражает такое же тёмное небо над головой.

Солнца нет, но камень под ногами тёплый, будто нагретый его лучами. Тонг осторожно переступает по гладкой поверхности, только сейчас понимая, что бос. И что на нём нет ни следа привычной для него одежды. Вместо неё чонг крабен и рубашка с коротким рукавом, со знакомым уже по снам золотистым чешуйчатым орнаментом.

«Сон?..»

Тонг снова оглядывается, но пейзаж не меняется. Вокруг всё та же бескрайняя вода и высокое, будто плотно затянутое тяжёлыми тучами, тёмное небо.

— Есть тут кто-нибудь?

Вопрос улетает в пустоту, так и не обретая ответа.

Тонг осторожно опускается на колени, неуверенно касаясь ладонями гладкой и тёплой поверхности камня. Сердце в груди грохочет, будто большие часы, что отсчитывают секунды до момента, когда он увидит своё отражение в воде.

Три. Два. Один…

Оно на мгновение останавливается, когда Тонг заглядывает в водную гладь и снова пускается вскачь, постепенно успокаиваясь.

В отражении не Кхем, а он сам.

Всплеск за спиной едва не становится причиной внепланового купания. Рука на гладкой, будто отполированной поверхности камня едет и Тонг только чудом не соскальзывает в воду, удерживаясь на самом его краю.

— А я всё думал, что за удивительный мальчик решил поиграть в защитника.

Голос, что звучит откуда-то из-за спины, оказывается ещё большей неожиданностью. Холодный и смутно знакомый.

Тонг оборачивается, едва снова не соскальзывая с камня в воду, и потрясённо замирает. Над ним возвышается огромный змей.

«Наг…» — поправляет себя Тонг, тяжело сглатывая вставший вдруг в горле ком.

Тёмное змеиное тело венчает больше похожая на драконью голова. Короткие костяные рога и такой же короткий небольшой гребень делают её совсем не похожей на змеиную.

— Вы сохранили часть сил даже в новом перерождении. Удивительно и похвально, Ваше Высочество.

От слов нага веет холодом и мурашки разбегаются по спине Тонга, заставляя его поёжиться.

— Быть может и воспоминания тоже при вас? Это было бы совсем не к месту. Вы ведь меня понимаете, Ваше Высочество?

Наг приходит в движение. Мощный хвост с громким всплеском выныривает из воды и несётся прямо на Тонга, будто собираясь прихлопнуть его, как какую-то мушку. Лишь в последний момент он уворачивается от удара, переставая цепляться за камень и соскальзывая вниз.

Тонг летит спиной назад, ожидая удара о скрытые в воде камни, однако та принимает его мягко, почти нежно. Как мать вернувшегося домой после долгого отсутствия дитя.

Ещё недавно тёмная и похожая на зеркало вода становится почти прозрачной. Тонг видит небо над головой и как ныряет следом за ним огромный наг.

— Простите, Ваше Высочество, но я не могу снова вас отпустить.

Огромная пасть открывается, позволяя рассмотреть устрашающе острые клыки, только вот не она целится в Тонга, чтобы сожрать. Не она приходит в движение, чтобы достигнуть цели.

Хвост удавкой оборачивается вокруг горла, сдавливая и перекрывая кислород. Воздух стайкой мелких пузырьков устремляется вверх, стоит только приоткрыть рот.

Тонг беззвучно кричит, цепляясь пальцами за чешуйчатый хвост, царапая его короткими ногтями, но добиваясь лишь издевательского смеха, что добирается до ушей, несмотря на окружающую воду.

— Вы слишком слабы, чтобы справиться со мной, Ваше Высочество. Не стоило вам менять свою жизнь на жизнь глупой девчонки даже не помнящей своё прошлое. Как жаль…

Давление на шее становится сильнее, а желание вздохнуть кажется нестерпимым, вот только сил, чтобы выбраться нет. Пальцы соскальзывают с чешуйчатых боков, не в силах причинить нагу боль. Не в силах вообще что-то сделать…

— Тонг!

Этот голос врывается в сознание Тонга вместе с исходящим от кольца жаром.

— Тонг, ты меня слышишь⁈

«Да…»

Новая стайка пузырьков отправляется вверх, и начавшее было гаснуть сознание вновь обретает чёткость.

— Тонг…

Голос отдаляется и Тонг тянется за ним, вновь цепляясь за чешуйчатый хвост, вдавливая в него пальцы и чувствуя, как с каждым мгновением всё сильнее нагревается кольцо.

Раздавшееся шипение служит музыкой для ушей Тонга, а в следующий момент давление на шее ослабевает и он выскальзывает из западни.

— Ах ты, маленький змеёныш!

Тонг не слушает, посылая тело одним сильным толчком ног вверх и загребая руками. К поверхности, к кислороду, от нехватки которого сдавливает горло не хуже хвоста нага. К голосу, что всё ещё зовёт его…

Тонг кашляет, хватая ртом воздух, будто выкинутая на поверхность рыба, и не успевает ничего осознать, когда на него налетают с тихим писком, обнимая не слабее того самого хвоста.

— Братик, ты очнулся!

«Это мне стоило говорить…» — мелькает в голове вялая мысль и пропадает, когда Пла начинает хныкать, зарываясь лицом ему в плечо.

— Всё хорошо…

Язык еле ворочается и выходит тихо и сипло, будто Тонга действительно кто-то душил. Глаза открываются тоже с трудом.

— Отпусти его, Пла. Задушишь же, — звучит голос отца. — Ну-ка, иди сюда.

— Но папа!

Цепкие руки Пла исчезают, давая наконец-то Тонгу вдохнуть полной грудью.

Зрение восстанавливается чуть позже. Приходится протереть глаза, чтобы прогнать странную, неприятную муть и сфокусироваться.

Надувшаяся Пла в руках отца, его обеспокоенный, внимательный взгляд и стоящий у самой стены Нок, будто изгнанный туда: напряжённый и сосредоточенный.

— Я просто перенапрягся.

Тонг сглатывает сухим саднящим горлом и, накрыв его ладонью, осторолжно поглаживает. Ощущение сдавленности никак не желает уходить, будто хвост нага всё ещё там, на месте.

— Познакомься, пап, это Пи Нок.

«Глупая, дурацкая ситуация…»

Ему хочется куда-нибудь провалиться или спрятаться от острого взгляда отца, но вместо этого он лишь садится на кровати ровнее.

— Мы уже познакомились.

Слова ощущаются так же: остро и тяжело, будто Тонг в чём-то виноват, будто он не должен был приводить сюда Нока.

— Пап, а что такого срочного и важного у тебя случилось, что ты оставил Пла одну, а?

Тонг недобро щурится, не желая быть виноватым непонятно в чём. Даже тот факт, что Нок, подойдя ближе, успокаивающе касается ладонью плеча, не помогает ему остыть и отпустить, позволив отцу выражать своё недовольство.

— Только маме не рассказывай…

— И что именно мне не рассказывать?

— Ма!

Голоса Тонга и Пла звучат в унисон, когда на пороге появляется невысокая крепкая женщина в тёмном платье с собранными в высокий хвост волосами.

Всё отступает на второй план, когда мать понимает, что Пла наконец-то проснулась. Тонг видит это по её глазам, по дрогнувшим в улыбке губам и тихому, тёплому:

— Иди сюда, маленькая моя.

Пла срывается с места, выскальзывая из рук отца и ныряя рыбкой к матери, будто оправдывая своё имя.

— Спасибо, — тихая простая благодарность, что срывается с губ матери, колет Тонга острой иглой изнутри.

Его благодарят за то, что он и так должен был сделать, не только как старший брат, но и как тот, кто может. Он часть семьи. Так зачем же?..

«Или меня не считают семьёй?..»

Странная мысль вспыхивает в сознании внезапно и обжигает не хуже медузы.

«Они мои родители, так с чего бы…»

— Ты голодная, моя дорогая? Давай приготовим что-нибудь вкусненькое? Поздний ужин, а? Как ты смотришь на это?

Воркование матери неожиданно царапает и Тонг прикрывает глаза, не желая видеть, как та поднимает Пла на руки.

Он не должен этого чувствовать. Не должен вести себя, как маленький ревнивый ребёнок…

— Поговорим внизу, — доносится до Тонга голос отца, а затем всё стихает.

Плеча касается тёплая ладонь и Тонг почти вздрагивает. Он забыл о Ноке, забыл о том, что тот стоит позади него. Всё ещё стоит…

— Они ушли, — Нок садится рядом, и лёгкое ободряющее прикосновение меняется. Пальцы принимаются разминать скованное напряжением плечо, давая понять, что он здесь, и он не уйдёт.

— Прости, Пи. Я… — Тонг прикусывает губу, опуская голову так, чтобы спрятать глаза за волосами, даже понимая всю тщетность этой попытки. Пряди слишком короткие, чтобы за ними можно было скрыться. — Мне вдруг на мгновение показалось, что я тут лишний.

— Если бы ты был тут лишним, — тихо, но вкрадчиво шепчет Нок почти на самое ухо. Тонг ёжится от щекотки, что вызывает коснувшееся кожи дыхание. — То твой отец не попытался бы откусить мне голову.

Тонг потрясённо распахивает глаза, оборачиваясь так резко, что почти сталкивается с Ноком лбом.

— Что?..

— И я его вполне понимаю, — губы Нока разъезжаются в улыбке. — Представь себе картину: ты приходишь домой, а в комнате незнакомый тебе мужчина, на руках которого сын без сознания, а рядом сонная, ещё не до конца пришедшая в себя малолетняя дочь. У меня детей нет, но увидь я нечто похожее с участием Ним и точно бы сначала прибил самого себя, а уже потом спрашивал, что случилось.

— Пи-и-и, — тянет Тонг, не зная, как реагировать на эти слова и верить ли им, потому что улыбка с губ Нока так и не сходит.

— Они тебя любят и ценят, Тонг. Просто знай это и даже не думай о том, что не важен.

— Он правильно говорит, сынок, — замечает незаметно вернувшийся в комнату отец. Подобно матери совсем недавно, он тоже стоит на пороге, не делая ни единого шага в комнату. — Простите, если попытался, как вы сказали «откусить голову» чуть ранее. И мы так и не познакомились нормально.

Отец всё-таки переступает порог, заходя в комнату.

— Дуан Ратапхон. Отец этого особенного оболтуса с синдромом спасателя.

— Приятно познакомиться.

Прикосновение исчезает и в том месте, где совсем недавно было тепло, становится холодно. Тонг даже растирает плечи, чувствуя, как его начинает знобить, а внутри появляется дрожь.

Он ёжится, стараясь вслушиваться в разговор, чтобы вмешаться, если потребуется. Если вдруг отец внезапно действительно решит «откусить» им обоим головы. Ведь Тонг нарушил обещание. Рассказал Ноку о своих способностях. И даже показал.

— Наоварат Тхирасак. Обычно меня зовут Нок. Я Пи Тонга из университета.

— Вы не спускались, я пришёл позвать вас вниз ещё раз, — на мгновение отец отчего-то хмурится, однако быстро меняет тему. — Тонг, мама сказала, что ты обещал приготовить ужин.

— Простите, что вмешиваюсь, Пи, — влезает Нок, поднимаясь, тогда как сам Тонг даже ноги с постели спустить не может. Родившаяся внутри знобливая дрожь растекается по телу неприятной слабостью. — Может он вместо этого утром приготовит завтрак? Я не думаю…

— Всё в порядке, — Тонг улыбается, пряча навалившуюся слабость за маской. — Я же обещал ужин. Что-нибудь лёгкое вполне смогу…

— Мама уже готовит, Тонг, — отец сухо поджимает губы, будто Тонг сделал что-то не так. — Просто спускайтесь.

Он разворачивается и уходит, а Тонг готов поспорить, что слышит ворчливое: «Как хорошо, что у тебя такой заботливый Пи, упрямый ты мальчишка».

— Так значит ты его Пи из университета? — уточняет мать, когда они все устраиваются за большим столом. Пла рыбкой-прилипалой сидит рядом с Тонгом, в любой момент готовая забраться к нему на колени, но пока довольствующаяся тем, что ей в тарелку подкладывают самые вкусные кусочки сразу из нескольких стоящих в центре стола блюд.

— Да. Тонг выбрал те же факультет и клуб, в которых был и я в своё время.

— Значит вы уже выпустились? — отец задумчиво смотрит на Нока и Тонг напрягается. Слишком уж внимательный у того взгляд. — И сколько вам?

С «Ты» на «Вы».

— Тридцать три, Пи.

— И как так вышло, что вы подружились с нашим сыном?

Тонг напрягается ещё больше и едва замечает, как мать подкладывает ему на тарелку несколько кусочков курицы. Которые тут же утаскивает Пла, на мгновение отстранившаяся и снова тесно прижавшаяся к боку.

— Как так вышло, что вы подружились с нашим необщительным и скрытным сыном, — поправляет отца улыбающаяся мать.

Пущенная в него шпилька не царапает, однако сдержать возмущённо: «Мам!» у Тонга всё равно не выходит.

— Тихо, — шикает мать, безуспешно пытаясь сделать строгое лицо. — Взрослые говорят.

Тонг закатывает глаза к потолку и вздыхает.

— Ваш сын мне очень помог, а потом как-то… Само получилось.

«Само, — Тонг задумчиво катает это слово на языке, понимая, что оно не подходит. — Это скорее карма».

То самое, что сказал ему и монах. Вместе с тем, что…

«Не повторяй ошибку, не будь один» — вспоминает Тонг ещё одни слова монаха и пальцы тянутся к кольцу, проворачивая то на пальце: привычно и успокаивающе.

«Это и есть то самое „не один“, да? То, что помогло вытащить Пла?..»

— А вы помогли брату и мне.

Голос Пла врывается в мысли Тонга, возвращая его в реальность. В тишину, что сгущается после её слов.

— Что?

Пла испугано подныривает под локоть Тонга, почти заворачиваясь в его руку и вжимаясь спиной в бок.

— Там, среди бескрайней воды… Они там были вместе и то чудище отступило.

Тонг сглатывает, чувствуя, как внутри всё сжимается.

«Чудище? Нага?»

Он понятия не имеет, что именно видела Пла во сне, но её слова говорят о том, что она была там же. Там, куда занесло и самого Тонга.

С тихим стуком ложка ложится на тарелку, неосторожно задевая её край, а рука взлетает к горлу. К шее, что ещё совсем недавно сдавливал хвост нага.

— Пла, тебе что-то снилось, да, моя дорогая?

Мать воркует, перетягивая всё внимание на себя, отвлекая. Однако Пла не ведётся, продолжая говорить, и чем больше она говорит, тем мрачнее становятся родители, да и внутри него самого жгутом скручивается напряжение.

— То чудище сказало, что брату и Пи не стоило появляться, что они только проблемы доставляют. Но чудище не право, — Пла внезапно отстраняется, выбираясь из-под руки Тонга, и садится ровнее: недовольная и решительная. — Это оно делало мне больно, оно доставляло проблемы. Почему брат и Пи виноваты в том, что оно делало?

— Пла, рыбка, хочешь, завтра в парк сходим? — теперь её пытается отвлечь отец.

Глядя на лица родителей, Тонг задумывается, а в простом ли беспокойстве дело? Или тут может быть что-то иное?..

— Не хочу в парк. Хочу, чтобы чудище перестало обижать брата.

Тонг сталкивается с внимательным взглядом матери и отворачивается, чтобы наткнуться на взгляд Нока.

«Почему ты так смотришь, Пи? Почему… Будто ты тоже видел ту бескрайнюю воду. Будто был там…»

Тонг теряется, не зная, как реагировать, и сбегает туда, где точно знает, как поступить. За маску.

— Меня никто не обижал, Пла. Это был просто сон.

Он ерошит волосы на макушке сестры, привлекая внимание, и когда та оборачивается к нему, улыбается.

— Ты очень долго спала, видимо сильно устала, и тебе приснился кошмар. Никакие чудища меня не обижают.

«Запугивают, пытаются убить? Да. Обижают? Нет» — от этих мыслей Тонгу становится смешно, и улыбка становится искренней.

— Но братик…

— Парк звучит неплохо, а Пла? С мамой, папой на аттракционах?

— А ты? Ты тоже пойдёшь с нами? Ты и Пи Нок, да?

Тонг снова ерошит волосы на макушке сестры, прежде чем нагнуться, так чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— В следующий раз, хорошо, Пла? Мне нужно будет вернуться завтра в университет. Учёбу никто не отменял.

Пла тут же надувается маленьким хомячком, складывая руки на груди и отворачиваясь.

— Обещаю, что в следующий свой приезд схожу с тобой в парк. И Синга прихвачу, хорошо?

— И Пи Нока тоже, да?

Пла неуверенно, но заинтересованно стреляет глазами в пытающегося сдержать улыбку Нока, а когда смотрит прямо, тот неожиданно подтверждает:

— Да. Я тоже приеду, если меня пригласят.

Родители переглядываются, а Пла уже улыбается вовсю, торжественно заявляя:

— Я вас приглашаю, Пи! Пойдём в парк все вместе, — а потом без перехода, дёргая Тонга за подол футболки: — Братик, почисть мне креветок? И Пи Ноку тоже почисть!

— Пла!

Два родительских голоса переплетаются, звуча в унисон, а Тонг просто тянется к блюду с креветками. Почистить их для него не проблема. Однако стоит только положить на тарелку первую креветку, как мелодично журчит звонок, оповещая о том, что кто-то пришёл.

В полночь.

Незваный.

Тонг сглатывает, уверенно поднимаясь из-за стола. И вместе с ним поднимается и отец: хмурый и решительный.

— Тонг, сядь. Я сам посмотрю.

— Сиди, пап, я схожу.

Отчего-то Тонг уверен, что пришли именно к нему. Или, вернее, за ним.