Дочери богини Воды

Глава 13. Домашние хлопоты

Господин Карпентер не отпустил Ирму, так что домой Роанну отвез Кир-ша.

На прощанье старый слуга сунул ей в руки холодные желтые кругляшки.

Сказал, мастер велел передать еще денег: на лечение Варга и на продукты.

Роанна душевно попрощалась со старым слугой, так внезапно поведавшим ей про отца.

Зайдя в дом она, первым делом, заглянула в гостиную, чтобы проверить, как вели себя закадычные враги в ее отсутствие.

В комнате царил сумрак, окна оказались полузавешаны, а в стекла мерно барабанил неугомонный дождь. Вокруг витала неестественная тишина.

А все потому, что закадычные враги спали. Варг — на кровати, накрывшись с головой одеялом. Ноги, одна из которых в лубке, торчали наружу. Льен — на стуле, положив голову на Варгову подушку, а подушку — на стол.

С тонюсенький огарок она постояла, посмотрела, подивившись, с чего бы это мальчишки вдруг заснули посреди бела дня. Варг еще куда ни шло — выздоравливающий организм также нуждался в послеобеденном сне, как и маленькие, быстро устающие дети. Но Льен…

Пожав плечами, Роанна на цыпочках прошла мимо них, направившись в свою комнату — переодеться в домашнее платье.

Затем, по уже устоявшейся привычке, отправилась на кухню, не забыв тихонько прикрыть за собой дверь в гостиную. Гости гостями, а повседневных дел никто не отменял: разжечь печь, отскрести стол, натаскать воды. И готовить, готовить, готовить…

Но сегодня все валилось из рук. Пределом стала большая пузатая банка — ныне пустая. В ней хранилось варенье, которое они доели еще на прошлой неделе. Ударившись об пол, банка рассыпалась ледяной крошкой.

Пока Роанна стояла в недоумении, решая, что делать сначала — собрать крупные осколки руками или пойти за веником и совком, дверь в гостиную приоткрылась, и оттуда выглянул заспанный Льен.

— Что-то случилось? — спросил он, потирая глаза и сладко зевая.

— Ничего. Это просто банка. Разбилась. Спи…

Но сонное оцепенение уже слетело с лица ее маленького братишки.

— Я помогу убрать, Рон. Я сейчас.

Льен мышкой прошмыгнул в коридор, скрипнул дверью чулана, в котором Роанна хранила садовый инвентарь, а также принадлежности для уборки дома. «Щетку ищет, — подумала она и улыбнулась».

И ведь искренне помочь хочет, старается. Интересно, как бы сложилась ее жизнь, не появись в ней Льен…

Когда умерли родители, ей было десять.

Она не ела. Пила через силу и то только то, что вливала бабка. Бабка и забрала ее тогда после похорон — кричащую и бьющуюся в истерике десятилетнюю напуганную девочку.

Прошел месяц, другой, третий…

Роанна угасала. Бабка, будучи уважаемой во всей округе целительницей, пичкала ее успокоительными настойками и целебными порошками. Но никто, кроме Роанне да еще нескольких человек не знал, что бабка была еще и ведьмой. Казалось, только благодаря этому дару она умудрялась поддерживать в ней жизнь. Заставлять и внушать. Приказывала есть — она ела, заставляла спать — спала. Но дальше этого дело не двигалось. Мир перестал существовать и время для Роанны застыло.

А потом бабка привела мальчишку.

Он был маленький, взъерошенный и худой. Слуги перешептывались, что мальчишку надо отмывать в семи водах — такой он был грязный. С какой помойки притащила его хозяйка? Неужели он будет с ними жить? Сначала полоумная девчонка, якобы внучка, потом это недоразумение. Он же как зверек — дикий и необученный. Видно, госпожа решила открыть сиротский приют и собирает бродяжек по всей округе.

Шептались они недолго. Следующим же вечером бабка собрала всех слуг в одной комнате. О чем они беседовали Роанна не слышала, но спустя пол огарка слуги вышли бледные, молчаливые. Две горничные тут же собрали вещи и уехали. Уехал и молодой кичливый конюх, который при появлении мальчишки немедленно пригрозил, что если тот не заткнется, он отведет его на конюшню и выпорет хлыстом. Остальные разошлись — притихшие и задумчивые.

Меж тем маленький зверек лазил во все дыры. Ему было два и, как все дети в его возрасте, он ни огарка не умел усидеть на месте. Не в меру много ел и спал. А когда бодрствовал, пожилая нянька, приглашенная бабкой, сбивалась с ног, но не могла за ним уследить. Мальчишку попеременно обнаруживали то в кузнице, то в конюшне, то на псарне. И каждый раз он ухитрялся находить новые места для своих маленьких открытий. Частенько, набегавшись, засыпал в очередном неподходящем углу, так что искать, порой, приходилось долго. Иногда, обнаружить его не удавалось вовсе и тогда оставалось одно — доложить хозяйке. Та находила его мигом, безошибочно и сразу называя место, в котором тот прятался. Роанна уже тогда знала, что бабка ищет по ауре. Ведьмы видят ауры живых существ. Если бы Роанна была ведьмой, она бы тоже видела. Но она не ведьма, слава Воде.

В один из вечеров бабка привела к ней звереныша.

— Ты знаешь, кто это?

Роанна пожала плечами. Как обычно, ей было все равно.

— Его зовут Льен, и он твой брат.

Брат, надо же. У нее есть брат. А ей даже не интересно узнать откуда.

Бабка не умела и не любила долго рассказывать, поэтому бросила сухо:

— Твой двоюродный брат. Его мать умерла, а отец, Засуха его побери, вечно шляется невесть где. Теперь ты будешь отвечать за его сохранность и безопасность.

Роанна слабо улыбнулась — какая наивность! Обычно за бабкой не водилось привычки поручать кому-либо заведомо невыполнимые задания. Разве может Роанна следить за мальчишкой? Она и ложку себе до рта не донесет. И этот зверек ей не нужен.

Льена исправно приводили к ней в комнату каждое утро. Вместе с ним приносили игрушки. И оставляли. Мальчишка возился на полу, пыхтел себе под нос, пытаясь открутить лапу плюшевому медведю. Деревянную машинку на колесиках он разломан мигом, а медведь трещал по швам, но еще держался.

Когда игрушки надоедали, маленький зверек принимался за изучение обстановки. Все нижние ящики комода и секретера были обследованы им вдоль и поперек. Рассмотрев чужие вещи, он всегда убирал их обратно, что было невероятно странно для его возраста. Словно кто-то учил его как можно делать, и как нельзя.

Роанна обычно сидела возле окна и буравила пространство стеклянным немигающим взглядом. Ей было трудно сфокусироваться на чем-то одном или рассмотреть интересный предмет. Вещи вообще стали ужасно скучными.

Мальчишка играл один. Пару раз подходил и заглядывал в серые бездонные глаза страной замершей девочки, но, не находя там ничего любопытного, быстро утрачивал к ней интерес. Возможно, он и ее считал предметом обстановки. Вроде стола или стула.

Слуги уносили его только поесть. А после еды, по всей видимости, высаживали на горшок. Он никогда не пачкал штаны. Это тоже было совершенно нехарактерно для его возраста. Как и то, что мальчишка не говорил. Даже не лепетал. Не произносил ни единого звука, что пугало бабку едва ли не больше, чем само состояние Роанны.

С самых похорон Роанна не выходила из дома самостоятельно. На прогулку ее приходилось выводить, словно собачку на поводке. Этим занималась одна из бабкиных горничных, потому что самой бабке было некогда. Впрочем, как и всегда.

Но с тех пор, как к Роанне стали приводить маленького зверька, принудительные прогулки прекратились. Около недели они безвылазно просидели дома.

А про Роанну, казалось, и вовсе все забыли. Проносили еду, чистое белье, наполняли ванну. И только.

Впервые за все это время она ощутила некое подобие свободы и втайне скупо порадовалась про себя, хотя внешне не подала и виду, будто ей интересны подобные перемены.

Маленький зверек не убегал. Мальчик, облазивший весь дом и приводивший в ужас любого, кому поручалось за ним следить, тихо играл в ее комнате на втором этаже, ни разу не попытавшись толкнуть никем незапертую дверь.

Так прошла еще одна неделя. И утро каждого нового дня начиналось одинаково. До тех пор, пока мальчишка не обнаружил бабочку.

Она была шоколадная с павлиньими переливающимися глазками на крыльях. Ранняя — весна только вступала в силу, — и от этого немного сонная. Бабочка сидела на самом краешке карниза, наслаждаясь солнцем и явно не торопясь улетать. За ней было удобно наблюдать через распахнутое настежь окно.

Мальчишка бабочкой заинтересовался. Залюбовался. Стараясь не дышать, он подтащил табуретку, пыхтя при этом от натуги. Табуретка лязгала по полу ножками, издавая отвратительный звук. Но бабочку это не смутило. Затаив дыхание, медленно двигаясь, чтобы не спугнуть ее, мальчишка влез на табурет и высунулся из окна. Бабочка лениво расправила крылья, греясь на солнце, и давая рассмотреть себя со всех сторон. Чем мальчишка и занимался, стоя на табуретке и бессознательно раскачивая ее.

Раскачивание, естественно, привело к плачевному результату: табуретка покачнулась, отъехала в сторону и резко завалилась вниз. Маленький зверек попытался удержать равновесие. Но, поскольку оконный проем был низок, и табуретка оказалась с ним почти вровень, мальчишка не соскользнул на пол, а упал животом на подоконник, отчаянно цепляясь за него руками, чтобы не выпасть вниз.

Позже Роанна так и не смогла понять, зачем она сделала два молниеносных шага к окну, схватила мальчишку за шкирку и втащила в комнату.

После этого случая, она стала за ним следить. Вот он раскачивает дверцу шифоньера — не слетит ли та с петель, не придавит ли? Вот он выдвигает ящики секретера — как бы не прищемил себе пальцы. Вот он спотыкается о своего неловко раскорячившегося медведя — как бы не упал, не поставил шишку или, не приведи Вода, не разбил себе лоб.

А спустя несколько дней, когда мальчишка толкнул незапертую дверь и вышел из комнаты, Роанна, не раздумывая, отправилась за ним…

— Жалко банку, красивая была. И полезная, — расстроенно произнес Льен, сметая осколки метлой из березовых прутьев.

— Жалко, — подтвердила Роанна, — к тому же, это была самая вместительная банка.

— А если бы она тебе на голову упала? — вдруг принялся ворчать ее маленький братишка, становясь, сам того не замечая, удивительно похожим на бабку, когда ее одолевали приступы нравоучения. — И о чем ты только думаешь, Рон?

Она помолчала, водя пальцем по древесному узору стола, затем ответила нехотя:

— О дознавателе.

Льен застыл.

— О чем? To есть, о ком?

Метла и совок с осколками остались на полу. Льен подошел к Роанне, сел напротив, упер локти в стол и положив подбородок на ладони. Уставился на нее, потребовал:

— Рассказывай.

И этой своей позой он так напомнил бабку, что Роанне стало жутко. Бабка, когда собиралась внимательно кого-то выслушать, тоже застывала неподвижно и буравила рассказчика немигающим взглядом, так что человек чувствовал себя словно на допросе.

— Ты знаешь, что люди в деревне считают меня ведьмой. — Она подождала реакции Льена, но тот только кивнул. — Поэтому я подумала… да, пусть Ирма вызвала дознавателя без спросу, но так действительно будет лучше, она объяснила мне, что…

Но Льен запальчиво перебил:

— Зачем ты согласилась, ну зачем? — Он вскочил и заходил по кухне, наматывая круги вокруг стола.

— Так нужно. Ирма говорит, закон сейчас вышел, всех целительниц проверяют. Это обязательно, понимаешь?

— А не врет твоя Ирма?

— Нет, вряд ли. И потом, чего ты так переполошился? Уж не думаешь ли ты, что я уже…

— Нет, конечно! — Льен остановился внезапно, так что чуть не налетел на совок с осколками. — Рон, что ты такое говоришь? Просто не нравятся мне эти дознаватели, они такие странные и страшные. Помнишь, к бабке ходил один, так она после этих осмотров еле на ногах держалась?

Роанна помнила. Молодой мужчина, с резкими чертами лица, от которого пахло порохом и полынью. Она знала, что у бабки на руках имелось заключение, выданное верховным Мернским дознавателем. В бумаге значилось, что бабка действительно являлась целительницей с незначительной склонностью к ведьмовству, что характеризовалось потенциальными спонтанными выбросами энергии, способностью видеть ауры, степенью отклонения от нормы и так далее и тому подобное. Вот из-за этой степени, вернее, из-за ее высоких показателей, бабка, по предписанию верховного дознавателя, раз в три месяца подвергалась обязательной проверке.

Проверки действовали на нее плохо. После них она жаловалась на мигрень, упрямо поджимала губы, отказывалась от помощи и запиралась до конца дня в своей комнате.

— Кажется, его звали господин Стоун, — Роанна поморщилась, вспоминая — Неприятный человек. Я старалась не попадаться ему на глаза, но несколько раз мы сталкивались то в дверях, то во дворе. Как вспомню его взгляд — мурашки по коже. Но ты же знаешь, кто наша бабка на самом деле. И мы должны быть благодарны за то, что он выдавал ей фальшивые документы и раз за разом сохранял ее тайну. Ведь если бы о ней узнали, костра ей было бы не избежать…

— Вот и бабка вечно твердила, что ты слишком вос-при… Как там дальше?

— Восприимчивая. Это значит, все близко к сердцу принимаю, — пояснила Роанна.

— Я пройду проверку, обязательно. Ради тебя. И себя. Ради спокойствия всех жителей в деревне…

— …будь они неладны, — закончил Льен.

Роанна усмехнулась: маленький братишка уже и рассуждает, и ругается как взрослый.

— Не все здесь такие уж противные, Льен. Некоторые и добрые, и учтивые.

— Если ты про господина Карпентера, я согласен. Он добрый и учтивый, — искренне сказал Льен. — Как съездила, кстати?

Роанна почувствовала, как кровь приливает к лицу от воспоминаний.

— Хорошо, — как можно более спокойно ответила она. — У господина Карпентера прекрасный дом, замечательная мастерская и… — она замешкалась, понимая, что Льену вовсе не к чему знать, чем именно занимается Ирма. А еще ей почему-то было неловко вспоминать восторженный, поглощенный работой взгляд хозяина дома. Но у нее была другая, не менее интересная новость. — Представляешь, человек, работающий у мастера, знал моего отца!

Льен присвистнул.

— Да ладно! Быть не может!

— И мне до сих пор не верится! Но Кир-ша, так зовут этого слугу, и впрямь был знаком с отцом и много мне про него рассказал: как они познакомились, как жили потом, что отец делал после окончания университета. Даже о том, как отец встретил маму! Невероятно, правда?

— Да уж, — внезапно безрадостно сказал Льен, — повезло.

— Эй, — она потянулась к брату через стол, взяла его ладони в свои, сжала сочувственно. — Ты чего?

— Я про своего отца почти ничего не знаю. А про мать — и подавно. Так что повезло тебе.

Роанна знала про отца Льена не больше его самого. Бабку всегда было трудно разговорить, хотя они и старались какое-то время. Потом бросили, поняли — бесполезно. Насколько бабка любила свою дочь — мать Роанны, настолько, казалось, презирала сына — Льенова отца. Роанна видела его однажды, еще когда родители были живы. Они часто гостили в бабкином поместье и в один из вечеров в дом, прямо в гостиную без стука вломился высокий человек. Длинный, одежда болталась на нем, как на вешалке, нечесаные космы вихрились до плеч. От него разило перегаром и сладким тошнотворным запахом немытого тела. Роанна с матерью поспешили скрыться в другой комнате, не в силах вынести вонь и намечающийся скандал. С человеком остался отец и бабка, прибежавшая на крики слуг о том, что в дом пробрался вор.

Вторжение продолжалось недолго. Бабка и человек кричали друг на друга так, что слышно было на всю округу. Отец старался их успокоить, но, видимо, не преуспел.

Вскоре хлопнула дверь, послышался лай собак. И все смолкло. После этого случая бабка не показывалась семье на глаза вплоть до самого отъезда.

С тех пор этот человек не появлялся в усадьбе ни разу. Многим позже, когда Роанна уже выросла, бабка нехотя обмолвилась парой слов о том, кем был тот пришлый незнакомец, но совершенно не сочла нужным объяснить, почему у них такие отношения.

— Зато у тебя есть сестра, верно? — ласково улыбнулась Роанна.

— Ага, — доверчиво улыбнулся он в ответ, — хорошо, что ты у меня есть.

В соседней комнате скрипнула кровать, и сухой голос досадливо бросил:

— Ей, у меня тоже есть сестра, если вам вдруг интересно!

Роанна посмотрела на Льена, еле удерживающегося от насмешливого фырканья. Встала, приоткрыла дверь в гостиную.

— Ее зовут Лия, да? — спросила Роанна, подойдя к Варгу. Пощупала лоб, проверяя, нет ли жара, потянулась осматривать ногу.

— Да. — Мальчишка наблюдал за ее действиями настороженно, вздрагивая от каждого прикосновения. — Она у нас немного… чудная.

А ведь она ее вспомнила. И имя, и внешность. Видела ее мельком то в деревне.

С виду сестра Варга казалась лишь немногим моложе Роанны. Маленькая, смуглая, темные волосы чуть ниже подбородка, торчат смешным ежиком. Сказочный эльф, а не девушка.

Роанна поправила одеяло и, продолжая осмотр, посмотрела на Варга в упор.

— Вот как? Почему же она чудная?

О девице из семейства Карпентеров и впрямь судачили в деревне, перешептываясь потихоньку с соседями. Но Роанна, прекрасно знавшая цену досужим сплетням, предпочитала узнавать обо всем из первых рук.

Варг замялся и закусил губу. Наверное, сболтнул лишнего, и теперь не знает, как выкрутиться.

— Это… сложно объяснить. В нашей семье к ней относятся настороженно, но не обижают. Потому что она такая… она… тьфу, да какая теперь разница. В общем, странная. Сама при встрече увидишь. У нас в семье… как бы это сказать… довольно прохладно к ней относятся. Все, кроме Ачи. Братец в ней души не чает. И она его обожает, чуть что не по ней — мигом ему на шею вешается. Знает, что он ни в чем не может ей отказать.

— Ачи очень добрый, — встрял Льен, только вернувшийся с кухни — похоже, подметал оставшиеся осколки. — Разве может он кого-нибудь обидеть? Тем более сестру!

— Ха, говоришь так, будто всю жизнь его знаешь, Мелкий, — оскалился Варг. — Ачи скользкий, как рыбья чешуя, и просто так к нему не подступишься. Но пыль в глаза пускать любит, этого у него не отнять. И рука у него тяжелая — не раз меня порол.

Роанна подумала, что зависть и ревность у Варга к старшему брату налицо.

Хотя, если подумать… и не такие отношения в семьях бывают.

— Значит, было за что пороть, — как можно уверенней произнесла она.

— Когда было, а когда и не было, — с неприязнью протянул Варг и ехидно посоветовал: — А ты к нему в гости чаще приезжай, может, узнаешь, что он за человек. — Он потянулся, с наслаждением наблюдая за тем, как вытянулось лицо Льена при этих словах. — Слушай, Роанна, а когда мне вставать можно будет?

Наглый мальчишка упрямо называл ее на «ты» и по имени. Хорошо еще, что ведьмой теперь не кличет, разговаривает нормально и не плюет сквозь зубы, как при прежних встречах.

— Зависит от твоего старшего брата, — спокойно, глядя ему в глаза, проговорила Роанна, — которого, как мы уже успели понять, ты не слишком ценишь и любишь.

— Мне у него что, разрешения спрашивать? — возмутился Варг. — Ты же лекарка, при чем тут Ачи?

Смотреть на него теперь было и смешно, и грустно. Казалось, Варг так боялся попасть под влияние старшего брата, что делал все ему наперекор. И если бы Арчибальд действительно запретил Варгу вставать, тот встал бы все равно, лишь бы сделать назло.

Роанна, проглотив горькую усмешку, не зло ответила:

— И как же ты ходить собрался, бестолочь? Господин Карпентер обещал сделать тебе костыли. Завтра к утру. У него срочный заказ, нужно доделать работу. Но ради тебя он постарается, все ночь будет пилить и строгать. — Она укоризненно посмотрела на мальчишку, но тот отвел взгляд. — Подождешь до завтра-то?

Варг досадливо хмыкнул. Снова придется зависеть от старшего братца. Хотя… когда последний раз он что-то для него мастерил? Еще в детстве. Ладно, пускай на сей раз хоть на костыли расстарается. Тем более, недолго Варгу осталось терпеть эту снисходительность и покровительственное отношение.

Ведь скоро, совсем скоро он будет полностью свободен.