Дочери богини Воды

Глава 5. Ярмарка и досужие сплетни

Ярмарочные торговые ряды в Гвиде кипели собственной суматошно-бурлящей жизнью. Роанне казалось, что и через сто лет здесь ничего не изменится. Торговки и купцы зазывали проходивших мимо людей, надрывали глотку, стараясь перекричать друг друга. Наперебой расхваливали свой товар, стоило только подойти поближе. Даже вопросов задавать не нужно — сами все расскажут, покажут, и выбор сделают за наименее проворного покупателя. И постараются подсунуть то, что подороже. И поторговаться, конечно. В этом все они мастера.

Роанна не любила ярмарки. Не только потому, что именно отсюда, с ярмарки в Гвиде, ее когда-то прогнали. Ее угнетала толпа. Чужие желания, сплетни, вечно оценивающий взгляд. А действительно ли состоятелен покупатель? А действительно ли стоит так стараться, рассказывая о качествах чудесного анарского ситца? А может сразу прогнать, чтобы честным людям головы не морочил, раз покупать не будет?

Она прошла мимо готовой одежды и тканей. Подумала, что Льену нужна новая рубашка. Возможно, придется вернуться сюда, но только после покупки продуктов и то, если деньги останутся.

Обязательно нужно купить мяса, которого они давно уже не ели. Лесные кролики — не в счет. Они попадались в ее капкан всего два раза и были до того тощи, что сняв пушистую шкурку от тушки почти ничего и не оставалось. Очень хотелось молока, нежного, с тонкой каймой сливок по бокам запотевшей крынки. И творога, рассыпчатого и похожего на собранный в миску подтаявший крупный снег. А еще ряженку, сметану, масло и, конечно, сыр. Восхитительно свежий сыр. Она уже и забыла его вкус. Помниться, когда они с Льеном только приехали в Черные пеньки, Роанна хотела купить козу. Но денег, после покупки дома, осталось только на кур. Куры не успели расплодиться, и вышло так, что последнюю Роанна зарубила вчера, чтобы приготовить Варгу бульон.

Роанна добралась лотков с молочными продуктами и застыла в нерешительности.

— Чего изволишь, красавица? — Толстый румяный молочник придирчиво осмотрел чистое, но старенькое Роаннино платье.

Она сказала. Весомости ее словам добавил золотой тори — один из двух, выданных господином Карпентером. Молочник заметно повеселел и, отсчитав сдачу, прибавил к покупкам тоненький ломтик острого овечьего сыра, завернутого в хрустящий пергаментный лист. На пробу. И чтобы покупатель в следующий раз приходил именно к нему.

Роанна купила хрустящий зеленый лук, помидоры, огурцы, душистый сдобный хлеб. И от золотого почти ничего не осталось. Только несколько медяков, тоскливо позвякивавших в кармане дорожной сумки. Второй тори не стоит пока тратить.

Откуда ей знать, сколь долго еще продлится щедрость господина Карпентера. Роанна считала, что он и так дал слишком много. За лечение она взяла бы вдвое меньше. Но деньги были очень нужны, поэтому спорить с мастером она не решилась.

Полдень. Солнце палит нещадно. Возвращаться пришлось через ярмарочную площадь. Утром она была пуста так, что каждый шаг отдавался гулким эхом на мостовой. Теперь на площади давали представление. Покупки — это не только необходимость, но еще и развлечение. Толпу развлекали, как могли: ряженые, скоморохи, кукольный театр и театр пантомимы; карусели, свистульки и липкие зайчики на палочке для детей. Лакомство тут же таяло на языке, растекаясь во рту сладостью с терпкой горчинкой. Помниться, в детстве Роанна любила клубничных зайчиков, расточавших аромат пряного летнего бабушкиного сада, когда на грядках поспевали сочные яркие ягоды. Меж прохожими ловко сновали девушки с лотками, пестревшими бусинами, лентами, шпильками и другими, милыми женскому взгляду, безделицами. Своими проворными пальцами девушки сооружали замысловатые прически всем желающим. А усатый толстый шарманщик в вельветовой красной рубахе, изумрудных штанах и соломенной шляпе, делающих его похожим на огородное пугало, прокручивал веселую мелодию снова и снова. От всего этого безумия кружилась голова, и Роанне хотелось поскорее спрятаться в тишину и прохладу маленького охотничьего домика, ставшего таким родным за последние месяцы. Провести рукой по теплым шершавым доскам, хранившим величие времени и все еще пахнувшим смолой. В этом маленьком уютном убежище на краю Водой Пречистой забытой деревни ее ждал Льен, а теперь и Варг. Там она была нужна и полезна.

А братец сегодня впервые остался один на один со своим недругом. Мальчишки упорно делали вид, будто незнакомы друг с другом. Роанна не замечала никаких обид, ссор, выяснения отношений. Но как знать, что происходит между мальчишками в ее отсутствие?

С девушкой Роанна столкнулась случайно. Задумалась про Льена с Варгом, а потом засмотрелась на двух карапузов-близняшек, деливших между собой одно засахаренное печенье. Девушка не удержала корзинку, и крупные спелые яблоки покатились под ноги случайным прохожим.

— Вода Пречистая, извините, я сейчас все соберу! — бросив в пыль сумку с продуктами Роанна, кинулась собирать рассыпавшиеся фрукты.

Сейчас девушка раскричится и набежит толпа. Будет доказывать, что Роанна виновата в том, что яблоки теперь битые, а значит — и не продашь, и долго лежать не будут. А потом среди зевак обязательно найдется кто-нибудь из Черных Пеньков, и снова станет распускать слух, будто Роанна — ведьма.

Ловко огибая прохожих, Роанна подбирала яблоки и складывала обратно в корзину. Удивительно, но девушка не стала возмущаться, охать и вздыхать. Вместо этого она тоже принялась собирать яблоки, украдкой поглядывая на Роанну. В конце концов, они одновременно потянулись к одному яблоку, подняли головы и уставились друг на друга. Роанна внутренне сжалась, как загнанный зверек, девушка напротив — улыбнулась.

— Да не переживай ты так, — ее хорошенькое личико разрумянилось, а на щеках появились ямочки, — у нас этих яблок полно! Я их дядьке своему несла на корм свиньям. Ох и яблочным этот год уродился! Представляешь, у нас на двух деревьях даже ветки сломались, вот как много яблок на них висело!

Роанна кивнула, переведя дух. Девушка продолжала что-то весело щебетать, подбирая меж тем яблоки. Несмотря на то, что работали они в четыре руки, злополучные фрукты быстро собрать не удавалось. Прохожие начали возмущаться, ворчать — совсем молодежь распустилась, засоряет площадь, честным людям пройти негде. Нашли виноватых! Да на ярмарке только под ноги и успевай глядеть — то на конский навоз наступишь, то на остатки рассыпавшейся гнилой картошки, соломы и прочего мусора.

Правда, когда развозчик вареной кукурузы чуть не опрокинул свою тележку, наступив на уже раздавленную кем-то мякоть яблока, люди вокруг, как и опасалась Роанна, начали собираться.

Девушка подхватила корзину с яблоками, сунула Роанне ее сумку с продуктами и заговорщицки шепнула:

— Бежим!

Куда и зачем они побежали Роанна не знала. Но стоять и выслушивать обвинения раззадоренных горожан казалось хуже бегства, потому, недолго думая, Роанна кинулась вслед за девушкой.

Они продирались сквозь толпу, расталкивая локтями прохожих. Те шарахались, ругались, но расступались, не пытаясь схватить за рукав или задержать.

Остановились только позади ярмарочных рядов, в кустах орешника.

Отдышались, переглянулись.

— Я Ирма, кстати, — совсем раскрасневшаяся девушка поставила на землю заметно полегчавшую корзину — половина яблок высыпалась по дороге.

— Роанна. Можно просто Рон. Меня так брат зовет.

— А я тебя знаю, — Ирма провела ладонью по лбу, утирая пот, заправила за ухо выбившиеся из кос, переплетенных на затылке, прядки. — Ты лечишь Варга, сына тетушки Элоиз, который попал в капкан. Ты спасла его, принесла к себе в дом, кости вправила. Целительница, да?

А Ирма любит поболтать. Роанне такие девушки никогда не нравились. Но бабка учила никогда не делать скороспелых выводов, пока человека получше не узнаешь.

— Откуда знаю? — Вопросы Ирме можно было не задавать. Она, как и думала Роанна, оказалась из той породы людей, которые сами спрашивают и сами себе отвечают. — Слухи, сама понимаешь. Но лично я слышала от тетушки Элоиз. Вчера. Ни слову не поверила. Она ведь такая… такая…

— Врушка, — подсказала Роанна.

— Ага, и врушка тоже. И склочница. Знаешь, я иногда думаю, что пойди она в прачки, недостатка в работе у нее бы не было.

— Почему?

— Уж больно грязное белье любит полоскать.

Метко подмечено. Пожалуй, можно попробовать с Ирмой поладить.

— Это правда, — спокойно сказала Роанна. — Я действительно лечу Варга.

— Вот как… — задумчиво протянула Ирма. — Нарвался, все-таки! Вечно он влипает в истории, несносный мальчишка! Что с ним? Серьезно, да?

— Да, — Роанна не стала скрывать правду. У него открытый перелом. Я не решилась его расспрашивать но, похоже на то, что он откуда-то сверху в капкан упал. Может с елки свалился, кто их, мальчишек, разберет? Эта ловушка — сама по себе штука опасная, а капкан был еще и ржавый, боюсь, как бы в рану не попала инфекция.

— Вот ведь Засуха! — совсем по-мужски и почти как Роаннина бабка выругалась Ирма. — Ладно, к дядьке надо идти. Если ему доложат, как я с ярмарки улепетывала, чего доброго за хворостину примется. — Она подняла корзинку. — А можно я на днях к тебе зайду? Варга проведаю. Дрянной мальчишка, но он — мой троюродный брат. А Элоиз, сама понимаешь, тетка. Конечно так себе родня, седьмая вода на киселе, но все же.

— А как ты…

— Я знаю, где ты живешь, — перебила Ирма. — Тетушка Элоиз с утра была на ярмарке и успела пустить слух про Варга. Так что ты, Роанна, скоро станешь городской знаменитостью.

Да уж, не больно-то и хотелось. Ничего хорошего про нее Элоиз сказать не могла. Роанна поежилась — она знала, с какой скоростью расходятся досужие сплетни в ярмарочный день.

Ирма легко подхватила корзину и, попрощавшись, бодро зашагала по тропинке, петлявшей за ярмаркой.

Тащить сумку, полную продуктов, в послеполуденный зной — изнуряющая работа. Начало осени здесь, на юге, совершенно сбивало Роанну с толку — днем солнце припекало нещадно, зато вечером сгущался туман, и холодало так, что впору было накидывать шерстяной плащ.

Наверное, никто не ходил пешком из деревни до города и обратно. По пыльной дороге мимо Роанны изредка проезжали телеги, груженые товарами — ярмарка закрывалась. Но возницы не предлагали подвезти, а напрашиваться Роанна не решилась.

Еле передвигая ноги от усталости, она доковыляла, наконец, до деревни.

Подходя к своему дому, Роанна увидела человека, сидящего на корточках перед забором. Остановилась в нерешительности, гадая, кто бы это мог быть. Только когда человек повернулся вполоборота, она с изумлением узнала господина Карпентера.

Куртки на нем не было. Рубашки, впрочем, тоже. Мастер, голый до пояса, сосредоточенно ковырял какую-то конструкцию, сложенную на земле.

Роанна так и застыла с тяжелой сумкой наперевес, не решаясь обнаружить свое присутствие. Господин Карпентер, казалось, был настолько поглощен своим занятием, что не замечал ничего и никого вокруг. Спина его лоснилась от капель пота, мышцы бугрились и ходили ходуном, перекатываясь под бронзовой кожей.

Плечо, в которое впилась лямка сумки, ныло немилосердно. Роанна подошла к мастеру поближе, сняла тяжелую ношу и принялась растирать занемевшие мышцы.

Господин Карпентер не повернул и головы в ее сторону. Пришлось слегка кашлянуть, привлекая его внимание.

— Э… день добрый, — Арчибальд посмотрел на Роанну снизу вверх васильковыми глазами, в которых отражалось небо и крайняя растерянность. Не ожидал, что Роанна так скоро вернется?

— И вам доброго дня, мастер, — продолжая с наслаждением растирать плечо, ответила Роанна. — Что вы делаете?

— Новую калитку. — Видимо, пот застилал мастеру глаза, и он обвязал голову полоской ткани, смутно напомнившей Роанне ее льняную простынь. Ту самую, которую она разорвала для перевязки Варга. — У вас и старая-то еле держалась, а я, признаться, окончательно доломал ее, уходя от вас позавчера вечером.

A до него калитку успел поломать Варг, но жаловаться Роанна не будет.

— Правда? — Пришлось выказать удивление, ведь не признаваться же, что в тот вечер она не ушла с крыльца в дом, а осталась и наблюдала, как мастер прыгает через лужи. — Как же это вышло?

— Поскользнулся, представляете! — досадно хмыкнул господин Карпентер, словно ни разу в жизни до этого не поскальзывался. Смуглые руки мастера, тем временем, словно жили своей собственной жизнью — что-то строгали, шлифовали, подпиливали. Роанна наклонилась ниже посмотреть, но кроме стружек и древесной пыли ничего не разглядела. — И мало того, что калитка слетела с петель, так я еще и две поперечные доски ухитрился отломать. Хотя, судя по состоянию этой древесины, большего ей и не нужно — хлипкая конструкция.

Да уж, какая была. Видимо, охотник не подновлял свой забор и, наверное, никогда не красил.

— Я не смогу заплатить… — нерешительно начала Роанна, но мастер перебил:

— Какая плата? Бросьте. Я теперь ваш должник. А я, признаться, очень не люблю ходить в должниках, — поморщился Арчибальд.

Он не поленился принести сюда новые доски. И свои инструменты — целый ящик. Да и вообще, поверить сложно — знаменитый мастер делает калитку деревенской целительнице. И смешно, и грустно. И до нетерпеливого покалывания в пальцах хочется посмотреть на результат его работы.

— И еще… — мастер провел рукой по лбу, стягивая влажную от пота повязку, — извините за мой внешний вид. Когда я работаю, я немного… увлекаюсь. Хотя, по правде, иногда я увлекаюсь настолько, что не замечаю ничего вокруг. Я думал управиться до того, как вы вернетесь. Льен мне помогал. Смышленый мальчишка. И учится быстро.

— Вы виделись с Варгом, мастер?

Господин Карпентер помрачнел.

— Да, сразу, как пришел. Знаете, госпожа Хилл, стыдно признавать, но мы с братом не особо ладим. В семье только Лия с ним не ругается, но гордится тут нечем — она его попросту боится, а Варг, слава Воде Пречистой, не делает ей гадостей, как всем остальным.

— Понимаю. У Варга непростой характер, — Роанна тяжело подняла туго набитую сумку. — Но у моей… родственницы характер еще хуже, поэтому мне не привыкать. Хотя легче от этого, конечно, не становится. — Будете чай?

— Не откажусь. Сейчас закончу, недолго уже осталось, — ответил Арчибальд, сдувая стружку и любовно проводя ладонью по доскам, прибитым — вот теперь Роанна увидела — к другим доскам плотно и гладко, образуя, таким образом, небольшую стену с волнообразной вершиной. Странно, но красиво. И совсем не похоже на то, что Роанна представляла в качестве калитки — шершавые остроконечные доски, прибитые крест-накрест на небольшом расстоянии друг от друга. — Так, дайте сюда, — коротко, но строго сказал-распорядился господин Карпентер, оторвавшись, наконец, от созерцания своего творения, и заметив, как изменилось у Роанны лицо, а между бровей залегла глубокая складка. Мгновенно встав, мастер отобрал у нее сумку и, не оборачиваясь, понес в дом.

Прохлада старого охотничьего домика была поистине спасительной. Как же хорошо присесть на кухонную табуретку, закрыть глаза, вытянуть уставшие ноги и посидеть так — пусть недолго, пусть маленький свечной огарок или несколько минут.

— Устали? Не удивлюсь, если вы пешком по такой жаре до Гвида гуляли. Угадал?

Роанна кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

— По пути никто не подвез, а на извозчике сэкономили.

Роанна кивнула снова, не отрывая глаза.

Послышалось шуршание обертки, звон стекла, возня и одобрительное «угу» мастера. Выкладывает на стол покупки?

— В следующий раз, — голос у него твердый и не терпящий возражений, не скупитесь на повозке. Я оплачу. Если хотите, воспользуйтесь услугами моего помощника — Кир-ша правит одной левой, к тому же, он прекрасный собеседник.

Дверь хлопнула. Видимо, мастер вышел. Сейчас нужно подняться, посмотреть как там Варг. Как Льен. Поставить воду для чая. Угостить господина Карпентера. Сейчас…

— Рон! — Она вздрогнула и тут же открыла глаза. — Рон, ты не представляешь, чему научил меня господин Карпентер!

Льен сиял, как начищенная песком сковородка. Пришлось разлепить сухие от жары губы в вымученной улыбке:

— И чему же?

— Как из сучка вырезать свистульку! Вот смотри, сам сделал!

Льен гордо продемонстрировал Роанне пузатый сучок, полый, с дырочкой посередине. За свистульку его можно было принять с большой натяжкой, но Льен весь светился довольством.

— А еще он обещал научить меня вырезать из дерева самые простые вещи. Тебе бы я вырезал деревянную трубочку, чтобы людей слушать. Помнишь, ты говорила, у тебя такой нет.

Действительно, нет. Полезная вещь — помогает услышать хрипы в легких, сердцебиение неродившегося ребенка.

Снова хлопнула и заскрипела входная дверь — вернулся Арчибальд. Теперь на нем была мятая простая рубашка; мокрые волосы забраны в прилизанный хвост — видимо, окатил голову из ведра колодезной водой.

Льен поднял на него блестящие азартом глаза.

— Научите меня делать удочку, мастер Карпентер? Свою я… потерял, а другой нет.

— Обязательно, — серьезно пообещал Арчибальд.

— А у меня получиться?

— Конечно. Я же говорил — ты талантливый.

В соседней комнате сдавленно закашлялись, и голос Варга пробурчал с натужной сипотой:

— Да он всем так говорит, кто ясень от дуба отличить способен. Слушай его больше, мелкий.

Льен сник. Насупился и принялся расставлять продукты по полкам.

— Ну что ты, — Роанна подошла, утешительно обняла его за плечи. — Если уж сам мастер хвалит, значит верно — талантливый.

— Еще какой, — невозмутимо подтвердил господин Карпентер, садясь за стол. — Уж я то вижу. Талант — сложная штука. Его невозможно купить даже за миллион золотых тори, ему невозможно научиться даже за всю прожитую жизнь. С ним можно только родиться.

— И как же узнать, у кого есть талант, а у кого нет? — спросил притихший Льен.

— Это сложно. Можно всю жизнь прожить, так и не зная, что же у тебя получается лучше всего, для чего ты создан и родился на свет. Лишь свободная воля, счастливый случай или удачное стечение обстоятельств помогают раскрыть талант, таящийся в человеке.

— Талант мелкого — бесить всех вокруг, — снова прохрипел Варг из комнаты.

— Я с ним еще поговорю, — пообещал господин Карпентер, видя как Льен судорожно, до белых костяшек, сжимает кулаки, стискивает зубы. Как вы правильно заметили, госпожа Хилл, — сказал мастер, посмотрев на Роанну, — характер у Варга, конечно, не сахар. При отце брат еще как-то держался, уважал его, наверное, хотя тот при случае не брезговал ни ремнем, ни хворостиной. Но отец умер в начале лета. Сердце, сказал доктор…

Роанна слышала. Они тогда как раз начали обживаться в новом доме. А потом Варг первый раз побил Льена.

— После смерти отца, — продолжал Арчибальд, понизив голос, чтобы в соседей комнате не было слышно, — Варг словно обезумел. Я работал в столице, деда разбила подагра и радикулит. В доме остались несколько слуг, которых Варг постоянно изводил, младший брат Сид, которому всего семь. И мать с сестрой, которые тоже ничего не могли поделать с взбалмошным мальчишкой. Тогда у Варга появилась привычка сбегать из дома и пропадать где-то по нескольку дней. Матушка каждый день заваливала меня письмами, умоляя приехать, а я никак не мог отменить выгодные заказы. Зато теперь выбрался, разбираюсь…

Льен, нарезавший тонкими ломтями кусочек овечьего сыра — тот самый, подаренный румяным молочником, — только фыркнул. Мало ли кто кого потерял… Льен, например, вообще рос без матери, а отец, хоть и живой, болтался неизвестно где.

Мастер замолчал и задумчиво жевал овечий сыр, положенный на мягкий хлеб с хрустящей корочкой. Так же задумчиво проглотил кусок ветчины, творог с молоком и кусок медовой лепешки. Когда Роанна поставила перед ним дымящуюся чашку, Арчибальд смущенно отложил лепешку в сторону, несколько раз моргнул, словно просыпаясь.

— Извините, — вкрадчиво произнес он, — после работы у меня всегда волчий аппетит.

— На здоровье, господин Карпентер, — переглянувшись с Льеном, ответила Роанна. — Вы же, наверное, только утром завтракали?

— Вообще не завтракал, — вдыхая аромат горячего пара, сказал мастер. — Никогда не ем с утра, ничего не хочется. — Он прикрыл глаза, отчего длинные черные ресницы, которым позавидовала бы любая девушка, стали еще длиннее. Затем внезапно рассмеялся. — Зато Сид у нас вечно голодный, ест не переставая. И куда в него столько влезает, не представляю. На нем уже штаны по швам трещат. Весь в матушку!

Представив толстуху Элоиз в штанах, Роанна тоже усмехнулась. От этой картины ей стало легко и весело; она решила, что теперь всегда, как только почтенная мать семейства Карпентер осмелиться сделать ей очередную гадость, Роанна будет представлять ее в штанах.

Исподволь, Роанна наблюдала мастером и с удивлением отметила, что он держит в левой руке и чашку, и ложку, и хлеб. Да он левша, оказывается. Надо же… Ее отец тоже был левшой. Мать любила его шутливо подначивать, дескать, левши, как правило, люди искусства, и лишь ее супруг — левша-ученый.

— А чай у вас чудесный, — тепло улыбнулся Арчибальд, — всю жизнь бы пил.

Затем он поднялся и удалился в комнату к Варгу. Беседовали они тихо, но

Роанна с Льеном все равно вышли из дома, чтобы им не мешать.

Они проверили грядки в огороде — не поспели ли поздние огурцы, не подгнила ли капуста. Оборвали и съели последний зеленый горошек. Пропололи морковку и свеклу.

Первой к калитке подошла Роанна… и застыла. Доски, которые ей удалось рассмотреть еще на земле, были подогнаны друг к другу настолько плотно, что калитка казалась цельным куском древесины. Сверху ее венчали искусно вырезанный орнамент, а на самой древесине распустились причудливо изрезанные узоры загадочного растения — то ли вьюна, то ли неведомой заморской лианы.

— Нравится? — господин Карпентер подошел бесшумно и неизвестно сколько времени провел, наблюдая как они рассматривают его работу. — Завтра лаком покрою, иначе дерево быстро гнить начнет.

— Никогда такого не видела! — Роанна провела рукой по узорной росписи — выструганное дерево приятно ласкало кожу, пахло свежими опилками и еловой смолой. — Даже не знаю, что сказать…

— Скажи «спасибо», — наивно подсказал Льен, за что был одарен Роанной таким взглядом, что Арчибальд недоуменно спросил:

— Что-то не так?

— Нет. Да. — Часто заморгав, Роанна, пролепетала:

— Как бы объяснить, чтобы вы поняли… Просто к нам нечасто заходят, но если увидят… To, что вы сделали — настоящее сокровище, и очень жаль, что очень скоро его здесь уже не будет.

— Снимут с петель, — запальчиво проговорил мастер. — Засуха! Я и не подумал. Совсем отвык от жизни в деревне.

— И что же делать? — горестно, чуть не плача спросил Льен.

— А ничего. — Арчибальд открыл и закрыл калитку, проверяя, надежно ли держаться петли, не скрипит ли засов. — Здесь меня знают, деревенские к вам вряд ли сунутся. Если только пришлые, по чье-нибудь наводке…

— И слухи пойдут, — Роанна завороженно рассматривала вьющийся узор. — И сплетни.

— Боитесь? Слухов? Понимаю. В вашем-то положении…

Делится с другими своими проблемами Роанна не любила. О себе рассказывала неохотно. Со случайными знакомыми словами перекидывалась редко, а соседи знали лишь незначительные подробности. У последних, разумеется, от такой скрытности любопытства прибавилось. Какие только небылицы не сочиняли про нее с Льеном в деревне! И, конечно, обвиняли в том, что Роанна — ведьма, сбивающая с пути истинного своего маленького брата.

— А вы? — тихо спросила Роанна.

— Что — я? — ответил вопросом на вопрос мастер.

— Вы не боитесь?

— Слухов? Или вас?

— Слухов, конечно. В деревне болтают всякое…

— Не боюсь, — вдруг весело подмигнул ей Арчибальд. И твердо сказал: — Сами подумайте, разве доверил бы я вам тогда здоровье своего брата? С тех пор, как я вас увидел, у меня сложилось ощущение, что вы — хороший человек. А я привык доверять своим ощущениям.

Ощущение — это хорошо. Роаннино ощущение подсказывало, что не надо бы мастеру так часто к ним ходить. Даже ради Варга. И уж тем более — делать такие дорогие подарки.

— Наверное, я зайду завтра. Можно?

Странный человек. До этого ему разрешения не требовалось. Роанна хотела было отказать, но Льен ее опередил:

— Конечно, господин Карпентер, мы будем рады. Я рябиновых побегов наломаю для удочки. Помните, вы обещали?

— Договорились. Значит, до завтра.

Стоило всыпать Льену за то, что вмешался в разговор. Бабка бы точно всыпала, за ней не заржавеет. Но, посмотрев на довольного братца, Роанна передумала. Ему и так невесело с ней живется. Когда он выглядел таким счастливым последний раз?