Дочери Торхельма

Глава 12

Хеге мешала варево, кипящее в котелке нал огнем и бросала короткие взгляды на Сьегарда, ожидавшего ее над книгой заклинаний. Книга была древней, в переплете из человеческой кожи и украшенная инкрустацией какого-то неизвестного металла, с желтыми твердыми листьями и достаточно увесистая, чтобы ее было удобно держать в руках. Надписи к изображениям были сделаны на непонятном колдуну языке, который старая Хозяйка называла языком мертвых. Но Сьегард и так прекрасно понимал, о чем говорили древние тексты, потому что черные с алым картинки красноречивее всех слов описывали жуткие ритуалы.

— Он скоро будет здесь, — сказала старуха и распрямила спину, — Тебе надо уходить.

— Я знаю, — ответил Сьегард, — Но я еще не готов. Ты научила меня не всему!

Хеге покачала головой. Черный пронзительный взгляд ее глаз остановился на точно таком же взгляде молодого мужчины.

— Мне не нужен мертвый ученик, — произнесла она сиплым голосом, — Я не успею подготовить тебя к возвращению Тронда, а он, зная это, будет торопится.

— Я не оставлю Ингегерд, — устало сказал мужчина.

— Ингегерд? — переспросила старуха, — Мне иногда кажется, что она не замечает тебя, что уж говорить там о чувстве или хотя бы симпатии?

— Но я замечаю ее, — твердо произнес Сьегард, — Этого достаточно, а значит, Тронд попытается использовать ее против меня.

Хеге нахмурилась и подбоченилась.

— Ты тот, кто заменит меня на границе Грани. Я не вечна, Сьегард, увы. И ты хочешь, из-за какой-то девчонки позволить своему отцу занять мое место? Ты же сам понимаешь, что тогда произойдет! Тронд никогда, ты слышишь, никогда не должен ступить сюда, иначе случится непоправимое.

Молодой мужчина кивнул. Сухо и отстраненно. Он знал, он все понимал, даже лучше, чем думала старуха. Но ничего не мог поделать со своим сердцем, которое замирало, когда он видел свою избранницу.

— Тебе надо уходить! — как заклинание повторила Хозяйка Грани, — Теперь тебе заказан путь к Ролло. Я думала, что Тронд не сможет тебя найти, я так старалась скрыть тебя от него, но не получилось, — она устало опустилась на скамью напротив колдуна. Чуть сгорбила и без того кривую спину.

— Хорошо, — после недолгого молчания, произнес Сьегард, — Я уйду, но сперва выясню свои отношения с Ингегерд. Я ведь чувствую, что она что-то испытывает ко мне, где-то глубоко в сердце!

Хеге хмыкнула.

— Ты такой наивный, — прошептала старуха, — Как только у твоего отца мог родится сын подобный тебе?

— У моего отца? — колдун поднялся из-за стола и посмотрел на Хеге. Затем широко улыбнулся.

— Скажи лучше, как у такой женщины, как ты мог родится такой сын, как Тронд! — и направился к двери.

Я следила за тем, как Фрей и его люди, с помощью наших дружинников, восстанавливают поврежденный корабль. Брешь залатали, приладили новую мачту, заменили рваный парус и большую часть снастей и корабль, по словам Хольма, был готов к отплытию. На все это действо ушла неделя кропотливого труда и пока мужчины латали ладью, я думала о том, как уговорить их остаться с нами. Больше всего меня подстегивала та мысль, что они безземельные наемники, а значит, я могла как-то уговорить их осесть в нашем возрождающемся поместье.

Мать тоже поглядывала на чужаков. Я замечала, что она стала часто ходить к берегу моря и подолгу наблюдала за их работой. От моего внимания не укрылось то, что именно предводитель наемников, мужчина по имени Фрей, так заинтересовал Сванхильд. И хотя она все еще носила траур по моему отцу, я не могла винить ее в том, что она проявляет симпатию у другому мужчине. Торхельма Сванхильд никогда не любила. Нет, между ними была симпатия и уважение, но совсем не то, что называют любовью. К тому же, если бы мать смогла заинтересовать Фрейя, то я имела бы шанс уговорить его остаться, потому всячески поддерживала мать. Нам очень нужны были люди. Я для себя решила, что больше не повторю ошибку отца. Наше имение станет сильным и процветающим, а еще у нас будет много защитников, способных противостоять набегам чужаков.

Сам Фрей конечно же, быстро заметил интерес хозяйки поместья к своей персоне. Но, надо отдать ему должное, он не пользовался этим, как какой-то привилегией и в ответ оказывал знаки внимания Сванхильд. Так что я имела все основания надеяться на то, что моя затея осуществится.

В тот вечер я осталась одна на крыльце. Мать взяла на себя заботу по приготовлению ужина. Иногда она пропадала на кухне, помогая нашей кухарке, и я считала, что мать готовит просто замечательно. К тому же, видимо она хотела побаловать наших гостей чем-то особенный в этот день, потому что скоро в воздухе появились ароматы выпечки, отчего мой желудок требовательно заурчал. Но я оставалась сидеть на ступеньке, ожидая возвращения колдуна. Он сегодня, как и многие дни до этого, пропадал во владениях Хеге и я невольно стала подумывать, что появился он здесь вовсе на из-за меня, как я полагала раньше. Что могло его связывать со старой ведьмой? Сьегард на все мои вопросы отвечал молчанием, и я пока не настаивала на ответе, хотя очень хотела знать правду.

Этот странный мужчина привлекал меня, несмотря на свое лицо, изрезанное шрамами. Я пыталась подавить в себе этот интерес, но предательское сердце начинало биться чаще, когда я видела его, и я изо всех сил старалась скрыть свои эмоции, примерив на лицо маску равнодушия. Признаюсь, в тот день, когда он появился в поместье и спас меня от чужака, я где-то в глубине души подумала, что не безразлична ему. Да и смотрел он порой на меня так, словно я действительно что-то значила для него… А возможно, мне все это просто казалось, оттого, что я хотела его симпатии?

Сьегард появился в самом конце двора задумчивый и отстраненный, как всегда. Увидев меня сидящей на ступеньках крыльца, он на мгновение остановился и пристально посмотрел на мое лицо, словно пытаясь считать мои мысли.

— Кого-то ждешь? — спросил он, приближаясь.

— Тебя, — ответила я честно.

Колдун посмотрел на дверь за моей спиной. Что-то в его взгляде сказало мне о том, как он хочет пройти мимо меня, избегая разговора, но я встала на ноги и преградила ему путь.

— Зачем ты вернулся? — спросила я откровенно.

Брови Сьегарда взлетели вверх.

— Из-за Хеге? — настойчиво проговорила я.

— В какой-то мере, — ответил он тихо, а сам поднял на меня черный взгляд. Наши глаза встретились, и я погрузилась в темный омут, чувствуя, как меня обволакивает стремительным потоком и затягивает в манящую глубину, да так крепко, что нет силы вырваться.

— Опять колдуешь! — вырвалось у меня и Сьегард прервал взгляд.

— С ума сошла! — ответил он.

— Тогда я ничего не понимаю, — произнесла я, обращаясь скорее сама к себе, чем к мужчине стоявшему рядом.

— Я хотел сказать тебе завтра, но как вижу случай сейчас более подходящий и к тому же мы одни, — он обвел взглядом пустынный двор, залитый светом закатного солнца.

Я молча ждала его слов, заинтригованная тем, что должна буду услышать.

— Завтра я ухожу! — сказал мужчина.

— Что? — вырвалось у меня и следом поспешное, — Куда?

— Мое присутствие здесь может принести вам беду, но не спрашивай, почему, — ответил Сьегард. Я видела по выражению его лица, что он не шутит. Отчего-то настроение стремительно упало вниз, и я помрачнела. Я верила его словам, но не хотела, чтобы он уходил. Наш разговор оказался совсем не таким, как я его себе представляла…совсем не таким.

Мужчина продолжал смотреть на меня и даже не знаю, сколько вот так мы простояли на крыльце, пока он со вздохом не шагнул мимо. Я дернулась, обернулась. Взгляд поспешил за колдуном. Он тоже остановился и замер, положив крепкую ладонь на дверную ручку.

— Останови меня! — попросили его глаза…или мне просто это показалось.

Я отвернулась. А спустя мгновение за спиной хлопнула дверь.

Тусклый матовый свет от камина почти не резал глаз. Лорри моргнула и шевельнулась, намереваясь подняться, но тут же тело отдалось тупой болью, и она поспешно легла обратно. Чьи-то руки пронеслись над ней, заботливо подоткнули край одеяла, и девушка перевела взгляд на старого мужчину, склонившегося над ней. Старик не улыбался, а просто смотрел внимательно и изучающе, так словно хотел прочесть мои мысли, влезть в память.

— Кто ты? — сказала дочь Торхельма и снова моргнула. Кажется, у нее болели даже веки. Они казались тяжелыми и упорно пытались опуститься, но Лорри им этого не позволила.

— Мое имя Щетина, — ответил старик, — Ты находишься в поместье моего сына…

— Я знаю, где нахожусь, — произнесла девушка, — Что со мной?

— Тебя нашел пастушек ранним утром, когда открывал ворота чтобы гнать на выпас коров, — старик распрямился и сел на табурет, стоявший у кровати, — Ты была ранена. Стрела чудом не попала в сердце, она была близко…

Лорри кивнула, вспомнив лес и разбойников, а потом то, как убежала от них, присвоив чужого коня.

— Ты пролежала в лихорадке два дня, — добавил Щетина, — Без сознания и все время бредила на непонятном языке! — старик смотрел на бледную молодую женщину и блики от огня, игравшие на заострившихся скулах. Даже несмотря на болезненный вид, она была хороша, и Щетина прекрасно понимал своего названного сына, который провел почти все время у постели незнакомки, пока знахарь боролся за ее жизнь. Булат знал ее, Щетина видел это и видел даже больше того — незнакомка была северянкой, и она заинтересовала его сына, так как ни одна женщина ранее до нее.

— Я схожу за Булатом, — старик поднялся. Взял в руки посох, что стоял за его спиной и направился к двери, — Он просил меня сразу же сообщить ему, как только ты очнешься! — и вышел.

Едва за стариком закрылась дверь, как Лорри снова сделала попытку встать. На второй рывок ей удалось сесть, хотя рана тот час же дала о себе знать, прострелив острой болью в груди. Она сжала зубы и мысленно выругалась.

— С ума сошла! — знакомый голос едва не заставил ее подпрыгнуть на месте. Булат тихо прошел в комнату, а она так и не услышала, как он открыл дверь.

— Ложись немедленно! — зло сказал мужчина, — Мой знахарь зря что ли бился два дня и две ночи за твою жизнь?

Лорри усмехнулась и повернула лицо к вошедшему, и сама не заметила, как замерла, глядя на мужчину. Что-то сжалось в ее сердце, всего на короткий миг и почти тут же отпустило. Она невольно удивилась этому непонятному ощущению, глядя в его глаза, которые словно обволакивали, глядели жадно и маняще, а потом она моргнула и волшебство исчезло.

— Тебе стоило сразу же отправится с нами, — Булат занял место старика подле ее кровати. Положил большие широкие ладони на колени.

— Кто ж знал? — сказала Лорри, — В любом случае, благодарю за гостеприимство и за оказанную помощь! Теперь я твоя должница. Жизнь за жизнь! — глядя в ее серьезные глаза, Булат не удержался и улыбнулся. Странное дело, улыбка украсила его черты, сделав их мягче.

— Договорились, — произнес он и продолжил, спустя короткое мгновение молчания, — Я надеюсь, ты останешься до тех пор, пока не заживет твоя рана, да раньше я и сам тебя не отпущу.

— Хорошо, — неожиданно согласилась северянка и Булат снова посмотрел на ее лицо, удивляясь тому, что эта молодая женщина так быстро и совсем того не желая нашла путь к его сердцу. Он сам не мог понять, что чувствует, глядя на ее тонкие черты, на эти большие светлые глаза и волосы цвета Северного снега, но в груди что-то сжималось, предательски и одновременно сладко.

Мужчина поспешно отвернулся, словно опасался, что девушка поймет его смятение. Маска равнодушия, надетая на лицо стоила ему больших усилий.

— Ты, наверное, хочешь есть? — запоздало пришло на ум.

Лорри кивнула. До этих слов Булата она и сама не очень понимала, насколько голодна. Но стоило ему только заговорить про еду, как желудок требовательно заурчал, и девушка спешно кивнула.

— Только никаких бульонов, — сказала она, — Я хочу кусок хорошо прожаренного мяса, — и улыбнулась, — Мне надо поскорее встать на ноги.

— Чтобы уйти? — поинтересовался мужчина.

— Да, — взгляд девушки на мгновение изменился, помрачнел, словно она вспомнила о чем-то плохом. Но когда она снова подняла на Булата глаза, в них по-прежнему стояла та уверенность в себе, которую он заметил еще при первой встрече.

— Пойду, велю принести тебе поесть, — сказал молодой вождь и еще раз посмотрев на девушку, вышел из комнаты.

Лорри вздохнула, глядя на закрывшуюся дверь. Вспомнила разбойников, из-за которых оказалась в этом имении, молча выругалась. Рана была глубокая и крайне неприятная. Теперь, из-за своего упрямства, она потеряет столько драгоценного времени, а ведь скоро придут дожди и ветры, а за ними холода и зима… Чем больше уйдет времени, тем меньше шансов найти тех, кто разорил ее дом. Девушка понимала, что вряд ли уже до весны вернется к своей семье.

— Отец, я отомщу, — мысленно произнесла она, — Пока твой враг не будет наказан, мне нет покоя на этой земле.

Огонь в камине трещал так весело и тепло, что Лорри невольно перевела взгляд, любуясь пламенем. А перед ее глазами встало родное имение, охваченное огнем пожара, трупы мужчин, которых она знала с младенчества, разоренные дома, черными остовами тянущиеся к небу, похожие на скелеты, жуткие и неживые.

Лорри понимала, что мать и сестра скорее всего, уже начали возрождать имение, только вот она по-прежнему представляла его себе таким, каким оставила — черное пепелище и длинный ряд погребальных костров…

Высокий мужчина в запахнутом длинном плаще стоял на причале. Оглядывался по сторонам, словно высматривал что-то или кого-то.

На его волосы был наброшен капюшон, но лицо не было скрыто и пронзительные черные глаза взирали на пришвартованные корабли с интересом. Мужчина был без поклажи и только длинные руки сжимали деревянный простой посох. Когда он увидел, то что искал, его губы растянулись в подобие улыбки, но совершенно стерли выражение благодушия на привлекательном лице.

Прошагав мимо нескольких кораблей, он подошел к длинной ладье, качающейся на волнах. Нарастающий ветер грозил принести бурю, а возможно, мог и пройти стороной. Мужчина в капюшоне окликнул одного из тех, кто суетился на палубе, разматывая снасти.

— Эй ты, кто у вас тут главный?

Один из мужчин, перекатывавший по сходням на борт бочки с водой, остановился и взглянул на говорившего.

— А ты сам то кто будешь?

— Меня прислали из таверны, говорят, вы попутчиков берете на свое судно! — мужчина в капюшоне подошел ближе, опираясь на посох. Но видно он делал это не потому, что ходить было тяжело, нет, он казался еще крепким, хотя уже и не совсем молодым. Посох в руках незнакомца был скорее всего оружием, простым, но действенным.

— Это кто ж там такой умный? — еще один из работавших на борту поднял голову, оставив свое дело. Затем распрямился во весь рост. Молодой привлекательный, сильный и амбициозный. Человек в капюшоне сразу понял, что перед ним тот, кого он искал и без позволения перешел на ладью.

— Мое имя Тронд, — сказал незнакомец и протянул руку для пожатия.

— Я - Асвальд, — ответил хозяин корабля и пожал протянутую руку, — Чего ты хочешь, Тронд? — спросил он, убрав руку. Мужчина ему не понравился. От него веяло какой-то опасностью и темной силой, но делать выводы основываясь только на своей приязни, Асвальд не стал, решив выслушать незнакомца.

— Мне с вами по пути, и я хорошо заплачу, если ты позволишь мне остаться на твоем корабле, — заявил Тронд.

— С чего ты взял, что нам по пути? — спросил Асвальд, подозрительно щуря карие глаза.

— Птички напели.

Остальные люди с корабля перестали работать, встали, следя за разговором, готовые в любой момент выкинуть на пристань чужака, но Асвальд пока не выказывал недовольства, и они выжидали. Тронд заметил напряжение, возникшее в воздухе, но виду не подал, ожидая ответа Асвальда.

— Почему же птички не напели тебе еще и то, что я не беру на свой корабль чужаков?

Колдун криво усмехнулся.

— А я думаю, мы можем договорится.

— Правда? — брови Асвальда взлетели вверх. Он явно насмехался над мужчиной. Тронд тоже понял это, но виду не подал, а только протянул снова ладонь к молодому воину.

— Дай мне свою руку, и я покажу тебе то, что скрывает твое сердце, — он улыбнулся широко и почти искренне. Асвальд бесстрашно вложил в его руку свои крепкие пальцы и Тронд с силой сжал их, дернул мужчину на себя. Взгляды встретились — глаза в глаза, а затем через короткое мгновение Асвальд отпрянул от колдуна, яростно вытирая пальцы о штаны, словно прикоснулся к чему-то неприятному. А Тронд мысленно похвалил себя. Этот несгибаемый мужчина имел одну маленькую слабость в виде болеющей матери, которая вот уже сколько лет не вставала с постели и знахари пророчили ей скорую встречу с предками. А у него, Тронда, было лекарство. Колдун просто показал Асвальду то, что может произойти, если он поможет ему. Умение вызвать видение и передать его другому было сильной стороной колдуна, чем он постоянно и пользовался.

— Кто ты такой? — спросил молодой воин.

— То, что ты увидел — правда, — ответил ему Тронд по-своему, проигнорировав прямой вопрос, — Я могу помочь, у меня есть лекарство, а взамен ты просто возьмешь меня на свой корабль. Не такая уж большая цена жизни, не находишь?

Асвальд отошел на шаг назад, бросил взгляд на своих людей, которые предчувствуя неладное, подобрались, готовясь прийти на помощь своему предводителю. А затем с неохотой сказал, обращаясь к ожидавшему колдуну.

— Хорошо, я возьму тебя! — но с такой неохотой, что Тронд перестал улыбаться. Хотя что ему было до какого-то там вояки, если он торопился к сыну. Чутье подсказывало Тронду, что Сьегард может снова уйти от него. Спрятаться с помощью бабки так, что и не отыщешь.

— Я отдам тебе лекарство после того, как ты доставишь меня туда, куда я скажу, — сказал колдун.

Асвальд коротко кивнул и указал мужчине на корму, предложив расположится именно там и Тронд шагнул к корме.

На закате ладья Асвальда покинула порт.

Ролло после той ночи был немного расстроен. Ранним утром, обнаружив свою постель перепачканной в крови, он немедленно послал за Самирой и когда молодая рабыня пришла на зов, откинул одеяло, показав ей характерные пятна. Девушка побледнела, а потом перевела взгляд на своего хозяина. Ее лицо из белого стало пунцовым и Ролло только сдвинул брови, молча ожидая ее слов. Но Самира продолжала играть в молчанку и только растерянно смотрела по сторонам, словно искала себе оправдание. Не выдержав, Ролло заговорил первым.

— Что было ночью? Я ничего не помню, точнее, почти ничего. Я был пьян и судя по крови, сделал тебе больно!

Самира вздрогнула и облегченно выдохнула.

— Мой господин был ласков и нежен, — она покраснела еще сильнее и опустила голову, рассматривая собственные ноги.

— Тогда откуда кровь? — прищурил глаза Ролло.

— Я говорила вам, мой господин, что мне…ну нельзя…а вы настаивали и… — она осеклась и до Ролло наконец дошло то, что пыталась объяснить ему девушка. Он промямлил что-то непонятное и тоже покраснел, а затем показал Самире на двери, приказывая уйти. Просить дважды не пришлось. Рабыня упорхнула словно птичка, оставив Ролло наедине со своими мыслями. Он сел на край кровати, задумался о прошлой ночи, вспоминая подробности, но хмель стер из его памяти почти все, кроме тонкого образа темноволосой женщины, лица которой он не мог разглядеть в темноте. Зачем только Самира тогда погасила огонь?

Ролло запустил пальцы в волосы, потянул назад. Его не отпускало странное чувство, что прошлой ночью это была не Самира. Тело под его руками казалось чужим, непривычным. Ладони помнили ощущение тяжести груди куда большей чем была у рабыни…

— Не стоило так напиваться! — произнес мужчина и резко встал, отчего его голова закружилась. А ведь ему еще предстоял разговор с отцом и Ролло уже заранее догадывался, какую тему затронет Хольми. Будет опять пытаться примирить своего сына с этой чертовой женитьбой и этой ненавистной женщиной, что звалась его женой.

Ролло вспомнил детали этого разговора, когда Хольми пытался, причем безуспешно, донести до сына то, как некрасиво и не по-мужски оказывать при жене знаки внимания другой женщине. Они находились вдвоем в пустом обеденном зале, когда отец пытался уговорить Ролло изменить свое отношение к жене.

— У тебя могут быть любовницы, — говорил Хольми, — Но так, чтобы Фрида не догадывалась об их существовании!

— Как у тебя, отец? — с сарказмом спросил Ролло. Он знал о похождениях отца и о том, что его мать закрывает на это глаза. Хотя, ей от жизни нужно было не внимание мужа, а ее ненаглядное рукоделие.

— Да, представь себе. Я не против твоих развлечений на стороне и думаю, твоя жена тоже не сильно огорчена. Сейчас же она терпит, проявляя завидную выдержку, хотя имеет полное право протестовать! Главное, чтобы ты успевал и ей оказывать свою долю внимания. В конце концов мне нужны внуки, а с такими темпами…

Ролло вскинул руки, заставляя отца замолчать. Он казался хмурым и мрачным.

— Еще одно слово про эту змею… — зло прошипел молодой мужчина и Хольми нахмурился, глядя на лицо собственного сына, искаженное ненавистью.

— Что, все так плохо? — спросил отец.

— Хуже не бывает! — ответил Ролло. Он ненавидел собственную жену и не мог представить их общих детей, потому что сильно сомневался в том, что сможет их полюбить, если его дети будут от этой женщины.

— Тогда зачем женился? — не удержался Хольми.

— Потому что дурак, — вздохнул его сын, — И потому что она дочь твоего друга.

Хольми молчал, но совсем недолго.

— Тогда ты действительно дурак, сын, — произнес он тихо.

Ролло прекрасно понимал это и без слов Хольми. Он знал, в какую западню позволил себя затащить. И боялся, что выхода из нее просто нет. Нет, конечно, если Фрида умрет… подумал Ролло, но тут же прогнал прочь эти мысли, злясь на себя еще больше.

— Это не выход, — сказал он себе, уходя от отца во двор.

В тот день на тренировочном поле он разрубил почти все турники в щепки, а злость все так и не утихла.