Дочери Торхельма

Глава 18

Торговец остановился у берегов имения, которым владела семья Ролло, поздним холодным вечером. У него было широкое судно с плоским дном и большое количество товаров на палубе. Как Фрида поняла из разговора, Хольми и его сын знали этого человека, поскольку приняли его весьма радушно и дали приют и ночлег ему и всей его команде. Фрида в тот день чувствовала себя ужасно. Голова кружилась, ее постоянно подташнивало и хотелось спать настолько сильно, что глаза как-то сами собой закрывались, стоило ей только присесть где-нибудь на скамью и отдохнуть. Стряхивая сон и оцепенение, она заставляла себя подняться и продолжать заниматься делами и приготовлением к ужину. С Ролло, после той памятной ночи его возвращения, они больше не разговаривали. Муж вел себя странно. Смотрел на нее внимательно и дико, но при этом не делал даже шага в ее сторону, словно ожидал, что она сама станет, как и прежде, ходить за ним. Но Фриде надоело. Она больше не могла так терзать себя, понимая, что весь этот обманный брак стоит прекратить и чем раньше, тем лучше. Она устала и на плечи будто положили незримую тяжесть, которая притягивала ее к земле, отнимая последние силы. Захотелось свободы и прежней легкости, чтобы мысли не травили душу. Хотелось просто жить!

— Девочка моя, все ли готово к ужину? — на кухне неожиданно появилась мать Ролло, и Фрида удивленно вскинула на нее глаза, оторвавшись от нарезания снятого с огня мяса на крупные порции. Каиса очень редко удостаивала своим вниманием то, что происходило на кухне и никогда не готовила, погруженная в свое рукоделие с головой. А сегодня, словно что-то предчувствуя, зашла осмотреться и поговорить с невесткой.

Фрида передала кухарке мясо и перешла к овощам, взяв большую деревянную ложку перемешала рагу в котле, висящем над огнем, а затем оглянулась на Каису.

— Уже совсем скоро, — ответила она.

Мимо Каисы прошли две рабыни, несшие в руках пустые тарелки и чаши для пива. Двери тихо хлопнули, закрываясь за ними.

— Ролло вернулся сам не свой из этого плаванья, ты не находишь? — спросила Каиса и села на лавку, рядом с очагом, у которого колдовала Фрида, добавляя щепотку дорогих специй в кипящее варево.

— Разве он не всегда так ведет себя? — спросила девушка, старательно делая равнодушным тон.

— С того самого дня, как он привез тебя сюда в качестве своей жены, он изменился, я же вижу! — вздохнула женщина.

Фрида пожала плечами.

— Я не заметила, — бросила она, распрямляя спину. Мать Ролло похлопала по скамье, призывая невестку присесть рядом и Фрида, вытерев руки и передник, послушно подошла и опустилась на скамью.

— Мне кажется он любит тебя, только боится сам себе в этом признаться, — сказала тихо Каиса, словно боялась, что могут услышать кухарка или маленькая девочка рабыня, что чистила котлы в углу.

Фрида едва не рассмеялась, услышав предположения Каисы, но вовремя прикусила язык, сдерживая рвущийся из груди стон. Ролло влюбился в нее!!! Это же глупо и нелепо. А Каиса тем временем продолжала:

— Я следила за ним все эти дни с момента его возвращения. Он глаз от тебя не отводит, ловит каждое твое слово, а когда ты не видишь, смотрит на тебя так… — она запнулась, и улыбка легла на ее губы, — Ну, как обычно смотрят на нас мужья в первые годы совместной жизни, пока мы молоды и вызываем желание, — и покраснела, словно маков цвет.

Фриде так и хотелось сказать: Вы ошибаетесь, — но она и теперь предпочла смолчать.

— Ты дай ему шанс, — рука Каисы накрыла ладонь девушки, — Я знаю, он не был идеальным мужем все это время, но я думаю, у вас все наладится, — и поднялась со скамьи, — Ну, а я пойду в зал. Вижу уже скоро подадут ужин, а мне хотелось бы еще поговорить с нашим гостем, пока его вниманием целиком не завладел Хольми, — и она поспешила к дверям, не оглядываясь на невестку, которая так и осталась сидеть на скамье, сжимая руки в кулаки.

— Если бы только ты оказалась права, — думала она над словами матери своего мужа. Но она не верила…уже больше не верила в подобные чудеса.

Булат решил, что похоронит Лорри так, как велят ее северные обычаи. На самом высоком холме был разложен погребальный костер. Сухие ветви уложены ровными рядами, сверху, на почти идеально ровной поверхности постелили дорогую ткань. Несколько служанок обмыли тело северянки и одели в ее лучшее платье, из тех, что подарил сам Булат, но когда тот увидел, что они сделали, то пришел в неописуемую ярость.

— Немедленно исправьте все! — кричал он, бешено вращая глазами и девушки с криками и визгом разбежались прочь, оставив Булата одного наедине с Лорри. Он несколько долгих мгновений стоял над ее телом, а затем рухнул на пол, обхватив руками голову и затрясся в беззвучных рыданиях.

— Что случилось? — голос Кудеяра прозвучал за его спиной. Ему вторили голоса перепуганных служанок и когда Кудеяр вошел в комнату, что раньше принадлежала северянке, то увидел своего друга, сидевшего на полу и поспешил поднять его, а затем просто обнял и похлопал по спине своими сильными широкими ладонями

— Перестань, — сказал он глухо. Сердце самого Кудеяра болело, но то, что происходило с вождем его просто пугало, — Перестань. Это не конец! Ты ведь жив, а я не думаю, что она хотела бы видеть тебя таким!

Булат поднял лицо и Кудеяр едва не отшатнулся от выражения скорби, застывшем на нем. Какое-то время мужчины просто смотрели друг на друга, а потом Булат позвал служанок и уже спокойным тоном велел им переодеть Лорри в мужской костюм и доспех.

— Она хотела бы надеть именно это, — сказал он и широкими шагами покинул комнату, оставив девушек и Кудеяра стоять возле тела.

— Ну, что стоите, делайте, что велено! — прикрикнул на них Кудеяр, а сам посмотрел на лицо мертвой северянки, чувствуя, как собственное сердце замедляет свой стук рядом с ней, словно также хотело замолчать и остановится.

— Как глупо! — пробормотал он и поспешил покинуть и комнату, и дом, почти выбежав во двор, чтобы сделать глоток чистого свежего воздуха, наполненного морозом и колючим ароматом моря…

… Вечер опустился на землю. Здесь, на холме, высоко над бушующим морем ветер рвал одежду собравшихся. Булат смотрел на лежащую на погребальном костре девушку и плакал, не скрывая своих слез. Затем, прежде чем факел поджег сухие ветки под ее последним ложем, он подошел и положил на сложенные на мече руки девушки брачные браслеты, те самые, что он вез ей в из города, которые так мечтал одеть на ее запястья и уже никогда не оденет. Меч в руках Лорри был отцовским. Булат отчего-то подумал, что так будет правильно. Вспоминая слова Тронда о том, что от клинка надо избавиться, он теперь понимал, что тот имел ввиду, да вот только было поздно что-то менять. Для него и для Лорри.

Кудеяр поднес огонь к ветвям и те вспыхнули в единый миг. Оранжевые языки, раздуваемые ветром, расползлись по всему костру и скоро скрыли Лорри от глаз Булата, который продолжал стоять и смотреть, как сгорает его собственное сердце. Он не почувствовал руки Кудеяра на своем плече и не видел, как один за другим вниз уходят его люди, все те, кто присутствовал при похоронах. Там, на берегу их ждали еще мертвые, среди которых были и мальчишки Лорри. Большая часть ее дружины…

Булат стоял и ждал, пока огонь не стал утихать. А затем увидел, что меч так и остался, целым и невредимым лежать на том, что раньше было телом его любимой женщины. Металл раскалился до бела и охранные руны, наложенные много лет назад, еще, когда только сам меч рождался в кузне, далеко от этих мест, высветились ярким алым цветом.

Не помня себя от горя и ярости, Булат схватил меч за закалённую рукоять. Кожа на ладонях моментально вздулась и лопнула, запахло паленым мясом, а молодой вождь размахнулся и со всем силы швырнул меч вниз, в бушующее море, отдавая дань морскому царю, отправляя клинок туда, где ему было место.

Ветер рвал длинные волосы Булата, когда он спускался вниз к своему имению. Там его ждали. Щетина и Кудеяр, его люди, его дом…

… Меч Торхельма медленно шел ко дну. Здесь, подле холма, возвышавшегося над морем, было глубоко. Клинок лег среди камней, поросших водорослями и застрял, накрепко лезвием вонзившись в щель между камнями. До своего часа, когда не придет время возвращаться на землю.

В тот день у Сьегарда было много работы. Души появлялись одна за другой, почти беспрерывно, и Хозяин Грани снова и снова превращал призраков в комки света и отправлял одну за другой в раскрывшиеся небеса. В тот день черный камень не получил ни одной души и это отчего-то порадовало Сьегарда. Нет, ощущения настоящей радости он не получил, но отголосок чего-то далекого, словно забытая мелодия из детства, напеваемая матерью у колыбели, пронеслась в памяти, тревожа покой. Пронеслась и исчезла, когда он увидел новую душу, возникшую из воздуха прямо перед ним. Что-то дрогнуло в сердце Хозяина. Воспоминание о горечи кольнуло куда-то в области груди, когда он протянул руки к призраку молодой женщины с длинными белыми волосами. Ощущение узнавания, мимолетное, как прикосновение бабочки к руке появилось и тут же исчезло, на короткий миг осветив одно имя — Лорри!

Душа поплыла в руки Сьегарда и превращая ее светящийся ярким светом шар, он медлил, пока раскрывшиеся небеса не поманили душу к себе и тогда она взмыла, невесомая, легкая и чистая туда, где ей будет светло и спокойно. Туда, где она сможет переродится обратно на землю, чтобы вновь стать живым существом.

Сьегард отчего-то провожал ее взглядом, хотя у алтаря появились новые души, ожидавшие своей очереди и лишь спустя короткое мгновение он вздохнул и снова принялся за работу, когда с неба раздался тихий мелодичный голос, и Хозяин вскинул глаза к облакам.

— Скажи Ингегерд обо мне… Скажи им… — и все стихло, а Сьегард недоуменно пожал плечами. Впервые за все время, как он заменил Хеге, с ним заговорили небеса, но что они хотели донести до него, он так и не понял.

Начало зимы принесло снег и стужу. Мороз стоял такой сильный, что пришлось всю живность из хлева переводить в пристройку в доме и порой какая-то из самых пронырливых кур ухитрялась пробраться в большой зал, и я не один раз видела, как рабыни гоняются за пеструхой со смехом и веселыми криками.

Настроение у всех было превосходным, ведь несмотря на ненастье, бушевавшее за пределами стен нашего дома, все готовились к свадьбе. И пусть она должна быть более чем скромная, но сияющие глаза матери и ее будущего мужа могли порадовать самого грустного обитателя нашего имения, и даже я сама, порой того не замечая, улыбалась, когда видела с какой любовью и заботой относится с Сванхильд ее Фрей. Признаться, я даже немного завидовала ей, ведь матери посчастливилось потеряв первого мужа, все же найти свое счастье и как я поняла, настоящую любовь, о которой она мечтала все годы, живя рядом с Торхельмом. Нет, отец как мог старался, чтобы ей было хорошо, но ведь сердцу не прикажешь… Так было и со мной. После того, как я вернулась из Грани, я пролежала в забытьи три дня, а когда очнулась, то поняла, что во мне что-то изменилось. Каким-то внутренним чутьем я знала это и потому ощущала странную тихую радость в сердце. Что же до Сьегарда, то я была уверена, что найду дорогу к его дому, и мы еще свидимся, когда наступит срок.

Мои предположения подтвердились спустя месяц, и я поняла, что теперь нас с Хозяином Грани связывает нечто большее, чем любовь. В ту ночь, нашу единственную ночь, Боги сотворили чудо, и я надеялась, что на этом они не остановятся, потому что была настроена решительно вернуться к своему мужчине, пусть даже мне для этого пройдется пройти все круги ада или рая.

Время шло. Торжество приближалось и мать решила позвать на свадьбу Фриду, но затем отчего-то передумала. О Лорри тоже не было ни слуху, ни духу. В другое время, я бы пошла к Хеге, и старая ведьма погадала бы мне на сестру, рассказала, все ли с ней в порядке, но Хеге давно уже не было с нами, и я знала, что она умерла, скорее всего, после того, как Сьегард вступил на ее место. Я отчего-то переживала за старшую сестру, чувствуя, что с ней не все ладно, но списывала свои чувства на собственное состояние и потому не делилась ими с матерью, да и не хотела волновать ее перед свадьбой.

В назначенный день, когда Фрей одел Сванхильд на запястья брачные браслеты, погода сменила гнев на милость и небо очистилось от туч. Снова выглянуло солнце и до самого заката, путь и было морозно, но по крайней мере можно было выйти во двор и снег не валил хлопьями, засыпая двор и меняя до неузнаваемости привычный пейзаж.

Большой дом был забит гостями. Нет, никого из соседей мы не пригласили. Здесь были только те, кто жил с нами все годы, кто пережил нападение на имение, кто помогал нам восстанавливать его. Мать не обделила вниманием даже рабов, для них они же сами и накрыли стол в большом зале, и мы все, как огромная дружная семья, отмечали появление на свет новой пары и желали им здоровья и долгих лет жизни. Я помню длинные тосты, смех и слезы радости. Помню песни, которые подхватывали и дружинники, и крестьяне и рабы. Помню лицо матери, светящееся от счастья и заслуженной любви. И от всего этого мне стало немного грустно, потому что я, неожиданно для себя, вспомнила и о том мужчине, которого не было со мной рядом и которого я хотела бы видеть сейчас больше всего на свете.

— Мы еще увидимся, Сьегард, — пообещала я себе, иначе я буду не я. Ведь должен он узнать мою маленькую тайну, которой я пока не поделилась даже с родной матерью, лелея ее у самого сердца. Тайну, у которой, я была уверена, будут черные как ночь глаза…

Фрида решилась в тот же день, когда вовремя ужина узнала, что торговец будут проходить мимо ее родных берегов. Да и думать долго она не собиралась, потому что все для себя решила уже давно и бесповоротно. Она уже давно решила для себя, что вернется домой к матери и сестре, если с Ролло ничего не выйдет. К тому же она добилась хотя бы того, чего хотела и о чем предупреждала сестёр перед отплытием сразу после свадьбы с Ролло. Она вернется и принесет с собой наследника Торхельма и все земли отойдут ее ребенку, потому что он будет первым, а в этом Фрида не сомневалась, ведь Лорри пропала, отправившись в неизвестность, а у Ингегерд какие могут быть женихи именно сейчас, когда в имении все дышит на ладан.

Той же ночью, когда весь дом погрузился в сон, она собрала свои вещи, только самое необходимое, связала в узел и покинула дом, где прожила каких-то несколько месяцев, наполненных разочарованием и болью.

— Я еще буду счастлива, — сказала она себе, когда пробиралась на корабль торговца, вытащенный на берег по случаю шторма. Судно никто не охранял, и Фрида спокойно залезла в трюм, устроившись среди вещей и товаров и незаметно для себя уснула. Торговец собирался отплыть на рассвете, и она знала, что ее обнаружат не скоро, потому и позволила себе расслабиться.

В доме Фриду хватились только в полдень, когда Каиса, встревоженная, что девочка так долго спит, со словами — уж не заболела ли детка — послала к ней рабыню. Девушка вернулась быстро и была бела как снег, когда рассказала, что госпожи в комнате не оказалось.

Первым подорвался из-за стола Ролло. Метнувшись в дверям, он бросился к комнате жены и нашел там только заправленную постель и открытый сундук с ее вещами. На вид все оказалось на месте, но Ролло понял, что Фриды в доме больше нет.

— Ушла! — пронеслось у него в мыслях и внезапно он понял, что это по его вине она сбежала вот так, не сказав никому не слова. Вернувшись в зал, он остановил отца, отдававшего приказ обыскать каждый закуток в поместье, чтобы найти молодую хозяйку, потому что прекрасно знал, где она находится сейчас.

— Она отправилась домой, — сказал он спокойно, глядя при этом в лицо своего отца и побледневшей матери.

— Откуда ты… - начал было Хольми и осекся, понимая, что его сын прав.

— Она уплыла с Сигрурдом. Скорее всего пробралась ночью или перед рассветом на его корабль, — Ролло тяжело сел на скамью, слушая свое сердце, кричавшее ему немедленно броситься в погоню за сбежавшей женой, но он не послушал этот крик и притянул к себе тарелку с кашей, спокойно продолжил трапезу, под удивленными взглядами родителей.

— Ты что так все и оставишь? — удивилась Каиса.

Ролло пожал плечами.

— Если она уплыла, значит, больше не хочет жить со мной, — сказал он.

Хольми схватился руками за голову, осел на скамью, напротив сына. Качнулся вперед-назад, тихо произнес:- Да я бы сам на ее месте уже давно ушел от тебя, сынок. Она еще долго продержалась!

— То есть ты ее отпускаешь? — голос Каисы задрожал. Она уже не представляла себе этот дом без Фриды и не могла понять, как ее сын, который, а она в этом была уверена, любит свою жену, может вот так позволить этому браку рассыпаться прахом!

— Мама, садись и ешь, — коротко велел Ролло, а затем улыбнулся ей и добавил, — Не переживай, я все устрою…

Фриду обнаружили на следующий же день, когда один из людей Сигурда спустился в трюм. Она вышла на палубу и столкнулась глазами с изучающим взглядом торговца. Он несколько долгих мгновений смотрел на нее, а затем сказал, обращаясь к кормчему:

— Разворачивайте судно. Мы возвращаемся к Хольми.

Фрида шагнула к Сигурду, гордо вскинула голову.

— Я не вернусь обратно. Если повернешь корабль, выброшусь за борт! — и посмотрела прямо в глаза торговцу. Тот недоуменно пожал плечами.

— Если ты поссорилась с Ролло, это еще не повод сразу же убегать из дома, — заявил Сигурд.

— Мы не ссорились, — ответила молодая женщина и устало вздохнула, — Я просто ухожу от него и даже если ты сейчас вернешь меня обратно, я снова сбегу или уеду, и никто меня не удержит.

Сигурд нахмурился, глядя на то, с какой готовностью она произносит эти слова, а затем качнул головой.

— А Хольми говорил, что у него самая лучшая невестка на Севере!

Фрида схватила торговца за руку. Сжала с силой и прошептала:

— Отвези меня домой, ведь имение моего отца как раз по пути. Я больше не могу жить с Ролло, это просто невыносимо. Пожалуйста! — и с мольбой, отбросив гордость, посмотрела в глаза Сигурду. Глаза ее стали влажными, и мужчина понял, что сейчас она расплачется, но был неумолим.

— Я не могу, — коротко ответил он и отнял ее руки. И тогда Фрида рванулась в сторону, прямо к левому борту. Ее едва успел перехватить один из людей Сигурда, прежде чем девушка прыгнула в холодные волны. Ее оттащили назад. Фрида забилась в крепких руках и наконец дала волю слезам. Сигурд знаком велел отпустить ее и только махнул рукой.

— Хорошо. Я отвезу тебя, куда скажешь. Разбирайтесь с Ролло сами. Если ему надо, он отправится за тобой, а я умываю руки, — и пошел прочь от Фриды, опустившейся на палубу. Ее сотрясали рыдания, но слова торговца придали сил, и она посмотрела ему во след с благодарностью… Люди Сигурда молча следили за происходящим, и никто не посмел вмешаться и теперь Фриду не тронули, только помогли встать в холодного пола, да усадили на одну из бочек.

Фрида плыла домой и совсем скоро увидит мать и сестру. Только сейчас, она поняла, насколько соскучилась по ним и хотя Хольми и Каиса относились к ней, как к дочери, Фрида не могла чувствовать себя в их владениях, как дома, потому что отношение Ролло и его нежелание признать их союз подняло стену между ними, и как Фрида не билась об нее, только сбивала руки в кровь, да все без толку.

Растирая слезы, девушка молча смотрела вперед, на море и берег, плывущий с правого борта… Всего через несколько дней она вернется домой и больше никогда не покинет имение. Мысли об этом придавали ей сил, пока судно, разрезая волны шло вперед к той цели, что Фрида снова поставила перед собой.