Дочери Торхельма

Глава 16

Несколько ночей, которые оставались у Ролло перед отплытием, он, как и обещал, провел в комнате своей жены. Сам того не подозревая с каждым новым разом он торопился к ней, мучимый ненавистью и желанием, которое этой ведьме удалось зародить в нем. Каждую ночь, сгорая от страсти в ее объятиях, вдыхая аромат ее кожи, запах цветов, идущих от ее волос, Ролло проваливался в пропасть, из которой выбираться было все труднее и труднее.

Фрида оказалась не девственницей, но это не оттолкнуло Ролло, хотя он с удивлением понял, что злится на того мужчину, который первым сорвал цветок ее любви. Сын Хольми не мог упрекнуть ее в измене, потому что сам был не чист перед Богами и совесть не давала ему сделать то, что он хотел, узнав эту новость. Впрочем, совсем скоро он и думать перестал о чем-либо в горячих объятиях своей жены.

Еще никогда у него не было такой женщины. Фрида была неумела в любви, но отдавалась ему с такой искренностью и неподдельным желанием, так извивалась в его руках от ласк, что Ролло невольно понял… Многие женщины, что были у него до Фриды, только изображали рядом с ним страсть и это больно ударило по самолюбию молодого мужчины, что, впрочем, не помешало ему наслаждаться телом своей жены.

Он и думать не мог, что всего несколько ночей откроют ему Фриду с другой стороны. То, как она касалась его, как целовала, как смотрела своими синими огромными глазами, наполненными теплом, все это говорило мужчине о том, что он искренне любим. Что он нужен…

Но совсем скоро пришел день расставания. Ролло собирался плыть на юг и плаванье, задуманное как избавление от общества ненужной жены, теперь стало грузом для молодого мужчины, потому что он понял, от себя не уйти. Потому что он захотел остаться с ней. Даже его родители заметили, что между молодыми супругами что-то изменилось. Ролло больше не игнорировал Фриду, а за столом садился рядом с ней, сам того не понимая, он стал тянутся к своей жене. Сначала ему казалось, что он делает так, только из-за их договоренности, но потом вспомнил, что Фрида говорила лишь о том, что происходит между ними в спальне. Ни на чем большем она не настаивала, а значит это была его личная инициатива.

— Я глупец! — сказал сам себе Ролло, поднимаясь на борт ладьи. Море в тот день было серым, но спокойным, а ветер почти не тревожил волны.

Его провожали все, кроме Фриды.

Она единственная простилась с ним после завтрака и ушла в свою комнату, лишь наградив Ролло взглядом синих глаз, а теперь он стоял на носу корабля и смотрел мимо матери и отца на высокий холм, где обычно любила стоят ОНА, ожидая его возвращения.

Сегодня холм был пуст, только сосны качали своими лапами и сердце молодого мужчины сжалось от тоски. Ему показалось, всего на миг, что он что-то упустил из виду, потерял что-то очень ценное для себя.

Ладья отошла от берега. Ветер наполнил парус, когда Фрида наконец вышла из-за деревьев и посмотрела на удаляющееся судно. По белому, словно снег лицу катились слезы. Она так ждала, что перед отплытием Ролло скажет ей хотя бы одно ласковое слово. Ведь ей казалось, что он переменился, стал чуть лучше относится к ней.

— Хватит мечтать, — одернула себя молодая женщина, — Если Боги того захотят, то скоро я буду знать, что ношу его ребенка. Тогда наш уговор будет исполнен, если же нет… — и она отчего-то захотела, чтобы у них в этот раз с Ролло ничего не получилось. Чтобы он вернулся из плаванья и снова приходил к ней, проводил вместе все ночи, а она после, утомленная, засыпала, прижимаясь к его широкой спине или находясь к уютном кольце его рук. Фрида ведь в первую ночь подумала, что после всего он будет уходить от нее в свою комнату, и была удивлена, когда он уснул рядом… Утром Ролло сбежал, но вернувшись к ней на следующую ночь, снова остался. И она привыкла. Ей это понравилось.

А сейчас Фрида шагала к дому, наполненная невероятной тоской и болью. Она не знала, сколько Ролло будет отсутствовать, но боялась, что по его возвращении, между ними уже не будет прежних эмоций, да и каким-то внутренним чутьем, молодая женщина чувствовала, что у них все получилось.

— Я обещала дать ему свободу, — вспомнила она, вступая на порог дома, касаясь рукой дверной ручки.

— Фрида! А ты почему не провожала Ролло со всеми? — догнал ее голос Хольми.

Девушка обернулась к вождю. Улыбнулась сквозь слезы и ничего не ответив, прошла в дом.

Лорри не помнила, чтобы даже в детстве проводила столько времени в постели. Лихорадка мучила ее тело, но разум был чист, как и прежде. Знахарь, присланный Булатом, только разводил руками и давал пить отвары, снимающие жар, да вот только они не проходили.

— Я не знаю, что с ней, — сказал он молодому вождю, — Но она не больна, а откуда жар, я даже не понимаю.

А Лорри лежала на кровати. Ее то охватывал жар, то сотрясал озноб. Девушка мрачная и недовольная считала дни, проведенные в кровати. А за окнами приближалась зима.

— Все равно уйду, — мысленно сказала она себе, а на следующий день с неба пошел град, засыпавший двор перед домом белым покрывалом и Лорри зло заскрипела зубами от разочарования. Зима надвигалась с устрашающей быстротой, прогоняя осень так же неумолимо, как та в свое время, раньше срока вытеснила лето. Без малейшего шанса продлить тепло даже на неделю, даже на короткий солнечный день.

Булат часто приходил к Лорри и порой сидел с ней рядом. Сперва она была удивлена его посещениями, а потом привыкла. Иногда он приносил с собой оружие, и чтобы чем-то занять себя, кроме разговоров с больной, начинал точить тонкую сталь, а Лорри следила за движениями его рук, сгорая в непонятном огне.

Они много разговаривали. Булат был сведущ в военном деле и Лорри нравилось слушать его рассказы про походы. Но никогда, ни разу ни он ни она не заговорили о своем прошлом. Лорри просто не хотела, а сам Булат боялся, потому что этот разговор ни к чему хорошему бы не привел. Северянка нравилась ему и когда-нибудь, если между ними все сложится, он скажет ей, решил мужчина, но не сейчас. Правда может оттолкнуть…

Булат сам не понимал, почему каждый день приходил к девушке. Ему нравилось разговаривать с ней, нравилось смотреть, как она чуть наклоняет голову на бок, когда рассказывает что-то увлекательное, нравился ее энтузиазм и то, с каким рвением она обсуждала с ним совсем не женские вопросы, касаемо оружие или приемов борьбы. Да, такая жена ему бы подошла, поймал себя на мысли молодой вождь. С ней и в поход пойти и пережидать дома холодную зиму, и дать отпор врагу, если тот надумает совершить такую глупость и учинит набег на владения Булата.

Глядя в светлые глаза северянки, мужчина улыбался, а она сама того не замечая стала улыбаться в ответ. А когда в один из вечеров, Булат протянул к ней ладонь и коснулся пальцами удивительно нежной кожи, Лорри не возмутилась и только немного удивленно поддалась вперед и Булат поцеловал ее, подхватив на руки, чуть приподнимая с кровати. Его твердые губы были нежными и Лорри с удивлением поняла, что ей нравится этот мужчина. Когда за их спинами на мгновение приоткрылась и снова тихо закрылась дверь оба, опьяненные поцелуем, не заметили этого, поглощенный друг другом.

— Ты останешься до весны? — спросил он, когда они отстранились, разорвав объятия, и его слова больше походили на просьбу. Лорри перевела взгляд за окно, где в медленном танце кружил первый снег, а затем снова посмотрела на мужчину, которого только что целовала. В ее душе проснулась маленькая певчая птица и завела веселую трель, наполняя сердце радостью и вытесняя все плохое, что копилось там после смерти Торхельма.

— Видимо, да, — отозвалась она и тут же мысленно упрекнула себя.

— Ты дала клятву, Лорри, — сказало что-то внутри нее, — Это что получается, для тебя клятва, данная над телом мертвого отца пустой звук?

Девушка почувствовала, как по щекам разливается бледность, а затем жар, мучивший ее отступил так же неожиданно, как и начался.

— Я рад, — произнес Булат и улыбнулся девушке, не заметив смятения в ее глазах.

— Зачем ты поцеловал меня? — спросила Лорри прямо.

— Кажется, ты была не против, — ответил он.

— Так зачем? — настаивала девушка.

— Наверное, потому что мне показалось, это подходящий момент, чтобы показать тебе, что ты мне нравишься, — ответил Булат и замер, вглядываясь в лицо северянки, стараясь прочитать ее эмоции после своих слов. Щеки Лорри опалило нежным румянцем или это вернулся жар? Она ничего не ответила Булату, но то, как она улыбнулась, глядя на него и то, как засияли ее глаза, сказало ему больше чем все слова на свете…

… Выходя из комнаты Лорри, Булат столкнулся с Кудеяром. Друг стоял у стены, напротив двери и словно поджидал своего вождя. Булат прикрыл дверь и вопросительно посмотрел на Кудеяра.

— Что случилось? — спросил он.

— У тебя это серьезно? — зачем-то поинтересовался Кудеяр.

— Видимо да, — ответил Булат.

Его друг помрачнел.

— Она странная и я ей не доверяю, — сказал он тихо.

— С чего бы это? — брови молодого вождя взлетели вверх. Он впервые видел Кудеяра таким расстроенным. Поманив его за собой, он направился по узкому коридору в глубь дома, к большому залу, где можно было поговорить в спокойной обстановке, но кажется, Кудеяр не был настроен на такой разговор. Он схватил за плечо Булата и остановив его, сказал:

— Отпусти ее. Пусть уходит. Она несет в себе зло, возможно не сама Лорри, но то, что витает вокруг нее… Я это чувствую!

Булат обернулся к своему другу. Впервые между ними встала стена непонимания и это очень огорчило вождя.

— Скажи проще, мой друг, — произнес он, — Тебе она нравится так же, как и мне!

— Да, нравится, — не стал отпираться Кудеяр, — Но ты пойми, дело не в этом. Если у вас обоих все сложится благополучно я отступлю, я не буду мешать, хотя пока вы не пара, не могу обещать, что не попытаю удачи… Но я чувствую, что нам обоим надо отказаться от этой женщины. Ее надо отпустить!

— Я не могу, — вздохнул Булат, — Потому что она та единственная, кто затронул мое сердце…

Услышав такие слова своего вождя, Кудеяр отступил назад.

Хеге встретила на меня на тропе, на том самом месте, где мы виделись с ней в последний раз.

Старуха стояла удивительно ровно и как раньше не горбила спину. Лицо у нее выглядело удивительно одухотворенным, словно случилось что-то значительное и хорошее в ее жизни, хотя что могло произойти такого, чтобы одинокая старуха могла радоваться. Я помнила ее всегда угрюмой и холодное, бесчувственной, а теперь передо мной предстал совсем другой человек, полный эмоций… А точнее, предо мной просто предстал Человек. Та, кем была Хеге раньше, казалась мне не совсем живой, лишенной каких-то ни было чувств и их проявлений, хотя нет, злость она иногда испытывала.

Хеге смерила меня холодным взглядом и сделала приглашающий жест. Я шагнула вперед и не удивилась тому, что преграда, сдерживающая меня ранее, пропала.

— Где Сьегард? — спросила я и добавила поспешно, — Ты обещала мне встречу с ним! Хеге кивнула. Белоснежные волосы ее рассыпались по худым плечам.

— Пойдем со мной, — сказала она и пошла впереди.

Дорога к ее дому была все та же, совсем не изменилась и я понимала, что не могла найти ее только по той самой причине, что этого действительно не хотела старая ведьма. Это она не пускала меня. И вот теперь, ступая по ее следам, я смотрела на тощую спину и худые лодыжки. Несмотря на холод, Хеге была босая, да и одета совсем легко, не по погоде.

Мертвый лес казалось следил за мной. Вокруг царила удивительная тишина и мне казалось, что я впервые в этом месте, хотя знала эту тропинку почти наизусть.

Когда впереди показалась изба, Хеге остановилась.

— Дальше ты одна, — произнесла она и растаяла в воздухе, как дым от костра, развеянный ветром. И я почти не удивилась такому исчезновению, шагнула дальше, через открытую гостеприимно калитку и дальше, миновав маленький дворик. Сидевшая у деревянной кладки кошка перестала умываться и посмотрела на меня большими раскосыми глазами, черными, словно сама ночь. Я вздрогнула, но не остановилась приласкать ее, как делала обычно, посещая Хеге.

Двери в избу были приоткрыты. На меня дохнуло теплом и запахом горящего дерева и каких-то ароматных трав. Переступив порог, оглядела единственную комнату внутри. Она была пуста. Сьегарда там не было.

Я не стала паниковать и просто зашла в дом, присела за столом на лавку и стала ждать…и так и не заметила, как в ожидании уснула, согревшись в тепле, идущем от очага.

Прикосновение крепкой руки почувствовала сразу и открыла глаза. Оказалось, я лежу головой на руках, сложенных на столе. Сьегард стоял рядом, но в нем что-то изменилось, и я охнула, когда поняла, что именно. Его волосы, раньше темные, как вороново крыло, теперь стали белее снега. Жуткое ощущение, что он внезапно поседел…

— Ингегерд, — произнес он тихо и помог мне подняться на ноги, вглядываясь в мои черты жадным не верящим взглядом.

— Что с тобой произошло? — спросила я.

Колдун качнул головой.

— Не имеет значения, — сказал он, — Главное, что ты здесь. Ты себе даже не представляешь, как я хотел тебя увидеть, как я… — он помедлил прежде чем добавил, — Соскучился…

Я потянулась к нему, обхватив руками, прижавшись всем телом и ощутив в ответ такой же жар.

— Я тоже соскучилась. Мы тогда так расстались…ты исчез, а я не успела тебя сказать то, что собиралась… — запнулась, пока он смотрел в мои глаза своими черными, пронзительными, ждущими.

— Так говори теперь! — попросил Сьегард.

Вместо слов, я приникла к нему, потянулась губами и тот час же почувствовала ответный поцелуй. Меня сжали в крепких объятиях, целуя так, что голова пошла кругом, требовательно, настойчиво. Сьегард словно подтверждал свои права на меня. Оторвавшись от горячих мужских губ, я посмотрела в лицо своего мужчины, не замечая его жуткие шрамы. Передо мной был тот, кого я полюбила, тот, кто занял свое место в моем сердце, тот, с кем я хотела бы связать свою жизнь.

Хеге не зря оставила нас наедине. Она дала мне шанс и время доказать свою любовь.

— Я хочу быть твоей, — сказала я тихо.

Сьегард помрачнел и отступил от меня на шаг. Я взглянула на него непонимающим взглядом.

— Что не так? — прошептала я.

— Я не хочу тебя обманывать, — ответил колдун, — Мы не сможем быть вместе. Я дал клятву Хеге и это изменит мою жизнь. Мне придется навсегда остаться здесь, а тебя вряд ли устроит такое существование.

— Как это, остаться здесь? — удивилась я.

— Я больше не властен над собой. Теперь я наследник Хеге, будущий хозяин Грани, тот, кто помогает душам найти свой путь после смерти.

Я опустила голову. Так вот кем на самом деле является старая ведьма. Ведь она и вправду никогда не покидала своего дома, никогда не выходила из мертвого леса. Значит это место и есть Грань?

— Откажись, — попросила я. Голос мой дрожал.

— Не могу, — ответил Сьегард, и повторил, — Я дал слово! Она помогла мне, теперь моя очередь помочь ей. А эта наша встреча мое единственное условие и ее уступка. Я хотел просто попрощаться с тобой, но даже и подумать не мог, что это будет так трудно. Для меня теперь больше не будет нормальной жизни, я перестану быть человеком, едва заменю Хеге. И я не хочу, чтобы ты видела меня другим.

— Так вот почему твои волосы… — я осеклась, глядя на белые пряди, бывшие когда-то цвета ночи.

— Чем дольше мы вместе, тем тяжелее мне будет проститься, — произнес колдун.

— Это что, такой способ дать мне понять, чтобы я ушла? — неожиданно вскипела я, чувствуя себя более чем ужасно. Я только что почти призналась в любви этому человеку, я предложила ему себя, а он прогоняет меня, пусть и не открыто, но в его словах явственно звучит намек.

Я не уйду так просто, — подумалось мне, и я решительно сбросила верхнюю одежду, оставшись только в теплом платье, а Сьегард стоял и смотрел на меня своим черным, разгорающимся взглядом.

— Перестань! — произнес он, но его глаза молили меня продолжать. Я поверила глазам и закончила то, что начала. Стоя перед ним полностью обнаженная, я не чувствовала смущения, глядя на Сьегарда открыто и спокойно. Он же напротив весь подобрался, словно голодный дикий зверь перед прыжком. Я видела вспыхнувший взгляд, наполненный желанием и протянула к нему руки…

… Дважды просить не пришлось…

Пламя освещало смуглое лицо Сьегарда, склонившегося надо мной. Я лежала недалеко от очага, на расстеленной шкуре и смотрела в черные глаза мужчины, который подарил мне счастье. Мы оба молчали, потому что после всего, что произошло между нами, слова были не нужны. Я словно читала его эмоции, его радость, которую он не скрывал.

За окнами опустилась ночь. Я запоздало подумала о том, что скорее всего, мать уже хватилась меня и беспокоится. Но уйти от Сьегарда не хватало сил.

Хеге не появлялась в избе, видно действительно дала нам возможность побыть вдвоем, и я пыталась не думать о том, что возможно, это волшебство больше не повторится. Мы оба обманывали себя сейчас, понимая, что так надо, иначе было бы больно, и мы оба откладывали эту боль на потом.

— Расскажи мне о себе, — я нарушила тишину первая. Ласково потянулась пальцами к его щеке, изуродованной шрамами. Сьегард не противился моим прикосновениям, а напротив, жмурился от удовольствия, как кот, добравшийся до сметаны.

— Что ты хочешь знать? — спросил он, его рука перехватила мои пальцы. Сьегард поднес каждый пальчик к своим губам, поцеловал нежно и трепетно, при этом глядя в мои глаза.

— Я бы хотела знать все! — выпалила я и мужчина рассмеялся.

— Все не знаю даже я! — ответил он после, — У меня была обычная семья…до поры до времени, — сказал он и осекся. Я чуть приподнялась на локте, а Сьегард напротив теперь лег рядом со мной и уже я нависала над ним, касаясь своей обнаженной грудью его плеча.

— Мой отец был сыном Хеге, — сказал колдун, после продолжительного молчания. Я отчего-то не удивилась этой новости, словно догадывалась раньше, только не была уверена.

— Значит, старуха твоя бабка! — произнесла я.

— Моя мать была человеком. Простая женщина, без каких-либо особенностей, а вот Хеге оказалась ведьмой, причем очень сильной. И моему отцу, которого звали Тронд, передалась большая часть ее умений. Отец был человеком полным величия и чувства собственного превосходства над остальными. Да, у него были грандиозные планы, мечты, которые испортил я своим появлением на свет,

— Сьегард замолчал, а я внезапно поняла, что зря затеяла этот разговор. Все волшебство, произошедшее между нами, стало таять, как лед на солнце. Но теперь возврата не было. Я хотела, чтобы Сьегард все рассказал мне, так как видела, что это больше надо ему самому.

— Как ты мог испортить его планы? — спросила я тихо и осторожно.

Колдун улыбнулся, но как-то мрачно и зло.

— Появившись на свет, я забрал большую часть его сил, которые Тронд копил всю свою жизнь. Я забрал его дар, оставив отца ни с чем. Он стал простым колдуном, сильным, но простым, — Сьегард указал на свои шрамы, — Видишь, какая красота осталась у меня после гнева Тронда, — его рот скривила злобная гримаса, — Он хотел убить меня. Забрал у матери и Хеге и унес далеко в горы, туда, где хранят древнюю черную магию старые каменные алтари в мрачной пещере. Мне было три года, когда отец решил убить меня и вернуть себе свои силы. Его заклятье навсегда изуродовало мое лицо и тело…Но вмешалась Хеге. Я не знаю, как ей удалось за такой быстрый срок стать Хозяйкой Грани и как она нашла способ стать наследницей предыдущего проводника душ… Она никогда не рассказывала мне об этом, но Хеге получила невероятную силу, как и я теперь, и она спасла меня, хотя после этого поплатилась собственной свободой. Ей пришлось стать Хозяйкой Грани. Мой отец оказался заточенным в пещере у того самого алтаря, где хотел лишить меня жизни. Я же вернулся к матери, точнее, Хеге вернула меня, а сама ушла навсегда.

— Значит, она спасла тебя и теперь именно из-за этого ты займешь ее место? — спросила я.

— Я должен ей и Хеге уже давно пора на покой. Это очень тяжелая участь быть проводником мертвых, — он посмотрел на меня печально, и я прижалась к его теплому боку, позволив обхватить себя рукой и притянуть ближе, хотя куда уж еще ближе, подумалось мне, но Сьегард прижал меня к себе так, словно отпусти он меня и жизнь остановится, а реки повернут вспять.

— Твоя мать? — спросила я.

— Она умерла, когда мне было двенадцать, — произнес Сьегард, — Она была замечательной и очень любила меня, но ушла раньше, чем мне хотелось бы. А потом я остался один, но ненадолго. Скоро я встретил на своем пути Хольми и его людей, и отец Ролло забрал меня к себе…вот и вся моя история! — он улыбнулся мне, а я отчего-то почувствовала грусть от истории этого замечательного мужчины, понимая, как ему все это время не хватало любви.

— Что будет с нами дальше? — спросила я, глядя его грудь своей ладонью.

— Потом подумаем об этом, сейчас я просто хочу быть с тобой, пока есть возможность, — ответил Сьегард и перекатился на меня, подмяв мое хрупкое тело под себя. Горячие ладони прошлись по моим бедрам, губы властно прижались к моим губам и совсем скоро я потеряла возможность думать, отдавшись охватившим меня чувствам.

Хеге стояла над алтарем. Она смотрела на свои руки и вспоминала все те души, что прошли через них. Как их было много. Сколько несли они в себе отчаяния и желания жизнь. Только некоторые были рады полученному успокоению и улетали к свету чистыми и полными готовности переродится. Душа Хеге будет такой же. Старуха знала об этом. Она не могла и подумать, что получится иначе. Разве она не сделала в своей жизни столько всего хорошего, что чаша добра должна переполнить все зло, что она иногда причиняла, порой даже неосознанно. Ее внук станет достойным Хозяином Грани и Хеге может не сомневаться в том, что передаст свои обязанности в руки достойного. Когда-то она отдала свою свободу за жизнь этого мальчишки, а теперь его черед занять ее место…надолго ли, Хеге сама не знала. Ее же путь теперь лежит к небесам, туда, где она снова обретет покой перед тем, как родится вновь с чистой, незапятнанной душой, в теле розового младенца…

Хеге направилась прочь от алтаря по узкой тропинке. Но она не спешила домой. Там сейчас был Сьегард и его женщина, а старуха не хотела помешать им. Пусть порадуются, пока могут. Ведь это будет их последняя встреча. После, Ингегерд больше никогда не найдет дорогу к Сьегарду, и не потому, что так желает сама Хеге, нет, таков закон Грани. Не должно быть ничего рядом с Хозяином, что может пробудить его чувства. Сьегард станет таким же, как и она сейчас. Он забудет про любовь, про боль и отчаяние от разлуки.

Он забудет про Ингегерд… но это будет потом. И Хеге никогда не скажет об этом внуку, да и зачем? Сейчас он счастлив, так пусть остается в неведении…