Две половинки демона (СИ)

Глава семнадцатая, в которой демоны узнают много интересного, но не всему верят

Мальчишки ещё не успели опомниться после грандиозного сражения, ещё мелькали перед глазами разряды молний, сверкали щиты и блистали мечи, а тут — новая напасть! И получается, что ничего ещё не кончилось!

Обмерший от испуга Ванька при первых же звуках чужого голоса схватился за склодомас, глянул с надеждой на едва светящийся камень и поморщился: эх, маловато! Но жезл не опустил — всё равно другого оружия под рукой нет. Стёпка невероятным усилием воли успокоил суматошно застучавшее сердце и с эклитаной наперевес шагнул через порог, левой рукой толкая тяжёлую дверь. Ванька, не отставая, дышал ему в затылок.

— Моей вины в том нет, — смущённо пробормотала дверь. — У него шибко сильный ключ-отговор при себе имеется.

У кого у него, они тут же и увидели.

На полу сокровищницы, в нескольких шагах от входа, вытянув ноги и опираясь спиной на раскрытый сундук с золотом, лежал странный вампир Ниглок. Мерзкое создание, жуткий кровосос и просто враг сейчас не представлял никакой опасности. Слишком уж он был побит и помят. И выглядел потому далеко не лучшим образом. Некоторые мертвецы иногда выглядят симпатичнее.

Когда Ванька с перепугу шарахнул остатками склодомасовой силы во врагов, высоса безжалостно зашвырнуло в открытый зев тайного прохода. Каким образом он остался жив, кубарем скатившись по крутой каменной лестнице, объяснить трудно. Человек после такого вряд ли бы выжил. Вероятно, тут сыграло роль то, что вампиры вообще более живучи. Так или иначе, досталось Ниглоку изрядно, он, похоже, сломал обе ноги и левую руку, крепко разбил голову и, видимо, повредил позвоночник. Иначе не лежал бы в такой неестественной (неживой) позе. Серая хламида на правом боку была разорвана и окровавлена.

Стёпка, преодолевая отвращение, всматривался в уродливое лицо, точнее, в морду. Благо сейчас вампирская магия почему-то не действовала: не было ни характерного запаха, ни тягостного чувства прикосновения к чему-то предельно мерзкому. Видимо, сил на такое у Ниглока уже не осталось. Мучнисто-бледная, без единого волоска, кожа сползла складками со щёк на шею, острые уши сморщились, на голом вытянутом черепе отчётливо виднеются пульсирующие кровеносные сосуды. Носа почти нет, губы тонкие и бесцветные, рот похож на косой разрез, как пасть у акулы. Казалось бы — жуть запредельно страхолюдная из фильма ужасов, и всё же что-то почти знакомое, почти нормальное угадывалось в упрямом выражении лица и пристальном взгляде мутных глаз. И это по-настоящему пугало. Не должно быть в подобном создании ничего человеческого, что хотите со мной делайте, но неправильно это.

Ниглок облизал губы острым белесым языком, поднял взгляд на Степана.

— Кто там кричал? — спросил он.

— Строк. Ему саркофагом руку отрубило, — Стёпка на всякий случай держался от вампира подальше. Мало ли что у него на уме. Может, он вообще притворяется обессиленным, а потом — как вопьётся! — Хотел нас схватить и не успел.

— Допрыгался Строк-наан, — в голосе вампира не было ни следа жалости или сочувствия. — Ну, туда ему и дорога. Воздух без этого ублюдка чище будет.

Странно было слышать из уст вампира такие слова в адрес соратника и сослуживца, с которым он только что рука об руку шёл в бой. Неужели эти высосы вообще не испытывают к соратникам никаких дружеских чувств?

— Вообще-то можно жить и без руки, — подал голос Ванька. Он тоже приближаться к вампиру не спешил и руку со склодомаса не убирал, надеясь, что жезл постепенно восстановит магический заряд.

— Низшие вампиры вдали от родового гнезда от таких ран умирают, — пояснил Ниглок. Затем указал взглядом на своё неподвижное тело и добавил: — И от таких тоже. Только не сразу. Поживу ещё… малёхо.

И опять Стёпку укололо это неместное «малёхо». Вампира ему было нисколько не жаль. Вражина получил то, что заслужил. Вот и пусть теперь на своей бледной шкуре ощутит, каково это — умирать… Неужели и в самом деле умрёт? Вот прямо сейчас? И что нам теперь — смотреть, как он потихоньку отдаёт концы? Не по-людски это. Он же теперь, можно сказать, пленный. А попавших в плен раненых вражеских солдат даже на войне лечат, ну, не всегда, правда, и не все. Фашисты, те точно не лечили. Но мы же не фашисты. И что нам тогда делать? Перевязать его нечем. Мешочка со снадобьем у нас больше нет. Можно, конечно, Ванькин свисток попробовать. Только нужно ли? Поставишь на ноги этого высоса, а он потом на тебя же и набросится… с новыми силами.

— А как вы сюда вошли? — спросил Стёпка. — Дверь же закрыта была.

— Я сюда не вошёл, я сюда вполз, — страшновато усмехнулся вампир. — А дверь… Что тебя удивляет? Вы же как-то сумели её открыть. И я сумел.

— То мы, а то вы, — Стёпке неприятно было сознавать, что у вампиров имеется какой-то свой способ открывания зачарованных дверей, какой-то шибко сильный ключ-отговор. Получается, что в эту сокровищницу чуть ли не любой желающий войти может, так что ли?

— Много о себе мнишь, демон. Думаешь, что ты один здесь такой… удачливый, да? Ошибаешься. Здесь таких много, и я один из них. Мне и покруче двери открывать приходилось… Ну что же вы стоите, будто в гости пришли? — вампир указал глазами на сундуки. — Устраивайтесь, господа малолетние демоны, чувствуйте себя как дома. Это же, как я понимаю, теперь всё ваше. Я прав?

— Нет, — сказал Стёпка, присаживаясь на ребристую крышку одного из сундуков. — Это не наше. Это золото Таёжного улуса. А мы его только нашли. Нам просто повезло.

Ниглок неожиданно засмеялся. Видно было, что это вызывает у него боль в груди, но он всё равно смеялся до тех пор, пока смех не перешёл в кашель и на губах не запузырилась тёмная кровь. И что интересно — смеялся он не по-вампирьи, а вполне по-человечески, без унылых завываний. Всё-таки странный он был какой-то, неправильный. Может быть, он не настоящий вампир, а полукровка? Ну, в смысле, что вампиром у него была только мать.

— Ну, вы меня повеселили… перед смертью, — сказал Ниглок, отдышавшись и сплюнув прямо на грудь тягучий кровавый сгусток, который тут же задымился, испаряясь. — Вы что же, так ничего ещё и не поняли? Какие, однако, демоны нынче пошли недогадливые. Вы в самом деле думаете, что вам повезло найти спрятанный в замке золотой запас, о котором никто-никто здесь не знал? И что даже гномы его не учуяли, хотя они могут найти золото где угодно? Ну, вы, парни, даёте!

— Ничего мы не даём! — обозлился Ванька. И вообще весь этот разговор не нравился. Мало того, что чуть не загрызли, так ещё и поучают тут кровососы всякие. — В чём проблема-то? Вот золото! Мы его нашли! Всё — разговор окончен!!!

— Дураки. Молодые дураки. Как же я вам завидую, — с такой тоской проговорил вампир, что Стёпка чуть не проникся к нему жалостью. Еле стряхнул с себя это неуместное чувство. Завидует он нам, понимаете ли, ещё бы ему не завидовать. Был бы здоров и цел, не так бы, небось, разговаривал. Вон клыки какие, очень легко представить, как они вонзаются в чью-нибудь беззащитную шею… Нет, не стоит его жалеть, какие бы слова он сейчас ни говорил. Получил по заслугам.

— А теперь послушайте меня. И не перебивайте. Мне недолго осталось… ног уже не чувствую… В голове шумит… — Ниглок сделал глубокий вдох, в груди у него отчётливо и очень неприятно булькнуло. — Так вот, мои юные враги, что я вам скажу. Никакого золота здесь никогда не было и быть не могло. А вас в этот склеп нарочно заманили, чтобы чародеи замковые не помешали вас захватить. Место здесь уединённое, посторонних не бывает, хоть кричи, хоть стучи — никто не услышит. И уйти из склепа легко, есть тайные ходы. Вынесли бы вас, никто бы и не заметил. Алексидор с Полыней этим занимались. Знаки расставили… Призрака подсадили, дверь заколдованную вам указали как бы ненароком. Да ещё намекнули, что, мол, есть нечто этакое за дверью… Вы же любопытные, вам же скучно впустую сидеть. Тайны вам, дуракам, разгадывать надо, по подземельям шастать, сокровища несметные искать…

Стёпка, который и раньше о чём-то таком догадывался, покосился на Ваньку. Ванька сидел надутый и недовольный. А кому понравится узнать, что тебя просто-напросто развели как малолетнего придурка, поманили сладкой морковкой, а ты и попался…

— Не получается, — всё же возразил Стёпка, больше для того, чтобы успокоить друга. — Сокровища-то мы в самом деле нашли. Вот же они, — он звонко щёлкнул по стоящей на полке золотой пузатой вазе. — Их потрогать можно, они настоящие. А совпадений таких не бывает.

— Всё получается, — вяло шевельнул здоровой рукой Ниглок. — И совпадения никакого нет. Вы искали сокровища — вы их нашли. И знаете, почему? Потому что вы очень хотели их найти. Потому что вы по-настоящему в них верили.

«Ну, я-то не слишком верил, — тут же подумал Стёпка, — это Ванька верил».

Вампир некоторое время внимательно смотрел на мальчишек, затем вздохнул:

— Не поняли, да? Объясняю на пальцах, — он поднял здоровую руку, пошевелил обломанными когтями, поморщился, словно эти жутковатые загогулины ему самому надоели, и с видимым усилием заставил их втянуться. — Объясняю подробно. Этого золота здесь не было, а потом вы его придумали, и оно появилось. Всё очень просто. Захотели — получили. Завидую я вам. Мне бы так в своё время… Я бы… такого насоздавал… Я бы… Э-эх!!!

— Мы не волшебники, — сказал Стёпка, который не очень-то поверил в вампирские бредни. — Мы не чародеи. Мы даже заклинаний никаких не знаем. Как мы могли наколдовать вот это вот всё? Тут такая силища нужна, что, наверное, даже всех замковых чародеев не хватит.

— Да не наколдовывали вы ничего. Оно само появилось… по вашему желанию. Вы же кто? Вы — демоны-исполнители. И сила у вас есть… Даже слишком много… Чтоб вас разорвало от этой силы!

— Не дождётесь. Самих вас всех поразрывает.

— Так уже, — согласился Ниглок. — Но помечтать-то я могу.

— Мечтать не вредно. Только всё равно не получается.

— Да всё получается! — вампир рассердился и даже оскалился, показав клыки. — И не спорь со мной, тэрби-якеда! Всё получается… У вас получается. Гляньте вон вокруг, сколько наполучалось! Аж глаза слепит. Захотели разбогатеть и наисполняли для себя большую гору золота.

— Не для себя, — встрял Ванька. — Нам это золото не нужно.

— Чёрт побери! — опять не по-здешнему выругался вампир. — Какая разница!.. Впрочем, наверное, большая… Ладно, не спорю, не для себя, для других. Но создали — вы. Думаете, демоны-исполнители что делают? Чужие желания исполняют, да? Как бы не так! Не знаю, что вам наговорили местные чародеи, но на самом деле вы можете исполнять только свои желания. Захотели приключений — получите! Захотели стать героями — пожалуйста! Возжелали найти сокровища — вот вам сокровища! Это вот что у тебя в руках? — скосил Ниглок мутные глаза на Ваньку.

Ванька замялся, потом сообразил, что вампир уже вряд ли сможет кому-нибудь выдать тайну, и признался:

— Склодомас это. Жезл власти.

— Откуда он у тебя?

— Нашли.

— Нашли они… Вот здесь, прямо в замке?

— Нет. У колдуна одного в пещере. Далеко отсюда.

— Вот так вот взяли и нашли. Все маги с чародеями не знамо сколько столетий ищут, землю роют, отыскать не могут, отчаялись уже, а вы захотели и просто нашли… у колдуна в пещере. Не смешите мои… клыки, чёрт бы их побрал! Ну почему? Почему это не я его нашёл?!! Почему вы? Что в вас такого особенного?

Вампир задохнулся и закашлялся, кровь опять выступила на его губах. Мальчишки молчали, не совсем понимая происходящее. Что-то было не так, что-то нужно было понять…

— Какой там сейчас год? — вдруг тихо спросил Ниглок.

— Где? — спросил Стёпка, догадавшись, но не решаясь поверить. Неужели?.. И никакой он, значит, не полукровка…

— Дома, где же ещё, — выдохнул вампир. — Вы сюда из Питера или из Москвы?

Внутри у Стёпки всё обмерло. Догадка, в которую он не решался поверить, оказалась правильной. Взглянув на Ваньку, он увидел, что тот побледнел настолько, что веснушки выступили на лице отчётливо и ярко.

— Из Сибири, вообще-то, — тихо сказал Ванька. — Я в Москве и не был ещё ни разу. А-а-а… Это что получается? Это получается, что там, у нас, тоже вампиры живут?

Ниглок удивлённо вздёрнул белесые брови:

— Кто тебе этакую глупость сказал?

— Но вы же сами…

— Что — сами? Я человек, понятно! — чуть ли не взвизгнул вампир и тут же закашлялся. — Был человеком… Когда-то.

Мальчишки переглянулись.

— Но как же?.. — не понял Стёпка. — И почему тогда?..

Ниглок со стоном подтянул безвольное тело к сундуку, лёг поудобнее, откинул голову на крышку. Его жуткое лицо стало ещё белее, щёки запали, сквозь кожу уже чуть ли не кости видны.

— А вот так, — криво усмехнулся вампир. — И потому. Разрешите представиться: Нигашин Николай, старший лейтенант… неважно, в общем… Какой я теперь лейтенант! Попал сюда из Дубоссар семь уже почти лет назад. Так какой там, говорите, год?

— Пятнадцатый, — сказал Стёпка и тут же поправился. — Две тысячи пятнадцатый.

— Ох, ни… варгеш кха ишиман! — удивился вампир. — Вот оно как, выходит. По разному время-то идёт там и тут. За семь здешних лет на Земле — погоди-ка! — ну да, двадцать три года прошло. Хотя… какая теперь разница! Что смотрите? Удивляетесь, почему я такой вот, да? Почему вампир? А вот потому!!!

Он так громко выкрикнул последние слова, что вновь закашлялся, пятная кровавыми брызгами грудь.

— Потому, — продолжил он уже тише. — Потому что тоже — исполнитель. Потому что захотел, дурак, слишком многого! Не помню, кто сказал: бойся своих желаний — они могут сбыться. Вот они и сбылись… В таком вот виде, — он приподнял левую руку, выдвинул когти, пошевелил ими, потом оскалил страшные, в розовой крови клыки: — Нравится?

— Нет, — сказал Стёпка. — Совсем не нравится. Кто вас заколдовал? Оркмейстер?

Ниглок, вернее, Николай опять невесело засмеялся.

— Демонов никто не может заколдовать. Мы сами себя заколдовываем. Я сам стал таким, понятно, сам! По дури своей, по глупости. Из-за жадности своей неумеренной. Вам-то это, я посмотрю, не грозит.

— Почему? — это уже Ванька спросил, видимо, сильно испугала его возможность превратиться в вампира.

— Потому что вы молодые, правильно воспитанные идиоты, — пояснил Николай (нет, всё-таки трудно было называть человеческим именем это жуткое существо, пусть даже оно и говорило вполне по-человечески). — И не успели ещё оскотиниться. Или у вас в две тысячи пятнадцатом теперь все такие?

— Не знаю, — буркнул Ванька. — И никакие мы не идиоты. Сам ты…

— Дурачок, это же я тебя похвалил, — усмехнулся вампир. — Я ведь тоже таким… почти таким был когда-то. Сейчас бы… да поздно жалеть. В общем, не ваше дело, как я превратился вот в это. Мне, может, самому стыдно вспоминать. Взрослые тоже много глупостей совершают, побольше даже, чем молодые. А потом за всё приходится расплачиваться. Не думал я, честно говоря, что так быстро этот час для меня наступит, — он поднял запавшие глаза на Стёпку. — Хотел я с тобой наедине поговорить… Ну, вот и говорим.

— А, скажите, — вспомнил вдруг Стёпка. — Это не вы когда-то давно на Перекостельском перевале оркимагов из автомата перестреляли?

Вампир в удивлении широко раскрыл пасть, лучше бы не раскрывал — мерзкое зрелище:

— Откуда ты об этом знаешь? Вы же совсем недавно сюда попали.

— Колдун один Полыне рассказывал. Он ещё там гильзу подобрал, думал, что это магическая стрела.

— Да, было дело. Я тогда тоже со всемирным злом собирался бороться до победного конца. Только патроны слишком быстро кончились. Всего два магазина у меня оставалось, на всех оркимагов всё равно бы не хватило. Ну а потом… В общем, убедили меня, уговорили… Обманули, как… Короче говоря, доверился я не тому, кому следовало.

— И что? Вас в плену завампирили?

Ниглок хмыкнул.

— Эти сказки оставь для дураков. Никто здесь никого не завампиривает. Кровь высосать могут, это да… А завампирился я сам, по своей воле… По своей дури, если уж откровенно. Очень скучно, понимаете ли, быть честным и благородным. Никакого прибытка… Только «завампирился» — не совсем правильное слово. Горгу-нааны говорят: «Удостоился высокой чести принять в себя сумрачную душу истинного народа». Вон как загнули! Высокая честь! С гнилыми-то клыками и нестерпимой вонючей магией… Ладно, довольно обо мне. Как там сейчас в Приднестровье? Кто победил?

— В каком Приднестровье? — не понял Стёпка. — Кого победил?

— Приднестровье — это в Молдавии, — вспомнил Ванька, у которого по географии всегда были пятёрки. — А что там?

— Война там… была, — пояснил Ниглок. — Меня прямо из Дубоссар сюда и закинуло. Шарахнули из танка… Помню только вспышку, а потом сразу раз — и я в тайге. Сначала решил, что в Сибирь закинуло, поверить всё не мог, что на такое расстояние… Потом только дошло, что в другом мире оказался, когда колдуна одного встретил. Дальше — уже неважно. Так кто там победил?

— Наши, наверное, — пожал плечами Стёпка. — Я не знаю… А кто там воевал?

— Наши с ненашими, — скривился вампир. — Как и везде. Как и здесь. Ну, если не знаете, значит, точно наши победили… А вообще, как там жизнь?

— Нормально всё. Живём, учимся.

— Воюете?

— Мы нет, — это Ванька опять ответил. — На Донбассе воюют.

— Кто с кем?

— Донецкие с киевскими.

— Вон куда уже добрались, — пробормотал вампир. — И что? Кто побеждает?

— Пока никто.

Странно это было, весь этот разговор был предельно странным. Где-то над головой стоял средневековый замок, населённый чародеями, вурдалаками и гоблинами, у выхода подстерегали вражеские колдуны, вокруг громоздились сундуки набитые золотом под завязку, перед ними лежал умирающий превращённый в вампира соотечественник, а они как ни в чём не бывало беседовали с ним о таких обычных, но таких уже далёких вещах, о том, другом совсем мире, в котором нет ни магии, ни вампиров, ни чародеев… Такое чувство, как будто в другую книгу случайно открыл, или на другой фильм незаметно для себя переключился.

Вампир между тем надолго замолчал. Слишком надолго. Даже, вроде бы, дышать перестал. Стёпка вдруг со страхом увидел, что глаза его, полуприкрытые, смотрят в одну точку и не мигают.

Мальчишки переглянулись, подумав об одном и том же. Неужели умер? Вот так вот быстро? И ничего даже толком не успел рассказать и объяснить. Ванька громко сглотнул и неловко пошевелился. Какое-то золотое блюдо звонко упало с полки на пол. Вампир вздрогнул и глаза его вновь приняли осмысленное выражение. Не умер! Жив! Стёпка осторожно перевёл дух.

— Что, обрадовались уже? — пробормотал вампир.

— Нет, — сказал Стёпка. И не соврал. Радоваться чужой смерти он ещё не научился. И учиться такому не желал.

— Обрадовались, я же видел, — не поверил Ниглок. — Потерпите, недолго осталось. Хреново что-то мне… Это ты меня убил своим жезлом! — уставился он на Ваньку. — Я тебе этого не прощу, конопатый. Я тебе во сне являться буду, жизни тебе не дам, так и знай!

— А нечего было на нас набрасываться! — не остался в долгу Ванька. — И вообще, нечего было во всяких гадов превращаться! А ещё лейтенант!

— Встретил бы я вас года три назад, всё бы иначе было, — тоскливо вздохнул вампир. — Совсем иначе.

— Три года назад нас тут не было, — сказал Стёпка. — Мы это… Может, вам чем-нибудь помочь? Раны там перевязать или ещё что…

Сказал и сам тут же пожалел. Не очень-то ему и хотелось помогать этому принявшему вонючую сумрачную душу бывшему лейтенанту. Что бы он ни говорил, а сейчас он был на стороне врагов, и сам был враг. Пусть даже и смертельно раненый. Вот и Ванька глаза таращит: мол, ты что такое говоришь, кого лечить собрался, совсем уже ку-ку, что ли?

— Кровью своей поделишься? — невесело оскалился Ниглок.

Стёпка поморщился и помотал головой:

— Ещё чего!

— Боишься?

— Не хочу. И… да, боюсь. И вообще — противно.

— Противно ему. А подыхать вот так, думешь, не противно? Да ладно, шучу я. Не поможет мне твоя кровь… к сожалению. Ничего уже не поможет. А как всё хорошо начиналось!.. Вы-то что теперь делать будете?

— А вам-то что? — спросил Ванька.

— Не хами. Может, интересно мне. Может, помирать не так грустно будет.

— Оркимагов из Таёжного княжества прогоним, — не отказал себе в удовольствии Стёпка.

— Очень смешно, — растянул бледные губы вампир. — Как? Чем?

Ванька повертел перед собой склодомас:

— Вот этим. И ещё золотом. Отдадим его князю Могуте, он соберёт армию, и погонят таёжники ваших оркимагов до самого Оркланда.

— Хм… Может и погонят. Мне уже всё равно. Мне этого не видать. А золото так-таки и отдадите? Не пожалеете? Здесь с таким богатством можно многого добиться. Очень многого.

— Не надо нам многого. Мы домой хотим, — буркнул Ванька. — Но сначала нашим поможем.

— Наши — это кто?

— Наши — это все, кто живёт в Таёжном княжестве, — отрезал Стёпка. — И уж точно не орклы. И не вампиры.

— Осуждаете?

— Да.

— Ну и правильно, — вздохнул Ниглок. — Я тоже осуждаю… себя. Вернуться бы, чтоб всё заново. Я бы всё иначе сделал, совсем иначе. Вот как вы… Хотя, зачем я вру? Ничего бы я не сделал, ничего. Точно так же бы и кончил, только, может, быть не в таком шикарном месте… Забавно, да? Всю жизнь мечтал разбогатеть, а умру на сундуке с золотом. Мечта почти исполнилась. Жаль, что немного не так.

— А вы там за кого воевали? — спросил Ванька.

— За наших, за кого же ещё.

«Наши бывают разные», — хотел сказать Стёпка, но промолчал, потому что вампиру, судя по всему, осталось жить совсем немного.

— Дракона кто придумал? — спросил вампир.

— Я, — признался Стёпка. — Только я его не придумывал. Его Ушедшие Держатели в старом месте силы увеличили. Он же маленьким был, обычным дракончиком.

Ниглок опять скривил губы:

— Держатели… Какие, к дьяволу, держатели? Какое место силы? Я толкую, толкую, а до вас всё не доходит. Вы что, в самом деле думаете, что здесь такой вот сказочный мир с добрыми и злыми волшебниками, с превращениями, с чудесами и подвигами?.. Со щедрыми могучими дядями-богами, которые драконов вам дарят ни за что ни про что?..

— А разве не так? — спросил Ванька.

— Для вас так. А для других не так. Вы же просто дети… Сосунки восторженные, которым повезло попасть в мир, где есть магия. И вы со своей верой этот мир под себя меняете… Я тоже сначала менял… Как мне казалось… Пока он не изменил меня. Видали? — Ниглок с трудом поднял руку, выпустил пару надломленных когтей, клацнул ими едва слышно. — Поживёте здесь подольше — тоже такими станете.

— Не станем, — буркнул Ванька. — Мы не такие дураки.

— Да, вы дураки другие, — согласился вампир. — Наивные вы ещё. Подвигов вам хочется, честными и смелыми быть хочется. Чтобы друзья вами восхищались, а враги боялись. Чтобы всех гадов раз — и победили! Даже там, где этих гадов раньше никто и не видал. Чтобы вражеские мечи вас не ранили и чтобы убить вас было невозможно… Чтобы ни у кого не получалось, скажем, какую-нибудь принцессу спасти, а вы раз — и спасли! Чтобы всех соперников на турнире — одной левой… Чтобы даже те, кому вы не нравитесь, вдруг в друзья стали набиваться… Чтобы все о вас знали и вами восхищались… Чтобы девчонки восторженные вокруг… Не было разве такого, а? Ну — если честно?

Стёпка сердито смотрел на ухмыляющегося вампира, который был, чего уж там, во многом прав. И враги из ниоткуда появлялись (вспомнить хотя бы Бучилов хутор, колдунов в Проторе, Хвалогора с гриднями в Лосьве); и Миряну он от заклятья избавил, пусть она и не принцесса, зато его теперь всё женское население Таёжного улуса знает; и Смаклу из плена выручил; и на турнире, да, хотел быть самым крутым — и был почти самым крутым; про желание увидеть настоящего дракона вообще говорить не стоит. Неужели прав вампир?

— Да правда это, правда, не сомневайся, — словно бы прочитал его мысли Ниглок. — Я ведь как только увидел, что все оркимаги ни с того ни с сего вдруг в чёрное с серебром переоделись, сразу понял, что кто-то вроде вас в этом мире появился. Вражеские колдуны — они же всегда в чёрном, правильно? Чтобы пострашнее были, чтобы сразу было понятно — злодеи.

— А до этого они какими были? — не поверил Стёпка.

— Другими… Обычными… Не помню уже… — вампир оскалился, но получилось не злобно, а жалко. — Я и заметил-то только потому, что сам нездешний. Силы у вас много, вот оркимаги с колдунами за вами и охотятся. С одной стороны вроде как боятся, а с другой попользоваться вашей силой хотят… Для себя.

— Перетопчутся, — довольно сказал Ванька. — Силы им нашей захотелось… Как бы не так! Щас вот как придумаю, что они все сквозь землю провалятся, будут тогда знать!

— Если бы это было так просто, — вампир устало прикрыл глаза, облизал сухие губы, попробовал шевельнуть рукой, она уже не поднималась. — Одного желания мало. И склодомаса вашего мало. Нужно ещё кое-что. Вы не знаете, а я знаю. Только вам не скажу. Не стоите вы того. Будете теперь мучиться… всю оставшуюся жизнь. Мучиться и меня вспоминать.

Он уставился на Ваньку:

— Ну что, конопатый? Открыть тебе страшную тайну? Или навсегда с собой в могилу унести главный демонский секрет? Мне почти семь лет потребовалось для того, чтобы его заполучить. А?

Ванька пожал плечами, покосился на друга, мол, как думаешь?

— С чего это вы так расщедрились? — Стёпка вампиру верить не спешил.

— Вас, дураков, жалко, — признался Ниглок. — Чародеи вас за нос водят, а вам и невдомёк. А правда в том, что вернуться отсюда туда почти невозможно.

— Почти? — уточнил Стёпка.

— Да-да, ты правильно услышал. Вещица одна у меня имеется… — вампир говорил всё тише, видно было, что он тратит на разговор последние силы. — Чародей один амулетиком со мной поделился… Ну как поделился — мёртвому амулеты ни к чему. А я его рядом с сердцем носил, всё надеялся, всё верил, что получится… Не получилось. Мне-то теперь дорога домой заказана, сам виноват, туда таких не принимают. А вот вы… Вам… Когда умру, можете забрать, я разрешаю… Только не тяните, амулету этому живой хозяин нужен, на мёртвом он быстро умирает… Я тогда успел… И вы поторо… питесь…

Ниглок тяжело выдохнул и как-то весь опал, будто сдулся. Руки бессильно разжались. Остекленевшие глаза смотрели а одну точку и ничего уже не видели.

— Он что, вправду умер? — шёпотом спросил Ванька.

— Нет, понарошку, — тоже прошептал в ответ Стёпка. — Видал, как его переломало. От таких ран кто хочешь умрёт. Даже почти бессмертный вампир.

— Интересно, про какой амулет он говорил? Думаешь, не врал?

— Может, и не врал. Амулеты, они же разные бывают.

— Заберём его?

— Ну, попробуй.

— А чё сразу я-то?

— Ты же у нас хозяин склодомаса, вот ты и забирай.

— А ты хозяин эклитаны.

— А ты — демон-экзепутор.

— Вот щас заберу амулет и вернусь домой без тебя. Понял? А ты тут останешься и будешь потом локти себе кусать.

— Я сейчас тебя покусаю!

— Стёпыч, кончай придуриваться! — Ванька, привстав на цыпочки, всматривался из-за сундука в мёртвое лицо вампира. — Ты же слышал, он сказал, что амулет надо быстрее снять, пока не выдохся. А то он сейчас вместе с вампиром в пыль превратиться. Как та рука отрубленная.

— Ну так снимай.

— Ага, снимай. Легко сказать.

— Боисся? — поддразнил Стёпка.

— Знамо, боюся. Он же мёртвый.

— А ты аккуратно. Я тебя подстрахую.

— Ну, ладно, уговорил. Только ты будь наготове, хорошо.

— Договорились.

Ванька подошёл к распростёртому на полу телу, постоял, не решаясь, затем легонько пнул вампирью ногу.

— Ты чего?

— Проверяю, — прошипел Ванька. — Вроде, в самом деле умер.

— А ты сомневался?

— Да кто этих высосов знает. Может, они бессмертные. Ладно, вон этот амулет, на груди у него, под одеждой. Сейчас сниму. Только голову придётся приподнимать. Чёрт, так неохота! Противный он какой-то.

Но едва Ванька склонился над вампиром и протянул руку к его шее, тот вдруг и в самом деле ожил. Встрепенулся, глаза распахнул и крепко вцепился в Ванькино плечо всеми своими вновь, как оказалось, выпущенными когтями.

— Попался!

Уж на что Стёпка был готов, как ему казалось, к любым неожиданностям, всё равно чуть ли не подпрыгнул от неожиданности. На то, чтобы описать Ванькин испуг, просто не хватит подходящих слов. Позорно взвизгнув, он дёрнулся, пытаясь вырваться, и повалился на пол, едва не уткнувшись носом в вампирий живот.

— Попался! — торжествовал Ниглок, подтягивая его к себе. — Ты с кем, салага, тягаться вздумал? С Ниглоком? Оттар хишшэс ттан! О-ос?

— Стёпыч, на помощь! — вопил Ванька, барахтаясь на полу. — Я же говорил, что он притворяется! Да отцепись же ты, гад! Что тебе надо? Только попробуй меня укусить, сразу подохнешь! У меня кровь ядовитая!.. Стёпыч, ты где?

А Стёпка, уже опомнившийся от испуга, стоял над ними и не знал, на что решиться. Эклитаной рубануть? А толку? Не рубит эклитана вампиров, проверено уже на Згуке. Да и зачем? Видно же, что ничего смертельно опасного Ниглок Ваньке сделать не может. Держит его одной рукой с обломанными когтями, а всё остальное тело как лежало бревно бревном, так и лежит. Это хитрый вампир, видимо, от отчаяния на такое решился, чтобы хоть как-то отплатить за свою близкую погибель. Даже бить его не хочется, сейчас устанет и сам Ваньку отпустит, вон у него уже и пот на лбу выступил и дыхание прерывистое.

— Стёпыч, спасай! — вопил Ванька.

А Стёпка, честно говоря, уже едва удерживался от смеха. Потому что всё это копошение на полу и впрямь выглядело забавнее некуда. Полупарализованный вампир тянет брыкающуюся жертву в одну сторону, перепуганный, встрёпанный Ванька — пытается уползти в другую; из сундука на них сыпятся золотые монеты, под руками бренчат золотые подносы и чаши… Звон, шум, ругань — несерьёзно всё как-то, по-дурацки.

— Глупый усварх! — между тем яростно хрипел вампир, дёргаясь вместе с вырывающимся Ванькой. — Не нужна мне твоя гнилая кровь! Жезл давай!

— Что?

— Склодомас, говорю, давай! А то в самом деле укушу!

— Да на! — сказал вдруг Ванька. — Подавись!

И сунул жезл прямо в вампирью морду. Ниглок тут же отпустил добычу и схватил склодомас. Торжествующая усмешка исказила его и без того не самую приятную физиономию. Ванька поскорее на карачках отполз подальше, поднялся и, с ненавистью глядя на довольного вампира, пообещал:

— Рано радуешься, ур-род. Он тебе всё равно не поможет. Он на нашу кровь зачарован, а другим не подчиняется. Помучаешься да и подохнешь. А он всё равно у нас останется.

— Был на вашу, а стал на нашу, — объявил Ниглок. — И за урода ты мне ещё ответишь. Смотри, пацан, и учись.

И он почти воткнул жезл в рану на боку, прямо в побуревшие от крови лохмотья. Там, внутри сразу ярко засиял налившийся синевой камень. Стёпка остро пожалел, что помедлил и не решился выбить склодомас из вампирьей руки. И что стоило дураку хотя бы пнуть посильнее, а теперь уже поздно…

Заорал бывший лейтенант похлеще Строка, раза в два громче, так, что у мальчишек даже уши заложило, а с полок посыпались всевозможные изделия из золота. Не принял склодомас вампирью кровь, отверг с презрением, да ещё и наказал наглеца нестерпимой болью. Ниглок выгнулся дугой, рана на боку буквально дымилась, отброшенный в сторону жезл тоже дымился. Ванька подхватил его, осмотрел, потом брезгливо оттёр от высохших остатков вражьей крови.

— Вот так-то! А то — учись, учись.

С вампиром творилось что-то непонятное. Его перекошенная от боли морда на краткое время принимала вдруг вполне человеческий вид, затем, словно передумав, опять возвращалась в прежнее, кошмарное состояние. И так несколько раз. Вампир уже не кричал — хрипел, зажимая рану рукой. Всхлипнув в последний раз, успокоился, утих, лежал с закрытыми глазами; а лицо его так и осталось снизу наполовину человечьим, сверху — наполовину вампирьим. Жуткое зрелище — и смотреть неприятно, и взгляда не отвести.

— Вот теперь я точно знаю, почему он в вампира превратился, — сказал Ванька. — Потому что он внутри — настоящий гад. И не за наших он там воевал, а за ихних. За врагов, в общем. Среди наших такие гады только предателями могут быть. Смотри, как он нас обманул с этим амулетом… Ведь обманул же, да?

Ниглок открыл наполненные болью глаза.

— Ну, обманул и что? Надо же было попробовать. А вдруг бы ваш склодомас мне помог.

— А попросить нельзя было? По-хорошему?

— А вы бы мне поверили по-хорошему? А? Ну то-то же… Чёрт, больно-то как! Словно вся кровь во мне горит! Видать, в самом деле конец мне пришёл. Врал я вам, врал, да ненароком правду и сказал. Сам себя, выходит, склодомасом этим погубил… Обидно.

— Так вы что, не умирали?

— Вампиры от таких ран не умирают, — скривился в невесёлой усмешке Ниглок.. — Даже вдали от родовых гнёзд… которых у них нет и никогда не было. Я их тоже придумал. И Строк, я думаю, месяца через два себе новую руку отрастит… Сволочь. Лучше бы не меня, а его сюда закинуло.

Стёпка только головой покачал. Выходит, этим вампирам ни в чём верить нельзя. Он и сейчас, может статься, тоже притворяется и вовсе не помирает, а лежит себе и незаметно раны залечивает.

— Смешно, — вампир поскрёб когтями по каменному полу. — Говорил же он мне, а я не верил. А он прав оказался… Сволочь! Во всём прав.

— Это ты о ком сейчас? — спросил Стёпка. — Кто он? В чём прав?

— Был тут один. Тоже, по-моему, из наших. Учил всё меня… Мол, у демона-исполнителя только тогда всё получается, когда не для себя, понимаете? Только если ничего не захотел для себя лично. Забавно, да? Я ему не верил, да и как тут поверишь? Это же как в детской сказочке. Мол, исполняются только бескорыстные желания, только если не захотел ничего для себя лично. Вот как вы сейчас. Золото они отдадут… Таёжный улус они спасти хотят… Жила бы, как говорится, страна родная, и нету других забот… Пионеры-комсомольцы, чтоб вам пусто было… Идеалисты хреновы! Ничего для себя не хотите, да? А на других вам наплевать? Только если ничего для себя лично…

Он уже начал заговариваться… Или опять притворялся, что заговаривается.

— А вы?.. — начал и не договорил Стёпка.

— А что я? Да, да я хотел! Что уж теперь… Для себя хотел! Много. Всего и много. И чтобы сразу. Здесь же такие возможности… как мне казалось. Такие! Хреновые, честно говоря, возможности! Если бы я сразу знал!

— А как нам этого найти? Который вас учил? Где он сейчас?

— Умер он, понятно. Взял и однажды умер. Когда тебя мечом насквозь протыкают, почему-то очень хочется умереть… Вы вот что, парни… С золотом что хотите делайте, мне на него, честно, уже плевать… Да на всё плевать! Только ведь не получится у вас ничего! У вас тоже не получится, я точно знаю! Вы вот себе напридумывали геройства всякого, силу там небывалую, умения воинские… Я видел, как ты со Згуком бился, видел. Ты же мог его победить, но поиграться решил, обманул вампирскую сволочь… Вы ещё не знаете, какая он сволочь, что он со своими в деревнях творил… И я… И меня заставляли… Жить захочешь — не такое сделаешь… У вас ещё всё впереди, ещё узнаете, каково это — себя ломать, совесть свою давить, узнаете… Ничего у вас не получится, я вам говорю! Вы теперь сомневаться будете в себе, мол, а вдруг это не взаправду? А вдруг это мы всё придумали, и оно ненастоящее? Так вот я вам скажу: всё это и вправду ненастоящее. И склодомас ненастоящий. И меч твой — никакой не волшебный, а просто железяка. И силы в тебе, Степан Батькович, геройской нет и не было, и потому любой здешний воин уделает тебя на раз… Вот такую вот я вам подлянку напоследок подкинул… Это вам месть за смерть мою. За то, что вместо меня… месть вам… Обокрали за то что… Мне это всё должно было, мне, а не сосункам восторженным… Почему так всё… неправильно? За что?.. Я ведь не хотел…

Речь вампира становилась всё более неразборчивой. Нет, похоже, не притворяется, похоже, сделал с ним что-то такое склодомас, после чего вампиры уже не выживают. Бледная кожа постепенно приобретала всё более серый оттенок, глаза ввалились, рот едва открывался. Иссохшие руки жалкими плетями лежали вдоль опадающего тела. Голос стих почти до неразличимости, но вампир упорно бормотал, почти шептал, всё тише и тише:

— И не вернётесь вы… не вернётесь… Я не смог и вы не сумеете… Будьте вы прокляты, зачем вас таких только призвали… Так хорошо было, когда не знал… Мне бы домой сейчас… Домой бы… До… мо-о-ой… О-о-ох…

С последним выдохом его рот отвалился, как на шарнире, показав острые желтоватые клыки, щёки запали, глаза остекленели на секунду и вдруг наполнились белой мутью. И как-то сразу стало ясно, что вот это, лежащее перед ними, уже не живое, уже умерло навсегда. И начиная с бессильно раскинутых рук и вытянутых ног, его тело постепенно начало рассыпаться, как рассыпается на ветру высохшая песочная фигура.

Несколько бесконечно длинных минут мальчишки молчали, оглушённые свершившимся на их глазах страшным финалом чужой непростой жизни. Вот теперь вампир был окончательно и безнадёжно мёртв. Не старший лейтенант Николай Нигашин, а кровавый вампир Ниглок из Оркланда, враг со лживой сумеречной душой. Смотреть на его осыпающееся в серую пыль тело, было до жути неприятно, но мальчишки не отводили глаз, словно что-то удерживало их от того, чтобы отвернуться. Почти невидимый дымок всплыл к потолку и растворился. На полу осталась лежать вампирская хламида и пояс с ножами. И исщерблённый вампирский меч.

— Первый раз вижу, как умирают, — тихо прошептал Ванька. — Хорошо, что он испарился, правда? А то лежал бы тут мёртвый — вытаскивай его потом.

Стёпка промолчал. Услышанное от Ниглока как-то его слегка оглушило. Конечно, может быть, вампир всё придумал, может быть, он вообще не знал правды… А если знал? А вдруг не придумал?

Стёпка достал рукоять ножа и щёлчком заставил выдвинуться эклитану. Чудесный меч послушно просиял сверкающим лезвием, эфес мягко обнял кисть руки. Приятная стальная тяжесть грела душу. Работает. Врал вампир. Или уже свершившееся чудо назад не размагичивается? Это хорошо. Значит, и золото не исчезнет, когда они отсюда выйдут. И Дрэга не исчезнет. Это очень хорошо.

— Надо как-то наверх выбираться, — сказал он Ваньке. — Что будем делать?

— Ну не сидеть же здесь… на золотой куче. Я, между прочим, уже проголодался.

— А ведь я был прав про рояли, — сказал невпопад Стёпка. — Ну, про то, что нам слишком везёт.

— И что, разве плохо?

Стёпка пожал плечами:

— Не знаю. Хорошо, наверное. Только как-то невзаправду.

— А здесь всё невзаправду. Потому что — фэнтези. А ты что хотел? Чтобы оркимаги нас в темнице держали и силу магическую из нас вычерпывали? Это было бы взаправду? Благодарю покорно, мне такого не нужно! Я лучше вот так буду, с этими, с роялями и, может быть, даже с пианинами.