Две половинки демона (СИ)

Глава двадцать пятая, в которой демоны отправляются выполнять предназначение

Неудачливые убийцы, сами того не желая, оказали Степану поистине неоценимую услугу: они вернули ему веру в себя, в свои силы, в то, что он действительно способен что-то изменить в этом мире в лучшую сторону. И всего-то для этого нужно было взглянуть в безжалостные глаза смерти. Или, выражаясь иначе, хорошенько встряхнуть мозги, получив по голове очередную смачную плюху.

Так или иначе, но гузгай вернулся. Был он крайне зол и гневен и настроен решительно. И Стёпка тут же это на себе почувствовал.

— Смакла, поможешь мне? — понукаемый гузгаем, он наклонился и отобрал болт у расшалившегося дракончика. — Возьми эту гадость и бросай в меня. Только не сильно и не в голову, а то в самом деле зашибёшь.

Гоблин неуверенно взвесил болт в руке. Ему определённо не хотелось выполнять непонятную просьбу. «Давай-давай, не тяни, всё будет нормально», — хотел сказать ему Стёпка… и не смог произнести ни слова. Вместо вполне себе здорового и нормально выглядевшего Смаклы он увидел лежащее на мостовой обугленное, страшное тело со скрюченными угольно-чёрными руками, с ещё тлеющими обрывками одежды, с пугающим оскалом сгоревшего лица… Он сильно зажмурился и помотал головой. Недавнее жуткое видение вновь посетило его, словно бы наяву показав грядущую ужасную смерть гоблина. Неужели всё так и будет? Неужели не получится это как-нибудь отменить… изменить… переиначить?

— Стёпыч, ты что? — это Ванька забеспокоился. — Голова болит, да?

— Нет-нет, нормально всё. Это я так… Задумался просто, — Стёпка открыл глаза. Смакла стоял перед ним целый и невредимый. — Всё, я готов. Кидай.

Смакла бросил. Тяжёлый болт сделал два оборота и плашмя ударил в подставленное плечо. Стёпка, приплясывая, с шипением потирал ушибленное место: удар оказался чересчур болезненным. Впрочем, иначе и быть не могло, такой-то железякой — да по живому!

— Ух-ух-ух, больновато… Что-то я как-то ступил. Надо было полегче что-нибудь взять. Нож например.

Боеслав, выдравшийся наконец из рук ближников, потянул из ножен свой кинжал:

— Сгодится?

— В самый раз, — обрадовался Стёпка. — Но теперь попробуем по-другому. Мы с Ванькой возьмёмся за руки, а ты кидай. Не сильно!

— В кого кидать? — деловито спросил княжич, примериваясь почему-то к Ваньке.

— А моё мнение никого уже не интересует? — сердито осведомился тот, с нескрываемой опаской косясь на острый клинок. — Я типа тут вообще как мебель, да? Может, я не хочу, чтобы в меня ножами швырялись! Мне уже и так сегодня два раза прилетело. К вашему сведению, я живой человек, а не ходячая мишень.

— Дурень ты, Ванес, и не лечишься! — рассердился Степан. — Я же как лучше хочу. Это для дела надо. Ладно, Боеслав, в меня кидай. А то некоторые трусливые демоны-экзепуторы шибко боли боятся. Давай, Ванес, становись поближе и бери меня за руку.

Не зажмуриться и не увернуться удалось с трудом. Когда прямо в тебя летит самое настоящее орудие убийства, требуется немалая выдержка. Не доверяй Степан так безоглядно гузгаю, ничего бы не получилось. Но, как и ожидалось, эксперимент завершился успешно. Кинжал безвредно отскочил от Стёпкиной груди и упал под ноги. Удар был практически неощутим — так, ткнуло что-то, словно пальцем дотронулись.

Заохали в толпе зеваки, крякнул Шкворчак, Купыря удивлённо щурился. А ведь чуть было не остановил княжича.

— Видал? — сказал Стёпка Ванесу. — Мишень, мишень… Работает! Когда мы вдвоём, мы почти неуязвимы. Нас бьёт, но не убивает.

— А ну-ка, давай теперь в меня! — велел Ванька, решив во что бы то ни стало доказать всем, что он ничуть не трусливее друга. — Со всей силы. Давай-давай, не дрейфь. Я не обижусь, если что.

Никакого «если что», естественно, не случилось, хотя рука у юного княжича оказалась на удивление сильной и натренированной. Кинжал мелькнул в воздухе позолоченной рукояткой и воткнулся невольно зажмурившемуся Ваньке точно под рёбра, вернее, всем показалось, что воткнулся. На самом деле он не попортил даже одежду.

— Чувствуется, но терпимо, — поморщился экзепутор, отпуская Стёпкину руку и потирая бок. Он был несказанно горд тем, что публично подтвердил свою смелость. — Это что получается, что нас никакое оружие не берёт? Ни ножи, ни мечи, ни копья?

— Когда мы как одно целое, — уточнил Стёпка, подбирая упавший под ноги кинжал. — Как две соединённые половинки демона.

— А заклинания?

— И заклинания тоже. Главное — быть вместе.

Ванька недовольно поморщился:

— Не очень удобно, честно говоря. Прикинь, стоим мы такие с тобой, как шерочка с машерочкой, за ручки держимся, а нас враги мечами со всех сторон рубят. А мы и ответить не можем, потому что руки расцепить боимся. И в конце концов нас тупо вбивают в землю по уши.

— Не бойся, Ванес, никто нас не вобьёт. Мы ведь ещё и смелые. Мы убежим, — Стёпка протянул кинжал Боеславу. — Спасибо. Здорово у тебя получается.

— Меня дед Скусень обучал. А давай мы вас теперь и впрямь мечами! — радостно предложил разохотившийся княжич.

— Но-но-но! — попятился Ванька. — Вам только волю дай. Всё, эксперимент окончен, клоуны уехали, понятно! Фокусов больше не будет.

— А вот и не угадал, — засмеялся Стёпка. — Самый главный фокус будет сейчас. Смакла, надо Дрэгу увеличить. Сделаешь?

— А то! — просиял гоблин, давно нахватавшийся иномирных словечек и выражений.

— Начинай!

Обрадованный дракончий шустро подхватил Дрэгу под брюшко и потащил на середину дороги. Глукса последовал за ним.

Купыря, до этого молча наблюдавший за мальчишками, подошёл поближе:

— Что задумал, Стеслав?

— Ещё не знаю. Но ведь надо же это всё, — Стёпка показал рукой в сторону большого шатра, белеющего за крышами Предмостья, — как-то заканчивать.

— Это всё называется жизнь, — вздохнул Купыря. — Чтобы её закончить, нужно умереть.

— Но я же не об этом! Я про орклов и весичей! Их надо остановить!

Купыря недоверчиво хмыкнул:

— Думаешь, сумеете?

Стёпка пожал плечами. Так хотелось сказать, что да, сумеем и всё сделаем, но ведь он даже сам не был уверен, что у них что-то получится.

— Может, и не сумеем, — признался он. — Но ведь нельзя же просто сидеть и ждать. Надо что-то делать. Вы ведь нас сюда для того и вызвали.

— Вас вызывали для другого, — возразил Купыря. — И не мы.

— Да знаю я. Но ведь получилось-то для этого. И мы теперь, пока всех врагов не прогоним, домой не вернёмся. Что нам тут у вас — до конца жизни оставаться?

— А для тебя что желаннее — домой вернуться или весичей с орклами прогнать?

Стёпка некоторое время смотрел Купыре прямо в глаза. Тот молча ждал, не отводя взгляда.

— Вы что-то знаете, — наконец сказал Стёпка. — Есть ещё какое-то предсказание, да?

— Нет более никаких предсказаний. Да токмо… Не сладится у вас ничего. Не прогоните вы ни весичей, ни орклов. Таких чудес, Стеслав, даже под нашим небом не бывает.

— А золото?

— Золото? — Купыря покрутил головой, ещё раз хмыкнул. — Это да — чудо. За золото я с тобой спорить не буду. Так ведь это иное чудо, оно живых людей не касается.

— Ничего себе не касается! — не удержался Стёпка.

— Золото — оно ведь само мёртвое, — пояснил Купыря. — Ни души в нём, ни разума, ни желаний. А вот живых орклов с весичами одним вашим хотением не переубедишь. И золотом, как элль-фингов, не поманишь.

— Об каковском золоте речь? — спросил, без особого, впрочем, интереса подошедший Шкворчак. А сам в сторону смотрел, туда, где Смакла, поглаживая дракончика, втолковывал что-то кивающему в ответ Глуксе.

— Мальцы наши в подвалах замковых золото вчера отыскали, — пояснил Купыря, и Стёпка порадовался, что тот не стал юлить и врать. Обманывать честных и прямых, как лезвие меча, вурдалаков ему не хотелось.

Шкворчак добродушно пихнул Ваньку в плечо:

— Отыскал-таки свой клад, да? Ну и настырный же ты демон! Молодец, моё тебе слово! Что ж, теперича есть чем у Могуты с дружиной расплачиваться?

— Теперь есть, — подтвердил Стёпка, а сам втихомолку подивился тому, как верно угадал вурдалак, кому отдадут демоны найденное золото. А скорее всего, он и не угадывал, а просто по чистоте своей душевной даже и не допускал, что можно поступить иначе.

— Что ж, удачи вам, — сказал Купыря. — Хотел было поостеречь, дабы на рожон не лезли, да вы ведь как раз на рожон и собираетесь. Всё же берегите себя, — он тоже оглянулся на гоблинов. — Веришь ли, давно хотел посмотреть, как это у Смаклы получается.

— Да вот получается как-то, — Стёпка из скромности не стал признаваться, что тоже умеет увеличивать дракона. — А что такого? Обычная же магия! Обнакновенная, как он говорит.

— Обычная, — усмехнулся Купыря. — Ежели бы обычная… На этакое вот увеличение из наших чародеев ни один не способен. Тут ведь столько сил вложить надобно, что и подумать страшно. А гоблин, глянь, даже и не сомневается… А ведь он даже не чародей. Не иначе, опять ваши демонские штучки. Разве нет?

Стёпка пожал плечами:

— Ну-у… Наверное. А что, нельзя? Это же круто — летать на таком драконе.

— Забавная у вас, демонов, речь. Иной раз и не поймёшь. А вдумаешься — экак точно сказано. И в самом деле — круто.

Ванька пихнул друга в плечо и обиженно поинтересовался:

— А МНЕ кто-нибудь объяснит, что МЫ собираемся делать? А то ножи всякие, проверки, драконы…

— Всё очень просто, Ванес. Мы улетаем.

— Ну это я понял. А дальше что?

— Что-что… Улетаем выполнять предназначение.

— Вот оно как! — Ванька почесал в затылке. — Не, я, конечно, не против. Только ты это… Скажешь, когда и в кого стрелять?

— Да ты и сам увидишь.

— Какой-то ты опять стал не такой, — Ванька с подозрением всматривался в безмятежное лицо друга. — Какой-то слишком уверенный. Гузгай вернулся, да? Я угадал? Да?

Стёпка кивнул.

— Ну-у-у… класс, — протянул Ванька. — Опять будешь всех рубить?

— А когда это я всех рубил?

— Сам же про немороков в Оркулане хвастался.

— А, ну да! Было дело. Но сейчас мы попробуем без драки обойтись, — успокоил его Степан. — А Дрэга нам поможет.

Купыря после этих слов только головой покачал, не слишком, видимо, верил в драконью помощь. А Шкворчак лишь довольно ухмыльнулся в пышные усы. Он-то дракона уже наблюдал вблизи и вполне успел оценить его силу и устрашающий вид.

Смакла с Глуксой тем временем уже приготовились к торжественному действу. Дождавшись, чтобы рядом не оказалось никого постороннего, юный дракончий поднял руку и, беззвучно шевеля губами, произнёс заклинание.

Опытный Стёпка на всякий случай приоткрыл рот, чтобы сберечь уши, но к его удивлению, эффектного грохота на этот раз не случилось. Даже привычный иней на землю почему-то не выпал. Чуть слышно охнуло, едва заметно дунуло — и вот там, где только что сидел маленький дракончик, уже высится, занимая всю ширину дороги, огромный бронированный зверь. Что интересно, заметить момент преображения при всём старании не получилось даже у Степана. Было так — стало сяк. Как будто одну картинку на экране в долю секунды заменили другой. А ты в это время случайно моргнул и всё пропустил. Вот оно — настоящее магическое превращение. Наверное, и в самом деле замковым чародеям подобное не под силу. Недаром у Купыри глаза по пять кедриков сделались.

Впечатлённый народ восторженно переговаривался, во всю таращась на удивительное создание. Дрэга выгибал шею, расправлял крылья и стегал хвостом, напоказ выбивая из мостовой искры. Даже пыхнул по просьбе Смаклы, подпалив какой-то сорный куст на обочине. Солнце играло на грянях чешуи, крылья — зелёно-чёрные снаружи и лазоревые с внутренней стороны — при полном размахе закрывали чуть ли не полнеба, изумрудные глаза сияли живыми звёздами, а уж про впечатляющие клыки в распахнутой пасти и говорить не стоит… Неудержимая мощь, стремительная сила, уверенность и надёжность — вот что такое был дракон, и теперь, кажется, даже Купыря почти поверил в то, что у мальчишек может получиться задуманное.

— А где обещанный ба-бах? — всё же спросил Стёпка, слегка разочарованный обыденностью превращения. Очень ему нравилось, когда после магического взрыва все вокруг шарахались по сторонам и испуганно бледнели.

— Никаких ба-бахов, — пояснил Ванес с видом бывалого драконолётчика. — Это всё Глукса. Он очень крутой чародей. Он умеет поглощать лишнюю магическую силу. Я его за это глукшителем назвал. Ловко, правда?

— Ловко назвал или ловко глушит?

— И то и другое.

— Не выходит, Ванес. Должно быть всё наоборот. Потому что когда Дрэга увеличивается, он сам всю силу поглощает. Это закон природы.

— Всё не так, — отмахнулся Ванька. — У тебя устаревшие сведения. Когда рядом Глукса, некоторые законы природы не работают. Он их отменяет, понятно! Таких чародеев ещё поискать! А на драконе хоть сейчас лететь можно… Если ты не передумал.

— И не надейся. Дрэга, привет ещё раз. Ох, и вымахал же ты! Кажется, ещё больше стал.

Дракон осторожно боднул его в плечо, подставил шею для привычного почёсывания. Честно говоря, действие это было совершенно бесполезное, потому что, какой смысл чесать чешуйчатую броню не пробиваемую ни стрелами, ни заклинаниями. Но Стёпка всё равно поскрёб пальцами по драконьей шее. Это у них был такой дружеский ритуал, как бы напоминание о тех первых днях, когда они только-только познакомились и ни о каком увеличении ещё даже и помыслов не было.

— Слушай, Смакла, надо его чем-нибудь накормить, а то он всегда после превращения голодный. Ещё съест кого-нибудь.

Про «съест» он, конечно, не всерьёз сказал, но оглянувшийся дракон посмотрел на него с такой укоризной, что Стёпка сразу устыдился.

— А я что, я ничего, — сказал он. — О тебе же забочусь, между прочим. И нечего так на меня смотреть.

— Ничего не надоть, — беспечно отмахнулся гоблин, уже успевший занять своё место наверху. — Он теперича до ночи сыт будет. Энто у Глуксы колдовство такое.

— Не колдовство, а магия, — поправил Глукса. — Но воды ему всё одно дайте. Он вскорости пить шибко захочет.

Смакла ёрзал на драконьей шее и нетерпеливо поглядывал на друзей. Ну, когда полетим? Он даже не спрашивал о том, куда лететь, главное — вновь подняться в воздух. Небо уже пленило его душу накрепко и безвозвратно. Отними сейчас у него это счастье — и зачахнет дракончий, потеряв смысл жизни. Родись Стёпка лет на сорок раньше, он так изменил бы слова известной в своё время песни: «Есть одна у гоблина мечта — высота, высота…»

Однако сейчас демонам было не до песен. Поглаживая дракона по тёплой чешуе, Стёпка вздохнул. Как-то всё слишком внезапно, без подготовки. По идее, следовало бы сначала свои действия обдумать, распланировать, прикинуть что да как. Собраться, вооружиться по-серьёзному (хотя куда уж серьёзнее?), а там и вылетать… А вместо этого — срываемся с места и бросаемся почти наугад… Недовольный гузгай, почувствовав его сомнения, завозился в груди, заворчал и, наверное, если бы мог, отвесил бы хозяину хорошего пинка. Чтобы не колебался и не мандражировал. «Ладно, ладно, успокойся, я всё понял и отступать не собираюсь».

Поставив ногу на драконье крыло, Стёпка оглянулся на Глуксу.

— Я тута остаюсь, — сразу категорически заявил тот. — Налетался ужо по самую маковку.

— Да я тебя и не зову. Мы сами справимся, — Стёпка и в самом деле не хотел брать его с собой, понимая, что в случае чего юный чародей, даже столь многообещающий, вряд ли сможет противостоять на равных опытным магам и оркимагам. — Я о другом спросит хотел. Скажи, когда дракон становится большим, ты силу тянешь или отдаешь?

— И так и этак, — шмыгнул носом Глукса. — Сила ить разная быват. Ту, что в гром уходит и в холод, я в себя тяну. А ту, которая дракону нужна — отдаю. Почто тебе энто знать?

— Почто-почто… Вот когда у Дрэги дети появятся, тогда и узнаешь. Смакла тебе скажет.

— А-а-а, — не удивился Глукса. — Мы с ним об том уже сговорилися. Я ему помогать буду.

— А если дракончиков несколько будет, хватит у тебя силы? Сразу на всех?

Глукса пожал худенькими плечами:

— Поди хватит. Энто ж ещё когда они народятся. Я к тому времени обучусь.

— Вот и славно. Ну, бывай, чародей. Мы-то с Ванесом, может, уже и не вернёмся. Приглядывай тут за Смаклой.

— А как жеж, пригляжу. Прощевайте, тады!

Стёпка вытащил из кармана магическую линзу:

— Вот. Это тебе подарок на память, чтобы нас не забывал. Может, когда пригодится.

— Я об вас и без того не забуду, — смутился гоблин, которого подарками до сей поры не слишком баловали. — Благодарствуем, ага.

Стёпка не слишком ловко вскарабкался на дракона, который и в самом деле стал чересчур большим. Ванька, пыхтя и оскальзываясь на крыле, лез следом.

— Все сели? — спросил чуть погодя Стёпка и сам же ответил: — Все.

Потом посмотрел вниз, поймал внимательные взгляды Купыри и Шкворчака, кивнул:

— Счастливо оставаться.

— Полагаешь, не вернётесь?

Стёпка пожал плечами:

— Не знаю. Если всё получится, то, наверное, не вернёмся. И… спасибо за всё! Поехали, дракончий!

И Ванька за спиной испуганно ахнул, когда земля резко провалилась вниз. А ведь мог бы уже и привыкнуть.

Взлетевший дракон развернулся, завалившись на левое крыло, так что в животе стало щекотно, и Стёпка, глянув вниз, успел увидеть всех, кто стоял у ворот: Глуксу, с запрокинутым и, вроде бы, виноватым лицом, серьёзного Купырю, что-то втолковывающего Шкворчаку, очарованных зевак и, чуть поодаль, княжьих ближников, почему-то суетящихся и вовсю размахивающих руками. Видимо, взлёт огромного и несомненно очень тяжелого зверя с места и без разбега впечатлил даже обычно невозмутимых телохранителей.

— Прощайте! — крикнул им всем Стёпка, помахав в ответ.

Он не знал, что в толпе у ворот стоял сейчас и тот весский маг, которого он мог видеть мельком в Усть-Лишае, а совсем недавно и в Предмостье, и рука которого как раз и толкнула его на Ваньку перед выстрелами убийц. Он этого не знал, а если бы и знал, возвращаться бы уже не захотел, потому что впереди ждали его дела более серьёзные и важные, намного более важные, чем месть за неудавшееся покушение.

А маг пристально смотрел вслед улетающим на чудовищном драконе отрокам и задумчиво покусывал губу. Ты глянь, как предсказал Благояр, так и получилось. Напрасно спорили с ним, напрасно перечили. А он прав оказался: демоны неуязвимы. Без доспеха, без шеломов, а болты самострельные ровно от каменной стены отскочили. Однако же разозлили мы их, шибко разозлили. Теперь займётся ими кое-кто посильнее. А сейчас надо подумать над тем, как вырвать из лап вурдалачьей стражи этого недотёпу Кривеня, вот же угадали родители с имечком. Не ровён час сболтнёт лишнее! Не зря отраву с собой прихватил, как знал, что пригодится.

И маг спокойной походкой уверенного в себе человека шагнул в ворота, вежливо кивнув стражникам-вурдалакам.

Правильнее было бы, конечно, сразу направиться к тому шатру, в котором решалась судьба Таёжного княжества. Однако у Стёпки — и в первую очередь у гузгая — были другие планы.

Во-первых, догадываясь, что на драконе они с Ванесом летят, возможно, в последний раз, он разрешил себе не торопиться и растянуть удовольствие. Ощутить ещё раз в полной мере это восхитительное ощущение свободного парения над землёй, когда ты один на один с небом, когда хочется кричать и петь и когда все неприятности остались где-то позади. Заодно и замком с окрестностями на прощание полюбоваться…

Во-вторых, пришла пора показать дракона во всём великолепии. И друзьям показать и врагам. Пусть посмотрят и впечатлятся. Чтобы свои узнали, какая сила стоит на их стороне, а чужие чтобы воочию увидели, с кем им придётся столкнуться и кому противостоять в случае войны. Потому что одно дело — слышать, что есть, мол, у тайгарей некий большой дракон, и совсем другое — увидеть, как это огромное бронированное чудовище пикирует на тебя с высоты, а ты ничего не можешь ему сделать.

Ну, а в-третьих, если уж быть совсем-совсем честным перед собой, то Стёпке просто хотелось оттянуть хотя бы ненадолго тот тягостный и неотвратимый миг, когда придётся что-то окончательно решать и что-то важное и неизбежное говорить и делать. Когда уже нельзя будет дать задний ход и просто уйти… И чёртов гузгай, я ведь даже не знаю, что ты задумал, и чувство такое, словно вот-вот начнётся годовая контрольная, а я к ней совершенно не готов!

— Смакла, — попросил он, — давай вокруг замка облетим. Только повыше и не слишком быстро, ладно.

Гоблин кивнул и похлопал дракона по шее. Юный дракончий и Дрэга уже давно научились понимать друг друга без слов.

И они поднялись вверх и полетели наравне с зубчатыми стенами, и отсюда, с драконьей спины, замок виделся таким, каким был на самом деле, не выше и не ниже, потому что заклинание укрупнения обманывало только тех, кто стоял на земле. Но всё равно он был красив суровой мужественной красотой воинской твердыни, возведённой в правильном месте правильными людьми. Мелькали навесные бойницы, узкие стрельницы, контрфорсы (знать бы ещё, что это такое), выступающие башенки и чуть более светлые камни на месте недавних ремонтных работ.

Они смотрели на замок, и замок в свою очередь смотрел на них. Смотрели стражники-вурдалаки на всех четырёх башнях; смотрели дозорные, набранные из неразъехавшихся по домам студиозусов, выставленные на всякий случай на стены, называемые здесь пряслами; смотрели также отец-заклинатель, чародей Серафиан и маг-секретарь Феридорий. Отсюда с последнего уровня Восходной башни им был хорошо виден дракон с мальчишками на спине. Когда он плавно проплыл в нескольких метрах от распахнутого настежь окна, отец-заклинатель покосился на озабоченно вздохнувшего Серафиана:

— Что?

— Боюсь, как бы они ещё чего не учудили, — бормотнул тот, провожая взглядом дракона. — С золотом-то вон как вышло…

— Разве плохо?

— Нежданно, — ещё раз вздохнул Серафиан. — Не готовы мы были. Ладно ещё, что демоны нам такие разумные попались. Ну и Купыря вовремя подсказал.

Диофан усмехнулся:

— Да уж, кто бы мог помыслить, что всё этак вот повернётся. Я полагаю, что ничего непоправимого НАШИ, — он нарочно выделил это слово, — демоны не совершат. До сей поры всё ими содеянное токмо на пользу пошло. Особливо, — он посмотрел на секретаря и хмыкнул, — с избавлением Миряны.

Феридорий, прекрасно понявший намёк, досадливо потёр щёку:

— Ну сколько можно? Ничего же не было! Два раза всего и поцеловали. И одна из них, кстати сказать, твоя, уважаемый Диофан, родная внучка! Вырастил ядовитую ехидну на мою голову!

— Может, оженим тебя по второму разу, а? — предложил Серафиан.

— Тьфу на вас обоих!

И маги невесело рассмеялись.

— Всё, — сказал отец-заклинатель. — Повеселились и довольно. Давайте работать дальше. Что там у нас с усольским воеводой? Чем, говорите, его весичи поманили?

Дракон тем временем обогнул Сторожевую башню, и внизу уже заблистала Лишаиха.

Стёпка жадно впитывал распахнувшуюся даль. Всё запомнить, ничего не забыть, оставить в сердце и душе навсегда. В груди слегка щемило. Не хотелось верить, что грандиозное приключение подходит к концу, что ничего этого больше не увидишь, что уже не вернёшься и никогда не взлетишь вот так, легко и непринуждённо, ни у кого не отпрашиваясь, просто по своему желанию, просто потому, что захотелось…

Он уже привык к этому миру, привык к свободе и самостоятельности, к удивительным проявлениям пусть даже и не всегда заметной магии, привык к друзьям. К тому, что у них с Ванькой здесь есть великая цель и немалая ответственность. К тому, что на них здесь надеются и рассчитывают… Он уже начал считать этот мир своим… Ну, или почти своим… И если дверь в этот мир для демонов-исполнителей закроется навсегда… Если останутся только воспоминания, если никому потом не расскажешь и не поделишься, потому что всё равно никто не поверит, то на месте вырванного с мясом изрядного куска души будет болеть потом всю жизнь, и нужно будет как-то с этим мириться и как-то с этим существовать. И уже заранее тоска гложет сердце, и кажется, что всё — ничего хорошего больше не будет никогда и нигде…

После того, как мимо них проплыла последняя, называемая Отпорной, башня, Дрэга спикировал к изгибу реки, сделал красивую горку над прибрежными соснами, провалился ещё ниже и понёсся над водной поверхностью, едва не касаясь её поджатыми лапами. От нарочно опущенного в воду хвоста разлетались радужные брызги, и вздымались позади два красивых пенных буруна.

Перед мостом они резко взмыли вверх, и опять Ванька испуганно ахнул — подъём был так крут и внезапен, что захватило дух и в животе что-то сладко оборвалось. И Смакла засмеялся от восторга, и Стёпка, не удержавшись, засмеялся тоже. Встречный воздух трепал волосы и забирался под рубашку; под драконьими крыльями мелькали кроны деревьев, крыши и шатры. Хотелось петь или просто кричать, и Ванька в самом деле что-то непонятное запел, крепко ухватясь обеими руками за Стёпкины бока. Как бы ни убеждал Смакла, что упасть с дракона нельзя, высота и скорость всё равно пугают и заставляют подстраховываться, потому что закон всемирного тяготения в магическом мире никто не отменял.

Ах, это восхитительное ощущение стремительного полёта! Верных слов не найти, чтобы выразить счастье и радость, когда и до земли далеко и до неба неблизко. Когда в мгновение ока пролетают под тобой дороги, дома, река, луга, люди. Когда все невзгоды, все неразрешимые, казалось бы, проблемы не успевают тебя догнать, потому что у них нет крыльев. А ты летишь и летишь, и в груди больно от разрывающего её счастья. И это в последний раз. Скорее всего — в последний. Даже гузгай проникся, притих и прекратил на время шпынять и подгонять хозяина.

За полётом дракона наблюдали, наверное, если не все, то многие. Кто-то с восторгом и восхищением, кто-то с опаской и завистью, а кое-кто и с откровенной неприязнью. Тысячи внимательных глаз следили за тем, как огромный крылатый красавец, отливающий на солнце металлом, то облетает вокруг замка, то мчится над рекой, вспарывая хвостом воду, то проносится над самыми крышами, то взмывает в вышину, то вновь устремляется вниз, наслаждаясь своей свободой, купаясь в воздушных потоках, обгоняя одни ветра и порождая другие.

Для полного счастья не хватало только салюта. Но под этим небом до мирного использования фейерверков ещё не додумались. Вот пальнуть по наступающему врагу запечатанным горшком с громобоем — это да! А просто так запустить в небо и шарахнуть на радость малышне — глупость экая, пустой расход редких зелий и дорогих заклинаний. Поэтому вместо салюта дракон обзавёлся другим, не менее красочным и эффектным сопровождением. Выпрыснули откуда-то гномлины на своих крылатых лошадках и пошли выписывать причудливые кренделя и петли вслед за Дрэгой. Гикая и вопя, понукали гномлины своих дракончиков и мчались вслед то ровным строем, то рассыпной стаей. Оглянувшийся Стёпка сумел разглядеть и сияющее восторгом лицо Чуюка, и развевающийся султанчик на шлеме Тютюя, и украшенного по самое нехочу дракончика Топтычая.

Небо на Летописным замком и Предмостьем сегодня всецело принадлежало драконам — огромным и не очень — и зрелища подобного в этих краях не наблюдали доселе ни разу.

Пролёт над лагерем ополченцев сопровождался приветственными криками и восторженными воплями. О демонском драконе наслышаны были все, но так близко да ещё и при свете дня его видели немногие. Молодёжь, постигающая воинскую науку на тренировочном поле, с облегчением отвлеклась от слегка поднадоевшей муштры и, задрав головы, таращилась в небо.

— А вы не верили, — говорил Глыдря, сияя так, словно это, оседлав могучего зверя, летал сейчас над головами и крышами. — Брехня, брехня!.. Вот вам и брехня! Видали, какой агромадный! Шагов, поди, два по десять в размахе…. А он ещё и жаром пыхать могёт. Любого оркимага враз испепелит. Щекла, скажи!

Слегка пристыженные друзья набросились было на обоих гоблинов с расспросами, но начавшийся галдёж и суматоху живо прекратил сердитым окриком дядька Заступень:

— Чево расшумелись? Ишь — дракона увидали. Экое диво… Ну да, диво, чево уж там. Однако же, дракон драконом, а вы и сами оплошать не должны. Навалятся на вас орфинги, никакой дракон не спасёт, коли сами сдюжить не сумеете. А ну-ка, встали, как я учил… Щиты плотнее! Ещё плотнее! Бе-егом!..

Полюбовались драконом и в доме купца Рогоза. Когда он заслонил солнце, и крылатая его тень разом накрыла весь двор, старый Скусень как раз стоял на крыльце, беззлобно переругиваясь с Вереей. Пожилая знахарка попрекала его тем, что он отпустил княжича в замок без надлежащей охраны. «Да с чего ты взъелась-то на меня, старая? Не отпускал я его, говорю тебе, сам князь разрешение дал. И ближники с ним, куды же без них… Энто что такое? Никак дракон давешний…»

Сколько там времени нужно дракону, чтобы пронестись подобно ветру над пусть просторным, но всё же не таким уж и великим двором — от силы несколько ударов сердца. Но не утратившие зоркости глаза бывалого воина успели увидеть многое и разглядеть самое важное. И когда хвост дракона, мелькнув, скрылся за соседними домами и промчались сопровождавшие огромного зверя мелкие, вопящие что-то восторженное гномлины, Скусень мрачно посмотрел на Верею и спросил, словно выплюнул:

— Ну что, старая, накаркала?

— Чегось? — не поняла та.

— Тогось, — отрезал хмурый воин и заторопился в дом. — Ох, беда-беда! Вот ужо князя-то не порадую…

Показавшись своим, не забыли и о врагах. Сначала осчастливили весичей — показали им авиашоу. Покружились над домами, изобразили мёртвую петлю и на выходе из неё пронеслись вдоль улицы, вздымая пыль и пугая собак. Это было хулиганство, но хулиганство весёлое, от которого не было никому никакого вреда, кроме пользы. Пусть посмотрят жадные до чужой земли, пусть оценят и задумаются, стоит ли связываться с таким противником.

Десятник Склад молча следил из-под приставленной ко лбу руки за резвящимся драконом. Он, разумеется, не мог не узнать среди оседлавших жутковатого зверя мальцов с памятного таёжного хутора. И гоблина, что угрожал самострелом, и демона с исцеляющим порошком. Стеслав, так, кажется, его зовут. Ишь, какой прыткий, уже и на драконе летает. Мало ему было Всегнева прилюдно проучить, мало было с высосом на равных сражаться, ты глянь, уже и в небо забрался. То-то маги придворные рожи кривят, не по нраву им норовистый малец. А уж как хотели изловить его, как старалися… Ничего у них не вышло.

— Ну что, Усмарь, — обратился десятник к дружинному чародею, — Признал наших знакомцев? Не испужались они магов-то. Сдаётся мне, что дознаватели сами их ныне опасаются. Ась?

— Демоны, — угрюмо буркнул Усмарь. — Как бы нам беды от них не случилося, от демонов-то этих. Не к добру они тут разлетались, помяни моё слово.

— Да у тебя всё не к добру, — отмахнулся Склад. Увидев выходящего из конюшни дружинника, окликнул:

— Войко, глянь-ко туды. Вишь, наш демон-лекарь летает. Кабы не он, и ты бы помер, и я бы руки лишился.

— Славный дракон, — заулыбался Войко, — Нам бы таких в дружину поболе, утёрлися бы орклы со своими оркимагами, да, дядько Склад?

— Ты, дурень, язык-то прикуси покрепче, — зашипел на него Усмарь. — У нас с Оркландом ныне замирение великое, они нам более не враги, а добрые соседи.

— От таких соседей ни спокоя, ни радости, — чуть слышно проговорил посмурневший Войко. — Того гляди — нож в спину воткнут.

— Не тебе об том решать. Нам приказано, мы сполняем. А язык свой всё же придержи. Услышит кто из княжьих — будет у тебя спокой и радость.

— Да здеся княжьих, окромя тебя, никого и нету…

Десятник, не обращая внимания, на перебранку чародея с молодым дружинником хмуро смотрел на дракона, который уже кружил над лагерем орклов. «Нам бы таких в дружину, — говорил он про себя. — А ведь не у нас он в дружине будет, ой, не у нас. Как бы не пришлось нам вскорости супротив этого дракона сражаться. Вот уж не хотелось бы. А, видать, придётся. Прав, получается, Усмарь, не к добру он тут разлетался».

— Смотри, Ванес. В этом шатре я и сидел. А вон бревно, к которому они меня приковали.

— Так это же рядом совсем! — удивился Ванька. — Отсюда до замка, ближе, чем от моста!

— Но я-то не знал. Меня сюда в мешке притащили. Во! — Стёпка увидел Г'Варта с его «бесштанной командой.» — И дружки его здесь! Это мы удачно прилетели.

Орклы смотрели на дракона молча и так тяжело, словно прицеливались. Хорошо хоть не стреляли. И, наверное, думали про себя, что это очень неправильно и несправедливо, когда на могучем драконе со стальной чешуёй летают не достойные этого оркимаги, а какие-то таёжные гоблины с непонятными демонами. Сам Великий Оркмейстер великолепно смотрелся бы верхом на таком драконе… Да и цвет чешуи прекрасно сочетается с чёрно-серебряными доспехами.

Что, не нравится, злорадно думал Стёпка, вглядываясь сверху в запрокинутые бледные лица оркимажиков, вот и представьте что будет, когда такой дракон решит вас атаковать. Бежать вам тогда до самого Оркланда, а то и дальше. Смотрите. Любуйтесь. Пугайтесь. Трепещите. Манатки свои собирайте, пора вам до дому собираться, заждалися вас мамки оркландские. Ага, вон и Шурхесс появился, из шатра вышел, тоже любопытно стало.

— Смакла, давай ещё кружок над ними сделаем.

Не удержался Стёпка и на втором заходе обнажил эклитану и воздел её торжествующе в победном жесте, подмигнув при этом и скривившемуся Г'Варту и злобно оскалившемуся орфингу. Хотел ещё и крикнуть что-нибудь обидное, что-то вроде «с новыми штанами тебя, юппа!», но решил, что вовремя передумал, сообразив, что такое глупое мальчишество грозному демону не к лицу.

И не видел он, как переглянулись потом Г'Варт со звероподобным Шурхессом и кивнули друг другу: господин К'Санн был прав — демоны озлились и прилетели. Ну что ж, теперь можно и к шатру, потому как очень хочется увидеть всё своими глаза-ами.