Эффект Робинзона Крузо

ГЛАВА 6 ПСИХОЛОГИЯ – КЛЮЧЕВОЙ ОБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР ИСТОРИИ

В предыдущей главе, комплексно рассматривая особенности и специфику временного и истории, мы также затронули тему психологического фактора. И рассуждая таким образом, что в индивидуальном порядке человеку хронология не актуальна (хронология не выступает сферой или источником практических знаний, не способствует обретению навыков и не выступает ценностней системой ориентирования в современном мире), отметим, что индивиду более важен психологический аспект его собственной жизни. Предлагается на данном этапе провести короткий эксперимент. Вспомните, уважаемый читатель, историю своей жизни и опишите ключевые моменты в ней. Наверняка наберется не больше десятка ключевых (переломных) моментов или значимых вех. В этой истории представлены ваши сознательные воспоминания и воспоминания ваших родителей, рассказанные о бессознательном периоде.

Первый вопрос: в каком случае достоверность воспоминаний будет выше? Конечно, ваши воспоминания более достоверны, ежели вы находились в сознании и при памяти (кроме случаев наркотического или алкогольного воздействия). Воспоминания о бессознательном периоде жизни, полученные от родителей или родственников, наполнены неточностями и искажениями в силу эмоциональности событий, желания сделать воспоминания ребенка о детстве теплыми и счастливыми (наполнить родительскими красками), мистификаций (не секрет, что многие родители мистифицируют события, чтобы придать им значимость и сакральный смысл) и фальсификаций событий (врут детям из личных побуждений, к примеру, в силу не сложившихся отношений с отцом ребенка). Даже такой пример об обоюдном воспоминании из жизни показывает несостыковки. Приведем короткий бытовой пример. Мать старше 60 лет; рассказывает: «Моя дочка в детстве была самая нарядная. Я всегда старалась одеть ее лучше всех, найти яркие туфли и платье в цвет. Никто во дворе не был так же хорошо одет, как моя дочь!» А теперь слова дочери: «Как вспомню все эти платья мамины… В новом платье мне не разрешали гулять во дворе, ни с горки, ни на качели кататься нельзя, и попробуй только запачкать платье. Новое платье одели только на выпускной в садик. Белоснежные капроновые колготки за треть зарплаты лежали «на выход». Хотела их примерить и сделала дырку. Тот ужас до сих пор помню. Дрожащими руками зашивала, пока мама была на работе». Какие две разные истории, с разными эмоциями и чувствами. Вроде воспоминания всплыли как для ребенка, но на самом деле, так ли это?

И второй вопрос: насколько, по сути, в действительности интересует человека некая хронология событий? Для него главное, в каком он сейчас находится состоянии и положении, то есть, его собственный фокус восприятия, некий психологический аспект произошедших событий (итог произошедших событий, исход причинно–следственных событийных связей). Для индивида не важно помнить число и день недели очередной встречи с друзьями за бокалом пива, важен сам факт события и его эмоциональная окраска. Как говорится, будем честны: даже дни рождения родственников мы периодически забываем. Человек характеризуется психологизмом, а не хронологизмом. Достаточно много примеров, когда тридцатипятилетние женщины выглядят лучше, чем двадцатилетние.

Несколько династических конструкций приведём для лучшего восприятия разницы. «Важно, как вы выглядите, а не сколько вам лет», — это и есть психологизм на примере межличностного восприятия и коммуникации. А историзм выражается так: «Сколько тебе лет? Да ты, старая вешалка!» Или: «Все, ты уже через год–второй выйдешь в тираж и некому не будешь интересна!» — такова логика хронологии. И другая фраза: «Дай бог нам всем в такие года так выглядеть» — психологизм.

Соответственно, ключевым движущим фактором истории — не только объективного развития, но и последующей субъективной индивидуальной интерпретации, является психология человека. Движущие силы или устремления, высыпающих в качестве «локомотива» человеческой деятельности, выступает два устремления: к деньгам и к власти. В сущности, масштабная история человечества — это история войн и вооруженных конфликтов, разгоравшихся в борьбе за власть и богатство. Демократические государства, конечно, могут заявлять о правах человека, но отметим и таковую позицию: «демократия — это всего лишь прикрытие чьей–то диктатуры». Вместе с появлением на арене истории класса буржуазии, была «изобретена» демократия, только и только для реализации капиталократии — общественного строя, основанного на власти капитала.

На выборах голосует не народ, даже не так называемый «электорат» (любимое слово на устах политологов и работников СМИ), а «голосует» капитал — «денежные мешки». Капитализм в момент своего становления (XVIII век) превознёс на «знаменах» лозунг свободы, равенства и братства. Человек освободился от сословно- классовой структуры феодального общества. Новая буржуазия, держатели «денежных мешков», теснила сословную аристократию и стремилась занять «место под солнцем». Идеальным ходом в этом случае стало, объявление себя представителем интересов угнетенного класса. Но на самом деле речь шла об особом виде привилегий — привилегии свободы капиталу.

Демократия и права человека — это две стороны одной медали, некоего тактического «прикрытия» финансовой капиталократии, реализующей подлинную власть и подлинную политику. Как сказал Дж. Сорос, большие деньги делают историю. К примеру, при королеве Виктории Британия достигла апогея своего могущества — это пик британского империализма и колониализма. Самая огромная колониальная держава. С 1876 года Виктория стала именоваться, помимо всего прочего, еще и «императрицей Индии». Бывший заместитель генсека ООН и индийский министр Шаши Тарур в книге «Цена империи» пишет:

Политика предшественников ничем не отличалась. В 1558 году на английский престол взошла Елизавета I, одна из самых ярких фигур в истории Великобритании. Одним из ключевых достижений Елизаветы, безусловно, стало превращение Англии в могущественную морскую державу. Английские пираты стали для испанских, голландских, португальских мореплавателей настоящей головной болью. Они методично нападали на торговые суда и грабили их — и все это при поддержке королевы. В Англии пиратство на тот момент имело государственный статус — королева открыто поддерживала пиратов, а львиная доля награбленного попадала в королевскую казну. Во времена парусного флота каперское свидетельство, как правительственный документ, разрешал частному судну атаковать и захватывать суда, принадлежащие неприятельской державе. Охота за неприятельскими судами при наличии каперского свидетельства считалось уважаемым занятием, сочетающим патриотический порыв и прибыль, в противоположность нелицензированному пиратству, которое осуждалось повсеместно. Вот они двойные стандарты. А такие «морские псы» королевы Елизаветы, как Фрэнсис Дрейк, были возведены в ранг национальных героев. Вот вам и ответ на вопрос, как маленькое островное государство стало одним из самых богатых. И когда современники говорят, что «это было давно», используя историзм как инструмент оправдания, им отвечают: «не важно когда, главное, что в вашей истории этот факт грабежей есть» — и это уже психологизм. Почему мы так уперлись в этот психологизм? Дело в том, что именно на этой основе строится система обучения ак. Попова. И если посмотреть на историю с практической точки зрения, то, безусловно, она предназначена для обучения потомков. Кто не учит уроки истории, обречён на их повторение. И вся проблема обучения, как говорил ак. Попов, в самой скорости обучения. Как мне сделать так, чтобы моя скорость обучения была критически высокой? Попов на основании исторического психологизма вывел формулу критического сокращения скорости обучения, нашел способ как это делается.

Для того, чтобы человека чему-то научить, нужно пройти 5 шагов:

1. Историчность

2. Прототипологичность

3. Система и механизмы; логические и тактические модели

4. Философия

5. Тренировка в процессе жизни и деятельности.

Таковы исходные данные. Допустим, вы решили стать врачом и требуется быстро приобрести данные навыки. На первом шаге вы ничего не знаете и вынуждены пользоваться историческим опытом предшественников. Так, историчность — первый и ключевой фактор обучения. То есть, кто что–либо во врачебной сфере делал до вас? Люди веками накапливали опыт и знания медицины от Гиппократа и Имхотепа до сегодняшнего дня. В своем развитии она прошла долгий путь и на каждом этапе накапливала и обобщала опыт и знания о строении и функциях человеческого организма, о болезнях человека и о практических навыках по их распознаванию, предупреждению и лечению. Без историчности невозможно отличить одну субстанцию от другой, что правильно, а что неправильно. Когда поступали в военную академию во времена СССР, первое, о чем рассказывали, так это о знаменитых выпускниках академии, а в первой части обучения обязательно присутствовала история войн и военного искусства; развитие военной доктрины, с учетом обобщения опыта ВОВ. Для военных — это исторические основы их деятельности. История войн с незапамятных времен до сегодняшнего дня, с очень подробным разбором каждого сражения и каждой операции, притом не только их положительных, но и отрицательных аспектов. И, безусловно, потом следует экзамен по этой дисциплине. На факультете спецназа учат еще больше — от истории мировой до истории спецопераций. Историзм — ключевой фактор обучения. Скажите, пожалуйста, кто сегодня с этого начинает? Никто. У нас же не история, а хронология, поэтому опыт предшественников исследуйте сами. История — это самый лучший учитель в мире, раньше люди иными категориями не мыслили.

Вспомните разговор Миледи и Кардинала де Ришелье в романе А. Дюма «Три мушкетера»:

Именно так был убит лорд Бекингэм, и Генрих Наваррский. Помните, почему били именно кинжалом? В произведении «Королева Марго» говорится, что «…в адмирала стрелял убийца, но промахнулся, гугеноты возмущены и требуют найти стрелявшего». То есть, французская королева–мать заказала некоему военному парню убить гугенота–адмирала. И что произошло? Адмирал заслонился портфелем, и пуля попала в металлический замок. Королева–мать была в бешенстве, что он остался жив, и запретила использовать огнестрельное оружие для заказных убийств — только холодное, чтоб наверняка. Потом это все было использовано в Варфоломеевскую ночь — произошло массовое убийство гугенотов католиками, начавшееся в Париже в день Святого Варфоломея, и продолжавшееся в течение нескольких дней. Это стало примером для других городов Франции, где резня продлилась вплоть до начала октября. Вот вам и историзм, и взятый на вооружение опыт предшественников, как быстро и гарантированно уничтожать себе подобных. Еще Бласко Флорио в 1844 году писал, что вопрос применения огнестрельного оружия стоит очень блекло и спорно. И когда в 1900 году появился первый автоматический браунинг, вопрос был уже закрыт. Он стал основным оружием убийств. Не использовать в обучении историзм, значит подвергнуть себя методу «проб и ошибок».

Прототипологичность — разновидность историзма мировой памяти, выраженная в событиях, терминалах и системах координат. Прототипы в истории повторяются, события и явления прототипологичны. Если вы не научитесь находить прототипы, — никакого навыка не будет. Подражать и прототипологизировать — две разные вещи. Подражание — механизм социализации, следование образцу, копирование поведения. Прототип — основа для образа (первообраз), некий паттерн, воплощающий множество сходных форм.

Прототипы могут быть непохожи друг на друга. Они не похожи, но тождественны. То есть, люди могут быть не похожи друг на друга, но являться прототипами. Например, если рассмотреть такую историческую фигуру как:

A) маэстро фехтования Джузеппе Паллавичини

B) мастера боевых искусств Брюса Ли

C) одного из предшественников или даже создателей самбо Нила Ознобишина

Это 3 прототипа. Эти люди никогда не видели друг друга, не были знакомы друг с другом, мало того, они жили в разные эпохи. Но это были прототипы: они занимались одной и той же системой рукопашного боя и клинкового фехтования. Они построили свои системы прототипологично. Если сравнить Палермскую систему Паллавичини с системой Джит Кун–До Брюса Ли, сложно не обнаружить непревзойденное сходство при единстве концепций и логики подходов к решению воинских задач. А ежели внимательно изучать работы Ознобишина и рассматривать ть фотографии парных упражнений, то складывается такое впечатление, что фотографировали одни и те же фотографы. Плагиат? Никак нет, Брюс Ли не украл у Ознобишина систему, это так работает человеческая память: прототипы повторяются в истории, они имеют цикл повторения. И мы говорили, что такие люди, как Франческо Виллардита, Виктор Павлович Светлов, Кас Дамато — это прототипы друг друга. Хотя Кас тренер по боксу, Светлов — генерал спецслужб, а Виллардита — полковник. И жили эти люди в разное время. Но эти люди — прототипы, и деятельность их прототипологична.

Если человек не сможет найти прототип, он ничему не сможет научиться. Дело в том, что именно прототип нужен для текущей разумной модели авторитетов (ТРМА) в прототипологическом блоке памяти человека, для того чтобы выстроилось все остальное. У вас всего 5 ячеек в прототипологическом блоке, и если вы постоянно не держите ТРМА в определенном боевом состоянии, то вы постоянно проваливаетесь: чего–то не умеете, не знаете, не можете.

Именно прототип вам должен дать систему обучения, механизмы, логические и тактические модели. В СССР не все занимались борьбой, но главный персонаж Хромов фильма «Непобедимый» 1983 г., был для многих всегда прекрасным прототипом. Он заложил те идеи, ту модель поведения, которые позволили обучаться.

Цитаты из фильма стали мантрой для советских граждан:

А начинается фильм просто мощнейшими словами:

После выхода фильма А. Ростоцкого наблюдается небывалый всплеск желающих заниматься самбо, исследовательской деятельностью.

Почему мы отличаем неаполитанское фехтование Франческо Виллардиты от неаполитанского фехтования того же Чаккио или Антонио Маттея? Потому, что у них абсолютно разные логические и тактические модели. И идеи разные, в силу психофизиологической разницы этих людей. Это историзм фехтовальных школ, потому что мастера Ф. Виллардита и Л. Чьаккио жили раньше мастера А. Маттея, а Терракуза–и–Вентура жил позже всех перечисленных, и мы обязаны на самом деле ему сохранением палермитанского стиля. Для нас все трое — историзмы, исторические личности. А вот модель мексиканского стиля фехтования кардинально отличается от итальянских. Логическая модель является причиной существования движения. Тактическая модель предполагает использование совокупности форм и способов для реализации стратегии. И вы должны выбрать среди этих людей прототип, близкий вам по психофизиологическим основам. Тот человек, которого вы поставите в прототипологический блок и построит всю систему навыков.

Четвертым шагом обучения является философия. Категория философии порождает психологию. И без этого фактора вы не сможете ничего сделать, вы получите тот эффект, который имеют люди, которые сегодня занимаются воинскими искусствами. В спортзале у них все получается, они мастера, а как только попадают в условия улицы — все кардинально меняется. Почему? Потому что то, чем они сегодня занимаются, не является воинским искусством, — это скорее физкультура и фитнес. Воинское искусство — это прежде всего психология. Военный человек должен пройти специальную психологическую подготовку, иначе в момент боевых действий он не нажмет на спусковой крючок. А на войне работает общеизвестное правило — «или ты или тебя». Раньше психологической подготовкой являлась и сама жизнь людей, все то, что он делал в процессе жизни и деятельности, закладывали фундамент будущего воина.

Психология требует философии, без этого ничего не получится. Опять возвращаясь к фильму «Непобедимый», вспомним диалог:

Это людям свойственно совершать злые или добрые дела. В произведении Михаила Булгакова «Собачье сердце» есть замечательная цитата:

Поступки совершают обыкновенные люди, неважно как их называют: неблагородными, злыми, нецивилизованными. Философия порождает психологизм, а психологизм порождает поступки человека — степень сопротивления в определенных условиях. Поэтому психологической подготовке всегда уделяется ключевое внимание. Научить человека на мотоцикле ездить не проблема, и медведи в цирке по вертикальной стене на мотоциклах ездят. А вот принять психологию, то есть заставить себя не бояться скорости, подчинить себе мотоцикл, который в три раза больше тебя по весу — вот это важно!

И правильно сказал один специалист в этой области, что если глупому человеку дать мотоцикл в 150 кубиков, даже если в нем будет 1 лошадиная сила — он обязательно убьется. А вот другому человеку можно дать 2‑х литровый мотоцикл — и никаких проблем с человеком не будет. Философия определяет уровень интеллекта. Тот уровень, который позволяет преодолевать интеллектуальные препятствия, который позволяет учиться. Именно философия позволяет качественно обучаться, потому что обучение — это всегда боль. Вообще любая перестройка его автоматических настроек для человека — всегда больно. И именно философия позволяет эту боль преодолеть.

Хотите признания — совершайте поступки. В контексте данной монографии в разделе психологического омовения, отметим и такой принцип. Признается только результат, как в книге рекордов Гиннеса. Она ярко демонстрирует, что подчеркиваются достижения. Наша цивилизация, в которой мы живем, подчеркивает достижения человека. Еще что важно, хороший спортсмен — не всегда хороший тренер, и хороший фотограф — не всегда хороший преподаватель. Объяснять очень мало людей умеет. Да и доносить до людей информацию с каждым годом все сложнее — они все цивилизованнее и цивилизованнее, у них нет причины впитывать знания, все в их жизни автоматизировано. Зачем цивилизованному человеку в условиях комфорта мучать себя — тренироваться, вникать в тематику, познавать устройство, когда дал команду «Окей, Google», и голосовой поиск к твоим услугам — ищи любой ответ на вопрос. Методология обучения пропала. И получается, как в произведении А. С. Пушкина «Евгений Онегин»:

Когда мы переходим к пятому шагу, нам требуется система тренировки. Сами мы ее разработать не можем, нам должен кто–то объяснить, как тренироваться в процессе жизни и деятельности. Это тот важный момент, когда у вас нет специально отведенного времени на тренировку. К примеру, в общих и специальных подготовительных упражнениях бокса есть такое понятие, как «прогулка или тропа боксера». Спортсмен во время ходьбы добавляет элементы приседа, скручивание туловища, наклоны вперед, выбрасывания рук вверх/вперед/вбок, нырки и уклоны — для синхронизации работы рук и ног. Ещё предшественники современного бокса, кулачные бойцы и воины, для развития специальных качеств, повсеместно применяли упражнения, заимствованные из трудовых и смежных процессов. Особенно популярны были упражнения, которые по характеру нервно–мышечной работы и по форме напоминали ударные движения бойца. К примеру, рубка топором деревьев и колка дров, копание земли мотыгой, удары молотом по наковальне, перекидывание камней и многие другие. Все они по своей структуре и характеру выполнения должны быть аналогичны боевым движениям боксёра, борца и т. д. Если мы возьмем профессию журналиста, то ваше общение каждодневное с родственниками, друзьями должно быть в форме журналистского интервью или журналистского расследования, тогда можно говорить, что вы тренируетесь в процессе жизнедеятельности и оттачиваете свой навык. Да хоть у кошек берите интервью, — вы втянуты в процесс, а значит плоды тренировок дадут о себе знать.

Все эти пять шагов — обязательное условие для быстрого и качественного обучения и приобретения практических навыков. Теперь предлагается рассмотреть небольшое уравнение с этими пятью элементами.

1. Историчность = события истории

2. Прототипологичность = персонажи и явления истории

3. Системы и механизмы; логические и тактические модели — проистекают из прототипа и передаются из поколения в поколение = инструменты истории

4. Философия, как в части систем отдельных философов, так и в части развития их взглядов в рамках философских школ, исторические типы философии = история философии (убеждений, взглядов)

5. Тренировка в процессе жизнедеятельности = история тренировки (жизни отдельного человека)

Все перечисленные элементы тождественны истории, по сути, это разные виды истории. Можно даже сделать вывод, что в мире существует только одна наука — прикладная история. Все прочие дисциплины происходят из истории. И ключевыми факторами истории выступают люди и события, а не время, не хронология. В наше время считают, что все науки происходят из философии. И это ошибка современной академической науки. Все науки историчны, а не философичны.

Академик Попов нам показывает, что вся система науки — это разновидности истории. Все науки происходят из истории: это опыт поколений, передаваемый до сегодняшнего дня. Почему все считают, что все науки произошли из философии? Потому что существуют философские категории, которые порождают научные категории. Что из них правда? И то, и то, потому что мы имеем дело с крестообразной системой координат: вертикально это философия, горизонтально история. Но если мы говорим о происхождении науки — она исторична. История развития науки доносит человеку самые актуальные научные данные в тот момент, когда он живет: что нам известно о человеке и окружающем его мире. То есть, по сути, можно изучать одну практическую и эффективную науку всю жизнь и потому все уметь. И таковая наука — прикладная история; Экспедиционный корпус изучает историю науки — такой объект нашего исследования, предметом же выступают механизмы власти и технологии.

Из ранее описанного заключаем: психологический аспект событий и людей, в них участвовавших, по актуальности и релевантности превалирует над временным аспектом истории, непосредственно с точки зрения практичности полученных знаний. Так, первый вопрос, который задаётся человек, получивший набор знаний, звучит «Как я могу это использовать в своей жизнедеятельности? В чём польза и практичность?» Хронология как переменный фактор мало в чём «поможет», с перспективы полезности и многофункциональности. Практическая психология же как ключевой объективный фактор истории, как наука о выполнении задач, способствует обретению смыслов — в частности, постижению великой тайны: что есть человек и на что он способен.