Загородный прием у герцога Лендского — первое, что услышала Оливия ранним утром, когда Лили тыкала ей в нос красиво подписанный листочек. Она лежала на животе, подложив руки под подушу. Глаза все еще слипались, даже буквы было не разобрать. А бодрый вопль матери о преимуществах торжества так раздражал, что пришлось сказать «да», лишь бы она покинула ее.
Если Саймон решил устроить загородный прием, то как быть с бароном, о котором она думала полночи? Рассказ Саймона очень напугал Оливию. Она страшилась, что Лонгстри вынудит ее выйти за него замуж, либо устроит так, что можно попрощаться с репутацией навсегда, а также с добрым именем ее семьи. Конечно, она не собиралась больше появляться в свете, потому что хочет стать художницей, но ей не хотелось обливать позором всю семью.
Оливия уже видела в своем воображении, как побледнеет лицо матери, смысл жизни которой закончится в ту же секунду. Но гораздо ужаснее для нее было увидеть разочарованные глаза отца. Она представила их сурово грустными и потухшими. Он ей доверился, пошел навстречу и поддержал, когда она собиралась начать свою новую жизнь. И чем отплатит Оливия? Разнесенной в пух и прах честью семьи, которой уже никогда не откроют двери из-за легкомысленного поведения единственной дочери. Да, последствия их с Саймоном безрассудства тронут не только ее одну. И Оливия понимала, что это Саймон затащил ее в эту комнату, и это он виноват. Она должна злиться и со всей яростью сейчас трепать его за воротники немыслимо дорогого костюма. И лишь когда она выплеснет все свои эмоции, то от бессилия рухнет на пол. Но часть вины лежит и на ней тоже хотя бы за то, что она, можно сказать, унизила Лонгстри и за то, что Оливия поцеловала Саймона в ответ. Последнее сильно укоряло ее, дергая за ниточки совести.
Тем вечером поцелуй Саймона был настолько горячим и приятным, что было трудно удержаться на ногах. Ее настолько затянуло это волшебное ощущение, что она не смогла найти в себе силы от него отказаться. Это было как взрыв шампанского, как фейерверк! А теперь Оливия не знала, что делать, как вести себя с ним и что говорить. Зная Саймона, он наверняка сейчас думает, что нашел нить, которая приведет его к игле — ее сердцу, осталось только потянуть и взять. Фантазер! Но, вероятно, при встрече с ним нужно, во-первых, вести себя, будто ничего не было. Эта тактика всегда срабатывает. Ведь ничего же особенного не произошло. И то, что ей понравилось целоваться с ним, совсем не означает, что ее отношение к нему изменилось и, тем более что у нее есть к нему чувства. Нет, Оливии просто понравился поцелуй, а не Саймон. Это естественно, когда женщина или мужчина увлекается именно близостью. Оливия читала об этом в медицинской книге, которую нашла случайно в библиотеке отца. А еще нужно, наконец, выбросить этот момент из головы.
Посмотрев в окно с пасмурным небом, она закрыла глаза и сильно сжала руками подушку. Оливия собрала все свои силы и встала с кровати. Подойдя к зеркалу в ночной сорочке, в отражении она отметила круги под глазами. Вздохнув, она подобрала сзади ткань, что обтянуло спереди ее фигуру. Оливия с тоской посмотрела на свой живот и бедра, которые сложно было назвать стройными, судя по модным стандартам красоты. А вот грудь была небольшого размера, что, на взгляд Оливии, являлось плюсом, потому что большая грудь визуально добавляет полным женщинам лишние килограммы. Словно в подтверждение своих мыслей она вспомнила тучную леди Джеккинсон с выдающимся бюстом.
Оливия, подойдя к шкафу, взяла из него легкое светло-зеленое платье. Камеристка быстро помогла ей одеться и собрала волосы в пучок. Оливия поспешила вниз в столовую, и как всегда, встретила сидящих за завтраком родителей. Отец читал газету.
— Оливия, — жизнерадостно окликнула ее мать, оставив своей сэндвич, — присаживайся к нам.
Мать снова зазывала ее, как русалка, чтобы напасть с разговорами о чем-то предстоящем. Единственное событие в ближайшем будущем — это прием у Лендских. Оливия с подавленностью присела на стул и стала рассеяно водить ножом с маслом по хлебу. Пасмурная погода сегодня была в такт ее настроению.
— Уже послезавтра нам нужно будет выезжать в имение Ленд-парк, — начала Лили, — поэтому сейчас мы с тобой займемся твоими вещами, которые ты возьмешь с собой.
— Нет! — испуганно бросила Оливия.
Мать удивленно уставилась на нее, и даже отец поднял глаза из-под очков. Стоило ожидать, что Лили отдаст предпочтение платьям, от которых Оливия хотела избавиться. Нужно, наконец, перестать быть вешалкой, на которую весят все, что хотят. И Саймон не должен видеть ее в этих платьях. Оливия мысленно отметила, что для нее важно его мнение и выругалась про себя.
— Я имею ввиду, что я сама справлюсь, спасибо.
— Милая, я не слепа и вижу, что ты носишь. — Мать указала рукой на платье Оливии. — Твоя новая одежда совершенно не годится. Платья слишком бледные и пустые, рукава очень длинные, а декольте недостаточно открытое. Нет-нет, я подберу для тебя более современный гардероб в поездку.
Горечь подкатила к горлу Оливии. Критика матери была, словно острый нож. Но хуже всего то, что она не доверяет ее вкусу и ей самой. Каждый шаг, каждый выбор Оливии был порицаем родной матерью. Что бы она ни делала, что бы она ни говорила — все не так, все неправильно. Оливия чувствовала, как начинает задыхаться в собственном доме.
— Мои платья не делают из меня дуру, мама. Если ты не заметила, я не такая стройная, как ты, поэтому твои наряды меня полнят, а мои сидят аккуратно. Об этом даже сказала модистка Сары. Может, они не такие модные сейчас, зато выбраны со вкусом. Так что либо я сама подбираю одежду, либо ты едешь завтра одна, — отрезала Оливия.
Лили растерялась. Потерянные глаза призывали на помощь Ричарда.
Но тот с гордостью и едва заметной улыбкой смотрел на свою дочь, а затем сказал:
— Я думаю, Лили, тебе придется идти в оранжерею, потому что я одобряю умеренную самостоятельность нашей дочери.
Мать не нашла слов, чтобы ответить, и ей оставалось только смотреть на мужа как на предателя. Оливия же благодарно улыбалась отцу.
— В конце концов, она же не ходит полураздетая и не сделала ничего постыдного, — добавил он.
Улыбка исчезла с лица Оливии так же быстро, как появилась, и на сердце заскребли кошки.
Безоговорочно, она не сделала ничего постыдного, кроме того, что целовалась с мужчиной в закрытой комнате. И вполне возможно, что скоро об этом узнает весь Лондон, а если повезет, то и вся Англия. Несомненно, Оливию начнут поливать грязными сплетнями, что она наедине с мужчиной в темной спальне не просто вела светскую беседу, а вытворяла что-то запретное, греховное. Ее станут называть шлюхой, тыкая пальцем. Семья выгонит ее из дома. Наверное, придется даже поселиться в какой-нибудь глуши. И никто никогда не станет работать с падшей женщиной, приглашать на выставки картин, писать их и иллюстрации. Страх коконом обернул ее. Пальцы похолодели.
Оливия встала и выбежала из столовой. Переступив порог, слезы хлынули из ее глаз как водопад. Она забежала в первую попавшуюся дверь. Закрыв ее за собой, Оливия прислонилась спиной к стене и соскользнула на пол, подогнув ноги в коленях. Чувство вины и безысходности, стыд, паника окутали девушку подобно мощной волне, накрывающей берег. И все же она надеялась, что Саймон решит эту проблему и спасет ее. Ведь все-таки он виноват не меньше, поэтому он обязан что-то сделать. Саймон обещал, что все будет хорошо, но Оливия уже несколько дней была в неведении, и это мучало ее.
Внезапно Оливию навестила мысль выйти замуж за Саймона. Нахмурившись, она запретила себе об этом думать. Но если выбирать меньшее из трех зол, то она предпочтет Саймона Лонгстри и позору их семейного рода. Очевидно, ей срочно нужно поговорить с Саймоном и выяснить, есть ли у него какой-нибудь план.
— Оливия! — звала Лили, подойдя к двери комнаты. — Оливия! Милая, почему ты так спонтанно выскочила и убежала? Твой отец пообещал меня со свету сжить, если я не удостоверюсь, что с тобой все в порядке. Дочь моя, открой дверь и мы все обсудим.
Оливия постаралась ответить ровным голосом:
— Все хорошо, мама. Мне нужно просто побыть одной. В этом нет твоей вины.
Их вины здесь не было абсолютно. Только ее.
Неожиданный стук в главную дверь заставил Оливию прислушаться. Ее мать встретила гостя. Она услышала знакомый голос.
— Оливия, к тебе пришли, — оповестила Лили, скребясь под дверью.
— Проводи ее в гостиную, я выйду через минуту, — тон голоса заметно изменился.
Оливия подорвалась к зеркалу, чтобы утереть слезы и привести себя в порядок. Она не хотела, чтобы подруга застала ее в таком угнетенном состоянии. Сейчас ее мысли были перемешаны. Оливия не знала, что из того, что недавно произошло с ней, рассказать подруге. Если рассказать ей, что она целовалась с герцогом Лендским в запертой спальне, Сара хоть и не подаст виду, но подумает, что она (Оливия) спятила.
«Чему быть, того не миновать» — подумала Оливия, глубоко дыша. Собрав последние силы, она пошла в комнату для гостей, где ее ждала Сара.
Тихонько открыв дверь, она прошла в гостиную. Как обычно, подруга с воодушевленным выражением лица подскочила, чтобы обнять ее.
— Лив, что у тебя с лицом? Ты выглядишь так, как будто не спала неделю. — Отчасти это было правдой. — Что-то случилось?
Оливия приложила максимум усилий, чтобы улыбнуться и изобразить безмятежное лицо.
— Да, есть кое-что, что мне нужно тебе рассказать. По твоим блестящим глазам я понимаю, что у тебя тоже что-то произошло?
Сара смутилась и опустила глаза. Оливия не мало обрадовалась, увидев подругу такой счастливой. Ее ликование магическим образом вселяла в Оливию приятную умиротворенность и отвлекала от своих проблем. Обе девушки присели в кресла и им принесли чай с маленькими сэндвичами.
— Расскажи мне, что заставило тебя так светиться? — спросила Оливия, глотнув из чашки. — Может, поделишься со мной волшебным средством.
Прожевав, Сара ответила:
— Я же рассказывала тебе об одном джентльмене, с которым я танцевала?
Оливия скорчила виноватую гримасу. Тогда у Джеккинсонов она была потрясена свалившемуся из неоткуда Саймону и расстроена из-за матери, что все остальное не смогло уложиться в ее голове.
— Это был лорд Вайтшир. После первой встречи мы пересеклись случайно в театре. Он оказался очень веселым и интересным человеком. А вчера он пригласил меня на прогулку.
Оливия внимательно наблюдала за Сарой. Она не знала, что конкретно, но что-то изменилось в ней. Сара никогда прежде не говорила о ком-то с такой долей энтузиазма.
— Вайтшир прочел мне пару стихотворений. Он увлекался ими в юности. А затем я ему прочла свои. — Сияние ее лица слегка потускнело. — Но мама против нашего общения. Она говорит, что он повеса и таким, как он, нельзя доверять.
Помолчав, Оливия ответила:
— Я верю, что повеса может измениться, если захочет. Это относится ко всем категориям людей. Похоже, что ты ему нравишься.
— И он мне тоже, — призналась Сара, загоревшись снова.
Оливия улыбнулась подруге. Она была рада, что Сара нашла свой источник света и надеялась, что все закончится хорошо, что ее мать не станет препятствовать счастью своей дорогой дочери. Оливия с грустью подумала о своих отношениях с матерью, которые явно были далеки от идеала.
— Значит, ты меня, по всей видимости, скоро оставишь. Поднимешься на судно и поплывешь на корабле семейного счастья со своим избранником. — Смотря вдаль, Оливия растянулась в печальной улыбке.
— Оливия, ну что ты! Даже если сложится так, это не отменяет того, что мы с тобой подруги, верно? Мы будем все так же навещать друг друга, делиться всеми секретами на свете, как всегда.
Последние слова сыграли на совести Оливии.
— Лучше расскажи мне, что заставило тебя так грустить и отчего ты такая потрепанная?
И все же Оливия не смогла провести Сару, что у нее все хорошо. Они отлично знали друг друга, чтобы понять, почувствовать что-то неладное. Она не знала, как все в итоге обернется. Возможно даже, что и переживать не о чем. И все-таки Оливия решила, что не станет выкладывать все карты. Не стоит попросту омрачать подругу своими проблемами, если они вдруг исчезнут. Это будет пустой тратой энергии. Но если Лонгстри победит, она, разумеется, посвятит Сару в водоворот сложившейся ситуации. В душе она надеялась, что до этого не дойдет.
— Ну… — Оливия старалась подобрать правильные слова. — Меня поцеловали.
Сара отставила чашку чая. Выражение ее лица было очень сложно прочитать, но было ясно, что она сильно удивлена, и в глазах кроется один единственный вопрос: кто?
— Лорд Лендский.
Оливия не хотела об этом говорить, но хотя бы какую-то часть истории Сара будет знать, и она не почувствует себя предательницей их истинной дружбы. Ведь подруги все друг другу рассказывают.
Она, поставив локти на колени, схватилась за голову.
— Я не знаю, как это произошло. Это просто случилось само собой. Он поцеловал меня, а я ответила. Это казалось таким… естественным. Ты осуждаешь меня, Сара?
Сара непонимающе посмотрела на сидящую рядом подругу.
— Ты же моя подруга! Как я могу тебя осуждать? Это всего лишь поцелуй, Лив, и, на мой взгляд, в этом нет ничего такого. Ты же не ходила к нему домой одна, чтобы поцеловаться. — Рука Сары дернулась, уронив со столика чашку, и та разбилась.
Она виновато опустила со вздохом голову. Оливия махнула на нее рукой.
Вдруг Сара робко спросила:
— А тебе это понравилось?
Вопрос обернулся настоящей неожиданностью. Если Оливия ответит «да», то та подумает, что у нее есть к Саймону чувства. Врать ей тоже не хотелось. Она итак скрыла от Сары достаточно много.
— Если честно, то да, — призналась Оливия и почувствовала свалившийся со своей шеи огромный камень. — Он мне не нравится, и я по-прежнему его не переношу, — быстро заверила она.
Сара покорно кивала головой, хотя нельзя было сказать, что она ей поверила. Она понимала подавленное состояние Оливии и не стала закидывать ее вопросами, как это обычно происходит. Оливия не могла бороться и с подругой тоже, убеждать ее в обратном просто не было ни желания, ни сил. Она выполнила свой дружеский долг: поделилась с Сарой, а как она к этому отнесется или подумает ее дело.
— В этом и есть причина твоей грусти? — аккуратно спросила Сара.
Оливия подняла на нее глаза. Множественные варианты ответов заполнили ее голову, но она нашла один подходящий.
— Нет. Я не лажу с мамой. Нас пригласили на загородный прием к Лендским и мы боремся за право собирать меня в дорогу, а ты знаешь, что это значит.
— Ух ты, как интересно! Когда отправляетесь?
— Выезжаем послезавтра. Официально прием начинается через два дня. Этого хватит, чтобы прибыть туда вовремя. Только я не понимаю, почему он назначил его в разгар сезона? Обычно их проводят в конце и после всей суеты в городе.
— Ну, может быть, ему нужно куда-то уехать и поэтому проводит прием заранее?
Оливия снова подумала о хлопотах с Лонгстри. Вся ее душа пыталась выпрыгнуть из тела в нетерпении узнать, что же все-таки задумал Саймон. Какой толк в этом приеме? Пазлы все никак не складывались. Одна деталь была чужда другой и никакой ясности. Она не могла усидеть спокойно, меняя то положение рук, то позу. Вдруг Оливию посетила взбалмошная и опасная мысль: прийти к Саймону и, наконец, поговорить с ним начистоту о бароне и о приеме. Может, он прояснит ситуацию. Но как же ей добраться до него? Оливия знала, где примерно находился дом герцога Лендского в городе, ведь это было одно из первых данных о Саймоне, добытых Лили. Интересно, что она и не подозревала раньше, что ее давний издеватель детства живет не очень-то далеко от их собственного дома в Лондоне.
— Лив, к сожалению, я должна уже идти.
Может быть, Сара поможет ей в одиночку покинуть дом? Одну ее не отпустят. Даже с компаньонкой это будет считаться дерзостью: наведываться в гости к мужчине без приглашения. Затея все больше усиливала перчинку страха, переплетенное с азартным чувством.
— Сара, ты должна мне помочь. — Она резко взяла подругу за руку, и та испуганно посмотрела на нее. — Мне нужно его увидеть.