Его счастье

Глава 6

Общеизвестно, что пребывание в светском обществе предусматривает сдержанность и скромность. Даже для герцогов это не исключение. И Саймон был достаточно сдержан, однако в начале танца Оливия не могла не заметить смешки в его глазах, которые так и просились наружу.

Поклонившись друг другу, они закружились в вальсе. Его рука лежала у нее на талии, такая большая и сильная. Голубые глаза были направлены только на ее собственные. В соприкоснувшихся руках она чувствовала проникающее тепло через перчатку. Ее надежда на то, что этот мужчина не повзрослевший мальчик из ее детства, начала постепенно таять. Нужно вывести его на признание.

— А вы хорошо танцуете, ваша светлость, — сухо отметила Оливия.

— Благодарю, леди Уотсон. Должен признать, и ваши уроки танцев не прошли даром с миссис Тэтчер. Двигаетесь вы изумительно.

Оливия смогла лишь открыть и тут же закрыть рот. Все было очевидно: это он. Вернулся ее кошмар детства. И зачем? Чтобы испортить ей оставшуюся жизнь? Мог бы сделать вид, что не узнал ее и дело с концом. Но как правило, это было не в его духе — оставлять ее в покое. Даже спустя годы Саймон сумел сохранить это в себе.

Кружась под его рукой, Оливия хотела было возмутиться попытке потревожить воспоминания, но не нашлась что сказать. «Не будем касаться того испорченного для меня лета» или «Пожалуйста, не напоминайте о ваших детских издевках»?

Спустя какое-то время она спросила, не поднимая на него глаз:

— Вы стали герцогом, как и мечтали, ваша светлость. Вы довольны?

Саймон недоуменно посмотрел на нее. Это был упрек или способ спросить, как его жизнь? Зато не было теперь сомнений, что она вспомнила его. Эта мысль, как будто поселила в нем теплый огонек.

— Жизнь герцога, как оказалось, несет больше хлопот, чем радостей. Груз ответственности не позволяет расслабиться ни на минуту. Но, должен сказать, есть и хорошие стороны.

— И какие же? Ведение праздного образа жизни? — съязвила Оливия.

Единственное, что она сейчас чувствовала, это раздражение, вызванное этим, так называемым, джентльменом.

Саймон продолжал:

— Ну, я никогда не слыл повесой. Я имею ввиду, что люди не препятствуют тебе. Иногда это бывает очень полезным, а иногда очень скучным и надоедливым, потому что все норовят угодить герцогу или любому вышестоящему лицу. Это работает как рефлекс. Человек может уже не замечать того, что или как он говорит персоне на статус постарше. Он просто, не задумываясь, делает это и все.

— Ах, вот оно как…

Несколько минут они танцевали в молчании. Саймон заметил в ее зеленых глазах искры. Она что, злиться на него? Но глаза ее были красивы, особенно с этими длинными ресницами. Смотря в них, он видел сочную летнюю траву, в которой приятно поваляться под теплыми солнечными лучами. А эти веснушки… Те самые, нежно-коричневые, создающие образ милой юной девушки. Единственное, что бы он изменил, так это платье, которое ей абсолютно не подходит по фигуре. Любопытство и воображение непроизвольно заставили Саймона поинтересоваться, что же кроется под этими многослойными юбками… Так, что-то он увлекся.

Прекратилась музыка и танцу пришел конец. Они поклонились друг другу.

Бросив на нее взгляд, Саймон наклонился к ней и произнес тихо так, чтобы услышала его только она:

— Наша встреча только состоялась. Но не волнуйтесь, леди Уотсон, она не будет последней, уверяю вас. — На лице вырисовывалась дьявольская улыбка.

С этими словами они разошлись. Оливия с облегчением рассталась с ним. С чего он вообще взял, что она волнуется об их встрече?! Она продолжала смотреть ему вслед. Ее возмутило его поведение, впрочем, как и всегда это было. Наверное, она вся раскраснелась от злости. Если ее мать не видела этот танец, то это будет чудом, и ей не нужно ничего объяснять. Остается лишь молиться об этом.

Молитвы не были услышаны. После последнего танца Оливия хотела пойти присесть, но тут подлетела ее мать словно стрекоза, взяла ее под руку и начала заваливать вопросами, как только они коснулись стульев.

— Та-а-к, милая, — с нетерпящим любопытством начала она, — я все видела. Рассказывай же, с кем ты танцевала первый танец, ну?

Оливия, негодуя, закатила глаза.

Надо же было так попасть!

— Это был барон Лонгстри, — ответила она со зримым нежеланием продолжать разговор.

Лили сжала ее руку и с горящими от интереса глазами многозначительно смотрела на дочь, ожидая продолжения.

Оливия вздохнула, ответив:

— Мы потанцевали вот и все.

— Что «все»? Дочь моя, вечно из тебя нужно все выжимать. О чем вы разговаривали? Он выразил желание еще встретиться?

Только не это. Ох, если мама узнает, что она дала барону отворот — поворот, а потом еще и сбежала от него, она просто ее съест, не пожалев и этого платья, которого сама же выбрала для нее. Нужно отвечать с осторожностью. Да уж, кто мог знать, что разговор с матерью можно сравнить с прогулкой по минному полю. Одно неаккуратное движение и ей конец.

— Он делал какие-то знаки внимания, но ничего конкретного, — не смотря на Лили, отвечала Оливия. — А потом мы просто разошлись и больше не пересекались в зале. Я более чем уверена, что лорд Лонгстри уже заинтересован другой особой, — поспешила добавить девушка.

Лили хмуро свела брови и прищурила глаза.

Посмотрев на нее, Оливия отрывисто продолжила:

— Мама, барон — это человек… не совсем мне подходящий. Точнее, совсем мне не подходящий по ряду причин и, если ты думаешь, что…

— А что со вторым молодым человеком? — поспешно перебила ее Лили. — Кажется, он герцог, насколько я знаю. Он выглядел очень галантным кавалером и не сводил с тебя глаз, — отметила она с улыбкой.

Ее не переставала удивлять способность матери видеть все и сразу в разных местах.

— Кто? Сай… лорд Лендский? — с некой насмешкой в голосе воскликнула Оливия. — Не смеши, мама! От таких самонадеянных и высокомерных персон нужно держаться подальше за версту! Это точно не тот вариант.

При воспоминании о нем в ней начинала закипать кровь, а щеки стали краснеть. Только этот человек мог вызвать в ней бурю негативных эмоций, причем даже не прикладывая усилий.

— Я вижу, он успел произвести на тебя сильное впечатление, что покраснели щечки. — Мать слегка посмеялась.

Если у нее покраснели щеки, это вовсе не значит, что она смущена. Наоборот, это невероятно раздражало.

Она попыталась объяснить матери, но та наскоро продолжала свое:

— Значит, барон не выразил желания продолжать общение? Но это даже лучше. Где барон и где герцог! — Она особенно сделала акцент на последнем слове. — Интерес второго к тебе очевиден, так что не вздумай ему в чем-либо перечить, — строго наказала мать.

— Что?..

«Не вздумай перечить в чем-либо» — прокрутила Оливия в голове и нахмурилась. А если дело дойдет до… приставаний, домогательств? Конечно, мама не включала это в «что-либо». Абсолютно. Оливии стало просто любопытно. Да и Саймон не станет этого делать, так как его главной целью, предполагала она, сделать ее жизнь невыносимой.

Будто услышав ее мысли, Лили тихо добавила:

— И даже если он попросит о чем-либо, не отвергай его. В этом нет ничего плохого.

Еще немного и глаза Оливии тут же выпали бы на пол. Ее мать совсем помешалась? У нее возникло неприятное чувство внутри, будто ее продают как говорящее кресло. Однако даже у кресла есть разум и, слава богу, возможность говорить!

— Мама! Ты что?! — возмущенно воскликнула Оливия, и если бы зал был пустой, то отклик прокатился бы эхом.

Оливия оглянулась, переживая, что ее возмущение было слишком громким. Несколько человек, стоящие близко, косо на них посмотрели.

С натянутыми улыбками, которые говорили «у нас все хорошо», они продолжили:

— Тише! Успокойся и выслушай меня, — призывала ее мать, положив поверх ее рук свои. — Я понимаю, как это странно слышать, но такова жизнь. Не сглупи, прошу тебя! Нельзя упустить свой шанс стать женой герцога.

Нет, это уже слишком. Хватит выставлять ее залежавшимся товаром, который надо поскорее продать, пока он не испортился. Пора заканчивать это безобразие!

— Все, мама, хватит, — отрывисто и резко сказала Оливия. — Достаточно того, что ты вмешиваешься в мою жизнь, так еще выставила меня бог знает кем. Ничего подобного я никогда не сделаю, даже если после этого меня возьмет в жены сам принц.

Она встала и пошла без оглядки, оставив Лили.

Как можно быть такой невежественной? Она ведь не марионетка, чтобы указывать ей, как поступать и какое решение принять в следующий момент. Хотя именно так Оливия себя сейчас чувствовала. Гадкое ощущение, сравнимое с отбросами. Внутри все бушевало. Но, увидев Сару, сидящую на другой стороне зала, она немного успокоилась, постепенно пробираясь среди мрака к единственному лучику света в этом зале.

— Лив! — Подруга с радостью взяла ее за руки. — Я совсем тебя потеряла. Я танцевала с одним кавалером, и мне показалось, что я ему понравилась. Он очень неплох собой. Интересовался моими стихами. Ты выглядишь… беспокойной. Тебя что, обидел барон? Или лорд Лендский?

Оливия напряглась, снова услышав это имя.

— Откуда ты знаешь герцога? — с удивлением спросила она.

Было странно, что Сара не упоминала его в разговорах ранее.

— Как не знать! Он ведь самый желаемый холостяк этого сезона. Все только и говорят о его появлении, потому что с тех пор, как он стал герцогом Лендским, он не появлялся в свете. Поговаривают, что он собирается жениться в скором времени. Шарлотта Уоррен тоже пыталась привлечь его внимание, но он сбежал от нее. А потом через некоторое время в его обществе нашли тебя, танцующей с ним. Так что я жду от тебя доклада и немедленно! — с доброжелательной улыбкой требовала Сара.

Почему? Почему именно сейчас он свалился как снег в разгаре лета? Возникало представление, что кроме герцога сегодня и нет никого в зале из мужчин. Мысленно застонав, Оливия ожидала, что придется все снова пересказывать. Но Сара и слышать не хотела про барона, ей было интересно узнать про Саймона. Как-то раз Оливия уже рассказывала о мальчишке, который доставал ее летом тринадцать лет назад. Оливия еще раз напомнила об этом подруге.

— Так вот, это был сам герцог Лендский, — с торжественным тоном она произнесла его титул.

— Да ты что? — поражалась Сара. — И как вы сейчас с ним встретились? Он узнал тебя?

Оливия утвердительно кивнула и рассказала все: начиная от встречи на балконе и заканчивая его последними словами, после которых они разбежались и больше не пересекались. Она лишь уповала, что больше неожиданностей не будет на сегодня.

— Определенно точно, — все в том же радостном духе говорила Сара, — ты ему нравишься. Это хороший знак.

Очевидно, все сегодня сговорились навязывать ей Саймона и ударяться в грезы об их совместном будущем. Этому не бывать! И пусть делают с ней все, что хотят.

— Чепуха! — протестовала Оливия. — Он просто хочет вспомнить детство и поиздеваться надо мной. Конечно, маме я ничего этого не рассказывала, но ты-то, Сара! Ты ведь знаешь о моих планах, о моем стремлении к независимости, а все туда же.

— Ладно-ладно, успокойся. Ты какая-то раздраженная. Тебе нужно расслабиться и прийти в себя.

Раздраженная? Да она в ужасе просто от того, что ее мечты могут улететь в тартарары и еще этот барон! Вечер прошел ужасно. Все будто с цепи сорвались. И откуда вообще взялся этот Саймон? Она боялась, что ее мать всерьез возьмется за него и выставит Оливию очередной дурой, которая бегает за ним. Но этому она не позволит случиться.