Его счастье

Глава 1

Лондон, 1810 г.

— Немыслимо! Это просто невозможно! — возмущалась графиня Брайтшир.

Секунду спустя она уже бежала в комнату дочери. Графиня никогда не отличалась терпением. Скорее, это было ее слабым местом. Зато была несколько суеверна. Пока она быстрым решительным шагом направлялась к Оливии, на лестничном проеме ей пришлось повернуть назад и пойти по другому, более длинному пути. Все дело в том, что Лили столкнулась с горничной, которая переносила зеркало из комнаты, и чтобы не стать причиной разбитого предмета, она решила подстраховаться.

Пока графиня шла к своей цели, Оливия тем временем вдохновленно водила кистью по мольберту. Будучи любительницей пейзажей, она писала берег моря, бьющегося о скалы в солнечный день. Краска, лежащая на бумаге, была яркой и сочной.

Оливия пребывала в хорошем расположении духа, пока не распахнулась дверь ее комнаты и словно вихрь не влетела ее мать.

— Девочка моя, это правда?

— Что правда, мама? — преспокойно спросила она, не обращая внимания на тревожность матери.

— Как что?! Ты не собираешься на бал к Джекинсонам? И не лги мне, юная леди!

— О, это верно, не собираюсь. — Оливия почувствовала, как теряет душевное равновесие.

— Но почему? У тебя ведь было сильное желание отправиться к ним. Там будет столько женихов! Если ты упустишь свой шанс, то придется выбирать из того, что останется, милая.

— Мама! А что, если я не хочу выбирать из того, что останется?

Лили открыла рот от удивления.

— Я имею ввиду… Может, все-таки уже перестать лелеять надежды по поводу моего замужества?

Мать была не просто удивлена, она была шокирована услышанному. Об этом можно было судить по ее полному молчанию.

— Оливия! Что ты говоришь? Конечно, ты выйдешь замуж! Нужно просто еще немного подождать, наберись терпения. С таким настроем нельзя добиться желаемого.

Отложив кисточку в сторону, Оливия присела, понимая, как нелегко будет матери объяснить и принять то, что она собиралась сказать. На душе стало тягостно от предстоящего разговора.

— Мама, пожалуйста, выслушай меня. Мы обе знаем, что хоть и приданное у меня приличное, но я далеко не красавица… — Мать сделала попытку вставить свое слово, но Оливия жестом остановила ее. — Пошел уже третий сезон. И за это время было три кандидата мне в женихи, но, увы, все они оказались не столь порядочными и благородными. Пора признать, что в замужестве у меня шансов столько же, сколько у листочка остаться осенью зеленым.

Тут на девушку обрушилась волна негодования:

— Милая! Всего лишь три сезона! — воскликнула Лили. — Рано записывать себя в старые девы. Бывали случаи, когда выходили замуж в двадцать пять и более лет. Например, помнишь миссис Триз? Бедняжка в свои двадцать четыре уже перестала думать о браке, но нашелся джентльмен, который все-таки сделал ей предложение. Он, конечно, не имел благородного происхождения, зато смог обеспечить им хорошую безбедную жизнь. Так что брось унывать. Завтра же едем к модистке, она подберет для тебя замечательный наряд.

«Особенно если вспомнить, что эти двое никогда не любили друг друга, а у мистера Триз так и вовсе был сифилис из-за бесконечного потока любовниц из разных слоев» — мрачно подумала Оливия.

Лили пошла к выходу. Видит бог, Оливия пыталась быть деликатнее.

— Нет, мама. Я приняла решение, что никуда не поеду. — Ее голос заметно приобрел твердость. — Более того, я собираюсь прожить жизнь, занимаясь своим любимым делом — писать картины.

Мать уставилась на нее как на летающую карету. Выражение ее лица стало походить на рыбу, которую выбросило на сушу. Чтобы дочь графа писала картины?! Это просто нонсенс!

— Дочь моя, скажи, что ты пошутила. Иначе я стану думать, что ты просто сошла с ума, — посмеялась Лили.

Оливия была решительно настроена в этот раз до конца стоять на своем, даже если потом ее закидают камнями.

— Я абсолютно серьезно. Раз мне настолько не везет в любви, значит, буду самостоятельно строить свое будущее. Я уже все продумала, — заявила она.

— Девочка моя, опомнись! Что за дикая мысль? На что ты будешь жить после нашей с отцом кончины? — Возмущенно размахивала руками мать. — И какое отношение может иметь любовь к браку? Это уже другое. Чаще всего любовь не играет никакой роли в женитьбе, только затуманивает головы и лишает рассудка. Знаешь ли ты, сколько людей в свете погубила эта любовь? Они поддались мимолетному увлечению, но расплачиваются за это до конца жизни.

Оливия, посмотрев на свои руки, промолчала. Она знала, насколько серьезно это решение. Возможно, что она обрекает себя на бедность и одиночество, а может, на успех и процветание. Но нельзя судить о вкусе еды, даже не попробовав ее.

Лили начала метаться из угла в угол со сложенными руками, не зная, что еще сказать, чтобы отговорить единственную дочь от авантюры. Ей казалось, что нет худшего положения для женщины, чем остаться одинокой без мужа. Оказывается, есть — писать картины в этой одинокой нищете, да еще с таким достаточно высоким статусом! Какая глупость!

Графиня остановилась, опустила руки и произнесла дрожащим голосом:

— Я настаиваю, чтобы ты сейчас же поговорила с отцом. Он должен… нет, он просто обязан заставить тебя передумать! Я немедленно иду к нему в сад. — И она тут же умчалась с намерением спасти свою дочь, как она думает, от участи нищей старой девы.

Оливии и ее матери редко, когда удавалось найти точки соприкосновения, потому что обе были такие разные: если для одной самое главное в жизни — выдать дочь замуж, то для другой это замужество никогда не являлось целью всей жизни.

Больше всего Оливия мечтала о любви, которая привела бы к браку, а не наоборот, как считает ее мать. Однако не судьба.

В первом сезоне за ней ухаживал один джентльмен, который, скажем, был не очень дальновидным. Он приезжал к ним с визитами, танцевал с Оливией на балах каждый раз, когда они встречались. Было ясно, что мужчина заинтересован в общении с ней. Но парадокс в том, что буквального общения-то и не было. Каждый раз их диалоги были наполнены лишь формальностью: приветствиями и взаимными вопросами о здоровье их семей. Она, конечно, пыталась развернуть их разговор на различные темы, но каждый раз он заходил в тупик. Ну разве можно выходить замуж за человека, с которым нельзя даже элементарно связать пары слов? Поэтому Оливия сказала об этом ему прямо.

Второй джентльмен, который претендовал на руку и сердце девушки, был старше нее почти в два раза.

Она не отвечала на его знаки внимания, а тот из-за задетой гордости с нотками обиды заявил:

— Вы слишком высокого о себе мнения, — сказал он. — Любая женщина была бы счастлива стать предметом моего внимания, но вы, являясь юной особой, прощены за свою глупость. Всего доброго, — и удалился.

Третий же и вовсе оказался охотником за приданым. Оливия узнала об этом, когда однажды на балу он перебрал с шампанским.

Причем он сам признался ей в этом за ужином, сказав:

— Я, леди Уотсон, — обратился он своим заплетающимся языком, — должен вам сказать, что ваши веснушки весьма очаровательны. Я готов на них жениться, заявляю вам со всей уверенностью. Но, прежде чем сделать предложение, — джентльмен придвинулся ближе, — позвольте узнать размер вашего приданого, так как я имею большое количество карточных долгов. Только т-с-с. — Его палец коснулся губ. — Это будет нашим секретом.

Спустя некоторое время в комнату вошла горничная.

— Леди Уотсон, его сиятельство прислал сообщить, что он ожидает вас в саду.

Оливия развязала и положила фартук, отправляясь в сад.

По дороге она обдумывала предстоящий разговор с отцом и ее бросило в жар. Одобрит ли он ее планы? Она не могла сказать однозначно. Но тем не менее она надеялась на понимание с его стороны, как это было раньше.

Оливия всегда проводила больше времени с отцом. Они оба любили читать и обсуждать прочитанное, ездить верхом, а в детстве Ричард даже иногда брал дочь на рыбалку. Скорее всего, это связано с тем, что отец не обзавелся сыном, как мечтал. После рождения дочери он и его жена Лили хотели родить сына. Мать серьезно заболела и позже выяснилось, что графиня бесплодна. Всему виной была ртуть, входящая в состав ее ночного крема, как сказал доктор. Оливия, как сейчас, помнила очень истощенную и слабую мать, что кожа покрылась гусиной коркой.

Подходя к саду, Оливия увидела отца, сидящего в кресле с книгой.

— Добрый день, папа, — поздоровалась она. — Ты хотел меня видеть?

— Здравствуй, милая. Я хотел поговорить с тобой о некоторой сложившейся дилемме. Присядь. — Он указал на кресло напротив. Сложив ладони вместе, отец проговорил: — Сегодня такой замечательный солнечный день, поют птицы. Это редкость для Лондона.

— Да, ты прав. Сегодня приятная погода.

После недолгой молчаливой паузы, отец сказал:

— Знаешь, я все никак не перестаю удивляться твоей матери: услышав о чем-то, что идет в разрез с ее представлениями, она сразу делает выводы и бежит с протестами, не разбирая дороги, — посмеялся он.

Оливия хихикнула.

— Где она сейчас?

— Умчалась ухаживать за своими растениями в комнате. Ты же знаешь, как ее это успокаивает. В данный момент тебе с ней лучше не встречаться, если не хочешь столкнуться с новой бурей. — Немного помолчав, Ричард продолжил: — Ну что ж, как ты понимаешь, твоя мать мне все рассказала в своей… — он сделал неопределенный жест рукой, — …эмоциональной манере. Ты не хочешь выходить замуж?

Набравшись смелости полной грудью, Оливия ответила:

— Я решила заняться искусством, может быть, живописью, буду писать картины. И, должна сказать, это у меня получается лучше всего. Наверное, из меня получится лучший художник, чем хозяйка собственного дома.

— Не говори заранее, ведь ты не знаешь наперед своей судьбы, — заявил отец. — Но я заметил, что ты с успехом усвоила все, чему тебя учили, чтобы составить достойную партию любому джентльмену.

Оливия, смутившись, поблагодарила его.

— Однако ты слишком умна, чтобы не понимать, с какими последствиями и рисками сопряжено твое решение. Никто не захочет иметь больше с тобой дела, двери всех аристократов для тебя закроются. И где же ты будешь жить? — спросил Ричард.

— На самом деле, — начала дочь, — я хотела попросить тебя поселить меня в какое-нибудь поместье в нашем графстве. Я же понимаю, все общество и сплетни мне не дадут покоя. Я не смогу больше появляться в свете, где каждый недобро посмотрит мне в след.

Отец покачал головой.

— Дело даже не в выборе места жительства, милая, а в том, что тебя сразу же выгонят, как только я отправлюсь на тот свет, насколько бы печально это не звучало. И твою мать, между прочим, тоже, а она меня еще переживет, можешь не сомневаться.

Оливия никогда не думала об этом. И будто только сейчас его седые волосы у висков стали еще седее, а морщины на лице — еще глубже. Она вдруг осознала неизбежную участь отца и матери, и слеза подступила к глазам.

— Я очень надеюсь, что за это время смогу себя обеспечить. Первое время я обойдусь приданым. Да, я понимаю, что вообще это мужское дело — заниматься искусством, вести свое дело и это вызовет общественное неодобрение, но мне все равно. Я готова ко всему. К тому же я не являюсь завидной невестой. По большей степени джентльменов интересует только мое приданое, а не я сама. Им даже говорить об этом не нужно, потому что в глазах уже все написано. Ко всему прочему перспектива выходить замуж без любви меня не прельщает, — закрепила она, откинувшись на спинку кресла со сложенными руками.

Немного подумав, Ричард сказал:

— Что ж, я понимаю твое разочарование. Но мне кажется, ты спешишь с выводами относительно намерений джентльменов на твой счет. Ты достаточно хорошенькая, чтобы заинтересовать женихов с бескорыстными целями. Но… давай так: как обычно, ходи на мероприятия, балы, делай и принимай визиты, веселись, танцуй. Может, появится тот самый, который заслужит твое внимание и завоюет твою руку. Что ты скажешь?

Оливия колебалась. Она уже приняла решение, от которого не хотела отказываться ни при каких обстоятельствах. В своем от рождения живом воображении она уже ясно рисовала независимое будущее, как ей только и будут поступать заказы на ее картины или иллюстрации к журналам, и желающим с ней работать не будет отбоя. Ничто не сможет изменить ее решения, так зачем напрасно огорчать отца отказом?

Она ответила:

— Хорошо. Этот сезон я еще раз пробую найти себе мужа. Но если ничего не выйдет, а скорее всего, так и будет, то ты сможешь обеспечить мне поселение где-нибудь в нашем графстве?

— Да, — твердо ответил он. — Значит, договорились? Насчет матери можешь не переживать: я сам с ней поговорю.

— Спасибо, папа, — сказала Оливия. — Я пойду, мне еще нужно закончить пейзаж. — Она поцеловала его в щеку и отправилась в свою комнату.

Оливия была благодарна отцу за его понимание и заботу. Его поддержка значила для нее очень много.

При радостном настроении, она подумывала о том, что нужно срочно встретиться со своей подругой Сарой и поделиться новостями. Для этого она послала лакея с письмом к ней о неотложной встрече.

Спустя некоторое время она, наконец, закончила, картину. Вся испачканная в краске, Оливия начала умываться в тазу и, вытирая свои руки и лицо мягким полотенцем, посмотрела в зеркало. Ее достаточно густые карамельного цвета волосы, украшенные небольшими завитками у висков, не были эталоном красоты. Так уж вышло, что девушкам, в особенности леди, должно следить за модой и за своим внешним видом, исправлять все свои недостатки или умело скрывать их. И каждый раз она пыталась уложить эти кудряшки, но все было тщетно: спустя несколько минут они принимали свою природную форму, либо выбивались из прически. Мелкие веснушки не давали ей покоя еще с детства и располагались на скулах, и переносице ее круглого лица. Один раз она думала воспользоваться специальным кремом, чтобы скрыть их, но вспомнила про тот крем с ртутью, которым мазалась ее мать, и сразу отбросила эту затею. Окинув взглядом себя сверху вниз, она в очередной раз отметила про себя свою полноту. Иногда она чувствовала себя крайне неловко из-за этого, словно она занимает целый входной проем. Конечно, она была не настолько большой, но определенно пухленькой. Пожалуй, единственное, что ей в себе нравилось, так это большие темно-зеленые глаза и теплый розоватый оттенок кожи.

Тихо вздохнув, она открыла шкаф и стала выбирать платье. Их было достаточно много, но носила она только половину. Мать часто заказывала ей платья самовольно. Из-за оказанного давления Оливия не могла спокойно принять решение сама относительно одежды, и поэтому приходилось подчиняться ей.

Перебирая бесконечные слои платьев, она все-таки нашла среди них светло-голубое муслиновое. Это было то, что ей нравилось больше всего. А теперь нужно было лишь позвать свою камеристку Руби, чтобы одеться и подобрать подходящую шляпку, а также перчатки.