Его счастье

Глава 8

— Мама, я убегаю, — впопыхах проговорила Оливия, спускаясь вниз по лестнице. — Меня ждет Сара.

— Подожди секунду, милая! — Лили пыталась нагнать ее. — Что значит «я убегаю»? Нам нужно серьезно поговорить, дочь моя! И вообще, куда это вы собрались одни?

Оливия была уже внизу и в предвкушении затягивала узлы шляпки так, что запутала их. Она словно провела всю жизнь в тесной комнате, которая удушала в своей темноте. И сейчас настал момент вырваться навстречу солнцу, набрав в грудь свежего воздуха.

— Я говорила папе, что я и Сара хотим пройтись по магазинам и купить себе что-нибудь новое. И мы будем в сопровождении ее компаньонки.

Лили стояла на лестнице, тяжело дыша. Не в силах больше бегать за дочерью она оперлась на перила.

— Что это значит, леди Уотсон? Почему вы не пригласили и меня? Ты же знаешь, что я очень люблю ходить по магазинам. — Она свела брови к переносице.

Сейчас ее мать напоминала ей маленькую ранимую девочку, которую старшая сестра оставила дома одну.

Оливия посмотрела в окно: карета уже стояла у ее дома.

— Мне пора, мама! — Она побежала к двери. — Я вернусь через два-три часа. — И она выскочила на улицу.

Дверь за ней захлопнулась, и ее глаза ослепило яркое солнце. Стоя на крыльце с удовлетворенным лицом, Оливия глубоко вздохнула.

— Лив, скорее в карету! — Маленькая голова Сары выглядывала из окошка, подзывая к себе рукой.

«Свобода» — первое, что подумала она, и поспешила в экипаж. Действительно было нехорошо заставлять людей ждать. Но Оливия не могла выйти из дома, и не дать себе возможности почувствовать, каково это, вот так просто без навязанного чужого мнения и с правом выбора отправляться по магазинам в самый центр Лондона. Да еще и в такой замечательной компании — ее лучшей подруги! Она не знала, что там происходило в доме, да и не хотела знать. Она лишь знала, что отправляется не просто за приятными впечатлениями, но также за новыми элементами гардероба.

Усевшись рядом с Сарой, Оливия не сразу заметила компаньонку, которая сидела напротив в дальнем углу кареты. Теперь же она могла лучше разглядеть ее. И, честно говоря, эта средних лет женщина по своему виду не производила впечатления добряка жизни. Она просто читала газету, не обращая на девушек никакого внимания. Ее грозный взгляд из-под страниц газеты заставил Оливию отвести глаза. Заметив испачканный в краске большой палец, Оливия озабоченно попыталась его оттереть.

Она все утро провела за мольбертом, пытаясь таким образом отвлечься от болтовни матери о женихах и о том, как правильно себя с ними вести, чтобы окончательно женить на себе. Приложив еще немного усилий, Оливия избавилась от пятнышка на пальце.

По дороге в карете речевой поток Сары было невозможно остановить. Она рассказывала о новом журнале, который она приобрела в книжном магазине недавно, об интересном джентльмене, с которым повстречалась на балу и о различных свежих новостях. И конечно же, подруга попыталась вытянуть новости или детали встречи с Саймоном, а также ей вздумалось перечислять его множественные сомнительные достоинства. Оливия уже устала закатывать глаза и вторить ей, что в нем нет ничего, достойного истинного джентльмена.

Встреча с Саймоном Смитом прошла для нее не так, как ей хотелось бы, и она желала это исправить. Тем более если Саймон решит столкнуться с ней снова, а Оливия была уверена, что так и будет, то ей не хотелось бы вновь ударить в грязь лицом. Их встреча стала для нее поводом, неким толчком, чтобы хорошенько закупиться и не чем попало. Оливия должна быть наготове. Особенно, если вспомнить, в каком ужасно неподходящем виде она повстречалась с ним, ее стремление избавиться от оккупации собственного гардероба только возрастало.

Именно поэтому Лили не поехала с ними. Ведь в этом весь смысл. Если бы она поехала, Оливия, вне всякого сомнения, опять купила бы и стала носить новые, модные, замечательные, но совершенно не подходящие ей по фигуре и фасону платья. Лили сама обладала стройной фигурой, поэтому неудивительно, что она не понимает ее. В свое время она была настоящей красавицей.

Их спутница болтала бы по дороге всякую чепуху в присутствии Сары и ее компаньонки, заставляя краснеть родную дочь, так что это путешествие исключительно без матерей.

Проезжая мимо многочисленных магазинов, на витринах которых красовались самые разные товары, они остановились рядом с тем, в котором обычно закупалась семья Сары. Как только дверь кареты открылась, Сара тут же рванула из нее и тянула за руку Оливию. Люди проходили мимо с оглядкой на них. Подруга восторженно щебетала что-то хвалебное о магазине. Войдя в него, звякнул дверной колокольчик и у Оливии непроизвольно открылся рот.

Магазин оказался намного больше, чем это казалось снаружи. Потолок был очень высоким и расписан не хуже, чем итальянские фрески, а стены обтянуты нежно-зеленым атласом. Повсюду стояли манекены с платьями разных цветов, но больше всех фигурировал белый и светлые оттенки по последней моде. Полки и прилавки ломились от изобилия разных по форме и цвету шляпок, перчаток, лент и других товаров. Теперь стало ясно, почему Сара так хвалила это место. Как всегда, Оливия закрыла глаза и втянула в себя запахи старого помещения и новых предметов.

Из-за прилавка робко выглянула женщина средних лет, казавшаяся очень добродушной и приятной дамой. Сара, увидев ее, прильнула к ней, как будто они не виделись десять лет, и стали шушукаться совсем как закадычные подружки. В какой-то момент Оливия даже почувствовала капельку ревности, но тут же отмела это чувство. Она не стала зря терять времени и решила пройтись по магазину.

Глаза просто разбегались: казалось, каждый наряд так и кричал, чтобы на него обратили внимание, чтобы купили именно его. Проходя между манекенами, Оливия заметила сходство своего бального платья с увиденными: короткие рукава, которые ей некстати, рюши, пышные юбки, высокая до самой груди талия. По своей полноватой фигуре ей стоит выбирать что-то такое, что будет ее подчеркивать, а не создавать акцент на недостатках. Она продолжала медленно прохаживаться. Голоса Сары и продавщицы становились тише, а стук ее каблуков все громче. Как вдруг в дальнем уголке что-то промелькнуло между платьями. Оливия подошла поближе рассмотреть выделявшуюся вещицу. Это было повседневное платье из темно-зеленого бархата с тонким золотым пояском на не слишком высокой талии. Рукава платья были средней длины и обрамлены такими же золотыми краями, как и юбка. Это как раз то, что бы ей сейчас хотелось померить.

Позже и Сара догнала ее. Они вместе продолжали подбирать наряды. В этот момент Оливия ощутила одну из прелестей самостоятельной жизни — она почувствовала запах свободы.

После проведенного времени в поисках новой одежды Оливия с радостным и удовлетворенным настроением вернулась домой. Лакеи приступили разгружать коробки с купленными вещами и переносить в ее комнату. Еще никогда она не чувствовала себя так хорошо от простых и хлопотных покупок. С улыбкой на лице она зашла домой, где на пороге ее встретила мать.

— Где же ты ходишь? — Она была возбуждена. Не дожидаясь ответа, она схватила ее за руку. — Тебе прислали букет цветов!

— Что? От кого? — Оливия была неприятно удивлена, и это с легкостью читалось по лицу.

Лили так разрывало от радости, что у нее чуть глаза не вылезли. Она и не заметила разочарования дочери.

— От лорда Лендского! — Лили сильно сжала руку Оливии.

Ага! Что в этих цветах? Наверное, какая-нибудь смесь, вызывающая аллергию? Оливия преувеличивала, однако не была в этом уверена. Хорошо, все не настолько опасно, но… цветы?

— В них записка, — словно услышав ее мысли, добавила мать. — Их поставили в твою комнату.

Не было сомнений, что Лили уже прочла эту записку. Оливии хотелось ругаться, кричать, но, подумав, что в этом не было никакого смысла, подавила в себе эти порывы. Истерики ничего не отменят. Если дела будут обстоять вот так, то можно помахать ручкой своим мечтам. Ее мать ни за что от нее не отстанет, пока та не выйдет замуж хоть за кого-нибудь.

— От кого цветы, дорогая? — В холл вышел ее отец с газетой в руках.

— От герцога Лендского. Скажи, Ричард, правда, мило! Наша дочь большая умница. Привлекла самого герцога! Лучшей кандидатурой может быть только принц, однако он уже женат.

Последнее было сказано не без сожаления. Оливия бросила на нее раздраженный взгляд, но мать этого не заметила.

— Лендский? Лендский… Ах, вспомнил! Сын моего старого покойного друга. Он очень давно гостил у нас еще мальчишкой, такой был озорной. — Ричард мечтательно улыбнулся.

— Да, папа, тот самый озорной мальчишка. — Бурчание Оливии выдавало ее злость, потому что отец вспомнил о нем с каким-то трогательным чувством, будто говорил о собственном сыне.

Он был не таким милым, как они думают. На самом деле, истинные лица детей, особенно чужих, всегда скрыты перед взрослыми. Они выставляются такими хорошими, в то время как наедине между друг другом раскрываются их реальные темные сущности.

Через некоторое время Ричард и Лили вместе удалились в сад, а Оливия поднялась в свою комнату. Она ощутила некую усталость в ногах, поднимаясь по лестнице. Видимо, прогулка по магазинам все-таки дает о себе знать. Она открыла дверь: комната была завалена различными коробками с лентами, что снова приободрило Оливию. Взглянув на туалетный столик, где должны, как у всех леди, стоять духи, крема в баночках и другие женские вещи, она увидела свои кисточки для рисования, краски, карандаши и наброски на листочках. Она улыбнулась. Однако за всей этой кипой стоял и флакончик с парфюмом… какой-то. Рядом расположилась ваза с теми самыми цветами. Это были нежно-розовые ирисы, кажется, Пинк Кастион. «Интересный выбор» — подумала она, склонив голову набок.

Оливия, осмотрев букет, нашла в нем ненавязчиво лежащую записку:

«Нежность, изящество и естественная красота — вот то, что связывает вас и Пинк Кастион. Время все беспощадно тянется, а я продолжаю думать о вас, леди Уотсон. Надеюсь, мечты о встрече сбудутся в ближайшее время, и я буду очень счастлив. В противном случае я заболею, и только вы сможете меня исцелить своей заботой».

Герцог Лендский

Скорее, она задушит его влажной салфеткой, пока тот будет валяться обессиленный в постели. Красивые цветы, милые слова — все это Оливии не нравилось. Она ожидала чего-то ужасного, а не прекрасного. Цветы, без сомнения, превосходны. Их ароматный запах разнесся по всей комнате. И теперь, когда она каждый раз будет заходить в эту комнату, просыпаться в ней, то моментально вспомнит Саймона. Но только этого не хватало! У Оливии как раз была обратная цель — забыть о его существовании. Но она понимала, что столкновение неизбежно и придется еще какое-то время его выносить.

Волна негодования захлестнула ее совсем — она тяжело вздохнула, будто ее сверху придавливало что-то тяжелое. Складывалось представление, что ее приманивают, чтобы загнать в ловушку. Оливия, будто маленькая мышь, прятавшаяся по углам от кота. Но кот перед тем, как съесть свою добычу наиграется с ней как следует, жестоко швыряя и терзая своими когтистыми лапами.

В комнату вошла горничная. Девушка пыталась восстановить дыхание.

— Миледи, — она глотала воздух ртом, — к нам с визитом джентльмен. Ее сиятельство приказала подать чаю, а также призывает вас спуститься в гостиную.

Оливия нахмурилась и молнией подбежала к окну. Карета, стоявшая у дома, выглядела богато: черная, лакированная и запряжена четверкой белых лошадей. Отсюда герб был не виден, поэтому определить посетителя она не могла.

— Кто наш гость?

Та не знала, что это за джентльмен, поэтому покачала головой. Оливия отправила горничную за камеристкой. Нужно было срочно переодеться. «Хотя бы новые вещи увидят свет сегодня».

Отправив букет цветов и закончив все дела, Саймон навестил Уотсонов. Когда двери их дома открылись, его встретила графиня. Ее слишком бодрое настроение почему-то насторожило Саймона.

— Добрый день, ваша светлость! Мы вам очень рады! — начала она, учтиво сделав поклон.

Саймон также, сняв шляпу, которую забрал дворецкий, сделал приветствующий кивок.

— Пройдемте в гостиную. Я распоряжусь, чтобы подали чаю. — Она подошла к рядом стоявшей горничной и дала указания, шепнув на ухо.

Девушка как пуля побежала выполнять их.

— Как поживает лорд Брайтшир?

Лили ответила что-то невнятное, но по интонации было ясно, что у него все хорошо.

Саймон заметил, как графиня суетится и волнуется из-за него. Сопровождая герцога, Лили быстро говорила и чуть ли не крутилась под ногами несмотря на то, что он не сказал еще ни слова. Он бы не смог ничего вставить, даже если бы захотел. Наконец, они дошли до гостиной.

— Присаживайтесь, ваша светлость.

Пройдя вперед, он подчинился и сложил руки в замок, откинувшись на спинку дивана.

— Вам очень повезло, что вы прибыли не раньше нынешнего времени.

— Да? Почему, миледи? — Он проявлял неподдельное любопытно.

— Вы застали мою дочь Оливию. Она буквально перед вашим приходом вернулась, они с подругой ездили по магазинам. Хотя я, кажется, начинаю понимать, откуда в ней проснулось желание лучше выглядеть.

Саймон, проигнорировав ее намек, с увлеченным видом повернулся к графине.

— Значит, леди Уотсон не видела еще цветов, что я послал?

Глаза Лили наполнились светом, как будто цветы предназначались ей самой, а не для дочери.

— Ну что вы! Она как раз сейчас ими любовалась в комнате и должна уже скоро спуститься. Ну, вы же знаете, юные леди всегда немного опаздывают. Но чем дольше они задерживаются, тем для них трепетнее предстоящая встреча.

Она лукаво посмотрела на него, а Саймон снова пропустил этот сигнал.

— Оливия была очень обрадована вашему знаку внимания. Я никогда прежде не видела ее такой… счастливой.

— Счастливой?.. — недоверчиво переспросил он. — Я рад, что смог сделать ей приятное. А где же лорд Брайтшир?

Вспоминая их встречу: каждую реакцию Оливии, ее взгляд, что-то ему подсказывало, что это просто типичные уловки матери, жаждущей сделать выгодную партию для дочки. И, как бы Саймону не хотелось поверить в ее слова, он не привык обманывать себя.

— Мой супруг сегодня очень занят. Он разбирается с какими-то важными документами в кабинете. Знаете, — Лили наклонилась вперед, — Оливия — девушка не простая, из тех, которая не знает, чего хочет. Она может показаться вам равнодушной и жесткой, но это вовсе не так. Ей просто нужно больше времени и в один прекрасный момент она поймет, что…

Внезапно дверь гостиной со стуком открылась. В комнату вошла Оливия. Саймон рефлекторно поднялся и его челюсть едва не упала на пол. Она выглядела очень обворожительной и легкой в бежевом платье. Волосы были собраны в узел, но короткие кудрявые завитки у висков тихо касались щек, придавая ей еще больше очарования. Небольшая мягкость фигуры создавала ей миловидный образ, к которому так и хотелось притронуться. Саймон разглядывал ее во все глаза, пока он не опомнился, что они не одни. Она подошла, и сделала реверанс, после которого он поклонился и поднес ее руку к губам.

— Ваша светлость, — Оливия смотрела на него, как будто пыталась что-то у него выведать, — это честь, что вы почтили нас визитом.

— Леди Уотсон, я наносил бы его вновь и вновь, лишь бы видеть вашу улыбку. — Он игриво улыбнулся.

Каков льстец! Ямочки на щеках сделали его очень обаятельным. Тут Оливия поняла, что лондонские незамужние дамы отдали бы сейчас очень многое, если не все, чтобы оказаться на ее месте.

Лили с довольным лицом наблюдала за ними, словно считала все происходящее исключительно своей заслугой.

Оба присели. Следом тихо вошла горничная с подносом. Расставив все пирожные и булочки на столе, она ушла. Лили по-хозяйски разлила всем чай.

— Милорд, — начала Лили, взяв чашку чая, — вы уже, верно, знаете о домашнем концерте на этой неделе у лорда и леди Деббит?

Саймон, сделав глоток, ответил:

— Да, леди Брайтшир, я уведомлен об этом. Я также читал в газете, что брат леди Деббит не здоров. Я отправил их семье записку с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Лили нарисовала грустную гримасу, полную сочувствия, прикрыв рот ладонью.

— Ах, да-да. Бедный мальчик! Кажется, его пытались ограбить. Это так ужасно. Просто варварство. Что за чудовища могли наброситься на человека из-за каких-то денег! — Она покачала головой.

— Для нас с вами это «какие-то деньги», а для других, менее удачных людей, это способ выжить. Бедные не всегда виноваты в том, что они бедные.

Оливия невзначай обратила на него внимательный взгляд.

— Представьте: человек живет в своей тесной и грязной комнатке с кучей маленьких детишек, которые просят есть, их нужно одевать на что-то. Его работа на шахте изнурительно тяжелая и платят за нее гроши, на которые нельзя купить и буханку хлеба. После очередного трудного дня он медленно тащит домой свои больные ноги, понимая, что его семья надеется, что он принесет что-нибудь съедобное. Да и сам он уже долгое время ничего не ел. Вдруг перед его носом проезжает мимо богато украшенная карета, а из нее выглядывает джентльмен в дорогом костюме и с надменным толстым лицом. Единственное, в чем он сейчас нуждается, это полстакана хорошего бренди. Как, скажите, бедняку удержаться от соблазна стащить у богача что-нибудь? Это сравнимо с тем, что посадить собаку на голодную диету, заперев ее на складе с мясом. В том, что кому-то приходиться переступать черту и воровать, грабить, иногда виновата политика государства.

Лили поразилась:

— Но как это возможно?

— Все просто: она поставила бедняков в такие условия выживания, при которых невозможно прокормить свою семью. Инфляция, безработица, ограничения в продовольствии — все это загоняет человека в угол и толкает на аморальные поступки. Так что не судите слишком строго бедных. Они просто хотят выжить и жить не менее достойно, чем мы с вами. Думаете, если бы у бедняка было жилье и хорошая еда, он бы стал грабить? Нет. Это не всегда так.

Саймон взглянул на Оливию. Девушка быстро опустила глаза в чашку, как будто нашла там что-то жутко интересное, хотя вслушивалась в каждое слово. Она периодически облизывала губы, что заставляло его глаза возвращаться к ним еще чаще.

— И все равно я считаю, что человек должен видеть грань нормального поведения.

Оливия не была удивлена ответу матери. Женщине, которая с детства ела с золотой ложечки, неоткуда было знать и понять тех, кто находится на краю выживания. С другой стороны, не менее важно не потерять себя и следовать зову своей совести.

— Вы будете у Деббитов на домашнем концерте? — внезапно спросил Саймон, обратившись к Лили.

Женщина откусила булочку и, прожевав, поспешила ответить:

— О, не могу сказать на свой счет, но вот Оливия как раз хотела его посетить. То и дело говорила и говорила о нем с таким восторгом.

Та повернула к ней голову, поедая сердитым взглядом, но мать как ни в чем не бывало продолжала увлеченно наслаждаться десертом.

Саймон посмеялся про себя, переводя взгляд с одной на другую, и в итоге решил подыграть Лили:

— Это отлично, потому что я тоже собирался туда идти. Будет приятно побеседовать с кем-то из знакомых. — Улыбаясь, он незаметно подмигнул Оливии, на что в ответ она закатила глаза. — И не просто со знакомым, а с другом детства. Вы ведь помните, что я гостил у вас на летних каникулах много лет назад в вашем поместье?

Лицо Оливии, казалось, вот-вот закипит. Значит, спелись! Решили ее провести. Она скрестила руки и надула губки. Теперь она в ловушке, в которую и не собиралась попадать, потому что ее туда затолкали насильно. Надо прекращать эту нечестную игру.

— О, да, конечно! — восторженно подтвердила мать. — Вы, милорд, были тогда таким безобразником. Бегали, играли, бывало и крушили. — Она посмеялась. — А как же часто вас вспоминает Ричард!

«На моей памяти за тринадцать лет ни разу»! — так и хотело вырваться у нее из уст. У Оливии начало складывалось ощущение, что это не она член семьи, а этот сидящий напротив герцог. Но больше всего ей было в тягость вечно слушать преувеличенные речи Лили.

Но тут мать, разделавшись с булочкой, неожиданно встала, а за ней следом и Саймон.

— Какой кошмар! Я вспомнила, что не полила свои цветы. Бедняжки, сохнут уже несколько дней. Простите мне мою забывчивость. Я скоро вернусь, а вы продолжайте пить чай. Оливия, поухаживай за гостем, — она многозначительно кивнула в сторону Саймона. Лили ветром убежала из гостиной, оставив в воздухе только запах своих духов.

Саймон присел.

— Значит, вот как! — Оливия была возмущена до предела. — Знаешь, мне абсолютно все равно что только что происходило здесь. Я оставлю без внимания и весь этот фарс. Мне просто интересно, что ты здесь вообще делаешь?

Саймон вытянул ноги и, положив одну на другую, невозмутимо ответил:

— Я пришел узнать, получила ли ты цветы.

— И нельзя было отправить одного из своих слуг?

— А также хотел навестить тебя. — Он одарил ее своей обаятельной улыбкой.

Глаза Оливии с укором впились в него, в то время как он смотрел на нее с неким любованием. Девушка казалась раздраженной, и тому причиной служил он. Саймон знал это. Но его это ничуть не трогало, однако даже напоминало их детство: она хмурая и злая, а он радостный и беззаботный. Будто вечность прошла с тех пор и тут же кажется, что это было вчера.

— Чего ты хочешь? — спросила Оливия.

Попытав ее молчанием, он ответил серьезно:

— Тебя.

Ее брови поползли наверх, а из груди наружу вырвался смешок.

— Что это значит? Зачем я тебе? — В ее голосе слышалось искреннее непонимание. — А-а-а, хочешь испробовать на мне свою пыточную?

Саймон поднял подбородок вверх.

— Так уж вышло, что я решил жениться и в этот самый момент нашел тебя. Я думаю, это судьба, что так удачно сложилось. И в тот момент, когда я понял, что ты это ты, то решил: ты будешь моей герцогиней. Надеюсь, что ты не будешь против.

— Конечно, я против! — Душа ее вся восставала. — Не кажется ли тебе, что ты слишком самонадеян и груб?

Саймон поднял одну бровь.

— Груб вряд ли, самонадеян — возможно. Герцогский титул неволей делает тебя таким, какой ты есть, поэтому не будь ко мне строга, Оливия. Вскоре ты сама это поймешь. Хотя это еще одна из причин, почему я нуждаюсь в тебе: моя жена должна помогать мне видеть себя со стороны и принимать участие в важных вопросах моей деятельности. А ты, я знаю, умнее как минимум половины всех лондонских дам.

Если это комплимент, то он увенчался успехом. Прежде, кроме отца, никто ей не говорил подобного. Он сидел прямо напротив нее. Свет от окна упал на одну сторону его лица, как будто лишний раз доказывал, насколько он был хорош собой. И хорошо или худо, но отрицать очевидное было глупо. Квадрат лица мужчины сделался четким и острым, что создавало ему еще более мужественный образ.

Саймон заметил, как уголки ее рта дрогнули в улыбке, а в глазах промелькнула мягкость.

— Мне пора. Я злоупотребляю вашим вниманием, леди Уотсон.

Он поднялся и медленно направился к двери. Но Оливия, ни минуты не метаясь, подбежала и схватила его за руку. От неожиданности Саймон озадаченно посмотрел на нее.

— Постой, — сказала она тихо, с тоном, полным отчаяния. Оливия близко подошла к нему. — Не надо этого. Оставь меня, прошу. Понимаешь, у меня другие планы на свое будущее и становление герцогиней в них ну никак не входит. Я не вижу себя в этом ключе.

Саймон переводил взгляд с нее на их взявшиеся руки. Его пальцы сжали ее ладонь. Он повернулся к ней всем телом и прикоснулся другой рукой к щеке. Ее кожа была гладкой и теплой, а зеленые глаза блестели надеждой.

— Увидимся у Деббитов, — произнес он тихо и вышел из гостиной.

Он шел к выходу, размышляя по дороге. Что она имела ввиду? Какие у нее другие планы? Ему всегда казалось, что все планы молодых леди — это выйти замуж. Но и здесь Оливия смогла его удивить. Однако, как бы там ни было, он сможет ее убедить отказаться от своих планов. Он был уверен, что сможет дать ей гораздо больше и, возможно, даже любовь.

— Добрый день, лорд Лендский.

Саймон поднял голову. На входе стоял отец Оливии, граф Брайтшир.

— Лорд Брайтшир! Приятно, что застал вас. Как поживаете?

И он не лукавил. Саймон действительно обрадовался их встрече спустя столько лет. Старый друг отца всегда относился к нему как к родному. Они обменялись рукопожатиями.

— Все в порядке, спасибо. Как ваша матушка, здорова? — поинтересовался граф.

— Да, здорова. Благодарю.

Если бы они пересеклись где-нибудь в другом месте, то Саймон, скорее всего, и не узнал бы давнего друга своего отца: годы не пощадили его. Седина у висков уже давала о себе знать, морщины накрыли лицо как пелена. Очки, которые граф никогда не носил, вдруг присели на носу.

— Вас уже не узнаешь, молодой человек. Настоящий мужчина! Так и не скажешь, что когда-то был маленьким сорванцом. С тех пор я вас больше и видел, — посмеявшись, сказал Ричард.

— Что тут скажешь? — Он пожал плечами. — Годы идут. Все меняется.

Граф пытался вглядеться в него почти как в зеркало.

— Вы ведь здесь не просто так, я правильно понял?

«Да, я тут за вашей дочерью, которая не хочет, чтобы за ней ухаживали и женились на ней, потому что у нее свои какие-то планы». — Конечно, Саймон не мог так ответить, поэтому молча кивнул.

— И гадать не надо! Я достаточно проницателен и не мало прожил, чтобы сказать, хороший человек или плохой. Ты относишься к первому числу, это видно по глазам. И буду прямолинеен: если ты сможешь довести дело до конца, я буду очень рад. — Он положил ему руку на плечо. — Но ты сам знаешь, что будет, если обидишь ее. — Его глаза выглянули из-под очков.

Ричард слегка посмеялся, местами кашляя. Саймон улыбнулся. Но ему было приятно внезапное и, можно сказать, заранее данное благословение ее отца. Это даже облегчало ему работу и можно сделать предложение в любой момент. Но, конечно, он при этом должен хотя бы надеяться на положительный ответ этой мисс Самостоятельность.

— Милорд, вы, как всегда, раскусили меня, — признался Саймон. — Хотя по Оливии не скажешь, что она хочет того же. Она очень целеустремленная молодая леди не простая.

— Не переживай, — успокаивал его Ричард. — Да, Оливия отличается от других, но все-таки она тоже девушка. А у женщин все может перемениться за пару дней. Я и твой отец были бы рады вашему союзу.

При последних словах Ричард припечалился. Саймон протянул руку, и дворецкий, стоящий рядом, подал ему шляпу. Попрощавшись с отцом Оливии, он вышел из дома и направился в карету.