Его счастье

Глава 7

Саймон не спал всю ночь. Он то и дело ворочался в темноте, повторяя в голове то, что произошло на балу. «Оливия Уотсон» — только и слетело с его губ. Его надежды действительно оправдались: она не изменилась кардинально сильно. Разве что выросла, стала женственнее, красивее. Ее тело во время танца было мягким, но упругим. А плавные изгибы бедер стали бы мечтой любого мужчины… Он улыбнулся, вспомнив ее удивленную реакцию на балконе. Но и сам Саймон был поражен встрече с ней. Он никак не ожидал, что они когда-нибудь еще увидятся.

У Саймона было достаточно много женщин, особенно до того, как он стал герцогом. И все они отличались друг от друга, были хороши по-своему: у кого-то достоинством служило большая грудь, у кого-то длинные и стройные ноги, а кто-то имел красивые черты лица. Но все без исключения были легкомысленны и умом не блистали. Им был нужен лишь ненасытный любовник или герцог, но ни о какой духовной или эмоциональной связи речи никогда не шло. Именно это было его главным критерием в поиске жены, чтобы между ними была связь и не только сексуального характера. Он рассчитывал на то, что они с женой в браке станут хорошими друзьями и, если повезет, даже полюбят друг друга.

И вот, придя на бал, в место, которое кишит невестами и молодыми дебютантками, Саймон встречает не кого-нибудь, а девочку, которая однажды запала ему в душу, ставшая теперь привлекательной женщиной наверняка для многих мужчин. Вот чего он не понимал, так это причины, почему она все еще не замужем. Она даже не помолвлена, ведь во время танца Саймон специально обратил внимание на руку, пощупав пальцы, и кольца на ней не было. А ведь нынешний лондонский сезон для нее однозначно не первый.

Тут ему пришла в голову чудесная мысль: что, если Оливия станет той самой герцогиней, его женой? Причин, почему не стоит этого делать, он не нашел, как бы ни старался. Она, на первый взгляд, явно неглупа. Это было видно по глазам и по речи. Да и лицом она была недурна. Фигура, конечно, не поражает, но для мужского глаза очень приятна. В совместном браке они определенно должны спеться и, возможно, даже полюбиться друг другу. В таком случае его поиски закончены: он нашел себе жену. Осталось только завоевать ее, поскольку Саймон отметил, что Оливия была чем-то недовольна. Он чем-то вызвал ее раздражение, хотя и не понимал, чем именно. В любом случае это поправимо.

Единственное, чего не хотел Саймон, так это знакомить невесту с матерью. Кэтрин будет недовольна, что он выбрал саморучно, а не по ее составленному списку идеальных, на ее взгляд, невест. Будет удачно, если она заранее в него включила Оливию. Но возлагать надежды он на это не стал. Не в том дело, что Саймону важно мнение Кэтрин. Конечно, это было не так. Ему не хотелось, чтобы все ее недовольство вылилось на Оливию в грубой форме при первой же встрече. Стервозный характер Кэтрин вполне способен показать свою холодную неприязнь, от которой потом долгое время может мутить. Нужно было с ней что-то сделать. Жить с ней под одной крышей станет невыносимо. Ее можно было поселить во вдовий домик, где она не сможет дотянуться до них, или хотя бы отправить в какое-нибудь путешествие.

Время близилось к полудню, а он так и не сомкнул глаза. Необходимо было сначала заняться делами: расправиться с корреспонденцией, встретиться с управляющим и проверить сбор арендной платы, а также отправить Изабель в Ленд-парк, чтобы проверила, как там обстоят дела. Ах да… Еще Фредди.

Саймон начал одеваться. Он всегда одевался самостоятельно, а также сам принимал ванну, потому как иначе ассоциировал себя с инвалидом, не способным выполнять такие элементарные вещи. Хотя для людей его круга это вполне обыденная вещь. Он вызывал камердинера только тогда, когда это было по-настоящему необходимо. Например, завязать галстук, с которым Саймон не умел справляться.

Когда он спустился в столовую, горячий завтрак был уже подан. Лишь Изабель была рядом за завтраком на случай, если понадобится. К тому же она просто любила его и заботилась о нем больше, чем собственная мать, с которой они никогда не были близки.

— Изабель, — обратился Саймон, тщательно пережевывая пищу, — тебе нужно отправиться сегодня же в имение. Я полагаю, что скоро мы с потенциальной невестой отправимся туда после того, как, разумеется, сыграем свадьбу. Хотелось бы, чтобы там все было готово. В этом я могу положиться только на тебя.

Изабель восторженно хлопнула в ладоши со сверкающими глазами, словно выкрикивающие «наконец-то», и спросила:

— Его светлость присмотрел невесту? — Она многозначительно посмотрела на Саймона.

На ее вопрос он ответил утвердительно.

— Кто же она?

— Скоро узнаешь, от тебя это не скроется. Кстати, где сейчас этот лакей Фредди?

Под его прямым взглядом, точно лезвие ножа, экономка озабоченно перебирала ткань платья. Поджатые губы свидетельствовали о нежелании говорить правду.

— Я не знаю…

Саймон всегда был человеком добрым, но в момент, когда его добротой пренебрегают, тут же становился холодным и резким. Это же касалось тех случаев, когда ему это нужно, хотя человек может и не вызывать в нем злость или раздражение.

Громко выдохнув, он сказал:

— Зови его, — звучало, как приказание: строго и резко. — В мой кабинет.

Изабель подчинилась и кроткими шагами ушла за Фредди.

Саймону оставалось только гадать, что еще он успел натворить. Фредди попал к нему только потому, что за него поручилась Изабель, которая жалобно рассказала о том, что молодой юноша — сирота, не способный прокормить себя на улицах Лондона. Она нашла его, лежащем на собственной куртке в узком темном переулке города. Разумеется, Изабель хоть и поручилась за мальчишку, но не несла за него ответственности. Она лишь подчинялась воле материнского инстинкта. Только и всего.

Конечно, будучи более милосердным, чем его мать и покойный отец, Саймон взял бедолагу под свое крыло. Но, кажется, Фредди был окончательным пьяницей, раз он не способен держать свои порывы под контролем. Единственное объяснение этому, как думал Саймон, было наличие у юноши зависимых от алкоголя родственников и, скорее всего, кого-то из родителей. И это он ненавидел больше всего: недисциплинированность и зависимость. Как правило, это всегда имеет дурные последствия.

Допив утренний кофе, Саймон направился в кабинет, находившийся на этаж выше. Он поднялся по лестнице, ожидая, что Фредди и экономка уже давно там. Однако их там не было. Герцог предположил, что случилось что-то действительно серьезное. Зайдя в кабинет, он вызвал своего секретаря, а сам прошел и сел за письменный стол.

Мистер Коллинз, мужчина средних лет, работал у него давно еще при жизни предыдущего герцога, и имел греческие черты лица. Он был невысок, но с достаточно крепким телосложением. Постучав, мистер Коллинз всегда заходил поспешно еще до того, как прозвучит разрешение войти. Когда Саймон стал герцогом, в первые дни он сначала попытался пресечь такое дерзкое поведение. Однако секретарь не переучился, так как работал довольно продолжительный срок, и привычка вросла в него с корнем. Вот и Саймону пришлось привыкнуть. Он также делал скидку на его стаж, ведь тот был еще совсем мальчишкой, когда впервые мистер Коллинз открыл двери их дома. С одной стороны, это было не совсем ловко, когда тот, кто вырос на твоих глазах, начинает указывать тебе на свое место пальцем. Но, что особенно важно, он был хорош в своем деле и в остальном придерживался дисциплины.

Саймон указал на стопку бумаг, лежащих на углу письменного стола. Секретарь сел на стул напротив и стал отбирать наиболее важные документы и письма, которые не могли терпеть отлагательств. Мистер Коллинз подавал Саймону бумаги с комментарием, требующие лишь его личной подписи.

Вдруг в дверь раздался стук, и в комнату ввалился пьяный лакей с экономкой. Ползая на четвереньках, Фредди пытался встать, но от неудачной попытки тут же падал. От ошеломления Саймон вскочил, опираясь кулаками на стол. Хмурый взгляд герцога заставил Изабель в миг подбежать к лакею, чтобы помочь встать. Какое чудо, он наконец встал!

— Мистер Коллинз, — не сводя глаз с представшего безобразия, обратился Саймон, — выйдете на несколько минут.

Тот покорно направился к выходу, обходя экономку и лакея.

Когда секретарь захлопнул за собой дверь, Саймон сказал:

— Я так понимаю, Фредди, тебе не нужна у меня работа, — прищурив глаза, он продолжал сверлить его.

Парень даже не обратил внимания на сказанное и смотрел куда-то в сторону, словно не видел, что в комнате сейчас стоит герцог.

— Ваша светлость, — встряла Изабель, — он просто…

— Миссис Рутнер, хватит его выгораживать, — отрезал Саймон.

Экономка поджала губы, все еще удерживая шатающегося лакея.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — процедил герцог сквозь зубы. И, обогнув стол, Саймон подошел к нему.

Изабель не смела даже поднять глаза: настолько она боялась того, что может произойти.

— О! — будто впервые увидев Саймона, воскликнул лакей с довольным лицом. — Ваша… светлость! — Он сделал неудачную попытку поклониться.

Саймон был возмущен. Нет, он был просто в ярости! Саймон сжал кулаки и чувствовал, как кровь начала бурлить от злости, но не подал виду, сохраняя на лице хладнокровие.

Экономка ахнула от испуга, когда Саймон, взяв крепко широкой ладонью лицо Фредди, заставил его смотреть только на него, призывая к вниманию следующие слова:

— Ты пришел ко мне с грязных улиц городских трущоб, перетерпев голод и холод, — тон его был до скрипа ледяным, как и само выражение лица. — Имея кров и хорошее жалованье, ты рискуешь все это потерять из-за одной бутылки портвейна, который уже течет у тебя вместо крови по жилам.

Взгляд лакея был рассеянным и мутным, однако он понимал что говорит Саймон.

— Скажи мне, Фредди, тебе мало выплаты?

Лакей отрицательно покачал головой.

— Может, тебе плохо живется под моей крышей?

Вновь последовал отрицательный кивок.

— Тогда какого черта ты вытворяешь со своей жизнью, Фредди?! — Отпустив лицо, Саймон повысил голос настолько, что экономка вздрогнула от неожиданности. Лед треснул, он больше не мог сдерживаться. — У тебя есть все, чтобы жить достойно. Скажи мне, чего тебе не хватает?

В глазах Изабель стояли слезы. Казалось, что вот-вот и они хлынут на пол крупными каплями жалости и чувства вины.

Лакей попытался сосредоточить свой взгляд на герцоге, а затем невнятно произнес:

— Вы… правы, ваша светлость — он наигранно повесил голову. — Но я не могу… я не могу не прийти к погребу и не попробовать этот волшебный вкус напитка, который так манит, понимаете? Вы меня не понимаете. Никто-о-о не понимает! — Фредди обвел пальцем помещение. — Это сладкое ощущение… когда внутри разливается тепло, невозможно сравнить ни с чем. Что в этом плохого?

Саймон вздохнул и сунул руки в карманы, откинув назад голову. Было понятно, что парня не спасти, раз он того не хочет. Он не оставил ему шанса. Был только один выход.

— Фредди, — устало произнес Саймон, — ты уволен.

Изабель вновь ахнула и прикрыла рот ладонью, переводя взгляд с одного на другого. Повисла тяжелая тишина.

— Можешь собираться прямо сейчас. Видит бог, я давал тебе шанс и не один раз. Уходи, я больше не желаю тебя видеть.

Развернувшись, Фредди что-то тихо пробормотал себе под нос, затем открыл ручку двери и поплелся в коридор. Через три секунды было слышно, как лакей споткнулся и упал за дверью.

Изабель осталась, смотря на Саймона глазами, полными сожаления. Казалось, что ее сердце сейчас разорвется. Саймон, чтобы не видеть ее, повернулся к ней спиной и подошел к окну, сцепив руки за спиной.

— Мне тоже жаль его. Но если он не хочет бороться за свою жизнь, то что я могу сделать? Не ты, не я его уже не спасем.

Изабель уже во всю сопела позади него, вытирая слезы фартуком.

— Нет, это я должна оправдываться и просить прощения. Это ведь я его привела и надеялась, что при хорошей работе и крове, он встанет на ноги. Прости меня. — Голос ее задрожал.

Саймон повернулся и подошел к ней.

Он мягко обнял ее, а затем ласково сказал:

— У тебя очень доброе сердце.

Плечи Изабель вздрагивали, она уткнулась ему в плечо.

— Не надо винить себя, если человек не хочет принять протянутую руку. Я благодарен тебе, что ты здесь со мной, за твою любовь и заботу. Ну, прошу тебя, останови это слезотечение, пока мне не пришлось посылать за ведрами. — Он немного посмеялся.

Слезы женщины потихоньку капали из ее глаз, зато она снова стала ровно дышать. Саймон был рад, что смог успокоить ее. Изабель отстранилась, запрокинула голову и, посмотрев ему в глаза, с улыбкой погладила его по щеке. Ее глаза блестели.

— Мой милый мальчик, — прошептала она, — я полюбила тебя, когда стены дома впервые услышали твой крик. Спасибо тебе.

Саймон ничуть не сомневался в сказанном.

— Ну все, хватит плакать. — Изабель сделала шаг назад, вытирая глаза и обмахивая лицо ладонями. — В конце концов, нужно отправляться в родное имение и приготовить все к появлению новой герцогини. — Она с толикой радостью взглянула на него.

Еще немного Изабель успокаивалась и потом убежала собирать вещи. По крайней мере, ее взбодренный вид дал Саймону облегчение словно камень упал с души. Он так не хотел, чтобы она была несчастна. Ему было привычнее видеть Изабель энергичной и счастливой, как всегда, но никак не расстроенной до слез. Когда она заплакала, у него будто кошки зацарапали спину. Он так разозлился в этот момент на Фредди, что тот не оправдал ее светлых надежд и на себя за то, что был таким резким в ее присутствии.

Позвав мистера Коллинза, они продолжили дальше разбираться с документами и корреспонденцией. Монотонная работа в виде нескончаемо длинных отчетов и писем невольно заставляла его отвлекаться на посторонние вещи. В конце концов, Саймон все же давал слабину и в перерывах мысленно возвращался к Оливии.

Интересно, как она отреагирует на его предложение руки и сердца, но уже серьезно? Саймон посмеялся про себя. Если делать его вот так сразу, то ее надутые щечки не поместятся даже в этот дом. Но с чего же начать? Саймон мечтательно откинулся на спинку стула, крутя в руках перо, и стал думать. Может быть, пригласить на прогулку? Но интуиция ему подсказывала, что она откажется. Что ж, тогда просто нанести визит к Уотсонам? Неплохая идея. Сегодня же ему нужно немного сдвинуть расписание, и Саймон сможет нагрянуть к леди Уотсон с визитом.

Саймон стал размышлять уже и о том, в каком домашнем платье она его встретит. Он был настолько поглощен воспоминаниями и самой Оливией, что только сейчас осознал, насколько ее бальное платье ей не подходило. Нельзя было сказать, что Саймон разбирается в женской моде и нарядах, во всех этих рюшах и юбках. Конечно, нет! Но такая вещь, как стиль, ему известна, а также чувство вкуса. И тот цвет платья, его форма и объем явно не подходили Оливии Уотсон. Для нее было характерно что-то другое, что-то близкое к природному и естественному. Быть может, близкое к изумруду, морским оттенкам или вовсе что-то пастельное. Это бы подчеркнуло цвет ее прекрасных глаз и светлую кожу.

Однако пока он перебирает свои дела, можно не терять время зря и напомнить будущей невесте о себе прямо сейчас, оправив букет цветов, но… каких? Саймон поморщился. Он не знал, какие цветы любит Оливия, но надеялся, что не промахнется и подберет их под стать ее образу и характеру. Кстати, кажется, уже есть кое-какие варианты. Саймон хотел бы слиться со стенами в ее доме, чтобы увидеть ее лицо, когда слуга вручит ей цветы. Наверняка девушка сейчас скучает в обществе своих родных, печально помешивая ложечкой чай.