Его сокровище

10

МАТТЕО

— Слышал, ты избегаешь свою жену, — сказал Ромео.

Он одарил меня дерьмовой ухмылкой и рухнул в кожаное кресло напротив моего стола.

Мне следует убрать этот стул. Я не хочу, чтобы кому-то было комфортно в моем офисе. Теперь моя копия откинулась на спинку стула, положив ноги на гребаный стол.

— Я не избегаю ее.

Я потер челюсть. У меня развился тик из-за того, как сильно я сжимал ее в последние несколько дней.

Ромео приподнял бровь.

— Конечно. Вот почему ты вчера ночевал в «Звезде».

— Так удобнее, — сказал я.

«Звезда» был одним из принадлежащих мне роскошных отелей в центре города.

Ромео помычал, скрещивая руки на груди.

— Должно быть, малышка чувствует себя одиноко. Может, мне стоит пойти и развлечь ее.

Я вскочил со своего места прежде, чем понял, что делаю, и прежде, чем моя рука двинулась к пистолету под курткой.

Ромео засмеялся и поднял руки, сдаваясь.

— Черт, Маттео. Да ты собственник?

Мое дыхание было тяжелым, и я почувствовал необъяснимую потребность увидеть Софию. Мысль о том, что рядом с ней находится какой-либо мужчина, делала меня смертоносным, и я не мог понять, почему.

— Мы поговорим о контрабанде наркотиков позже, — выдавил я, хватая телефон и ключи, и выбежал из кабинета.

— Передавай от меня привет своей невесте, — крикнул мне вслед Ромео.

— Отчет, — приказал я Анджело.

Он находился возле квартиры, где я оставил его вчера утром. Энцо я поставил в ночную смену. Иначе они бы отрубились несколько часов назад.

Анджело неловко поерзал, что привело меня в состояние повышенной готовности.

— Она была в своей комнате, — сказал он.

— Так? — рявкнул я.

Анджело что-то не договаривал, и это меня бесило.

— Я имею в виду, она не выходила из своей комнаты, Босс. Все это время.

Анджело и Энцо были единственными, кроме меня и Ромео, кто имел доступ к видеотрансляциям внутри квартиры. Хотя у меня были камеры во всех местах общего пользования, я ограничил их размещение внутри спален.

— Со вчерашнего утра?

Анджело кивнул.

— Какого черта ты мне не сказал? — прорычал я.

Это странное чувство в груди снова усилилось. Я устоял перед искушением дать ему распространиться. Какого черта она там делала?

— Вы сказали, что не хотите, чтобы вас беспокоили, Босс. Если только она не попытается сбежать.

Мой кулак сжался от желания ударить его. Анджело быстро поднялся в моих рядах. Я выбрал его в свой ближний круг после того, как он спас мне жизнь в засаде. Он был одним из лучших стрелков во всей Семье и доказал свою преданность. Но прямо сейчас? Я хотел убить его. Он тяжело сглотнул, но не отвел взгляда.

Я разберусь с ним позже. Прямо сейчас мне нужно встретиться со своей женой.

Дав ему знак открыть дверь, я ворвался в квартиру. Взглянул на кухню, как будто София была там, мило улыбаясь, заправляя волосы за ухо или доставая булочки с корицей из духовки. Я никогда никому в этом не признавался, но это было одно из моих любимых блюд.

Но в квартире было тихо.

Я встал перед ее комнатой и постучал в дверь. Когда ответа не последовало, вошел и обнаружил, что моя жена свернулась калачиком под одеялом, отвернувшись от меня. Эта странная боль в груди снова образовалась. Возможно, мне нужно было обратиться к врачу, чтобы убедиться, что у меня нет сердечного приступа.

— Что ты делаешь? — спросил я, мой голос прозвучал громко и резко в тихой комнате.

София вздрогнула, и я понял, что она спит.

— Маттео?

София попыталась сесть у изголовья кровати. Когда она отводила взгляд, напряжение скатывалось по ее плечам. Из-за большого черного свитера она выглядела бледной, а глаза были затенены темными кругами.

— Что ты делаешь? — спросил я еще раз, пытаясь контролировать голос.

— Я спала. Извини, — добавила она шепотом. Ее руки скрючились под одеялом.

— Почему ты извиняешься?

Я сделал несколько шагов к кровати.

— Ты выглядишь сердитым.

Я злился, но мне было трудно сдержать эмоции, глядя на эту хрупкую девушку.

Я громко вздохнул, не зная, для чего продолжаю этот разговор.

— Я слышал, ты не выходила из комнаты со вчерашнего дня.

Она кивнула, но не дала объяснения своему абсурдному поведению.

— Ты ела?

Она закусила губу, на мгновение встретившись с моим взглядом, прежде чем снова отвести его. Я стиснул челюсти, чтобы не потребовать от нее не сводить с меня глаз.

— У меня в сумке был шоколадный батончик, — пробормотала она.

— Ты съела шоколадку?

Она весь день и всю ночь пряталась в своей комнате, и из еды у нее был один единственный шоколадный батончик?

К моему ужасу, ее нижняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.

— Мне жаль. Я не знаю, что делать и каковы правила. Я буду стараться лучше. Просто скажи, что мне делать.

Я стоял, застыв, пока София свернулась калачиком, ее плечи тряслись. Ничто в моем воспитании не подготовило меня к такому.

— Хватит плакать, — отрезал я.

София издала тихий икающий звук и поджала губы, чтобы заглушить рыдания.

Я провел рукой по лицу. Должен ли я позвонить кому-нибудь? Моя сестра точно знает, что делать. Но позвонить кому-то другому прямо сейчас значит признаться, что эта девушка мне небезразлична.

Сжав челюсти, чтобы не наброситься, я сел на край кровати и положил руку ей на плечо. Она напряглась, и мое настроение испортилось еще больше. Я убрал руку.

— Ты скажешь мне, что я сделала не так? — тихо спросила она.

Я нахмурился.

— Ничего. Но тебе нужно поесть. Давай же.

Я встал, когда она скинула ноги с матраса. София потянулась к ходункам трясущимися руками, пальцы побелели, когда она сжала ручки. Я нахмурился еще сильнее, когда она попыталась встать и упала обратно на кровать.

— В чем дело?

На этот раз мне хотелось бы знать, как уметь разговаривать… нежно или что-то в этом роде.

— Извини, я просто немного нервничаю.

Она закусила губу и глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то.

— Не мог бы ты принести мою инвалидную коляску?

Ее инвалидная коляска стояла в углу комнаты. Мне было бы не сложно дойти до нее, но по какой-то причине я наклонился и подхватил Софию. Ее передняя часть прижалась к моей груди, руки обвили шею, ноги обхватили бедра. Теперь я знал, что она может ими двигать, но мне явно нужно было лучше изучить ее заболевание. А пока это может подождать. Одна моя рука обвилась вокруг ее талии, а другая скользнула под задницу.

— Я действительно могу просто воспользоваться своей коляской, — сказала она.

Ее дыхание коснулось моей шеи, заставляя меня крепче ее обхватить. Когда я в последний раз находился с кем-то настолько близко? Даже трахая женщин, я меньше с ними соприкасался.

— Я причиняю тебе боль? — спросил я тихим голосом.

— Нет.

— Тогда ладно.

Я вышел из комнаты и пошел на кухню. Прежде чем посадить ее на остров, я заколебался. Мысль о том, чтобы отпустить Софию, казалась неприемлемой.

Я положил руки по обе стороны от нее.

— Ты сможешь здесь сидеть?

Глаза Софии были широко раскрыты, но она уже не плакала, что я посчитал победой.

Она кивнула.

— Ты не упадешь?

Легкая улыбка тронула уголки ее губ.

— Я не собираюсь падать.

Я просто хмыкнул и открыл холодильник. Холодный воздух обдувал меня, пока я невидящим взглядом смотрел на полки. Я провел все свое детство, учась крепко контролировать себя и других. Ситуация только усилилась, когда я взял на себя роль Дона. Прошли годы с тех пор, как я действительно почувствовал, что потерял контроль. Но здесь, на моей чертовой кухне, где за спиной на стойке сидела крохотная девчонка, внутри меня что-то начало разваливаться.

— Эм, тебе нужна помощь?

В сладком голосе позади меня слышался смех, и я понял, что смотрел на холодильник в каменном молчании дольше, чем следовало.

— Нет.

Да.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз что-то готовил. Почему нет готовой еды?

Я закрыл дверцу.

— Я закажу что-нибудь. Что ты хочешь?

— Я не привередливая.

Я не сводил с нее глаз.

— Ты скажешь мне, чего хочешь.

— Пицца? — она почти проскрежетала.

— Интегрируешься в свою новою, итальянскую жизнь? — спросил я, отправив сообщение Анджело, чтобы он принес нам пиццу моего кузена.

— Мне нравится пицца.

Она заправила прядь волос за ухо, и я проследил за ее движением.

— И я могла бы когда-нибудь приготовить… — она замолчала, на ее лице появилось выражение поражения, и она отвела взгляд.

Я вспомнил рецепт булочек с корицей. Возможно, ей нравилось готовить, хотя не уверен, почему она выглядела такой расстроенной.

— Почему ты ничего не ела? — спросил я, скрестив руки.

— Я не знала, позволено ли мне это, — прошептала она.

— Тебе разве запрещали?

— Ты сказал, что мне следует оставаться в своей комнате, поэтому я просто не была уверена…

Мой мозг гудел, когда я пытался понять, о чем она говорит. Когда я говорил, что ей не позволено выходить из комнаты? Единственный наш разговор состоялся вчера утром…

Дерьмо.

Ебать.

Я положил телефон на стойку и встал перед Софией.

— Посмотри на меня.

Мой голос звучал достаточно мягко. К моему замешательству, она не сделала того, что я сказал. Когда в последний раз кто-то бросал мне вызов?

Я схватил ее за подбородок большим и указательным пальцами и поднял его вверх. Ее кожа была чертовски мягкой.

— Я не имел в виду, что тебе нельзя выходить из комнаты.

— О.

— Теперь это твой дом. Ты можешь пользоваться любой комнатой, какой захочешь. И если тебе захочется что-то приготовить или испечь булочки с корицей, кухня в твоем распоряжении.

София моргнула, выглядя усталой и растерянной. Желание утешить ее одолело меня. Я опустил руки и отступил назад, чтобы не сделать что-нибудь нелепое.

— София, — сказал я с ноткой раздражения в голосе, — Теперь ты замужем за Доном итальянской мафии. Это делает тебя королевой. Ты не можешь просто позволить людям помыкать тобой.

— Ты хочешь, чтобы я не подчинялась тебе? — она подняла голову, и в ее голосе появилась нотка дерзости. Вместо того, чтобы моя губа держалась в раздражении, она как будто дернулась в попытке улыбнуться. Я вовремя сдержал этот порыв.

— Нет.

Затем я решил немного позлить ее, чтобы посмотреть на ее реакцию.

— Ты обязана мне подчиняться.

Раздражение промелькнуло на ее лице, и на этот раз не смог сдержать ухмылку. Я обнаружил, что не против этого небольшого огонька, который есть у моей жены. Я поднес руку к лицу, чтобы скрыть улыбку, но то, как распахнулись ее глаза, подсказывало мне, что она заметила.

Я прочистил горло.

— Ты можешь задавать мне вопросы, София. Возможно, это фиктивный брак, но я не твой тюремщик.

Если мы собирались убедить Семью, что брак настоящий, то она не может меня бояться.

Она закусила губу и отвела взгляд, прежде чем кивнуть. Между нами повисла неловкая тишина, и я взглянул на телефон, желая, чтобы пицца пришла и спасла меня. София заерзала, ее ноги подпрыгивали на кухонном острове. Я уставился на них.

— Что у тебя с ногами?

Она замерла от моего резкого тона.

— О, эм, у меня сидром Элерса-Данлоса.

Она впилась пальцами в бедра. Мне пришлось физически сдерживать себя от желания заменить ее руки своими.

— Что это такое?

— Это заболевание соединительной ткани, поэтому мои суставы не очень стабильны. Мои бедра и колени страдают больше всего. Они могут вывихнуться или вызвать что-то, называемое подвывихом, что похоже на частичный вывих. Я начала пользоваться ходунками пару лет назад, но в последнее время этого недостаточно, и мне пришлось начать пользоваться инвалидной коляской.

Ее голос затих, стал почти шепотом, а щеки покраснели. В нашем мире имидж имел силу, поэтому неудивительно, что она жила в тени. Но я понял, что меня не особо волнует, что это делает ее уязвимой. Разве это имело значение, если я был с ней, готовый защитить?

— Это опасно? — процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Я так не думаю?

Это прозвучало с вопросительной интонацией.

— Как ты можешь не знать?

Мой желудок сжался, когда София вздрогнула от моего резкого тона.

— У меня никогда не было стабильного медицинского обслуживания, поэтому просто пришлось пользоваться всем, что мне доступно.

Стиснув челюсти, я кивнул ей, чтобы она продолжала.

— Недуг проявлялся у меня с самого детства. Я все время подворачивала лодыжки, мои ноги всегда были в синяках, потому что часто падала. У меня были ужасные боли из-за роста, головные боли и другие случайные симптомы. Когда я стала старше, ситуация ухудшилась, и вывихи стали появляться чаще. В конце концов я убедила родителей, что мои слова не выдумка. Они водили меня к нескольким врачам, прежде чем один наконец поставил мне диагноз. Однако после этого я больше никогда не видела его.

Ебать.

Я бы не удивился, если бы Рустик убил доктора только за то, что тот знал о патологии в его семье. Мы с Софией выросли в разных преступных семьях, но было ясно, что наше детство не особо то и отличалось. Мой отец был строг со мной, редко проявлял привязанность, готовя меня к тому, чтобы стать следующим Доном. Но я никогда не сомневался в его любви. Никогда не сомневался, что все, что он делал, было на благо нашей семьи. А вот Рустику явно было наплевать на свою дочь.

— Существует лечение?

— Я не думаю, что действительно существует какое-то лечение. Я имею в виду, что обезболивающие и грелки могут помочь, и думаю, что некоторые люди занимаются физиотерапией. И, конечно же, пользуются средствами передвижения. Но нет какого-то конкретного лечения.

Стук в дверь помешал мне ответить. Я включил камеру в коридоре на своем телефоне и увидел Ромео с нашей пиццей, и открыл дверь ровно настолько, чтобы выхватить ее у него.

— Что, ты не собираешься пригласить меня внутрь? — спросил он с сумасшедшей улыбкой.

Я проигнорировал его вопрос.

— Ты получил ее медицинские записи?

Выражение его лица изменилось.

— Я хотел сообщить тебе об этом. Франко ничего не смог найти.

Франко был моим лучшим хакером и всегда доставлял мне необходимую информацию.

— Что ты имеешь в виду?

— Если у нее и были медицинские записи, то их кто-то уничтожил. Я имею в виду, удалил. Ты знаешь, что Франко мог бы их найти, если бы они были просто стерты.

Во всем этом был замешан Рустик. Сволочь.

Я коротко кивнул Ромео и закрыл дверь перед его носом.

Я положил пиццу на кухонный остров и взял две тарелки. По крайней мере, я знал, где они находятся.

— Мы запишемся на прием к врачу, посмотрим, что он скажет.

Я был уверен, что ее болезнь излечима, если только она встретится с нужным человеком.

— Спасибо. Это… это действительно приятно.

В груди у меня что-то защемило, и я отвлекся тем, что взял несколько кусков пиццы.

— Ешь, это твой обед. У меня есть работа.

Я направился к двери, но остановился, когда София позвала меня по имени.

— Ты сможешь привезти мою инвалидную коляску? — спросила она.

Я провел рукой по лицу, раздражение на самого себя возрастало. Сначала я заставил ее думать, что ей не разрешается выходить из комнаты, а теперь оставил ее на стойке без необходимого ей средства передвижения. Каким придурком — мужем я был. Вот почему я не мог позволить себе сближаться с людьми. Это делало меня расслабленным и рассеянным.

Я взял ее инвалидную коляску и подтолкнул к кухонному острову. Затем поднял ее со стойки и помог сесть.

— Тебе нужно что-то еще?

Она покачала головой.

— Тебе пора уходить?

— Да.

Она медленно кивнула.

— Надеюсь, у тебя будет хороший день.

Ее нежные слова преследовали меня, пока я не подошел к двери и не захлопнул ее за собой.

Анджело кивнул мне, когда я поднимался в лифте в свой офис. У меня была работа, империя, которую нужно было контролировать, и я не мог позволить никому помешать этому.