Эгоист

Глава 13

Сердце ее замерло в груди от легкого ужаса. Шарлотта вздрогнула и повернулась к нему.

— Уильям! — И тут же спохватилась. — Милорд.

Темно-золотистые глаза удовлетворенно заблестели, когда он понял ее оплошность. Оплошность, за которую она готова была откусить себе язык. Еще и потому, что чувствовала острую потребность чем-то занять себя, чтобы… Господи, каким же красивым он был! Каким до боли!.. У нее перехватывало дыхание, пока она смотрела на него. И кажется колени стали дрожать.

Святые небеса, почему он всегда так сильно действовал на нее? Еще совсем недавно рядом с ней стоял порядочный и такой же красивый джентльмен. У того тоже были красивые глаза… светлого оттенка. И волосы… тоже светлые… Она ждала от него предложения, собиралась стать женой лорда Хамфри и знала, что это будет для нее самым лучшим решением. Но… но почему она ничего не чувствовала, когда стояла к лорду Хамфри так же близко, как стоял сейчас Уильям?

— Думала, я ушёл? — выгнув темную бровь спросил он, растянув губы в такой захватывающей полуулыбке, что у ее замерло сердце.

Боже, он едва подошел, а она уже теряла голову!

С трудом взяв себя в руки, Шарлотта отошла от него на шаг и сжала перед собой пальцы, чтобы унять дрожь.

— Я подумала, что вам стало скучно.

— Мне действительно стало скучно, — признался он, с неприкрытым безразличием оглядев всю толпу. — На балах всегда царит смертная скука.

Шарлотта не заметила, как сжала зубы.

— И всё же вы не ушли.

Уильям с легким недоумением пожал плечами и снова взглянул на нее. Остро, пристально, так, что она снова испытывала затруднения с дыханием.

— Не ушел, — ответил он спокойно.

— Почему?

Он сделал шаг в ее сторону, оказавшись опасно близко.

— Потому что ты здесь.

Она застыла с таким ошеломлённым выражением лица, что даже рот разинула от изумления. Потому что не ожидала услышать ничего подобного. Потому что… была в легком ужасе, ведь когда он смотрел на нее так, говорил подобные вещи, сердце ее невольно начинало верить в то, что она действительно была главной его причиной.

Потому что получается, что он заметил ее, хоть ей и казалось, что он даже понятия не имеет о том, что находится в одном с ней помещении.

— Но это… — начала было она, но Уильям резко оборвал ее.

— Кто это подходил к тебе? — подозрительное прищурившись, спросил он жестко, пристально глядя ей в глаза.

Шарлотта моргнула от удивления.

— Кто?

— Лорд Хамфри, — услужливо пояснил он, и Шарлотта внезапно заметила, как задергался желвак у него на щеке, когда Уильям сжал зубы. Недовольно, даже гневно. — Кажется, это был он.

Она была удивлена. Не только его реакцией.

— Вы его знаете?

Он выглядел весьма угрожающе, когда мрачно нахмурился, и на лбу обозначилась знаменитая морщинка.

— Так это один из твоих кавалеров, о которых ты говорила!

Голос его прозвучал резче, чем обычно. И это удивило ее еще больше. Удивило так сильно, что даже задело. Он совсем недавно появился на балу, почти не замечал ее, а теперь смеет делать ей какие-то… замечания?

Шарлотта спокойно встретила его почти разъяренный взгляд.

— Да, мой кавалер, причем давний.

Она с каким-то жадным удовлетворением отметила, как резко потемнели его глаза.

Он придвинулся к ней еще ближе.

— Давний? Что это означает?

Шарлотта застыла, внезапно ощутив себя перед ним маленькой и беззащитной. Он не только возвышался над ней. Она вдруг поняла, что не в состоянии вести эту битву с ним на равных. Особенно, когда он стоял к ней так ужасно близко.

— Он… он ухаживал за мной в мой первый сезон.

Глаза его опасно заблестели, а желвак на щеке под ухоженным бакенбардам задергался заметнее.

— И он просил твоей руки?

Она не смогла выдержать его взгляд и опустила голову.

— Да.

И не заметила, как побледнел Уильям.

— И ты… что ты ответила?

Она снова посмотрела на него, поражаясь его недогадливости.

— Как что ответила? Тогда я отказала ему, иначе не стояла бы сейчас тут.

Он смотрел на нее так, будто видел впервые.

— Отказала тогда? Так он просил твоей руки в твой первый сезон?

Почему в его голосе слышалось такое облегчение?

— Да.

Он вдруг прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, будто не мог взять себя в руки.

— А для чего он подошел к тебе сегодня?

Господи, что за допрос! Шарлотта выпрямилась, не желая, чтобы он и дальше нависал над ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Он приглашал меня на танец, — почти с вызовом заметила она.

Пора было спустить его с небес на землю. То, что он преследовал ее, называя это ухаживаниями, и не оставлял ей выбора, не означало, что она поверит ему и согласится принять его предложение. Шарлотта знала, что этого никогда не произойдёт, даже если перевернется земля.

— И ты уже танцевала с ним? — снова спросил он с каким-то пугающим предостережением, что еще больше не понравилось Шарлотте.

Она даже отошла от него на шаг, пытаясь успокоить отчаянный сутк сердца.

— Нет, но…

— Вот и отлично! — почти гневно прорычал Уильям, снова надвинувшись на нее.

Шарлотта застыла на месте, вспомнив точно такой же момент в собственной гостиной, когда он вот так же подошел к ней, обнял и…

У нее закружилась голова, но она отчетливо почувствовала, как он взял ее за руку и, развернувшись, повел в центр танцевальной площадки.

— Что вы делаете? — заговорила она, опомнившись.

Он даже не смотрел на нее, почти таща ее за собой.

— А на что похоже?

Уильям резко остановился и повернулся к ней, не выпуская ее руки.

Шарлотта вперила в него гневный взгляд.

— Можно ведь было просто пригласить!

Что за человек! И что за дикие манеры!

Вот только все разумные мысли вылетели у нее из головы, когда он обхватил ее за талию, резко прижал к себе, почти вплотную, что было недозволительно даже для старых дев, а потом посмотрел на ее губы таким жарким, многообещающим взглядом, что у нее едва не подогнулись колени. Он смотрел на нее так, словно собирался поцеловать ее тут прямо у всех на глазах. И это… окончательно бы поставило точку в ее судьбе…

Только не это испугало Шарлотту. В голове проносилась просто сумасшедшая мысль: как же давно она не ощущала его губы на себе. Как будто делала это регулярно последние семь лет.

— Я приглашаю тебя сейчас, так что ты не сможешь отказать, — послышался его ставший вдруг хриплым голос, от которой завибрировало все внутри.

Шарлотта сглотнула, боясь лишиться самообладания. И все же ответила ему искренне, пусть даже он этого не заслуживал.

— Я бы не отказала.

Он сжал ей руку своей правой рукой, а другой еще крепче обхватил ее за талию. И притянул к себе почти вплотную. Почти как в тот день во время поцелуя. Боже, она сейчас… потеряет голову и даже не заметит, как это произошло.

— Тогда потанцуй со мной.

Его голос прозвучал не только с особой просьбой. Была в нем такая неприкрытая ласка, что у нее дрогнуло сердце. Едва живая, Шарлотта подняла голову, заглянула ему в глаза и сказала то, что не должна была сказать ему никогда:

— Я потанцую с тобой.

Она была уверена, что ее слова ничего бы не решили, хоть он и смотрел на нее так, словно не отпустил бы, даже если бы она стала возражать. Особенно, если бы она стала возражать, но… В какой-то момент, глядя ему в глаза, Шарлотта увидела в них нечто такое, будто ему был важен ее ответ, ее согласие.

Внезапно всё на свете померкло. Последние несколько дней были невыносимо тяжелыми и изматывающими. Она так устала сдерживать себя. Просто хотела хоть раз насладиться дарованными ей мгновениями, не думая ни о чем. Остались его завораживающие бархатистые глаза, его теплое пожатие, твердая грудь, к которой он прижимал ее. А потом он закружил ее в медленном вальсе, унося ее с собой туда, где не было никого, кроме них.

И она закружилась вместе с ним. Смотрела прямо ему в глаза, держала его за руку и… И это был самый потрясающий танец в ее жизни.

До тех пор, пока он не поморщился, будто от боли, и невольно не опустил их сплетенные руки так, словно ему было трудно держать их поднятыми.

— Что такое? — встревоженно спросила Шарлотта, заглянув ему в лицо.

Уильям поморщился и покачал головой.

— Ничего, с чем я бы не справился.

Когда ее поразила догадка, Шарлотта едва не наступила ему на ногу.

— Ваше плечо! — воскликнула она, а потом пронзила его осуждающим взглядом. — Вы еще не окрепли, чтобы танцевать на балах!

Он поморщился еще больше, но быстро улыбнулся, чтобы не выдать себя.

— Любой нормальный мужчина не станет говорить о подобном своей даме, чтобы не выглядеть в ее глазах…

— Любая нормальная женщина поймет и не станет ждать подобных жертв от своего кавалера, если это вредит его здоровью.

Волнуясь за него, она даже не заметила, как он довольно улыбнулся, когда она назвала его своим кавалером.

— Шарлотта… мы уже танцуем, и я не отпущу тебя.

Она нахмурилась и медленно кивнула. И сильнее сжала его руку.

— Тогда позвольте, поведу я.

Она даже в подтверждение своих намерений придержала его правую руку, которую ему было сложно держать долго вытянутым.

Уильям смотрел на нее так, словно она сошла с ума.

— Исключено.

Шарлотта не собиралась продолжать во вред его самочувствию. Что за упрямый человек!

— Мы сейчас же закончим танец, если вы будете упираться и дальше.

Он вдруг склонил к ней голову и тихо шепнул:

— Шарлотта, не глупи. Я доведу танец до конца.

У нее мурашки побежали по спине от его шепота. Не в силах смотреть на него, она отвернула лицо.

— И всё же нехорошо с вашей стороны вести себя так безрассудно.

Воспользовавшись поворотом в танце, он вдруг снова тесно прижал ее к себе, так, что она невольно ощутила тяжелый стук его сердца, а его лицо на миг утонуло в ее волосах.

— Сердце моё, я в состоянии вести тебя в танце. Я не какой-нибудь жалкий калека.

Острый комок, возникший в горле, стал царапать так мучительно, что она снова стала задыхаться. Потому что никогда не думала, что услышит подобное нежное обращение от самого Уильяма. Слова, обращенные ей.

Ей хотелось стукнуть его, но Шарлотта понимала, что ему кажется, будто задето его мужское самолюбие. Будь оно неладно!

Не представляя, где взяла для этого силы, она снова заглянула в его карие, бархатистые глаза, которые с особым мерцанием смотрели на нее. Сердце ее не подчинялось ей, но Шарлотта заставила себя заговорить:

— Я никогда не считала тебя калекой. И ты нисколько не принизишь свое достоинство, если доверишься мне. В конце концов никто не узнает, что произошло, а я не могу позволить тебе танцевать с раной, которая еще не зажила.

Да, кажется, честность была самым верным из орудий, которым она редко пользовалась, когда дело касалось Уильяма, но только так она могла спрятать от него свое израненное сердце. Но не сегодня.

Он вздохнул, а потом переложил тяжесть своей руки в ее руку.

— Хорошо.

Шарлотта пребывала в легком шоке от того, что он уступил, но тут же придержала его руку, не собираясь отпускать его.

И повела его сама, чувствуя, как снова болит и переворачивается сердце. Потому что он выглядел не только каким-то притихшим, но и слегка бледноватым, будто рана беспокоила его гораздо сильнее, чем он пытался показать.

Глупый, вредный человек!

Шарлотта больше ничего не сказала, и закружилась с ним, закружилась в самом невероятно танце в своей жизни, потому что Уильям был с ней, Уильям смотрел на нее, Уильям продолжал обнимать ее так, будто для него существовало только это мгновение.

И это было волшебно!

Да, это был самый невероятный танец в его жизни. Не только потому, что впервые вёл не он, а женщина, с которой он танцевал. Уильяма поразило то, что, вновь, пристав к ней с неприятным допросом и едва не выведя ее из себя, Шарлотта снова поставила его самочувствие выше всех перебранок и недосказанности.

Такая элегантная, стройная и волшебная в бледно-голубом платье из шелка, который так хорошо подчеркивал девичий стан и придавал ее глазам особый блеск.

Господи, как он удержался от того, чтобы не поцеловать ее прямо там, в бальной зале? Как можно был так долго обойтись без ее поцелуя? Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он целовал ее. И она целовала его. Уильям хотел этого и уже не мог даже бороться с желанием, не мог объяснить, как можно испытывать такие острые чувства до сих пор.

Но всё внутри у него переворачивалось, когда он вспоминал, как Шарлотта стояла у стола с угощениями и разговаривала с лордом Хамфри. Уильям не мог дышать. Его накрыло что-то мрачное, опасное и густое. Что стиснуло грудь и вызывало просто дикое желание подойти и оттащить этого болвана от нее.

Подумать только, он делал ей предложение в ее первый сезон. И хоть она не вышла тогда замуж, ни за кого не вышла, Хамфри так же не женился. Уильяму было известно, что Хамфри обладает безупречной репутацией, а теперь выводит в свет свою сестру.

Черт, у него чесались руки свернуть Хамфри шею. А еще лучше просто подойти и приказать, чтобы он держался подальше от Шарлотты, потому что она…

Что она? — спрашивал тоненький голосок внутри. Она разве обещала принадлежать ему? Да, он хотел ее, но этого было мало. Что бы он ни делал, всё восставало и оборачивалось против него. Как будто он еще больше настраивал Шарлотту против себя. Испорченная прогулка, потом танец…

Черт, не этого он хотел. Уильям вообще перестал понимать себя, когда дело касалось Шарлотты. У него будто наступало какое-то затмение, помутнение, когда она оказывалась рядом с ним. Он хотел прижимать ее к себе, хотел, чтобы она смотрела на него, не разговаривала ни с кем, кроме него. И чтобы пообещала принадлежать ему, иначе… Впервые в жизни он желал женщину настолько, что на самом деле собирался жениться на ней. И другого просто не представлял себе.

Уильям с трудом вынес долгую ночь, а когда наступило утро, понял, что должен что-то сделать. Еще до того, как наступит время ужина, ведь сегодня они должны были ужинать у его матери.

Он снова испытывал желание увидеть Шарлотту. Хотел убедиться, что она не забыла его. Тем более, когда после того дивного вальса танцевала веселый контрданс с Хамфри. Уильям думал, что его хватит удар, если рука Хамфри еще ближе притянет ее к нему. А потом был готов сломать руку всем, кто продолжал танцевать с ней. С горечью он был вынужден признать, что у нее действительно много кавалеров.

Уильям едва не разбил лицо Хамфри, когда тот внезапно оказался рядом с ней. Каким-то чудом Уильям удержал себя в руках и покинул бальную залу, впервые уйдя оттуда без женщины. Что ж, это было для него непривычно. Пусть и Шарлотта привыкает к тому, что иногда происходят события, которые никто не может объяснить. Ведь она знала о его репутации, даже монахини знали об этом, вот только Уильям не собирался больше давать ей шанса не только стыдиться себя, но и ставить хоть что-то ему в вину, чтобы потом отказать ему.

Потому что оказывается, у него имелся довольно серьезный соперник.

Который как раз выходил из ее дома, к которому подошел сам Уильям.

Застыв, он изумленно наблюдал за тем, как сама Шарлотта стояла в дверях, улыбалась Хамфри и что-то нежно говорила ему, пока тот с идиотской улыбкой слушал ее. Надо же, она нашла время, чтобы проводить его!

Кровь медленно поднималась вверх, собираясь ударить в голову, но Уильям отчаянно пытался совладать с собой. В прежние времена он бы тут же ушел и даже не вспомнил имя женщины, которая так поступала с ним, но Шарлотта… Она ведь честно предупредила его о том, что у нее были кавалеры, которым она собирается и дальше уделять внимание. Она не стремилась обмануть его, ввести в заблуждение. Она была не такой, как все. Не только потому, что притягивала его так, что волосы вставали дыбом. В ней как будто таилась некая загадка, которую, поняв, он поймет и себя, и свою жизнь, с которой вот уже много лет не знал, что делать. Пустая никчемная жизнь, которую никто не пожелал спасти, а Шарлотта спасла, не сказав ни слова.

Пустота в груди увеличилась, а потом что-то оборвалось, когда Уильям увидел, как Хамфри берет Шарлотту за руку, склоняется и целует ее пальцы. Она при этом мило зарделась и не спускала со своего кавалера потупленного взгляда. Это что-то кричало о том, что только он, Уильям, может дотрагиваться до нее! Это чувство было так ново и так сильно, что Уильям не мог дышать. Какое-то время молча смотрел на нее, а потом понял, что Хамфри составляет большую угрозу, потому что его намерения были серьезными и расположение к нему Шарлотты только слепой бы не заметил.

Черт бы побрал всё на свете!

Уильям готов был отшвырнуть букет в сторону и уйти. Но чудом сдержал себя, дождался, пока Хамфри не ушел, и только тогда направился к дверям ее дома, пока Шарлотта не ушла.

Она заметила его и застыла в дверях. И снова в лучах солнца, которые прыгали на ее матовой коже, терялись в густых темно-золотистых волосах и отражались в глубинах темно-серых глаз, в простом белом платье в полоску из муслина, который не скрывал в округлом вырезе волнующую высокую грудь, она выглядела такой сказочно красивой, что он едва не потерял дар речи.

Не замечая ничего вокруг, Уильям поднялся по ступенька, приблизился к ней, но остался на лестнице, оставив последнюю ступеньку не пройдённой.

— Что он здесь делает? — спросил он даже не поздоровавшись.

Она нахмурилась и отошла в сторону. Как будто приглашала его войти.

Только Уильям не был расположен ни к чему. Ему было так трудно дышать, что он едва владел собой. Но владел.

— Добрый день и вам, милорд, — произнесла Шарлотта, указав тем самым на его бестактность.

Это еще больше разозлило его. Уильям напрягся, начиная дрожать от острого, совершенно необъяснимого чувства.

— Так что, Шарлотта? Что тут делал этот Хамфри?

Она слегка напряглась, опустила голову и… И это ужасно не понравилось ему.

— Он проводил меня домой после прогулки.

У него замерло всё внутри. Уильям поднялся на последнюю ступеньку, оказавшись рядом с ней.

— Так значит ты прогуливалась сегодня с ним?

Она медленно приподняла голову.

— Да.

Несомненно, это была самая идеальная прогулка в ее жизни.

Уильям застыл, пораженный тем, как это неприятно подействовало на него. Как будто кто-то ворвался к нему домой и ограбил его. Черт, она не шутила, когда говорила, что у нее есть кавалеры. И что она не примет его, Уильяма, предложение. Это… это казалось таким невероятным, таким невозможным, что он не мог пошевелиться. Уильям мог схватить ее прямо сейчас и унести к себе домой. Мог вытащить на улицу и поцеловать перед всеми, чтобы не оставить ей выбора. Но…

Не этого он хотел. Черт побери, не этого добивался. Он вдруг понял, что не только хочет ее тело. Уильям отчаянно хотел ее расположения, а это… Этого нельзя было так просто добиться, не приложив усилий. Собственно, ради этого он и пришел сюда. Хотел сделать ей хоть что-то приятное, что скрасит оставшиеся часы до ужина, когда они снова увидятся. Хотел, чтобы она думала только о нем, вспоминала только танец с ним. Хотел, чтобы она желала их следующей встречи, чтобы она сама захотела этого, хотела его, а не другого. Чтобы не сожалела о том, что он появился в ее жизни, чтобы глаза ее сияли при взгляде на него, как это было недавно, когда она смотрела на Хамфри.

Уильям вдруг поразился тому, как много хочет от женщины, от Шарлотты. Так много, что это даже не поддавалось рациональному объяснению. Но он пришел сюда не для того, чтобы устраивать очередную сцену. Он не стремился обидеть и тем более расстроить ее. Как возможно подумала и она.

Сделав глубокий вдох, Ульям протянул Шарлотте цветы.

— Вот, я принес тебе гиацинты. Мама выращивает их у нас в саду. Я подумал, они тебе понравятся.

Она удивленно посмотрела на яркий, разноцветный букет так, как будто только что заметила его.

— Какие они милые. — Шарлотта подняла на него полные признательности глаза. — Спасибо.

И снова что-то дрогнуло в груди. Легко и слишком просто. Вот как так получалось: то он хотел встряхнуть ее, то потом дрожал так, будто мог упасть перед ней на колени совершенно без сил?

Уильям ужасно хотел обнять ее, но заставил себя стоять на месте. Он вручил ей цветы и отошел от нее. Ему вдруг стало почти невыносимо находиться рядом с ней.

— До вечера, Шарлотта.

Глаза ее потухли. Она опустила голову.

— До вечера, милорд.