Эгоист

Глава 14

Когда карета остановилась перед Холбрук-хаусом, Шарлотта ощутила такую дрожь, что была вынуждена спрятать пальцы под складками серого, блестящего шелка, чтобы скрыть свое волнение.

Это был всего лишь ужин, и он ничего не решит, но…

Она не могла забыть, как вчера днем увидела на пороге собственного дома Уильяма. С букетом до боли красивых нежных гиацинт, которые он вздумал сорвать в саду своей матери и принести ей. Потому что «подумал, что это ей понравится».

Ей и понравилось, так сильно, что, унеся цветы в свою комнату, заперлась за дверью и… не смогла сдержать слезы. Боже, ее любимые гиацинты от Уильяма! Поступок, который поразил ее в самое сердце.

Боже, у нее было очень мало сил бороться с собой. Потому что еще внизу, когда она смотрела на Уильяма и отвечала на его вопросы о лорде Хамфри, ей вдруг показалось, что она… нанесла Уильяму смертельную обиду, когда сообщила, что вернулась с прогулки с лордом Хамфри. В тот момент его глаза потемнели, а лицо побледнело так стремительно, что… Она никогда еще не видела его таким… подавленным.

Он принес ей цветы, чтобы сделать ей приятное, а она дала ему только горечь и разочарование. В сущности, разве она не говорила, что откажет ему? Он прекрасно знал об этом, хоть и продолжал упрямиться. И этот ужин в доме его матери. Как будто он мог что-то изменить.

Шарлотта вздрогнула, когда обнаружила руку матери на своей руке.

— Всё хорошо? — с тревогой спросила Харриет, пока Прюденс выходила из кареты.

Шарлотта нервно кивнула, не уверенная ни в чем.

— Д-да.

— Тогда пойдем, — улыбнулась ей мать и вышла из кареты.

Шарлотта и прежде бывала в этом большом доме с высокими колоннами и нависающим фронтоном, который, казалось, составлял всю крышу, но сегодня впервые ей было так невыносимо тяжело пересекать его порог.

Потому что там ее ждал Уильям. Самый невозможный из людей. Тот, кто никогда бы не стал ждать ее, если бы не та ночь. И его глупая идея поцеловать ее через десять дней после своего тяжелого ранения.

Ей следовало отбросить все мысли, просто поужинать и вернуться домой. И не предавать этому какое-то особое значение, ведь… Лорд Хамфри был невероятно внимателен во время прогулки и почти недвусмысленно намекнул, что готов сделать следующий шаг. У Шарлотты замирало сердце при мысли о том, что он скоро сделает ей предложение. На прогулке он познакомил ее не только со своей сестрой, но и матерью, которая тепло улыбнулась Шарлотте и потом увела дочь, чтобы молодые провели время вдвоем.

Ей нужно было продержаться всего один вечер, и ее судьба будет решена.

Что ж, не такая уж и сложная задача.

Так думала Шарлотта до того, пока они не оказались в холле. Она полагала, что их встретит дворецкий, который возьмет верхние одежды и проводит в гостиную, где хозяева уже ждали своих гостей.

Но Шарлотта замерла, когда ей навстречу решительным шагом шел Уильям.

Она застыла, как вкопанная, когда его тяжелые, острый взгляд остановился на ней. Казалось, что ей навстречу идет не человек, а большая скала, в которую она непременно врежется и погибнет.

На нем был черный сюртук, подчеркивающий ширину плеч, черные длинные панталоны, белоснежней жилет, расшитый серебряными нитками, и белая рубашка со строго стоячим воротником, который дотягивал до его ухоженных бакенбард.

Волосы, зачесанные налево, были в привычном беспорядке, падая на широкий лоб. Темные глаза горели и были прикованы к ней, лицо сосредоточенное и серьезное.

У нее едва не остановилось сердце, когда Уильям остановился перед ней. Такой высокий, такой до боли знакомый, такой невероятный, что снова закружилась голова.

— Шарлотта, — произнес он своим глубоким, завораживающим голосом, взял ее руку и, склонившись, прижался теплыми губами ее пальцев. Ее мгновенно парализовало, а он выпрямился и добавил: — Счастлив, наконец, видеть вас у нас дома.

Шарлотта в ужасе смотрела на него и… И не могла подавить боль, которая сжала ей сердце. И не потому, что его бакенбарды сегодня были… немного короче, не доставая острыми углами до складок вокруг губ. Видимо его камердинер сегодня переусердствовал и… И Шарлотта почувствовала себя еще более удрученной. Потому что она всегда восхищалась этой волнующей растительностью на его лице.

Ей было не по себе от того, что, едва войдя в его дом, она уже потеряла здравомыслие и растеряла все свои тщательно запланированную линию поведения и может даже слова, которые скажет ему при встречи, потому что… Он смотрел на нее так, будто ждал ее, будто только она и имела значения во всем этом дне.

Он всегда умел вызывать в женщине чувство собственной исключительности. До тех пор, пока смотрел на нее. Когда же он уходил, а он всегда уходил, как ушел и тогда из кофейни, едва заметив леди Хартли, он даже не замечал, что оставлял за собой горы «трупов». Шарлотта давно поклялась не быть одной из всех.

— Д-добрый вечер, — промолвила она, опустив голову.

И хотела отнять у него свою руку, но он решительно удержал ее в своих теплых пальцах, прикосновение которые волновало ее сверх меры.

Выпрямившись, Уильям с улыбкой посмотрел на ее мать и сестру.

— Леди Уитлсфорд, мисс Прюденс, прошу вас проходите.

Он сам проводил их до гостиной, а Шарлотту при этом держал подле себя. Она шла, едва замечая дорогу, отчаянно стараясь не заметить его руку, которой он держал ее, а большим пальцем в какой-то непостижимый момент будто бы невольно погладил тыльную сторону ее ладони, заставив ее поежиться от трепета.

Когда же они оказались в гостиной, он все же выпустил ее. Шарлотта испытала такое облегчение, что едва не лишилась последних сил. Будто они потребовались для того, чтобы бороться с ним. А ведь она только приехала.

Родные Уильяма, его мать, сестры, даже Лидия с мужем, все окружили их и приветствовали с такой теплотой, словно они уже были членами семьи. Лидия болтала без умолку, рассказывая не только о своих детях, но и о том, какой бывает семейная жизнь. Доротея улыбалась и журила дочь, заметив, что так она избалует своих детей. Шарлотта слушала все это и старалась придать своему лицу такое бесстрастное выражение, которое позволит ей держаться и не растерять весь свой арсенал еще до ужина, но и при этом не выглядеть чересчур неблагодарной и недружелюбной.

Затем, когда дворецкий объявил готовности ужина, Уильям медленно подошел к ней. Шарлотта знала, что так произойдет, но не думала, что снова потеряет присутствие духа, едва он оказался рядом с ней. Всё то время, что они провели в гостиной, болтая и ожидая ужина, он стоял в углу, не позволял себя вовлечь в разговоры, молча пил аперитив и внимательно следил за ней. Она чувствовала его взгляд так, будто он касался ее по-настоящему. Как сейчас.

— Прошу, — протянул он ей руку.

Она положила свою ладонь на его согнутый локоть, и они направились в столовую. Большую красивую комнату, увешанную картинами известных английских художников, где приятно горели множество свечей, придавая всему происходящему оттенок какой-то несбыточности и нереальности.

Уильям сидел во главе длинного стола, где напротив него восседала его элегантная и красивая мать, а Шарлотту посадил по правую от себя руку. В самое почетное место.

Итак, ужин начался, и все теперь знали, что он ухаживает за ней.

Шарлотта пребывала в таком напряжение, что боялась прикоснуться хоть к чему-то. Она была уверена, что прольет содержимое бокала, если возьмет его, или ложка выскользнет из пальцев, если она совершит оплошность.

— Мне заверили, что суп очень вкусны, — послышался рядом тихий голос. — Почему ты не ешь?

Сделав глубокий вдох, Шарлотта рискнула посмотреть на него. В свете свечей его лицо обрело какой-то золотистый оттенок, а глаза мерцали бархатным обещанием, вызывая озноб во всем теле. Он смотрел на нее так, что она… никогда не могла устоять перед ним.

— Я… я… — она даже не могла говорить.

Уильям вдруг нахмурился, и выглядел при этом очень обеспокоенным.

— Почему ты так расстроена? Что-то случилось?

Как она могла это объяснить? Сейчас… снова был вечер, когда казалось, что он принадлежит ей, но когда это закончится, и он уйдет, она… Она так часто в прошлом теряла его, что теперь, привыкнув к его взглядам, разговорам, прикосновениям, она просто… Что с ней станется потом?

— Ничего, — ответила Шарлотта, прикусив губу и опустив голову.

— Почему ты лжешь мне?

От изумления она вскинула на него резкий взгляд.

— Я не лгу!

Он спокойно встретил ее недовольный взгляд. Слишком спокойно.

— Я же прекрасно вижу, что ты лжешь. Ты… — Взгляд его вдруг опустился на ее губы. — Ты всегда покусываешь свою восхитительную губу, когда собираешься говорить неправду.

От возмущения она едва не стукнула рукой по столу, но… не могла пошевелиться, не могла дышать, потому что от его пристального взгляда по всему телу разилось просто недопустимое тепло. Как будто он уже поцеловал ее. Не целовал так невыносимо давно…

— Это не так! — попыталась возразить Шарлотта, взяв ложку, чтобы хоть чем-то занять руку.

Он вдруг откинулся на спинку своего стула и улыбнулся.

— Мы можем до утра препираться с тобой, но я все равно останусь при своем мнении.

Шарлотта охватила легкая паника. Не собиралась она сидеть с ним до утра.

— Вы меня не знаете.

Он вдруг снова подался вперед. Взгляд стали серьезными.

— А хотел бы знать. Поверь, я бы отдал все на свете, чтобы узнать, какая ты на самом деле.

Шарлотта едва могла дышать, видя не только искренность в его глазах. Его интерес был… не сиюминутным, не продиктованным только обстоятельствами одного вечера.

Господи!

— Уильям, милый, почему ты мешаешь Шарлотте кушать?

Спокойный голос графини ворвался в сознание и вернул к реальности, где Шарлотта обнаружила, как при всех недозволительно близко склонилась к Уильяму.

Проклиная себя за то, что не в состоянии бороться с румянцем, от которого горело лицо, она выпрямилась и, быстро опустив голову к тарелке, принялась есть, делая вид, будто занята.

Уильям отвернулся от нее и угрожающе посмотрел на мать, у которой был слишком невинный вид.

— Я рассказывал ей о том, какой сегодня вкусный черепаховый суп приготовил наш повар.

Доротея улыбнулась, едва заметно покачав головой.

— Тогда позволь ей самой оценить старания нашего повара.

Лидия, сидевшая чуть дальше от брата с левой стороны, с интересом посмотрела на него.

— Дорогой брат, не хочешь рассказать нам о том, куда подевался большой куст гиацинтов, которые так заботливо выращивает наша матушка? Мне сегодня сказали, что именно ты ушел из дома с большим букетом. Куда ты уносил их? Кому они были предназначены?

Шарлотта едва не подавилась супом. Вытерев губы салфеткой, она быстро взяла бокал с красным вином и сделала несколько глотков, заметив при этом, как нервно Уильям схватил свой собственный бокал.

— Дорогая сестра, — обманчиво мягким голосом заговорил он, глядя на Лидию, — как мне известно, ты уже несколько лет не живешь в этом доме. С каких пор тебя беспокоит такой пустяк?

Улыбка Лидии стала шире.

— С тех пор, как я узнала о том, что гиацинты — любимые цветы нашей дорогой Шарлотты. Скажи, умоляю тебя, что они были предназначены ей. — Лидия тут же перевела нетерпеливый взгляд на Шарлотту. — Дорогая, надеюсь, он привез этот букет тебе, а не какой-нибудь тайной возлюбленной?

Шарлотта задыхалась. Лидия в сущности просто подразнивала и пыталась в какой-то степени сблизить своими разговорами подругу и брата. Только понятия не имела о том, на какие глубокие раны наступала.

Сделав еще один глоток, Шарлотта поставила бокал на стол и наконец ответила, потому что все, включая и Уильяма, ждали ее ответа.

— Да, они были для меня.

Лицо Уильяма помрачнело, зато глаза Лидии довольно просияли.

— Я знала, что у моего брата идеальный вкус!

— Букет был действительно красив, — раздался голос Прюденс, которая сидела возле Эстер и мечтательно смотрела на Лидию. — Жаль, что Шарлотта унесла его к себе в комнату.

Ее слова подхватила Эстер.

— Обычно, когда джентльмены приносят мне букеты, я их оставляю в общей гостиной.

Лидия лукаво улыбнулась.

— Это был не обычный букет и не от обычного джентльмена. — Она снова с лукавством взглянула на брата. — Правда, Уильям?

Шарлотта ощущала на себе острый взгляд Уильяма, от которого у нее горело всё внутри. Еще немного, и все ее тайны могут вывернуть наизнанку и высыпать на стол! И лишь, совладав с собой, она обнаружила, что Уильям сам испытывает муки неловкости, когда, взглянув на него, поняла, что он готов убить свою хитрую сестрицу.

— Тебе больше не о чем говорить, сестра? — спросил он, скрипнув зубами.

Лидия одарила его улыбкой, полной обожания.

— Предлагаю выпить тост за идеальные букеты.

Леди Холбрук развеяла напряжение, царившее за столом, когда начала непринужденный разговор об отвлеченных вещах.

Вскоре суп сменили основные блюда, перед Шарлоттой поставили тарелку с овощами жареной ножкой баранины. Вид сочного, отлично приготовленного мяса вызвал в ней… легкий протест. У нее не было аппетита, она даже не чувствовала вкуса еды. Потому что не только сидела невероятно близко к Уильяму. У нее замирало сердце каждый раз, когда он двигался. Как например сейчас, когда он будто невольно склонился в ее сторону, отпил немного вина из своего бокала и тихо заговорил, не глядя на нее.

— Я когда-нибудь убью ее.

Шарлотта удивленно посмотрела на него и, проследив за его взглядом, заметила, что он сверлит глазами слишком часто улыбающуюся Лидию.

— За что? — спросила она так серьезно, будто он сам был серьезен в своем желании.

Уильям медленно повернул к ней свою голову.

— Иногда она бывает чрезмерно любопытной, не находишь?

Впервые за долгое время Шарлотте пришлось согласиться с ним. Особенно, когда она вспомнила, как столкнулась с его сестрой в Гайд-парке.

— Да, это верно, — кивнула она, испытав даже облегчение, когда ее отвлекли от тяжелой пищи.

Глаза Уильяма вспыхнули теплотой и такой неподдельной благодарностью, что у нее перехватило в горле. Он не мог не заметить, что она действительно впервые согласилась с ним. И это… как будто объединило их, создав некую связь, которую она не могла разорвать.

— Иногда она бывает слишком невыносимой.

Шарлотта быстро взглянула на подругу.

— Но она любит вас так же, как вы ее. — Она снова посмотрела на него. — Вы бы не причинили ей вреда, как бы сильно она вас не раздражала.

В памяти вдруг всплыл короткий разговор, который они вели в ночь его ранения, когда она не должна была позволить ему уснуть.

К ее полной неожиданности, Уильям посмотрел на нее так, будто вспомнил о том же.

Он вновь опустил голову, а потом она застыла, ощутив, как он накрыл ладонью ее руку, которая лежала на столе. При всех!

— Иногда крайне необходимо держать своих сестер подальше от своей жизни. — Он лениво перебирал ее пальцы. И это вызвал легкий озноб во все теле, потому что их руки не были укрыты перчатками. — Какие у тебя красивые пальцы… — пробормотал он.

Шарлотта резко отдернула руку, боясь, что у нее сейчас лопнет сердце.

Но он удержал ее пальцы в своей руке.

— Пожалуйста, отпусти меня, — прошептала она, едва живая.

Он поднял на нее свои завораживающие глаза, и было в его темных глубинах нечто такое, что заставило ее застыть.

— Скажи, а он дарил тебе цветы?

Шарлотта даже рот открыла от его бесцеремонного вопроса. Не только потому, что поняла, о ком он говорит. Она была разгневана тем, что Уильям заговорил об этом при всех, и хоть говорил тихо, это нисколько не извиняло его. Потому что он смотрел на нее так, будто ответь она положительно, это прозвучало бы как признание в убийстве.

— Как вы смеете!

Он сильнее сжал ее пальцы. Лицо его напряглось, а на щеке под бакенбардам, задергался желвак.

— Так что, Шарлотта, дарил или нет?

— Я даже не стану отвечать на этот вопрос.

Глаза его потемнели.

— Дарил, — быстро заключил он.

Это разозлило ее.

— Конечно, дарил, потому что нормальный кавалер всегда дарит цветы своей даме.

Он прищурился.

— Стало быть, я не нормальный кавалер?

Шарлотта снова дернула руку. Но и тогда он не отпустил ее.

Господи, чего он добивается? Еще одного скандала?

— У вас просто талант тянуть за словами! Я такого не говорила.

Он подался к ней еще ближе.

— А скажи, ты хранишь его цветы так же в своей комнате, как мои?

Она же так хотела просто прийти, просто поужинать, возможно, обменяться несколькими словами, и вернуться домой. Но кажется, всем ее добрым, незамысловатым планам пришел конец.

Каким-то чудом она все же выдернула руку из его пальцев, ощущая на него такой гнев, что ее даже стало трясти.

— В любом случае это вас не касается.

Его взгляд стал острее.

— Сердце мое, это очень даже меня касается!

Она вдруг поняла, что ненавидит его за то, как он называет ее.

— Если вы будете продолжать в таком же духе, я встану и уйду.

Он взглянул на стол, пытаясь отыскать ее руку.

— Ты не посмеешь. Я этого не позволю.

Подошли слуги, которые приносили десерт.

Шарлотта испытала такое облегчение, что едва не расплакалась, когда между ними встал дворецкий.

— Милый брат, — снова послышался веселый голос Лидии. — Ты снова мешаешь Шарлотте насладиться изысканными блюдами нашего повара.

Уильям с таким грозным видом повернулся к сестре, что едва ли не изрыгал пламя.

Шарлотта отвернулась от него. Ей было все равно, если даже он сам сгорит от этого.

— Почему ты вечно суешь свой нос в чужие дела? — почти гневно выпалил Уильям схватив свой бокал.

Лидия не растерялась даже тогда. Осознав, что брата лучше не трогать, она взглянула на Шарлотту.

— Милая, как считаешь, какая черта характера в мужчинах самая невыносимая? — Она снова весело улыбнулась. — Я например считаю, что сварливость самая ужасная из всех.

Как бы сильно Шарлотта ни была зла на Уильяма, даже она понимала, что его терпение не безгранично. Но раз зашел такой разговор, что ж, и она могла высказаться. Тем более ей было, что сказать.

Вздохну и стараясь не смотреть на Уильяма, она наконец произнесла:

— Непостоянство.

И тут же почувствовала, как Уильям повернулся к ней.

— Позволь уточнить, — с деланым интересом продолжила Лидия, сделав небольшой глоток из собственного бокала. — Ты имеешь в виду непостоянство характера или поступков?

— Я имею в виду непостоянство в прямом смысле этого слова.

Шарлотта сделала вид, что не замечает, как напрягся Уильям, почти прожигая ее недовольным взглядом.

— Стало быть, ты считаешь, что мужчины не способны на верность?

Его голос прозвучал низко, осторожно, но гневно.

Она заглянула ему прямо в глаза и спокойно ответила:

— Да.

Ну вот она и сказала, произнесла слова, которые прожигали ее насквозь, почти как его взгляд сейчас. Только от этого ей стало еще хуже, потому что Шарлотта поняла, что допустила колоссальную ошибку, поддавшись порыву и выставив самую свою большую муку на всеобщее обозрение. Явив это ему!

Она хотела провалиться сквозь землю!

Уильям побледнел, а его красивое лицо внезапно исказилось.

Молчание, нависшее над столом, прервала графиня, резко встав.

— Полагаю, что мы все может перейти в гостиную, чтобы выпить чаю.

Все дружно встали.

С облегчением встала и Шарлотта, бросив на стол льняную салфетку и отвернувшись от стола, готовая уйти от Уильяма так далеко, как это возможно.

Но она не сделала и шагу.

Его длинные пальцы сомкнулись на ее запястье.

У нее едва не остановилось сердце, когда она взглянула на него. Он выглядел так, словно не собирался отпускать ее.

И это подтвердилось, когда она услышала его голос:

— Мама, я покажу Шарлотте наш сад, пока не стемнело. Она должна увидеть свои любимые гиацинты, которые ты выращиваешь. Мы вернемся через пятнадцать минут.