Эхо Древних

Глава 21

Шмелек тянул шею вверх, пытаясь разглядеть незнакомца, сидевшего у костра. Вряд ли торчащую из кустов голову в соломенной шляпе трудно было заметить, но человек сидел, отвернувшись в другую сторону, и увлеченно помешивал ароматное варево в медном котелке. Лица его не было видно, только широкую спину, обтянутую войлочной стеганой курткой, да темноволосый затылок с проплешиной посередине.

Человек не выглядел как крестьянин или торговец. На знатную особу тоже не походил. Скорее бывший солдат, вероятнее всего – дезертир. С чего такие выводы? Да потому что куртка военная, но не видно рядом ни оружия, ни доспехов, а какой воин добровольно бросит свое снаряжение? Видимо, не повезло служивому, пришлось спасаться бегством, вот и оказался в чужом лесу безоружный и беззащитный.

Неподалеку от костра топталась привязанная к дереву серая кобыла. Без седла и стремян – наверняка краденая. Вдобавок лошадка внешне не походила на боевую – слишком худосочная, нервная и дерганая – на такой мог бы ездить торговец или чиновник, но не солдат.

Сумка, притороченная к крупу лошади, выглядела тощей, почти пустой – к сожалению, наживой тут не пахло. Ну может хоть удастся поесть досыта, в конце-то концов…

Рядом с незнакомцем лежал на земле бесформенный тюк и какие-то пожитки, накрытые рогожей. Скорее всего продовольствие. Иначе, зачем ему было забираться так далеко в лес, где ни дичи, ни рыбы особенно не поймаешь. Значит, имеет изрядный запас и надеется с ним пересидеть, пока не рассосутся окрестные опасности. Место тут неплохое – лес сухой на пригорке, внизу ручей со свежей водой.

Ну чего ж там Пархим мешкает? Что решит: убивать или договариваться? Незнакомец, видать, воробей стреляный. Кабы с оружием, то может и попытался бы дать отпор несмотря на то, что нас дюжина против его одного. А иначе дураком будет, если сопротивляться станет.

О! Свиристелка запиликала. Значит, все-таки не убиваем, просто пугнём маленько. А руки-то прям чешутся!

Шмелек, дрожа от возбуждения, ринулся вперед. Но зацепился за колючие кусты, притормозил, чтоб не порвать и без того уже износившуюся одежонку. Пока отцеплял, ругался, проклинал себя за неловкость. Потом собрался – может оно и лучше, выйти с достоинством. Так будет казаться, что не деревенский пацанёнок с топором скачет, а идет вразвалочку настоящий боец, спокойный и уверенный в себе.

Обрадовавшись этой мысли, Шмелек пошел к костру, всячески стараясь следовать образу, который только что придумал.

Другие мужики тоже показались уже с разных сторон – кто из кустов ломился, кто из-за дерева выходил, кто через корягу перелазил. Оружие держали наготове, но особо не размахивали – приказ все поняли правильно.

Незнакомец заметил, что его окружают, но остался сидеть на месте. Не всполошился, не забегал. Как раз подносил ложку ко рту, пробуя варево. И не пролил, а спокойно глядя на приближающихся мужиков, проглотил пищу, удовлетворенно хмыкнул. Ничего себе выдержка – видать, и вправду бывалый.

Мужики собрались вокруг, оцепив площадку. Никто не знал, с чего начать разговор – оборачивались друг на друга, искали глазами Пархима, а его почему-то среди прочих не было. Никак струсил вожак? Понос пробрал со страху? Но кого ж тут бояться, этого вот плешивого дядьку с ложкой?

Гнездо вроде бы даже обрадовался отсутствию Пархима, шагнул вперед и прокашлялся, собираясь с мыслями, чтобы сказать что-то грозное. Вот, например, как разбойники пугают криком «жизнь или кошелек!». Правда, тут теперь «жизнь или котелок» лучше подходит.

- Здорово, мужики! – незнакомец заговорил первым.

Шмелек аж вздрогнул от неожиданности – такой низкий, одновременно хриплый и мощный голос у него оказался, словно рык медведя.

Все как-то враз растерялись, забормотали неуверенно. И каждый, кто пересекался с незнакомцем глазами, спешил отвести взгляд, не выдерживал. Случилось так и со Шмелеком. Весь напускной героизм как рукой смыло, лишь только мужик повернулся к нему.

Загорелое, иссеченное морщинами и шрамами, жёсткое лицо настоящего воина. Черные усы с проседью свисали вниз, прикрывая разорванную и криво сросшуюся губу. Светлые и холодные, как утреннее небо, глаза на этом темном лице смотрелись особенно страшно.

- Что-то хотели? – прикидываясь, словно бы не понимает ситуации, спросил незнакомец. Однако тон его был не заискивающий, а наоборот – раздраженный, наезжающий на незваных гостей.

Мужики струхнули, подались назад. Никто не хотел первым ввязываться в конфликт с опытным бойцом (сомнений, что перед ними настоящий солдат, не оставалось ни у кого).

- Такое дело, наш старший скоро… - начал мямлить один из мужиков, но его перебил выступивший вперёд Гнездо:

- Вы что, бабы? Вдесятером одного бо…

Парень не успел закончить свою пламенную речь. Только что сидевший у костра незнакомец вдруг разогнулся и одним неуловимым движением оказался рядом с Гнездом. Выкрутил тому руку – топор выпал, шлепнувшись в мох – завел за спину и потянул. Гнездо закричал от боли. Но этим дело не закончилось. Ложка, которую мужик недавно облизывал, перевернулась в пальцах, и рукоятка её, оказавшаяся острой как нож, уткнулась Гнезду в шею – в то место, где тревожно билась синяя жилка.

Шмелеку вдруг дошло, что стоит незнакомец так, чтоб всех мужиков держать на виду. За спиной не оставалось никого. Вроде бы окружали, сзади заходили, а вишь оно как обернулось. Бараны деревенские, что сказать…

- Не дергайся, малой… - рыкнул солдат скорчившемуся и покрасневшему от боли Гнезду. А потом приказал остальным:

– Всем бросить топоры да вилы! И отойти на два шага назад!

– Спокойно, дядя, только не нервничай… - Шнырь первым оценил ситуацию, воткнул в землю большой нож и, подняв вверх раскрытые ладони, отступил назад.

Недолго думая, остальные последовали его примеру. Крестьянин – существо стадное, как один поступит, так и остальные за ним. Успел бы Гнездо первым рубануть – набросились бы разом и вмиг посекли солдата. А упустили момент – значит, проиграли. Приняв эту мысль, Шмелек тоже бросил оружие и отошел.

- А вот, похоже, и ваш старший топает. Небось, заждались уже, – усмехнулся солдат, продолжая удерживать в захвате несчастного Гнездо.

Все повернулись в сторону, куда указал солдат, и увидели Пархима со связанными за спиной руками. Оружия при нем не было, а под заплывшим уже глазом наливался синим огромный фингал. Рядом с Пархимом шагал ещё один незнакомец в солдатской войлочной стёганке. Рыжеволосый мужик, моложе первого, но тоже с длинными усами на безбородом лице. Он широко улыбнулся и издалека помахал всем рукой.

- А вот сейчас, пожалуй, можно и поговорить, - удовлетворенно хмыкнул первый солдат.