Эхо Древних

Глава 26

Битый час потратил Кевин на изучение необычной клетки, но не слишком-то продвинулся в своих изысканиях. На контакт штуковина не шла, на попытки силового взлома реагировала агрессивно, выплескивая на пленника струйки густой вонючей жидкости. Что-то вроде кислоты, от которой слепли глаза, а кожа начинала страшно чесаться. На борьбу с этой гадостью приходилось тратить слишком много антигистаминов и прочих внутренних блокаторов, которые, кстати, не бесконечны. Потому Кевин решил до поры до времени не рыпаться, подождать развития событий.

Вот бы сейчас оказался под рукой стационарный анализатор, из орденской лаборатории. Разложил бы тварь по полочкам, открыл все её тайны и секреты. А встроенных рецепторов с их простейшими тестами явно не хватало. Пружинящая, словно резиновая, плоть клетки не подчинялась законам нормальной биологии. Взаимосвязь органов и систем, привычная для большинства белковых организмов, была явно нарушена. Нервная система и вовсе не обнаружилась. А если её нет, то откуда берутся рефлексы и почему клетка реагировала на голос и поглаживания альбиноса? Хм… Может и здесь телепатия?

В принципе телепатическое управление наукой доказано. Просто недостаточно изучено, так как запрещено к использованию. Опасность вторжения в личное пространство, право на частную жизнь и всё такое… Потому в большинстве случаев стоят предохранители даже в киберсистемах, что уж говорить о приватных нейросапах.

Однако даже телепатическое управление не объясняло принципы жизнедеятельности этого создания (то, что шар-клетка – живой организм, а не механизм, сомнению не подлежало). Самое время поверить в существование той самой неуловимой энергии, о которой неоднократно уже докладывали разведчики. Магия – как мы в шутку окрестили её – слово привычное и как раз обозначающее силу, не подчиняющуюся привычным законам мироздания.

Поначалу она считалась побочным эффектом присутствия на Персефоне артефактов Предтечей. Но не так давно появились выводы, не только отрицавшие связь магии с артефактами, а более того – противопоставлявшие их. Дескать, аномалии Предтечей и некая «магия» — это две противоположности. Возникла теория, что магия является уникальной особенностью Персефоны чуть ли не со времен её появления, пять миллиардов лет назад. А Предтечи зачем-то, по каким-то своим причинам, решили ограничить эту особенность – потому и установили здесь так много артефактов. Ни один из доселе известных миров не обладает таким их количеством, как эта планета.

Впрочем, версия о том, что артефакты – ограничители магии тоже оказалась недостаточно состоятельной. Слишком много необъяснимых, парадоксальных, порой страшных, а порой смешных и глупых аномалий фиксировалось вблизи артефактов. Потому их назначение до сих пор не поддается осмыслению.

Да что говорить, Кевин и сам скептически относился к докладам о магии. Считал подобные отчеты свидетельством недобросовестности разведчиков, не сумевших до конца разобраться в ситуации. А теперь что получается? Оказавшись в похожей ситуации, не смог сделать никаких нормальных выводов и тоже принялся рассуждать о магии.

Прекратив безуспешно исследовать клетку, Кевин вернулся к изучению того, что находилось за её пределами. Разумеется, с окружающей обстановкой он познакомился первым делом, как только попал сюда, но, возможно, стоило осмотреть всё более внимательно.

Носовые рецепторы настроились автоматически, потому удушливый смрад, стоявший в шатре, Кевина совершенно не беспокоил. Не мешал ему и полумрак, лишь слегка разбавленный светом, падавшим из дыры в потолке – глаза легко адаптировались под нужный режим.

Напротив Кевина, с другой стороны от входа в шатёр, стояла ещё одна шар-клетка. Незнакомый мужчина внутри не подавал признаков жизни. Если он был мёртв, непонятно, зачем вообще его здесь держали.

Но главный интерес представляло, конечно же, чудовище, которому поклонялись южные дикари. Называли монстра богом, приносили ему жертвы, судя по всему, человеческие.

Надежно защищенная от стрессов психика не подкачала и в этот раз. Кевин совершенно спокойно наблюдал за шевелящейся темной массой, из которой время от времени показывались щупальца с присосками или шипами, какие-то липкие ложноножки, длинные жабьи языки, кривые пасти с гнилыми зубами цвета дерьма. Трудно было понять, где у монстра туловище, где голова, где конечности – все перемешалось и находилось в постоянном движении. То в одном, то в другом месте раскрывалась дыра, оказывающаяся голодным слюнявым ртом, вдруг превращающимся в сжимающийся сфинктер. Несколько раз из подобных отверстий высовывались отростки, на конце которых открывался глаз. Почти человеческий, то голубой, то желтый, как местные луны. А однажды полностью белый, совсем без зрачка и роговицы. И каждый раз, когда глаз пялился на Кевина, тот ощущал попытку внедрения в сознание. К счастью, лорд уже подготовился к таким сюрпризам, потому не испытывал ничего, кроме легкого дискомфорта.

Однажды мелькнула мысль, а не приоткрыть ли слегка сознание. Ведь можно дать ограниченный доступ и попытаться установить контакт с чудовищем. Но Кевин отогнал такую идею прочь, как только увидел, что монстр вытворяет с другими пленниками.

Это были его подданные. Те самые военнопленные, которых Кевин встретил по дороге сюда. Покорно ожидавшие своей участи под охраной здоровенных негроидов. Люди, узнавшие своего лорда и, возможно, воспылавшие надеждой. Ведь, если Кевин Изумрудный жив, он наверняка что-то придумает, найдет выход из ситуации.

Они входили по одному, иногда по двое – если кто-то был настолько ранен, что другому приходилось поддерживать товарища. А дальше всегда происходило одно и то же – из глубин черной массы высовывался отросток с жутким, не моргающим глазом – и пленник сам, словно сомнамбула, шёл к чудовищу. Ложился в объятия шевелящейся амебы, погружаясь словно в мягкую перину, и просто исчезал. Было это пожирание или что-то другое, Кевин так и не понял. Лишь констатировал, насколько полезная штука нейросап – без него наверняка пришлось бы разделить судьбу своих несчастных подданных.

Почему же он не пытался спасти людей? Ведь Кевин не отличался жестокостью или циничным безразличием. Он испытывал сожаление и сочувствие, не оставался равнодушным. Однако в первую очередь был искателем и подчинялся Уставу. А там четко прописано, что жизнь аборигена не настолько драгоценна, чтобы рисковать жизнью искателя. Спасать любой ценой разрешалось лишь своих, но никакой абориген не может считаться своим. Даже тот, с которым делишь супружеское ложе или тот, кто безраздельно предан и готов отдать за тебя жизнь. Он местный, а значит не свой. Это аксиома.

Во-вторых, не до конца понимая ситуацию, не обладая информацией о противнике, как можно победить? Тут вполне вероятен выбор между гибелью и бегством. О первом не хотелось даже думать, а второе Кевин решил отложить на попозже, когда соберет достаточно информации о происходящем.

Потому приходилось молча наблюдать и терпеть. Морщась каждый раз, когда очередной бедняга погружался в бездонные пучины чудовищного тела.

Очередной вошедший не походил на воина. Некрашеная крестьянская рубаха, меховая безрукавка ворсом наружу, заправленные в онучи порты. В общем, типичный селюк. В войске, конечно, хватало ополченцев из окрестных деревень, но им выдавали набивные стеганые куртки, а порой даже простые секторные шлемы – в таком виде, как этот дядька, воевать точно никто не выходил. Шлем победители отобрали бы – металлические доспехи и оружие у них, видимо, ценились, но стеганки и прочая одежда дикарей не интересовали.

В руках вошедший сжимал какой-то ящик.

Поставив его на дощатый пол, селюк вынул из ящика… Хм… Ребенка?

Да! Детский плач разнесся под сводами шатра. Малыш оказался совсем крохотным – от силы неделя-две. Что ж это тут творится такое…

Между тем, мужик осторожно отложил ребенка в сторону и занялся ящиком. В его руках детская люлька быстро трансформировалась в новый предмет, становившийся все более похожим на большую уродливую рогатку.

Время шло, выпучившийся глаз чудовища прямо-таки трясся от напряжения, настойчиво сверля непокорного гостя. Плачущий ребенок затих – может сам уснул, а может повлияло чудовище. Но крестьянин телепатическим приказам не подчинялся, продолжал сноровисто собирать из отдельных частей своё необычное оружие. Периодически растирал виски, тряс головой, сильно моргал – но не сдавался и упорно продолжал работу. Ситуация становилась всё более интересной…

Любой из предыдущих пленников за это время не только приблизился, но уже слился бы с чудовищем. Однако мужик продолжал своё дело, словно телепатия монстра на него не действовала.

Неужели нейросап? Парень свой? Тогда почему наши системы не зафиксировали присутствие друг друга? Местные аномалии блокируют? Телепатия, магия и это вот всё? Допустим. Как и то, что искатель прикинулся крестьянином, притащил ребенка для маскировки. Но зачем вместо нормального оружия использовать нелепую рогатку?

- Послушай, приятель, ты из новеньких? Похоже, мы раньше не встречались, – вслух сказал Кевин, устав строить догадки.

Мужик отвлекся на секунду, скользнул безразличным взглядом, и снова вернулся к своему делу. Лишь пробурчал глухо и невнятно извинение, что не сможет помочь, так как сильно занят. Пробурчал не на нашем, кстати, а на имперском. Получается, все-таки не искатель, а один из местных?

- Так ты не из наших? – уже на имперском обратился к странному гостю Кевин. – А как же тогда сопротивляешься?

В этот раз мужик вообще никак не отреагировал, даже не обернулся.

Кевин почувствовал прилив удивленного возбуждения и, не обращая внимание на молчание мужика, чуть было не засыпал его серией новых вопросов. Но все-таки удержался. В текущей ситуации лучше помолчать, не отвлекать необычного гостя от его занятия.

А за кровожадную амебу-гипнотизёра Кевин совсем не переживал. Даже порадовался бы, если покушение получится, и монстр подохнет. Знания знаниями, но надо быть совершенно безумным исследователем, чтобы защищать подобных тварей ради науки.

А вот ребенка жалко. Ни в чем не повинный новорожденный малыш, видимо, стал пропуском в шатёр, но какие шансы у него теперь остаться в живых?

Наконец-то, мужик закончил. Быстро прицелился и выстрелил. Рогатка негромко щелкнула – убогий, вроде бы глиняный, снаряд ударился в монстра. Шарик не вошел в плоть глубоко, как в желеобразный студень, но и не отскочил, срикошетив. Он просто застрял, увязнув в плотной массе.

Кевин покачал головой. Стрелять в подобное существо из рогатки – идея сама по себе безумная, изначально обреченная на провал.

И тем не менее…

Бахнуло так, что зазвенело в ушах. Видимо, протекторы сработали с небольшим запозданием (пора пройти полное обследование, медики давно советовали).

- Ух ты! – вырвалось вслух от неожиданности.

Воздушная волна обдала жаром, завоняло паленым.

Нейросап тоже среагировал – зарегистрировал усиление телепатических аномалий. Однако в этот раз не направленного, адресного вмешательства, а просто расходившихся кругами во все стороны панических волн. Словно в магическую лужу бросили камень. И центром был, разумеется, монструозный хозяин шатра.

А это значит, что случившееся ему совсем не понравилось. Нельзя сказать, что чудовищу больно, но раз его так пучит и трясет, то комфорта у твари явно поубавилось.

Стенки шар-клетки скукожились и опали, вмиг превратившись из крепких прутьев в вялые мясные веревки. Можно считать, что гипотеза о их несамостоятельности и полной зависимости от воли хозяина подтверждена.

Ладно, лучшего момента может и не быть.

Потому Кевин сбросил с себя дряблые спутавшиеся щупальца и поспешно выбрался из клетки на свободу.

И очень вовремя. В тот же самый момент в шатер заглянул встревоженный альбинос. Одной рукой от приоткрыл войлок над входом, а в другой сжимал блеснувший клинок.

Кевин просто дёрнул его на себя, провёл бросок и, прижав тонкое горло коленом к полу, лишил альбиноса сознания. Каждый искатель изучал рукопашный бой (шагнувший далеко вперёд за последние столетия, надо заметить), а Кевин в этой дисциплине был лучшим на курсе.

Дым от разорвавшейся чудо-боеголовки рассеивался. Неудачливый деревенский террорист, оглушенный, ползал на четвереньках вокруг своей рогатки. Вроде бы пытался вставить ещё один снаряд и снова выстрелить.

«Вот ведь упорный! – удивился Кевин, - настоящий фанатик».

- Уходим! – крикнул он по-имперски, не пытаясь больше заговорить на унилингве.

Мужик словно бы не слышал. Бормотал невнятно, тряс головой, ошеломленно водил глазами из стороны в сторону.

Но бросать его Кевину не хотелось. Слишком уж необычный экземпляр, стоило познакомиться поближе.

- Прикинешься моим пленником, попробуем выбраться, - озвучил Кевин пришедшую в голову идею.

Содрал с распластавшегося на полу альбиноса безразмерный плащ с капюшоном и набросил на себя.

«Неплохо, а теперь слегка поработаем с давлением и пигментацией. Для пущей правдоподобности». Минута ушла на то, чтобы выбелить кожу и поработать с цветом глаз. Поддерживать такие изменения дольше пары часов опасно для здоровья, но этого времени должно хватить. Полной копией альбиноса Кевин, конечно, не стал – другая комплекция, много мелких отличий. Однако, учитывая воцарившуюся вокруг неразбериху, шансы на успех задуманного все-таки имелись.

А упрямому мужику удалось выстрелить ещё раз. Второй шарик не произвел такого эффекта, как первый. Не было хлопка, шума, дыма и гари. Но разбираться в том, как теперь себя чувствует чудовище, желания не возникало. Главное, что селянин, наконец-то отложил оружие и поглядел на Кевина. В первый миг испугался (работает, значит, маскировка!), но потом перевел взгляд вниз, на бездыханное тело настоящего альбиноса – понял, что к чему, успокоился.

- Пошли! – Кевин откинул полог шатра и осторожно выглянул наружу.

Повезло – во вражеском лагере царил хаос. Некоторые охранники попадали на землю, корчились и ползали в грязи, держась руками за головы. Другие бессмысленно суетились, бегали и кричали.

Но самое главное, что оставшиеся в живых пленники воспользовались ситуацией. Внизу, у подножия платформы, кипел настоящий бой. Пока еще не скормленные чудовищу имперцы сумели завладеть оружием и яростно сражались со своими недавними мучителями – по крайней мере с теми из них, кто не свалился с головной болью.

К сожалению, силы были не равны. Немногочисленные пленники не имели шансов и вряд ли смогут продержаться долго. Однако они предпочли умереть с оружием в руках, а не отправиться на прокорм чудовищу. Достойный выбор.

Помочь им Кевин не мог. Более того, лорд Изумрудный теперь выглядел так, что любой из его подданных с радостью разрубил бы белую рожу. Потому уходить нужно в противоположную от схватки сторону.

Кевин обернулся, чтобы в очередной раз поторопить замешкавшегося крестьянина.

Причиной задержки стал ребёнок. Мужик не бросил новорожденного, а пытался поудобней устроить у себя за пазухой. Возможно, это не ворованный малыш, использованный для прикрытия, а сын или дочь этого террориста? Ну точно фанатик, раз на такое решился, ведь шансов уцелеть у них практически не было.

Кевин печально хмыкнул, понимая, что ребенок может стать обузой, но не стал мешать – чувства мужика понятны.

- Готов? Хорошо, выдвигаемся!