Эхо Древних

Глава 47

План Кабая сработал как надо, по крайней мере первая его часть. Пацаны-малолетки повели себя дерзко и смело – дикарей раззадорили, но изловить себя по-глупому не дали. Быстро, как зайцы, дали дёру через кусты вниз с дороги, по заранее приготовленному маршруту. За ними с веселыми визгами ломанулась толпа ушастых карликов – тоже невероятно проворных, может даже более быстрых, чем убегающие подростки.

Спустя минут десять карлики вернулись ни с чем – побитые и злые. Потирали ушибы, хромали, а кое-кто даже закрывал ладонями окровавленную морду – вероятно, метким выстрелом вышибло глаз. Один, с надорванным ухом и пучком косичек на затылке, виновато согнулся перед другим, покрупнее, похожим на начальника. Возмущенно кричал, пуча глаза, и указывал длинной рукой в сторону лощины, где мальцы из лагеря угостили преследователей градом камней.

И снова повезло – начальник карликов повёлся на приманку. Приказал кому-то остаться охранять чёрный шатёр, а сам с большинством соплеменников устремился в заросли, ловить дерзких подростков. По прикидкам Шмеля возле шатра осталось не более полусотни дикарей. Если и дальше пойдёт без сюрпризов, то на каждого карлика придётся шестеро наших – с таким раскладом победа гарантирована.

Ну что ж, дальше ждать нельзя – пора действовать.

Шмель начал быстро спускаться с дерева. Услышал треск рвущейся ткани и почувствовал, как царапнуло по правой половинке задницы – всё-таки умудрился зацепить порты. Как бы умело не карабкался по деревьям, а всё равно время от времени случаются подобные неприятности. Теперь первым в атаку не побежишь. Несолидно командиру вести за собой людей, мелькая впереди голой жопой. В подчиненных нужно возбуждать ярость и боевую злобу, а не приступы смеха. Хотя, откровенно признаться, Шмель ни разу не бежал в атаку самым первым. Не раз уже обещал себе, что в следующий раз рванёт так, что оставит других позади, покажет себя настоящим героем. Но как-то так всегда складывалось, что приходилось замешкаться, притормозить. Не специально, конечно, – находились уважительные причины, обстоятельства... Вот и на этот раз – вроде мелочь, но ведь важная!

Спрыгнув с нижней ветки, Шмель выпрямился. Придерживая рукой оторвавшийся сзади лоскут, подошёл к Томше и сообщил:

- Сработало. Охраны осталось не слишком много – дюжины четыре.

Томша молча кивнул и повернулся к томящимся в ожидании командирам отрядов.

- Начинаем! Каждый знает, с какой стороны ему заходить и когда вступать в бой.

Командиры принялись поднимать людей. Впрочем, никто не расслаблялся, даже наоборот – сидели на взводе, нервно стискивая в руках оружие, а потому построение заняло от силы пару минут. Крумля и Пятигон со своими отрядами ушли первыми, Томша вместе с ними. Следом двинулся отряд Клюши, а Шмель повёл свою полусотню последней. Вначале сменил всё-таки портки – повезло, что нашлись запасные.

- Не стыдно поменять из-за дырки. Хуже если в бою от страха обосрёшься, - не удержался и брякнул кто-то, но Шмель огрызнулся так злобно, что все поспешили заткнуться, шуточки кончились.

Двинулись легкой трусцой. Так как бежать приходилось по склону вниз, получалось легко, почти не запыхались. Правда, окружить поляну и вступить в бой всеми отрядами одновременно не успели. Всё-таки не совсем дураки эти карлики. Пусть к нашим лесам и непривычные, но слух имеют острый – немудрено, с такими-то ушами. А когда с холма бегом спускаются сотни людей, топочут башмаками, ломая сухостой –это ж совсем глухим нужно быть, чтоб не услышать. Вот и спохватились, загомонили, приготовились защищать своего бога. Устроить засаду поближе тоже не получалось – обзора не было, но самое главное – кабы враг заранее учуял, то весь план полетел бы козе под хвост.

Когда Шмель со своими бойцами выбежали из зарослей на открытое место, на поляне уже вовсю кипела схватка.

Было видно, что с самого начала мужики всё-таки успели разок садануть из луков и самострелов – в траве валялось десятка полтора мелких серых тел, утыканных стрелами. В основном уже дохлых, хотя некоторые ещё шевелились и ползали. Не так уж и много, учитывая, что с нашей стороны работало более сотни стрелков. Слишком уж прыткими оказались эти карлики, даже от стрел получалось уворачиваться. Мелкие и шустрые – бегали, прыгали, вертелись, словно черти. Отличались от тех, с которыми раньше приходилось иметь дело. Старые знакомые, ездоки на ящерицах, выглядели поспокойнее. Наверное, потому и перегоняли пленных, а эти вот серокожие бесы служили личной охраной бога. Элита, ёптыть.

Шмель зацепился взглядом за одного. Жилистый остроухий карлик в одиночку успевал отбиться от полудюжины наседавших мужиков с косами. Увернувшись, отскочил, а потом неожиданно напрыгнул – и ранил кого-то. И вот уже против него не шестеро, а только пятеро. Ещё пару раз провернул какие-то невообразимые финты – и сократил число противников вдвое от первоначального. Оставалось уже три мужика, да и те оробели. Хотя нет, показалось – не оробели, а стали действовать осмотрительнее. Это вначале набежали на кураже, в молодецком угаре, рассчитывали количеством взять, массой задавить, но не тут-то было. А теперь уже мозги включили, заосторожничали. И ведь получилось! Новая тактика дала свои плоды – одному из мужиков удалось зацепить карлика лезвием косы по шее. Неглубоко, но хватило, чтобы остановить шуструю бесовскую пляску. А там уже и остальные подтянулись – добили сообща.

Похожая ситуация царила и в других местах. Вроде, как и побеждали наши, но какой ценой… Теме не менее, численное превосходство помогало поддерживать боевой дух, несмотря на потери. Партизаны наседали упорно, веря в скорую победу.

Шмель встрепенулся – дошло вдруг, что его люди, не дожидаясь команды, сами полезли в драку. Да уж, дисциплина в народном ополчении до сих пор далека от настоящей армейской. Однако сейчас это даже пошло на пользу – не дай бог, кто-то подумал бы, что командир струхнул, увидев резню такого масштаба. Ну а так-то вроде всё сделали правильно – прибежали с нужной стороны, ударили вовремя. Неважно уже, кричал он какие-то команды или нет. Главное, что всё по плану, сейчас осталось лишь поднажать…

Тактическим взаимодействием отрядов на поле боя давно уже и не пахло. Все перемешались в общую кучу, битва рассыпалась на множество мелких схваток. Каждая группка мужиков, без оглядки на прочих, гонялась по полю за собственным выбранным противником. Зачастую всего за одним, изредка за двумя-тремя, но не более. Превосходя числом, мужики заботились лишь о том, как побыстрей окружить и достать сноровистого карлика, пока тот не порезал их самих.

Лопоухие южане, в свою очередь, тоже не сумели держаться сообща – им приходилось постоянно находиться в движении, уворачиваться – какое уж тут оцепление или строй. Потому вокруг платформы с возвышавшимся на ней чёрным шатром никаких скоплений противника Шмель не заметил. Один здоровенный вол лежал в траве с пробитой головой – древко глубоко вошедшей стрелы торчало прямо из глаза. Запутавшаяся в упряжи туша не позволяла другим волам утянуть платформу прочь – они топтались на месте, с тупым равнодушием рассматривая творящееся вокруг безобразие.

И только Томша не увлёкся исступлённо сражением, а помнил о главной задаче. Шмель видел, как целенаправленно, шаг за шагом, рыжеволосый пластун приближался к высокой платформе. Добил раненого карлика, переступил через обмякшее тело, получил царапину от другого, но сумел достать в ответ – располовинил палашом серую рожу. Откуда-то сбоку выкатился комок дерущихся людей и карликов, но Томша не ввязывался, постарался обойти, не отвлекаясь от главной цели.

Вот он – шанс Шмеля отличиться. Не стать калекой, ввязавшись в общую свалку, не погибнуть незаметно и бесславно в кровавой куче, а помочь исполнению самой главной задачи. Той, ради которой задумывалась засада. И которая, по словам Кабая, может изменит ход целой войны.

Следуя томшевому примеру, Шмель тоже двинулся к платформе, избегая влазить в драку и старательно обходя особо жаркие места побоища. В руках парень сжимал копьё, за поясом держал топор, а в голенище сапога – большой охотничий нож. Один раз пришлось тыкнуть наконечником вслед промелькнувшему рядом карлику, но безуспешно – прыткая сволочь. В следующее мгновение его перехватили другие мужики, схватились – и Шмель еле успел уклониться от летящей прямо в лицо чьей-то отрубленной ладони. Обрызгав щеку теплой кровью, конечность пролетела рядом и шмякнулась в траву. Шмель чертыхнулся, едва не наступив на скользкий обрубок, перешагнул и продолжил путь.

Томша к тому времени уже уцепился руками за край платформы. Подтянулся и взобрался на настил. Повезло, что наверху не оказалось карликов, ведь пока карабкался, оставался беззащитным – чтобы освободить руки, пришлось засунуть палаш за пояс. Заметив приближающегося Шмеля, рыжеволосый широко улыбнулся и ободряюще подмигнул парню. Потом нагнулся и, взявшись обоими руками, спустил вниз тяжелую лестницу. Теперь Шмелю или любому другому, кто поспешит на помощь, можно взобраться на платформу быстро и не убирая оружия.

Но вдруг откуда ни возьмись, словно бы снизу, из-под дощатого настила платформы, вынырнул бешено озирающийся карлик, а за ним другой. Дрыхли они там, пьянствовали или предавались мерзким содомитским утехам – неясно, но вид оба имели такой, словно только-только вернулись в реальность из неведомых миров. Судя по рожам, изрядно удивились – аж рты разинули. Но возникшее замешательство длилось не долго. Шмель притормозил, соображая, как быть дальше, а карлики уже начали действовать. Вначале хотели броситься к нему – тут бы и пришел конец молодому штыряковскому командиру – особых иллюзий на счёт собственных боевых навыков Шмель не питал. Но обратили внимание на лестницу и, заметив чужака на платформе, устремились к Томше. К счастью, пластун тоже видел происходящее – в его руку уже вернулся палаш, жаждущий крови очередной жертвы.

Лишь пару мгновений имел Шмель, пока взбиравшиеся по лестнице карлики повернулись к нему спиной. Добежать и воткнуть копьё сзади никак не успеть, выстрелить тоже не из чего – стрелки из штыряковцев слабые, потому луки и арбалеты доставались более умелым. Не соображая, что делает, Шмель выхватил из-за пояса топор. Он никогда не считал себя метателем топоров и ни разу не использовал такой приём в бою. Забавлялся, как и другие парни, втыкая их в древесный ствол метров с десяти. Но чтоб прям по-боевому…

Получилось очень красиво, такой бросок ребята оценили бы – на любых деревенских состязаниях первое место обеспечено. Коротко свистнув в воздухе, топор с хрустом вонзился глубоко в затылок карлика. Пришёлся повыше, чем рассчитывал – метил между лопаток – но так получилось даже лучше.

Не успев и вскрикнуть, мертвый ушастик мешком рухнул с лестницы вниз. Упал плашмя, спиной и затылком на землю, оскаленной рожей к небу. Топор при падении вдавился ещё глубже, подвернулся, разворотив серую голову окончательно.

- Надеюсь, Томша это видел… - подумал Шмель, переполняясь гордостью и уверенностью в собственных силах. Словно бы заново начинал жить, становясь героем не просто на словах, а по-настоящему.

Однако Томше было уже не до подвигов младшего командира. Вокруг него выплясал с острым клинком юркий карлик, и даже умелому пластуну приходилось непросто.

Шмелю не оставалось ничего другого, как бегом рвануть к лестнице. Возможно, Томша и сам справится, но очень хотелось отличиться ещё раз. Тем более, что других врагов вокруг особо-то уже и не осталось. Битва затухала, мужики добивали последних.

Но внезапно всё изменилось. Неясный шум, словно волна, накатывался по дороге с севера. Не топот копыт, а что-то более мягкое. Шмель не видел, что там – громада платформы с шатром закрывала обзор, но ожидать чего-то хорошего явно не стоило. Это было ясно по мужикам, заметившим опасность первыми – секунду они стояли в нерешительности, а потом сорвались с места, бросившись бежать. Ломились прочь, подальше от дороги, обратно в заросли. Некоторые роняли оружие, кричали испуганно, призывая остальных спасаться. Начиналась паника, грозившая распространиться на все мужицкое войско.

В следующий миг Шмель увидел, что послужило её причиной. На поляну ворвался, беспощадно разя и разбрасывая в стороны струхнувших мужиков, отряд верховых карликов. Тех самых ездоков на ящерицах, с которыми прежде приходилось иметь дело. Вроде и не самый грозный противник, но слишком уж невовремя подоспела эта подмога – когда наши почти победили и оставалось лишь разделаться с хреновиной внутри шатра. Кроме того, прибывших южан было слишком много, почти столько же, сколько уцелевших после первой схватки партизан. И, наконец, это были свежие силы, ещё не утомлённые схваткой. Может ящерицы и устали после бега, но их наездники уж точно выглядели бодрее запыхавшихся, а зачастую и подраненных мужиков.

С надеждой Шмель глянул на Томшу. Кто, как не он – правая рука Кабая – сможет отдать правильный приказ, организовать рассыпавшееся крестьянское войско. К тому времени рыжий пластун сумел в одиночку разделаться с противостоявшим ему карликом. Однако и сам кривился – держась за бок, зажимал ладонью кровоточащую рану. Прихрамывая и подволакивая ногу, Томша заковылял ко входу в черный шатёр.

Шмель понял его план, в очередной раз убеждаясь, что молодой пластун действительно соображает лучше прочих. Немедленно атаковать дикарского бога – вот наш единственный шанс. Повторить то, что, по словам выживших очевидцев, некогда сделал лорд Кевин Изумрудный.

Томша протянул руку, чтобы отбросить в сторону полог шатра – и остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Он не мог видеть, кто или что прячется за чёрным пологом, но неясная враждебная сила не позволяла ему войти внутрь. В следующую секунду рыжеволосый покачнулся и упал на колени. Лицо его мучительно исказилось, руки вскинулись вверх, зажимая уши, а рана на боку открылась – кровь хлынула ещё сильнее. Нестерпимая головная боль свалила Томшу или он услышал что-то особенное – Шмель не знал, однако был убеждён, что тут не обошлось без тёмной южной магии.

Недавнее желание отличиться и помочь Томше вмиг улетучилось, сменившись страхом за собственную жизнь. Ещё секунда – и Шмель бросился бы бежать. Однако сюрпризы сегодняшнего сражения никак не хотели заканчиваться.

- Вперёд, засранцы! – сквозь шум побоища до ушей донёсся яростный вопль Клюши. – Вы мужики с яйцами или слюнявые сопляки?! Вперёд, девчонки ссаные, за мной!

Растрепанная и окровавленная Клюша – истинная фурия, богиня войны и мести – с копьем наперевес первой ринулась навстречу прибывавшим вражеским всадникам. И, о чудо, пристыженные мужики действительно разворачивались и бежали за ней. Пусть не все, но очень многие.

Они орали как безумные, чтобы заглушить собственный страх. Возможно, зубастые пасти рептилий станут последним, что они увидят в жизни. Наверняка это бег навстречу собственной смерти. Однако встретят её геройски, лицом к лицу. Как же это красиво…

И снова Шмель глядел на окровавленную Клюшу с копьем, пусть даже не обнажённую, а в кожаном доспехе, и чувствовал, как в портах становится тесно и жарко.

- Ёптыть вашу мать за ногу! – заверещал он вдруг не своим голосом и начал дубасить пробегающих мимо мужиков с вытаращенными от испуга глазами. – А ну назад, трусы желторотые! Обосрались уже? Назад, сказал! Гляньте, как баба бьётся! За вас, сцыкуны!

Вначале один, потом другой – мужики останавливались. Вот их уже десяток или больше.

- За мной, братцы! – истерично завопил Шмель, не узнавая себя, и бросился на помощь Клюше. Не оглядывался и не смотрел, бегут ли за ним остальные. Но услышав нараставший крик множества глоток за спиной, понял – бегут. В последний бой. Самый красивый.