Эпоха Мары

Глава 13 Мозгоштурм. Где-то…

«Я работал день и ночь в течение двенадцати лет, чтобы предотвратить войну, но я не мог».

— Джефферсон Дэвис.

— Нам этого не спустят, мужики.

— Боишься, Стрига?

Командир «Медведей» вскинул кудлатую голову:

— Я не за себя, а за Республику опасаюсь. Столичные черви и так меня ненавидят люто. Больше, чем ляхов и германцев.

— Ну, а меня их прокуратура чрезвычайно упорно и долгонько разыскивает, — хмыкнул начштаба Доберман. — Но, как видишь, я до сих пор в строю и на кичу не собираюсь.

Лука зло сощурил глаза:

— Руки у них коротки! А сейчас и тем паче! Значит, решаем, братцы, выступать?

— А чего дальше телиться? Не зря столько времени готовились. Нам во что бы то ни стало потребна победа. И победа знаковая. Только тогда весы воинского счастья склонятся на нашу сторону. Надо посеять неуверенность в умах противника, а в его сердца поселить бесконечный страх.

— Так и знал, Турчин, что ты в теме.

— По мере необходимости, Стрига. Для чего каштаны из огня таскал, даже не догадывался. Думал очередная местная канитель. Туда-сюда обратно тебе и мне приятно!

Командиры засмеялись, чтобы немного расслабиться. Все отлично понимали, что задуманное ими дело по сути расстрельное. Так они давно привыкли жить по принципу — «Пан или пропал!»

— Излучатели начнут работать перед самым рассветом. Потому большую долю летаков желательно вернуть на базы раньше.

— Все равно часть беспилотов погибнет.

— Будем считать это данью «туману войны». Неожиданная посадка всей флотилии разом лишь насторожит ляхов. А они основной контингент среди стоящего перед нами противника. Есть еще пара карбатов змагарэй и обслуга из жемайтов и чухонцев.

Стрига криво улыбнулся:

— Хитро придумано. Как раз в это время они свои летаки поднимают для начала ежедневной инспекции. И наши штурмовые отряды могут по пути нахапать себе упавшего с неба добра.

При упоминании о возможных трофеях командиры оживились. Они не были жадными, просто привыкли за эти пять лет экономить на всем и доставать элементарное из ничего. Еще совсем недавно практически вся их боевая техника состояла из трофейных образцов и чудес старого имперского оружия. Зато сейчас они могли выступать перед армейскими мудаками, как самые опытные инструктора в мире.

Комбриг Бомбер недоверчиво покачал головой:

— А получится ли? Дело-то неслыханное!

Доберман положил ладонь на стол и уставился на командиров, прожигая их взглядом темных глаз:

— Не боись! Проверено и не раз на полигонах. Повалим всех к херам! Заодно и всю электронику близь ЛБС заглушим. Защиты от этого еще нет ни у кого в мире.

— А почему тогда в войсках такой системы нет?

— Ты как будто не знаешь, Стрига, каким образом вооружения в список для производства попадают?

— Суки!

— С этим целиком и полностью согласен. Ну что, товарищи командиры, пройдемся еще раз по этапам предстоящего наступления?

На огромном столе оказалась развернута обычная карта километровка. Но довольно свежая и крайне подробная. Но пока без лишних меток. Да каждый присутствующий и так знал, что и где находится. Для уточнения можно было сделать несколько движений пальцами по экранам выданных на входе планшетов. Непривычно толстые и тяжелые они и будут связующим звеном старших офицеров и штаба на время операции. Росский технический гений смог все-таки придумать основательную защиту для собственных гаджетов.

— Штурмовики выдвигаются сразу после огневого вала. Проходы в минных полях и коммуникационных завесах уже проделаны или будут сделаны непосредственно перед операцией. Инженеры работают тщательно и незаметно. Используют роботов нового поколения и специальные машины бесконтактного разминирования. Всем подразделениям придаются инженерные роты с тяжелой техникой.

Командиры республиканского ополчения закивали. Старую имперскую бронетехнику конфедераты передавали охотней, а её переделкой уже занимались на заводах Чернорусья. Так их корпус получил несколько сотен различных боевых машин. Простых в использовании и апргрейженных по самому последнему требованию текущей войны.

— Получается, что пока мы движемся до городков, то будем совсем слепыми?

— Вам для этого планшеты и выданы со всеми разведанными огневыми точками противника. Последняя информация придет на них в минуту включения «Сирены». И даже скажу больше, слепыми вы будете еще как минимум дня три.

— Это как это, Григорич?

Командиры недоуменно уставились на начштаба корпуса. За пять лет они так привыкли к беспилотным разведывательным летакам, что не могли представить боевые действия без них.

— Каком! По старинке корректировать операции подразделений через связистов с зашифрованными каналами системы «Дятел». Смотреть, слушать, нюхать, если потребуется. Работать с захваченными «языками». Пленные нам особо не нужны, но напомните бойцам, чтобы захватывали хотя бы офицеров и специалистов. Количество защищенных планшетов и поле действия нашей тактической сети, к сожалению, ограничено. И держать сеть постоянно в боевой готовности не получится. И КШМки могут застрять и генераторы сгореть. «Сирена» жрет энергию, как не в себя. Так что ближайшие области будут испытывать её нехватку со всеми вытекающими. Потребуется даже обесточить ряд предприятий. Так что и с обычной связью станет никак.

— Это получается, как в Отечественную через порученцев работать? Ваш «Дятел» весит, как боекомплект и берет не так далеко.

— Через планшеты обстановка доходит мгновенно. И ты вспомни, Турчин, с чего мы начинали? Как нас ляхи на гражданских рациях без проблем сканировали. И сейчас представь, что у противника в первые дни наступа не будет вообще никакой связи. Потому что «Сирена» заглушит у них буквально все. И сколько времени у них будет, чтобы под нашим непрерывным огнем очухаться и предпринять какие-то меры. Их бюрократы ничем не лучше конфедератских.

После веских слов начштаба наступило молчание. Все переваривали неожиданную для всех новость. Или непонятую с самого начала. Война — это в первую очередь способ переиграть себя.

Стрига задумчиво проговорил:

— Не факт, что это будет продолжаться долго.

— Так точно, — тут же согласился с ним Доберман. Бывший кадровый офицер росской армии отлично представлял, чем рискует, но не мог подвести этих золотых мужиков. Он знал, что если сейчас не остановить врага, то тот дойдет и до его отчей деревушки на Урале. Нигде не задержится. — За ними вся мощь мировых информационных центров. Рано или поздно они разгадают код и внесут поправки. Орбитальная группировка снова повесит над нами их чертов комбатнет, и все вернется взад.

— Не проще было бы эти проклятые спутники снести к чертям.

— Не надейся, Бомбер. Уважаемых партнеров не трогают. Потому мы здесь и должны пустить им столько крови, чтобы они в ней захлебнулись. В плен берем лишь офицеров. Снимаем каждый труп и разбитую боевую машину, передаем все материалы информационщикам. Ваши разведчики на этот счет получат дополнительный инструктаж. — Доберман хищно улыбнулся. — На информационном фронте у нас будет своя «Сирена».

Командиры переглянулись. Что такое поддержка СМИ и соцсетей в современных условиях войны они себе отлично представляли. Иной репортаж оказывался по воздействию важнее тщательно продуманной военной операции.

— И послезавтра будем в этом месте на станции. Узловая точка их обороны. Выстраивать новую очень и очень дорого, — командир спецназа уставился на карту. — Ну что, три дня форы очень неплохо. И надо отработать их на все сто, камрады. Их арта будет поначалу слепа, а командиры сбиты с толку. Мы же успеем совершить первый и самый важный рывок вперед. Внутри городской застройки им противу нас не выдюжить. Будем бить и пластать ляхов на куски. И тут же все выкладывать в прямой эфир.

— Начштаба, мы сможем это делать с помощью твоих планшетов?

— Туда забиты все необходимые адреса. С них грамотные люди раскидают по всему миру.

— А у врага не будет в новостях ничего! Как я понимаю, и гражданское оборудование не станет работать?

— Правильно понимаешь. Товарищи командиры, не забываем, что их пресса цель номер один. Выбиваем журналистов в первую очередь. И лучше кое-кого интересного взять живым.

— Опять в обмен пойдут?

— Нет, будем раскалывать. Там нет ни одного, кто на спецслужбы бы не работал. Вот пусть об этом в прямом эфире и скажут. Плюс нам, — начальник штаба выразительно показал глазами наверх, — чрезвычайно необходима некоторая информация на кое-кого оттуда.

Дым в бункере сгустился, прибавили света. Говор стал громче.

— Обходите укрепы с флангов, оставьте их авиации. У нас для ляхов сюрприз заготовлен.

— Офигеть! — комбат Стрига очумело уставился на Добермана. — А летунов вы как умудрились на это дело подрядить?

Зам начштаба Ворожевский усмехнулся и кивнул на Луку:

— Это ты ему спасибо скажу. Во всяком случае, принято решение все укрепы противник выжигать дотла и далее заливать химией. Людей надо беречь. Это пусть армейцы лбами об опорники стучатся, они у них дубовые.

— Ха-ха, значит, мой опыт пригодился! — радостно воскликнул Турчин.

— Химия летальная?

— Нет, конечно. Бьет по зрению, парализует, но быстро испаряется. Почти без следов. У ваших химиков будут анализаторы, так что пугать людей костюмами химзащиты не надо. Еще раз повторяю — зачищаем всех. Они наших, суки, добивают и пытают, пусть получают законную ответку.

— Наемники?

— Вот тут у меня есть указание по возможности доставлять в тыл.

— И на хрена?

— Сам не знаю, — начштаба почесал подбородок. — Паутинщики что-то задумали. Но обещали, что в живых эта дрянь не останется.

Стрига нехорошо улыбнулся. Знал он парней из их информационной поддержки. Гуманистов там точно не было.

— Будут им свежие тушки для опытов.

— Ну, допустим, ты леса жег, но ведь с жилыми поселениями вместе. Сколько воплей в их и нашей прессе о жестокости ополченцев затем было?

— Зато перед границей мы получили несколько километров ничейной территории. Смежники смогли перебросить резервы на север. Да и людей из селений заранее увели.

— Не всех, братец, не всех, — вздохнул тяжко Стрига. Его угнетала сама ситуация идущего по его мнению братоубийственного кровопролития. Когда росские люди убивали росских, обозвавшихся чужим именем.

Комбат легендарных «Парсов» мрачно пробасил в ответ:

— Свой грех как-нибудь уж сам донесу до Господа. Не тебе меня попрекать!

Стрига зыркнул в ответ, но промолчал. Прегрешения не давали. У всех они накопились за эти тяжкие годы. Война — ремесло кровавое, не запачкаться невозможно.

В этот раз молчание вышло недолгим. Все здесь не без греха. На войне убивают. И убивают много и далеко не всегда справедливо. Доберман отлично понимал, что сидящие перед ним суровые мужики вскоре будут вынуждены послать на смерть своих братьев по крови, по духу и судьбе. Иначе никак не добыть им Победы.

— Сверим наши намерения. У кого есть дельные поправки?