Эпоха Мары

Глава 19 Петроград. Салон мадам Арбатевич

«Достаточно болезненно обнаруживать, с какой беззаботностью они говорят о войне и угрожают ей. Они не знают его ужасов. Я достаточно насмотрелся на это, чтобы смотреть на это как на сумму всех зол ».

— Стонволл Джексон

Мария выглядела довольной. Еще бы её не цвести после нескольких ночей с самым известным «патриотом» Росии. Она даже с утра раздумывала, как влияет кондовая патриотичность на сексуальную выносливость. Или это питание только свежими продуктами из деревни так влияет? Хотя нет. Святогор и фастфудом не брезговал, да и от рюмки не отказывался. Природа или духовное совершенство? Размышление гламурной издательницы прервала одна из ранних пташек. Для вечернего «салона» время еще было ранее, но кому-то уже не терпелось поделиться свежими сплетнями. Собственно, для этого он и создавался. Откуда еще брать сюжеты для светских новостей? В углу скучала штатная фотографиня, к Арбатевич же семенила Уля Потоцкая. При каждом шаге её объемный бюст вздрагивал. Сколько же в него шиллингов вложено? Мария же гордилась своей природной грудью. Да и задница Святогору зело понравилась. Главное, что голова у нее не только для того, чтобы есть и сосать.

— Машенька, что я тебе сейчас скажу!

Мария сообразила лучшую из своих обворожительных улыбок:

— Слушаю тебя, Улечка.

— Мой вчера был в администрации. И знаешь, кого он там видел?

Арбатевич даже не знала, чему сейчас удивилась больше. Тому, что Уля приперлась так рано или, что та начала говорить о политике. Но видимо, события последней недели так захватил всех, что даже до этой губошлепой дуры дошли.

— Восшествие Константина на трон?

— А Костик здесь при чем? — искренне удивилась малограмотная малороска Потоцкая. По причине беспросветной нищеты роские города за последние десять лет плотно заполнили на все готовые южанки.

— Ладно, проехали! — отмахнулась хозяйка салона. От кого она ждала знаний росской истории?

— Да, — Уля очнулась и защебетала. — Представляешь, из приемной Соловьянца вышел сам генерал Бурлицкий. Командир этих…мятежников.

Как и большая часть малороссов светская дива не признавала Черноруссию. Политики южных соседей откровенно боялись повторения эксцесса и на своей территории. Ведь минимум половина земель им досталась от Империи на халяву.

Арбатевич колыхнулась:

— Что он там делал?

— Вот и мой то же самое спросил. Но интересней всего то, что его до дверей проводил Сам.

Арбатевич с недоумением глянула на Улю и грозно спросила:

— В смысле?

На лице малоросски за короткое время проскочила целая палитра эмоций. И, наконец, она сообразила, что дала маху и испуганно прикрыла рот рукой, показывая чудеса современного маникюра.

— Ой! Я имела в виду председателя аппарата президента.

— Ох, Юля, Юля! Осторожней нынче нужно с такими фразами, — Мария повернулась и подозвала работника кейтеринга. — Нам два кофе, пожалуйста! Тебе какое, Уля? С молоком?

Арбатевич чуть не свалилась в гомерический хохот. Все в Петрограде уже знали о конфузе, что случился с Потоцкой в Риме. Светская дива потребовала в элитном ресторане пятизвездочного отеля «Латте» и здорово удивилась, когда ей принесли вместо кофе стакан молока. На возмущение россо-туристо работники ресторана веско ответили, что надо делать заказ точнее. А латте по-римски это и есть молоко. Безграмотно баристы понтовато называли в Росии кофе с молоком именно так — «Латте». Звучало красиво и пафосно.

Потоцкая побледнела и сдавленно ответила:

— Мне… просто кофе.

— Два черных, мальчик!

— А что твой говорит о подобном безобразии? Самый знаменитый бандит мира в столице империи!

Муж Потоцкой — известный банкир, сопровождающий большую часть сделок с оружием, в это смутное время стал богаче на несколько миллиардов и получил разом самый высокий статус из возможных. Патриотом он никогда не был, но нос держал по ветру и крутился, как флюгер. По его поведению становилось всегда понятно, куда вкладываться и кого облизывать. Арбатевич уже размышляла о том, что часть спонсоров её издательства вскорости все равно отвалится и не стоит ли поменять имидж заранее. Своих либеральных и излишне говорливых коллег она откровенно презирала, считая их никчемными пустобрехами. Ведь большая часть нынешней «надежды демократии» — это детки и внуки имперской элиты. Им с детства все доставалось легко, потому они начинали презирать свою бедную страну с пеленок. Не забывая при этом сосать из нее соки и денежные средства.

Но времена меняются.

— Я не знаю, — Потоцкая что-то просекла и манерно выгнула губы. Дурой она точно не была.

— Уля, помнишь, я тебе говорила о месте креативного директора?

Глаза малороски вспыхнули:

— Правда, что ли? Я, по-твоему, готова?

«Как легко купить эту надутую курицу!»

— Так у тебя уже появился опыт. «Вечера в Петродворце» получились изумительными.

Глаза у банкирши отчаянно загорелись. Она здорово боялась, что её считают в столице обычной малоросской дурой. По сути так оно и было, но Мария всегда с ней говорила приветливо и принимала, как равную. Хитрожопая издательша с раннего детства знала, что яйца надо класть в несколько корзин разом и не забывать загребать погуще.

— Ты так считаешь?

— Да половина Петрограда только об этом говорит. Просто они тебе завидуют. Кишка тонка повторить.

Уля воодушевилась и немедленно заказала шампанское. Самое дорогое. Элитные напитки в салоне было принято оплачивать посетителям. Арбатевич поступала просто, раз в месяц высылала счета богатым «салонщикам». Никто уже обычно не помнил, сколько потратил на самом деле. А признаваться в том, что тебе жалко денег, подобные посетители не любили. Тетеньке же лишняя копеечка на личный кошт капала.

— Твои предложения, Машенька?

«Ого, вот сучка крашеная! Уже преференции себе выбивает!»

Но бизнес есть бизнес, в нем места сантиментам, пафосу и прочей мутотени, до чего были падки дешевые политики. Даже война и людская кровь лишь способ заработать.

— Офис на седьмом этаже башни. Лимузин за счет издательства, — по мере перечисления пустячных по меркам Петрограда плюшкам глаза Ули разгорались все больше. Как же — это она сама, а не муж. Мария же стелила гладко, подбираясь коготками все ближе и ближе к девичьему горлу. — Ты будешь нашим представителем на форумах и показах.

Потоцкая все-таки не была полной дурой, уловив во взгляде ушлой издательши холодный посыл.

— Что ты хочешь от меня?

— Работать за тебя, Уля, будут твои замы. Не перебивай, пожалуйста. Твоя задача быть лицом издательства, — Арбатевич осмотрела «рабочий» стан подруги, — и заодно его тылом. А это зачастую важнее.

Потоцкая важно кивнула. Про тыл и «фасад» она отлично понимала.

— Завтра же подберу себе нового дизайнера одежды. Что-то более деловое.

— Правильно. И еще, — наступила главная часть Марлезонского балета, — приведи ко мне в салон жену Соловьянца.

Уля захлопала накладными ресницами. Нетривиальная задача! Провинциалка, пробившаяся наверх с помощью неповторимых возможностей тела, моментально прокачала ситуацию и решила, что поручение в нынешних условиях ей вполне по плечу. С Людмилой она была неплохо знакома. Да и той лишний раз мелькнуть в журнале также выгодно. Чай, муж не последний человек в государстве. Пусть все видят, что его жена находится в элите.

— Я её навещу сегодня же вечером.

Арбатевич улыбнулась. Она не ошиблась в этой вертихвостке. Амбиции и желание залезть на хрен повыше, вот что двигало принесенных ветром перемен малороссок. Странно, в старые добрые времена в столицу Империи обычно заносило их мужчин.

— Машенька, ты слышала? Какой ужас!

— Что такое, Ирина Фёдоровна? — Арбатевич сейчас меньше всего готова была говорить о войне. Но она догнала и её доселе уютный мирок.

— Эти дикари убили моих любимых франков.

— Кто, где?

Недоумение хозяйки салона поспешил рассеять Глеб Борисович, известный коллекционер фриков столицы.

— Это война, милочка. На ней убивают. И хороших, и любимых!

Старушка, досмертное предназначение которой было оставаться бывшей женой первого премьера Конфедерации, скривила губы.

— Не надо было позволять этим смердам поднимать мятеж. А сейчас расхлебывайте! Страна в блокаде, нас все ненавидят!

— Полно вам, Федоровна! От иностранных гостей на Дворцовой не протолкнуться.

Старуха зашипела:

— Что мне дело до узкоглазых обезьян и негритосов? Они никогда не заменят цивилизованные народы.

Арбатевич лишь тихонько выдохнула. Как у этой публики высокие идеалы демократии так легко мешаются с явным расизмом? Вроде в Европе подобное под жутким запретом. Но что поделать, придурковатая Фёдоровна под негласной защитой Самого. Мария внезапно для самой себя признала вескими доводы Святогора о глобальной порочности нынешней системы. Правда, он вдобавок приводил её весьма весомые аргументы. Арбатевич тут же стало жарко от возбуждения. Дьявол патриотичный! Умеет же он цеплять баб! Надо срочно выпить коктейль со льдом!

— Вот вы где, милочка!

Позови черта, он и явится. Мария зашипела:

— Ты что здесь делаешь?

Святогор подобрался к даме сердца сзади, тесно прижавшись к тылу. Лед в стакане готов был вскипеть.

— Мимо крокодил.

— Оставь свои глупости! Не видишь, у меня народ.

— Да я вижу. Старуха Шапокляк и прочие милые всеми забытые уроды, то есть гости. Тебе еще не надоела эта кунсткамера?

Арбатевич выскользнула из лап полового разбойника и отошла в сторону, поправляя платье. Святогор усмехнулся и направился прямо к столику, где были выложены закуски недорогая выпивка. Бородач ловко выудил оттуда бутылку водки и налил себе целый бокал, вылив предварительно из него шампанское в горшок с цветком.

— Ты что творишь, безумец?

Святогор махнул стакан разом, расправил усы и с довольным видом закинул в рот канапешку с красной икрой.

— Творить мы будем ночью, дорогуша.

Мария еле сумела себя сдержать, но все-таки перешла на сухой деловой тон.

— Будем тебя Симоньянша.

— Неужели? — Святогор сверкнул глазами и потянулся за бутылкой.

— Ты куда так гонишь?

— Не боись! Это для пользы дела. Хотя…

Арбатевич напряглась. Этот бородатый ловелас слишком много знает.

— Говори! Я для тебя старалась.

— Все в эти дни очень быстро меняется.

— Отойдем.

Мария подхватила маленький поднос с закусками и увела Святогора в соседний кабинет, тут же упав на диванчик. Публики сегодня было немного, обойдутся как-нибудь и без хозяйки. Бородатый патриот выпил водки и не спеша закусывал, рассказывать же не торопился.

— Я жду.

— Только держи это, пожалуйста, при себе.

Арбатевич возмущенно вскинула глаза. Болтуньей она с роду не была при всей её кажущейся развязности.

— Не пойти ли тебе вон!

Святогор погладил усы и плотоядно уставился на грудь подруги:

— Нет, мне и здесь хорошо. Подай, будь ласкова, водочки, — отметив загоревшийся нехороший блеск в глазах женщины, Святогор поспешил выпить и приблизился к даме сердца. — Поговаривают, что армия требует разгона Госсовета.

— Нам то, что с этого?

— На перевыборах политическая картина страны поменяется кардинально. Сам, — бородач ткнул пальцем вверх, — уже ищет новых союзников.

— Будет большая война?

Святогор странно взглянул на женщину. Он, конечно, собирался и дальше бессовестно использовать её похоть, но было немного её жаль. Весь её бизнес вскоре полетит в тартарары.

— Война уже идет, милочка. Вопрос в том, где остановится эскалация!

Женщина широко раскрыла глаза. Если так, то куда-либо бежать бессмысленно. Она молча взяла бутылку и налила себе в бокал водки.

— Подай канапе с селедкой.

— Однако…барышня…