Эпоха Мары

Глава 17 Дни неспокойствия

Позиции у старой границы

«Война — это борьба, а борьба — убийство».

— Натан Бедфорд Форрест.

Командир роты гвардейского полка сегодня отжигал:

— Критичность выхода из строя стратегических соединений, ресурсов и единиц Вооруженных Сил Росской Конфедерации компенсируется предельной неэффективностью их предыдущего использования. В результате чего поддерживается устойчивость всей военной структуры в совокупности: Армия продолжает твердо стоять на ногах, находясь на дне. Другими словами, вы не можете обеспечить себе стратегическое преимущество путем поражения чего-то важного в ВС РК. Потому что важным оно было только на бумаге, а на деле никак не работало.

Также вы не можете получить доступ к объективным данным о ситуации в ВС РК, потому что они являются секретом даже для ВС РК. Информация, которую вы можете получить из официальных документов, отчетов при всех их секретности по факту является дезинформацией. Даже если вы получите доступ к секретной связи начальника генерального штаба, девяносто процентов из услышанного вами на самом деле окажется ложью. Потому никакая разведка противника никогда и нипочем не узнает настоящее состояние ВС РК. Сим победим!

Взводные и командиры приданных им сил поддержки заржали. Минометчик закинул в рот таблетку «озверина» и крякнул:

— Шутка шуткой, но доля правды в этом есть. Заёпы штабных все дичей и дичей.

— Ты о чем?

— Представляешь, что оказалось сложнее всего списать в нашем дивизионе? Нет, мля, не тягач, что сгорел от удара высокоточки и не перерасход снарядов. Это сейчас сделать проще, мля, чем летом.

Митрохин с интересом глянул на бывалого «Бога войны». Его тяжелые автоматические минометы стали буквально спасением для пехоты. Кто бы мог подумать, что изобретение пятидесятилетней давности даст фору многим новинкам.

— А что тогда?

— Дрова! Мля, обычные деревянные дрова. Мля, надо в отчете обязательно указать человеко-часы обогрева, рассчитать их, теплоемкость, тип дров, сорт, средняя влажность, норма или перерасход. Сцуко, война идет третий год и какая-то жирная жопа, сидящая в тепле, даже не подумала сделать нужные изменения в бумагах. Волонтеры привезут, мля, если что. Ага, мля. А будут дискредитировать в соцсетях — мы их посадим. Так и живем, мля!

Старлей поёжился. Нет, он уже ко многому относился совсем не так, как поначалу. Но все равно постоянно охреневал. И ведь практически каждый бывалый боец мог рассказать такое, за что любого заслуженного военкора при обнародовании привлечь, как два пальца об асфальт. Как после подобных жутких издевательств армия еще умудряется воевать? Старший сержант с остатками ожога на лице недобро зыркнул в сторону системы связи с вышестоящим штабом:

— Со знакомыми танкистами на днях встречался. Пожгли их румыны знатно.

— Дай угадаю — кинули в бой без связи и прикрытия.

— Вот видишь, ты умный!

Командир первого взвода нервно загасил сигарету и подошел к выходу из блиндажа, затянутого «теплосетью».

— Твою етишиу! Они там наверху как будто не знали, что на этих «коробочках» никогда «сетевой» связи не было? На заводе тупо не ставят, а в войсковые рембаты не поставляют по причине секретности.

— «Сеть» по ходу только у штабных имеется.

Митрохин поинтересовался:

— А как тогда они вообще рулят?

— Волонтеры начинку поставляют. Иногда неплохую связь, но там разнобой по частотам и защите. Если с двух полков пойдут на один объект в наступ, то друг с другом даже не поговорить. У махры её и не планировали, работаем чуть ли не в открытой частоте.

— Писец.

— Наступ-наступ! — компервого снова закурил. — Ты смотри, как мужички чернорусы лихо вперед ломанулись. Поломали все каноны и в дамках!

— Без наших все равно бы не вышло, — осадил его комроты. — Арта, ракетчики, авиаторы. Все поработали.

— Вот именно — поработали! Смогли и свели в кулак все. Как положено по Боевому уставу.

Минометчик оглядел офицеров и сержантов:

— Кто-нибудь знает, что там за «Сирена» сработала?

Комроты залыбился:

— Спроси, что полегче. Сейчас за этой штукой все разведки мира бегают.

— Да хера им в глотку! — сделал показательный жест компервого и все заржали.

Настроение на самом деле было боевое и предчувствия не то чтобы радостные, но хотя бы не гнилостные.

Где-то в воздухе:

— Всё готово у нас?

— Да, связь, ПСС, крыша есть

— Поехали тогда. Три двадцать первый, запуск!

— Запускайте.

— Сколько до набора нам?

— Готовимся уже, подходит дальность, можно разгоняться

— Понял тебя. Крыша, 321 пошёл в набор!

— Наблюдаю вас, на боевом чисто.

— Понял, пять тысяч прошёл.

— 321, на боевом чисто.

— Понял, ё. Всё готово к работе у нас?

— Да, подвески зелёные, с расчётной дальности будем работать

— Хорошо, смотри за кабину, предчувствие не очень.

— Понял, вроде чисто.

— 321, на боевом «TAMS» германский включился!

— Понял, горизонт занял, разворачиваюсь на боевой! Лёх, включай всё к херам.

— К работе готов. «Главный включил». Выполняй боковую, до сброса 10 километров.

— 321, «TAMS» не выключается, будь готов с манёвром уходить!

— Понял, крыша, подсказывай… Боковую выполнил, параметры подогнал, сколько там ещё?

— Шесть осталось, параметры норма, за кабиной чисто, «инсург» засветился.

— 321, «инсургент» включился с азимута 200, " TAMS " не выключается, смотрим!

— Понял, земля что скажет?

— 321, по моим данным чисто.

— Понял. Чё там, Лёх?

— Четыре километра до работы, подготовил ППРы.

— Замерла, что ли, дальность… откинул боевую кнопку. Крыша?

— 321, ещё один "инсургент с азимута 140… Пустил по нему!!!

— Понял, наблюдаю, красавчик! Лёх?

— Два километра, готовимся

— 321, уходи с маневром, пуск прямо по курсу!!!

— Командир, работаем и уходим вправо!!! Вон вижу её!

— 321, 101, уходите с маневром на расчётный курс!

— 321, сработал, 4 ушло, раскрылись, борт норма!

— 321, 101, ещё один пуск! Энергичнее манёвр! Дальность 60!

— Лёх, отстреливай!

— Отстреливаю! Крути вправо на кусозадатчик!

— Понял! Земля, дальность⁈

— 321, 40, догоняет, перекладка влево!

— Понял, высоту занял, маневрирую, подсказывайте!

— 30 километров, наблюдаю пуск третьей!

— Понял! Кто под нами работает⁈ Наблюдаю пуски под собой!

— 20 километров! Выходите на север! Это наши, одну сбили!

— Лёх, отстреливаешь⁈

— Да закончилось уже всё… Повнимательнее за высотой, ни хрена не видно ночью, вышка по курсу светится!

— 321, 10 километров, маневрируйте! Вторая 20, догоняет!

— Да маневрирую! Ёпт! Лёх, берись за ручки, готовься, не отпускает сука!

— 321, одна рядом прошла, пропала, вторая 10!

— Наблюдал, рядом взорвалась, борт норма.

— 321?

….

— 321!!!

…

— Триста двадцать первый! земле!!!

…

— … Крыша земле!!!

— Отвечаю земля!

— Запросите три двадцать первого! Метка пропала, не отвечает!

— 321, крыше?

— Ответил 321.

— Земля запрашивает, не отвечаете, норма⁈

— Да отвечаю я ему, не слышит ни хрена. Вторая тоже рядом взорвалась, тряхануло здорово. Нормально всё, передай, что в набор пошёл.

— Земля, отвечает вам 321, борт норма, в набор пошёл

— Понял…я уже ПСС поднял…

— Земля, 321 высоту по обратному занял, спасибо за управление, мужики! Крыша, спасибо

— 321, понял, высоту по обратному сохраняйте, спасибо за работу! Подсказывают, что все четыре прямые! Ракета крыши тоже пришла куда надо! Мягкой посадки!

— 321, всегда пожалуйста, мягкой посадки!

— Взаимно, крыша! Чё, Лёх, поживём еще! Инсурга чмо, держи краба! Ну и сигареты доставай. Да и фляжку… ёпта.

— Это самая лучшая работа в мире!

По взлетке прогрохотал на посадку новейший бомбардировщик. Остановившись в самом конце, он уже более неспешно порулил к ангару. Снова удачный полет и четыре пораженных планирующими бомбами цели. Самая лучшая работа в мире!

Передовой опорник бригады мобилизованных

Жилистый сержант с въевшимся в кожу загаром оторвал глаз от прибора наблюдения:

— К концу лета дело было. Нас как раз швырнули затыкать дыру на фронте.

— Это у Лошников, где жандармы и «парадная» бросили позиции?

— Они родимые! Одно дело — на парадах шаг печатать и студентов разгонять, а другое — пули принимать и стоять, как мужики до талого.

— Лихо тогда вам пришлось.

— Да не то слово! Мы и недели в лагерях тренировочных не побыли. Ночью подняли, вооружили абы как и в транспорт. На месте уже разбирались и сразу в бой пошли. Да и с той стороны не сверхчеловеки по нашу душу пёрли. Осаживали их только так! Но самое паршивое, брат, не это. После летних боёв появилось на Лошнинских полях куча «долин смерти» и «рощ смерти». Вы там не бывали и потому вообразить этот ужас не сможете.

Пожилой наблюдатель повернулся:

— Слыхал как-то от смежников. Филиалы ада на земле.

— Одно дело слышать, брат, а другое там побывать да почуять на себе. Не забыть, наверное, никогда, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Там же змагаря и жемайты перли чохом, людей не жалели, все считали, что еще чуть-чуть и подвинут наших. Но не вышло. Так и остались там тысячами лежать не похороненными. Всем на них плевать.

— Встать не обосраться.

— То-то и оно! Август, жара, безветрие, а перед тобой — вот такая «долина смерти». Она хорошо просматривается и простреливается всеми. Ни миновать, ни обойти её нет никакой возможности. Ползёшь по трупам, а они навалены в три черных слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения. И такой смрад неподвижно висит над всей «долиной». Любой разрыв снаряда загоняет тебя под смрадные и уже мягкие трупы, почва содрогается, трупы валятся на тебя, осыпая червями, в лицо бьёт фонтан тлетворной вони. Вывалишь из себя съеденный с утра харч, и снова под трупы. Они уже на куски разваливаются от малейшего прикосновения. Но вот зарылись в трупы осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова — вперёд. Ибо жить охота! А эти…так и лежат до сих пор.

— Твою дивизию!

Слушавший разговор молодой техник стремглав рванул к отхожему ведру. Пожилой наблюдатель лишь покачал головой.

— Чего только люди не удумают, чтобы поубивать друг друга.

Сержант блеснул глазами:

— А ты не миротворь! Ранее надо было тысячу другую змагарей в землю закопать и стало бы тихо. Но нельзя! Мы же народ-богоносец, нам не на пользу. Вот и расхлебываем.

Наблюдатель похлопал глазами, а потом задал вроде бы неуместный, но животрепещущий для обычного солдата вопрос:

— Мил человек, а как же вы потом в этой амуниции…работали? Это же не отстирать.

Сержант в первый раз улыбнулся:

— А взяли и поменяли!

— Вот так сразу?

— Ничего сложного. К тыловикам так и приперлись с полевыми ароматами на склады и заявили, что стоять будем, пока все новое не выдадут.

— И дали? — ахнул наблюдатель.

— Ты бы видел, какие у нас в этот момент глаза были… Таким попробуй, не дай. Все вплоть до трусов и наколенников новенькое выдали.

Пожилой мужчина еле сдержался, чтобы не вздрогнуть от блеснувшего в глазах командира безумия. Ничего, сначала они победят, а потом сойдут с ума.