Эпоха Мары

Глава 28 Катастрофа. Петроград. Невский проспект. Кафе «Гуманист»

«Нет отчаянных положений, есть отчаявшиеся люди»

Хайнц Гудериан

— Что такое с ними случилось?

— Отмечают!

Публика в известном либеральном кафе и в тяжкие «Миротворческие» времена не менялась. Людям особенного склада воспитания всегда хочется держаться вместе. Пусть и достаточно разные по натуре, но все они боялись оказаться в среде бескомпромиссных чужаков. Павлинья тактика прятать голову в «золотой песок» и считать, что ты на тропическом острове, а не на морозе. Пиво и более крепкие напитки лились в «Гуманисте» рекой, на экранах включены категорически лишь развлекательные программы. Зал, несмотря на цены, забит битком. Но создавалось такое впечатление, что народ не радуется, а отмечает поминки.

Телятин, нанизав на вилку юркий грибочек, манерно прокомментировал:

— Что-то Маша Арбатевич у нас устала.

Подвизавшиеся на ниве литературы восторженные почитатели поэта дружно повернулись к соседнему столику. Известная стране скандальная феминистка так склонила голову, что, казалось, и вовсе уснула. Сидевший на другом конце диванчика записной патриот Святогор выглядел одновременно изрядно пьяным и трезво задумчивым. Как это у него получалось, никому не было ведомо.

— Укатали Сивку крутые горки.

— Там не горки, а качели. И такие, я вам скажу, занятные.

— Вы серьезно?

— О, наш Святогорчик в этом деле большой затейник. Как-то я была у него на квартире…

Вся компания дружно уставилась на сухопарую, как доска Инну Каренину, и в их глазах читалось явное недоверие. Вряд ли записной красавец, да еще и посконный патриот клюнул бы на такое унылое чудо. Хотя кто его знает, славянофильского извращенца. Потому рассказ похотливой суфражистки беспардонно прервал Василий Телятин:

— Успокойся, Инночка, у них проблема вовсе не в этом. Просто Светоша наш нонече оказался за бортом, вот и скучает, бедолага. Даже похотливые Машины чресла его нисколечко не забавляют. А твои уже тем более.

Сидящие скабрёзно засмеялись, пряча друг от друга глаза. По количеству извращений этот столик мог дать фору всем остальным в кафе. Хоть сериал снимал для определенного рода публики. Внезапно Святогор ожил и злобно уставился в их сторону. Затем он схватил налитую рюмку водки, опрокинул в себя и с проворной грацией ресторанного танцора подскочил к «поэтическому обществу».

— Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! Твари неблагодарные! Родина в опасности, все в окопы!

Василий с ухмылкой наблюдал за раздухарившимся «официальным патриотом» столицы. Даже в самые гнусные времена засилья либерясни все центральные каналы и издания были ему открыты. Так сказать, для плюрализма мнений. И бородатый трепач всегда набирал у пиплоса массу очков. Как, впрочем, и бабосиков.

— Светыч, чего, не взяли? Бедолага…

Патриот мигом потух и сник.

— Суки пархатые, блядский Сотоцкий! Это он украл у меня идею!

— Да ладно тебе. Кому твой Евроазиатизм нужен? Лучше выпей.

— Позвольте, — дебелая дама в неуместных обстановке мехах решила возразить. — Пан Сотоцкий потомственный шляхтич!

Святогор принял от Телятьева стопку холодной водки, выпил и замахал руками:

— Да какая в жопу разница! Все они там наверху спелись и в задницу долбятся!

— А тебе и завидно!

Бородач замахал руками:

— Вася, это уже по твоей тематике! Лишнего на себя брать не буду. Групповушкой баловался, малолеток трахал, но содома не допускал.

— Бля, а я его водкой еще пою! Неблагодарный!

— Ты мне по гроб жизни должен, Телятина, что тебя обратно от пархатых сюда пустили.

Два любителя словесности неумело замахали руками, изображая потасовку. Стоявший неподалеку охранник тут же напрягся. Но драки не вышло.

— Кончился наш Святыч, — тихо прокомментировал происходящее Николай Алябьев, известный в узких кругах устроитель скандальных перформансов. — Он привык отсвечивать в привычном патриотическом балагане, а тут люди взялись за дело серьезно.

— Ты так считаешь? — невысокий толстяк, подвизавшийся на ниве книгоиздательства и пропагандистских передач, небрежно курил санкционную сигару.

— Ты, Иммануил, новости вообще, смотришь?

— Ага, в разделе фантастика.

— И что по этому поводу думаешь?

— Что мне срочно нужны новые редакторы.

Алябьев с удивлением уставился на Нахтигаля:

— У тебя же полный штат?

Иммануил скуксился:

— Да не тех. Представляешь, что с ними случится, когда они начнут читать накаченные посконным патриотизмом романы? Нет, это ненадежные кадры. Ты сам глянь вокруг — сплошной похоронный плач.

— Ну а у тебя как будто праздник?

— У меня дела, Николаша. Как, между прочим, и у тебя. Времена меняются, а деньги делаются. Кстати, у меня есть к тебе одно хорошее предложение.

Алябьев улыбнулся и налил обоим из дорогущей импортной бутылки.

— Внимательно слушаю.

В закрытом от посторонних закутке кафе восседали важные господа. Серьезные лица, брендовая одежда, качественные сплошь импортные напитки. Вместо обязательных в либеральном заведении глобалистских закусок вроде суши, бургеров и прочего дерьма, простые посконные блюда, заказанные заранее у шефа. Никто не обращал внимания на огромный экран, показывающий очередное тупое шоу. Звук был приглушен, разговор шел неспешно, но с точеными до блеска фазами.

— Ганс, ты таки не ответил на наш вопрос. С какого хрена это мужичье второй раз выносит лучшие силы Альянса? Ты же обещал полгода назад их капитуляцию!

Популярный военный обозреватель, чернявый с вечно лохматой головой, мужчинка средних лет был сегодня на редкость мрачен. Так, не каждому понравится в течение нескольких дней получать пиздюлины. Некоторые сейчас отливали мрачноватой синью на его холеном лице. Даже тональный крем не мог скрыть отметки «почитателей».

Эксперт слезливо простонал в ответ:

— А что я? Мне все сливали из Генштаба. Там никому не всралась эта проклятая бойня! Они уже кучу бабок на ней потеряли. А оно вона как… Да еще и мне ни за что…

Молодой подтянутый мужчина с омерзением взглянул на «эксперта»:

— Ты попросту сливной бачок Ганс и никем кроме этого не был. Так чего тогда из себя кого-то корчишь?

— Александр, обожди, — поднял руку представительный дядечка с сигарой в зубах. Шелковый платок на шее придавал ему вальяжности. — Он все равно знает больше, чем досужие писаки.

— О чем знает? Ганс, колись!

Военный эксперт, которого так любили цитировать иностранные СМИ, воровато оглянулся и закинул в себя дорогущий бренди, затем осоловело уставился на пригласивших его в пафосное заведение людей. В его черепушке вязко метались черные донельзя мысли. Что делать? Кто заплатит? И под кого ныне лучше лечь? Не работать же идти на завод в самом деле?

— Что конкретно вам интересно, господа?

Молодой собеседник внимательно на него взглянул и спросил:

— Вот это другой разговор. Скажи, милый друг, как эти чертовы республиканцы смогли проломить мощную оборону жемайтов! Она же считалась неприступной!

Военный эксперт уже успокоился, потянулся за бутылкой и начал не спеша выдавать «государственные секреты»:

— Неприступного не бывает ничего. Эти бандиты поначалу выманили жемайтов в поле. Они слили тем дезу, что мол их бригады обескровлены наступом и заменены на свежих необученных мобов. А гвардейская бригада размазана по всему выступу, играя роль заслона.

— Заградотряда?

— Типа того. Эти европейские придурки не знают нашей настоящей истории и искренне верят либеральным фуфлогонам.

Представительный дядечка осклабился:

— А они были в курсе, что бригада Куликова по наполнению давно уже полнокровная дивизия?

— Может, и да, — покачал головой Ганс, — но не поверили. Рэмни начисто переиграли их разведку. У змагарей ведь давно нет в Чернорусских городах никакой агентуры. Да даже сочувствующих незалежности летом и осенью начисто прошерстили.

— И где они? — озадачился господин в шелковом платке.

— Где-где по канавам лежат. Это вам не наша прокуратура, там разговор короткий. Арест, допрос и в расход.

— Какая жестокость!

— Зато тылы чистые! Представляете, как сложно провести незаметно ротацию и подвод резервов к передовой, когда против тебя работает самая современная разведка Альянса и САСШ?

Александр, а это был именно представитель финансово-сырьевых кругов, постучал пальцами по столешнице:

— То есть они попросту выбили наступающих жемайтов, а потом ввели в бой гвардию? Вот на той стороне идиоты! Хотя я давно догадывался, что в структурах Альянса идет реверсивный отбор. Регресс их управления налицо.

— Не то слово! Но и здесь вы не совсем точны. Разбирали наступающие порядки опять-таки гвардейцы приданными им кассетными и вакуумными боеприпасами. У них же в подчинении была фактически целая артиллерийско-ракетная бригада. Да еще и с усилением. С новейшими дальнобойными комплектами. Только что с завода. Со спутниковым позиционированием. Кстати, эта же система навигации стояла на всех бронемашинах и танках их бригады.

— Сука! Когда они и успели? Мне ничего об этом неизвестно! — буквально взвился господин с жабьей наружностью, у которого ощущался четкий балтийский акцент, присущий Колыванской марке.

— Все шло через Чернорусов, — Ганс понизил голос. — Говорят, что и сборочные заводы уже давно у них расположены. Комплектующие везут на обычных фурах. И по поддельным документам. Они тащат туда все и со всего мира.

— Охренеть! Это кто там такой гений логистики?

Сидевшие за столом переглянулись и резко поменялись в лице.

— Но где они, черт побери, нашли «Зевсы»?

— Это не стратеги, а их укороченная версия. Но несут они в «голове» столько же. Только вместо термоядов компонентная взрывчатка. Страшная сила!

Серьезные люди с серьезными лицами рассматривали снятые с летаков кадры. Возводимые в течение пяти лет с помощью лучших инженеров Альянса укрепления разлетались вдребезги в огненных разрывах поражающей мощи. Потому что строители никак не ожидали, что их детища будут бомбить самым мощным оружием в мире. А ведь именно в этих бетонных фортах тщательно прятались крупнокалиберные орудия, ракетные установки и системы ПВО.

Господин с акцентом ахнул:

— Это ж сколько они туда пульнули ракет?

— Не менее пяти десятков. Плюс «Тайфуны» с кассетной начинкой и планирующие бомбы с напалмом. Так что штурмовики Корпуса прошли укрепрайоны, как раскаленный нож в масло.

— Разве не гвардейцы шли на приступ?

— Нет, Александр. Элита ударила по краям выступа, как положено по военной науке, и замкнула кольцо спустя три дня сражения. В итоге Альянс потерял не только живую силу, но и массу техники. Второй сокрушающий удар им пережить будет намного сложнее.

— Невероятно! Наши лапотники научились в войну!

Ганс скривился:

— Причем здесь рэмни? Это какие-то суки в Генштабе ведут двойную игру. Все проведено по лучшим образцам военного искусства. Все наработки уже имелись, но почему-то доселе не применялись. Вот у меня в кеше сохранились эти статьи пятилетней давности.

— И это после всего, что мы для них сделали?

Господин «в платке» с ехидством подколол разозленного «балтийца»:

— Не пора ли вам сменить хозяина?

«Балт» еще больше скорчил свою «жабью» голову и с желчью в голосе выплюнул:

— А вам, Сиротин не впервой продаваться?

— Но-но, мы великая держава! В отличие от балтийских шлюх. Зря вам все-таки дали независимость. Вы и пфеннига не стоите!

— Имперец!

— Задворки Европы!

— Сиротин! — веско заметил Александр. — И давно ты стал истинным патриотом?

Завсегдатай столичных салонов и собиратель сплетен усмехнулся:

— А такое нынче выгодно, господа! И на этом я покидаю вас. Третьего часа открывается выставка — «Помощь фронту». Ганс, не желаете присоединиться?

Когда двое «приживал» отошли, толстяк в большим мастерством разлил бренди и безо всякого тоста закинул рюмку в себя.

— Данилевский, кто же так пьет дорогие напитки?

— Да плевать! Мы не в Европах. И похоже, что долго там еще не будем. Нет, вы видели? Сволочи! Как быстро они переобулись.

— С вас пример берут. Вы же написали в свое время докторскую об «Истоках Империи»?

— Алекс, не травите душу и лучше вспомните, сколько всего этот пижон знает. Вы оставите это просто так?

Балтиец многозначительно хмыкнул. Молодой господин задумался. Эти интеллигентные хмыри, соль бывшей Империи, как всегда, самую грязную работу переложили на него.

— Разберемся. Но неспешно. Эксперт?

— Еще пригодится. У него связи в Генштабе. А туда вложены наши деньги. Немалые, позволю себе напомнить, деньги.

Балтиец скривился:

— Как можно этих кудрявых, вообще, пускать в присутственные места? Они же изначально предатели.

Александр не изменился в лице, но отвел глаза. Кто бы уже упоминал о предательстве, но не эта «жаба».

— Давайте будем со всем разбираться постепенно. Не надо резких движений.

Данилевский так и застыл с вилкой наперевес:

— Вы что-то подозреваете?

Молодой человек кисло ответил:

— Возможно. Сами подумайте — с чего бы так резко пошли перемены? И где разверзся тот тектонический размер?

Балтиец вконец стушевался. Слишком много неприятностей за короткий срок. Может, и в самом деле, пора переобуваться? Но все равно в силу характера не удержался от укола:

— Боитесь потонуть в нем?

Александр в ответ посмотрел холодно:

— Тонуть будем вместе, уважаемые. И ваши хозяева не отвертятся. Если Росиюшка встанет, то всему миру мало не покажется.