Эпоха Опустошителя. Том I

Глава 2 Из огня да в полымя…

Не пошевельнуться…

Не оглянуться…

Не вдохнуть живительного воздуха…

Получалось только беззвучно кричать…

Испепеляющую боль я ощущал каждой клеточкой организма после провала в бездонную пустоту. Неизвестная сила сгустившегося сумрака сковала ужасающими путами тело, либо то, что от него осталось, а мерзкая и отвратная вонь собственной тлеющей плоти стала извечным спутником наравне с неутихающими мучениями. Складывалось впечатление, что в бесконечном мраке я провёл не один десяток лет, если не столетий, но организм отчетливо твердил, что миновало всего несколько томительных мгновений.

К добру это было или к худу, но из непроглядной чернильной тьмы вдруг раздался отчего-то раздраженный и отрывисто-могильный шепот:

— Старьё… Ржавый металлом… Барахло… Рухлядь… Хлам…Так меня еще… никогда… не… называли…

Из-за воздействия неизвестного голоса и постоянной агонии мысли стали путаться сильнее. Тело и язык по-прежнему отказывались подчиняться, а истощенное пыткой сознание стремительными темпами глубже погружалось в небытие.

Мириада… сраных… бед! Что… за…

— Выносливый обладатель попался… Абсурд какой-то… Придётся постараться…

Прежде чем я полностью потерял себя и отключился, недовольный шепот изменился на заинтересованный и слегка растерянный:

— Хм… Странно. Откуда на нём столько… ограничений? Впервые такое вижу…Что за ходячая печать попалась?..

За двадцать три с лишним года случались разные пробуждения. От вполне обыденных до дерьмовых. Чаще всего из-за моей крови бывали только дерьмовые. Да и чего ожидать от закоренелого преступника, который полжизни отдал службе синдикату?

В том-то и дело, что ничего… В смысле ничего хорошего. Конец у людей подобных мне вполне закономерен — жуткая и безвременная кончина.

Но честно признаться такого пробуждения как сейчас на мою судьбу не выпадало. Всё в корне отличалось от уже известного. Внутри сформировалось четкое понимание, что миновало всего несколько мгновений после схватки в отеле и… моей смерти?

Тем не менее мозг продолжал вяло мыслить, но всё сводилось… к пугающей пустоте.

Правда, пробуждение перечеркнуло столь пугающую пустоту.

— УНИЧТОЖИТЬ! УНИЧТОЖИТЬ ВСЕХ…

Именно воинственные крики заставили живо разлепить свинцовые веки.

Первое, что удалось лицезреть — это собственные окровавленные руки и ноги. Все конечности страшно дрожали и упирались в жуткий кровавый ручей перед лицом.

Вот же х-о-о-о-лера! Мать вашу, это еще что?

Я видывал многое. Видел смерть. Видел, как уничтожали людей скопом. Видел начало массовых вооруженных конфликтов, ведь порой приходилось лично подготавливать почву под их старт. Видел геноцид враждебных Ярвиру народов. Но то, что открылось взору выходило за любую цивилизованную грань…

Бойня! В округе царствовал могильник. Десятки обезображенных трупов заполонили собой небольшое гористое ущелье. Исковерканные, изуродованные, разорванные, переломанные и рассеченные тела, а также куски человеческой плоти и конечности были разбросаны повсюду, куда не кинь взор.

— Чт… об… я сд… ох… Како… го хе…

Вместо отборной ругани из глотки вырвались нечленораздельные хрипы.

Ирззу распутницу мне в жены! Что за безумная вакханалия?

Яростные вопли, рёв воинственных глоток и звуки битвы с нарастающей силой ударили по барабанным перепонкам, словно бой гремел у самого уха.

Голова невольно дёрнулась в сторону звуков и мутным взором я стал наблюдать за происходящим. Объяснение окружающей резни и могильника вокруг пришло практически сразу.

Воины в отменном диковинном снаряжении ярко-синего оттенка в слаженной манере добивали горстку людей в черно-серых одеяниях. Эта горстка всем видом напоминала обычных бродяг. Качество экипировки и количество сил двух противоборствующих сторон не поддавалось сравнению. Львиная доля погибших принадлежала тем самым бродягам, среди которых я и пришёл в себя.

Чем больше я наблюдал за происходящим зрелищем, тем сильнее сознание одолевали противоречивые мысли.

Доспехи. Одежда. Оружие. Местность. Мертвые. Всё это вызывало едкий диссонанс и не клеилось с тем, что я знал и видел ранее.

Мириада сраных бед! Это ни хрена не Империя и точно не Тарция. Что со мной вообще случилось? Где я нахожусь, мать их? Где эта стерва со своими устранителями? Какого причиндала я еще жив? Зар-р-р-р-аза! Твою собачью жизнь, Влад! Поднимай задницу! Крови, что ли, никогда не видел? Понятия не имею, как я тут очутился, но пора валить.

— УНИЧТО… ЖИТЬ… АХХЕС… КИХ… ВЫРО… ДКОВ…

— ОТ… СТУПАЕМ… НУЖ… НО… ПРО… РВАТЬСЯ…

Из-за бешеных воплей сознание скрутил невероятный спазм агонии, а рассудок помутился. Мозги в прямом смысле закипали. Естество отчетливо твердило, что я впервые слышу данный язык, но подсознание рваными обрывками переводило часть сказанного против воли.

Не поторопишься… умрешь!

— Да что за… Аргх! — гортанный тошнотворный хрип из горла вырвался самопроизвольно. — Что за… хрень… со мной… творится?

Клин дал слабину и спасение пришло откуда не ждали. Нутро мгновенно оказалось под властью родной и неконтролируемой злобы и раздражения, как глаза налились кровью из-за обрушившегося наваждения, а тело повинуясь звериным инстинктам выпрямилось.

Итог раскинувшегося перед глазами кровопролития подходил к закономерной развязке. От черно-серых бродяг осталась дюжина, их почти оттеснили к глухому краю ущелья. На стороне цветастых преобладало как минимум сорок душ.

Вступать в схватку в моей ситуации являлось несусветной глупостью. Сейчас необходимо, как можно скорее покинуть это место, привести мысли в порядок и разобраться в случившемся.

Наметился кратчайший путь для отступления. Один выход из ущелья являлся свободным.

Однако стоило сделать один единственный шажок в сторону, как уготованные планы накрылись бадьей с дерьмом. У судьбы вновь сформировалось собственное мнение на мой счёт.

— ТАМ! ПОЗАДИ! ЕЩЕ ОДИН! — раздался сочащийся небывалой ненавистью рёв из гущи цветастых. — Из первых рядов отребья кто-то выжил! Добейте остальных. Уцелевшим займусь сам… Видимо крепкий ублюдок попался…

Яростные выкрики уже не так усердно резали сознание. Впрочем, из-за прозвучавших слов и без того расшатанный эмоциональный клин, который весьма хлипко сдерживал мою неуравновешенную натуру в узде в очередной раз начал давать слабину.

Чего? Мне послышалось? Это я-то отребье? Я ублюдок? Кому там жить надоело?

Ни один из «цветастых» вояк не вздумал шелохнуться и судя по царствующей дисциплине подобное могло значить только одно. Горлодёр как минимум их командир. Сила здравомыслия перевесила вспыльчивую натуру и заставила сделать шаг прочь, но дальнейшие события слились в единую гамму, где приходилось мириться с неуклонно растущим непониманием происходящего.

Протест сработал мгновенно. Даже в столь ветхом состоянии тело обратилось к оборонительным рефлексам, а зазвучавший слева знакомый слуху свист ни с чем невозможно спутать.

Первый шаг.

Второй.

Третий.

Четвертый.

Пятый…

Каждый проделанный шаг, сопровождался хаотичным уклонением от несущихся в мою сторону ножей. Причем трупы и кровавый песок изрядно мешали в передвижении. Невзирая на все тяготы боя, цепкий взгляд был направлен только на рванувшего ко мне воина, который на всём ходу неустанно продолжал посылать в мою сторону злополучный металл.

Чем дольше я наблюдал за движениями незнакомца, тем серьёзней становилась физиономия. Навстречу мчался высокоуровневый боец. Скорость, выносливость, сила, ловкость. У «цветастого» всего имелось в достатке. Странные кожано-латные доспехи, что полностью покрывали тело и закрытый шлем совсем не стесняли манёвров. Сотню метров он преодолел за пяток секунд находясь в полном боевом облачении и во всеоружии. К тому же неизвестный всячески продолжал разбрасываться кинжалами. И делал это достаточно метко и выверено.

Краткий анализ выдался неутешительным. О бегстве можно забыть. Уйти спокойно он не даст. Помимо же данного хмыря есть еще неполный отряд за его спиной.

Мириада сраных бед! Что за дерьмовый день?

— Надо же! — рассмеялся возбужденно он, с явным удивлением наблюдая за тем, как смертоносная сталь промелькнула в сантиметрах от моего лица и груди. — Верткий аххеский ублюдок! Теперь понятно, как ты выжил… Наконец-то попался хоть кто-то достойный в этой дыре…

За кого меня принимает этот мудозвон?

Замешательства стало больше, когда себе на потеху тот откинул в сторону щит и сбросил на ходу шлем, из-под которого показалось совсем юное мальчишеское лицо с густой копной черных волос. Сопляку на вид было не больше шестнадцати или семнадцати лет.

Казни сущее, Ярвир! Только не говорите, что придётся сражаться с ребенком?

— Проклятье! И за что…

Все слова и домыслы отошли на второй план. Мелкий прыщ преобразился в скоростную комету. Во время рывка тот успел обнажить своё главное оружие, которое напоминало хопеш или же шотел, оказавшись в метре от своей цели восходящим ударом снизу-вверх попытался рассечь меня от бедра до самого плеча.

Затылок засаднил знакомой болью, а активация протеста заставила действовать. Мимолётной искры хватило, чтобы понять, что сопляк всеми силами старался прикончить своего оппонента.

Удар являлся выверенным, точным и… отработанным. Он наносит его не впервой. Одному Ярвиру известно сколько жизней отнял мальчишка таким незатейливым способом.

Раз так, то и сам сдерживаться не стану…

Тело тотчас обратилось к оборонительным рефлексам и с молниеносной скоростью ускользнуло от размашистой атаки юнца. Хопеш промелькнул в смертельной близости от плеча, отчего нахмурившаяся физиономия сопляка выразила непонимание.

Успешным уклонением удалось разорвать дистанцию, потому как обратное движение противника несло ничуть не меньше вреда. На несколько томительных секунд мелюзга обратился смертоносной воронкой. Чем дольше длился бой, тем быстрее распалялся цветастый.

Ускользать от размашистых выпадов клинка получалось в последний миг. Иначе попросту не выходило. Мальчишка не давал ни единого шанса поступить по-другому. Не знаю куда я попал, но невзирая на его юный возраст передо мной находился отменный воин. Возможно, гений.

— Дай… Мне… Уйти… И… Я… Никому… Не… Причиню… Вреда…

Не знаю почему, но под действием эмоций слова вырвались самопроизвольно изо рта. Причем сделали они это отрывисто под рассекающий звон клинка, который сопровождались моими вёрткими уклонениями.

Мгновение спустя я осознал, что говорю на непонятном языке, отчего горло болезненно и неприятно запершило. Заслышав мою реплику, мальчишка замедлился, а его распалившаяся во время боя гримаса выказала озадаченность. Из-за его промедления во второй раз удалось полностью разорвать дистанцию.

— Архаика?.. — задумчиво вопросил тот, и впервые с начала схватки внимательно оглядел меня с ног до головы. — Откуда такой плебей, знает язык голубокровных? Он известен немногим. Из какого ты дома? Почему до сих пор жив?

Архаика? Это еще что за хрень?

Адреналин струился по венам запредельными порциями, сердце стучало словно после марш-броска, а шум крови в ушах сбивал со здравых мыслей.

— Дай… Мне… Уйти… — повторил четко я, сдерживая эмоции из последних сил и медленно поднимая на него раскрасневшиеся глаза. — Если… хочешь… жить…

— Оглянись по сторонам! — заливисто рассмеялся юнец. — Ты угрожаешь в такой ситуации, так еще и не желаешь отвечать. Использовать архаику имеет право только высшая знать, — презрительно прошипел он, словно получил от меня пощечину, попутно с этим медленно вынимая ножи из перевязи на плече. — Вижу, законы для тебя не писаны, аххес. Но раз ты находишься среди такого сброда, то значит дом тебя списал. Странно, что не убили и позволили жить. Но тебе же хуже. Голубокровных я еще не убивал, — осклабился злорадно он. — Отец обрадуется, если я принесу ему голову благородного. И плевать, что ты ниспадший. Теперь… просто сдохни!

Первыми в ход пошли метательные ножи, а следом рванул в сторону и их хозяин. Нас разделяло около пяти метров. Пройдет не больше секунды и парень вновь обратится вихрем, но…

Да, в случае со мной, всегда есть то самое «но». Слова сопляка стали последней каплей.

— У тебя имелся шанс, недоносок, — холодно прошелестел я, отдаваясь во власть негативных чувств и ослабляя влияние над ними. — Отныне ты его утратил…

— Пустое бахвальство! — задорно рассмеялся мальчишка, поддавшись боевому куражу. — Отдай мне свою голову…

Зачастую эмоции являлись моей величайшей слабостью и проклятием, но порой оборачивались благословением. Чем сильнее я ослаблял эмоциональный клин, тем быстрее росли физические возможности. А из-за навалившегося напряжения и непонимания происходящего тот самый клин еле сдерживал пылающее в душе буйное пламя десятка различных чувств, что я испытывал в данный миг.

Впадая в состояния неистовства, я зачастую плохо себя контролировал. Любые чувства обнажают во мне инстинкты. Однажды я поддался злобе и горечи. За тот поступок расплачивался тринадцать сраных лет перед синдикатом. Эмоциональный клин я тренировал, чтобы держать себя в узде. Сдерживать собственные силы. Сдерживать проклятую кровь. Стыдно признаться, но чаще всего я сражался в треть или в пол силы.

Прости, Бетал, но сейчас сдерживаться не стану.

— Умри, плебей! — рявкнул яростно юнец, начиная наращивать скорость.

Парнишка отстал всего на пару метров от своих кинжалов. Смертельная сталь замаячила перед лицо, но все его потуги более не имели никакого смысла.

В голосе вдруг зазвучали нотки взбешенного зверя, на лице образовалась гримаса одержимости и тело мгновенно подчинилось негативным эмоциям.

— Ты сам напросился, щенок! — еле слышно прошипел я, безумно осклабившись, попутно уклоняясь от первого ножа и рукой на лету перехватывая второй. — Теперь пусть всё идёт своим чередом.

Возможно, в один из моментов юнец что-то осознал, но стало поздно. Свой движущий импульс он погасить не мог и наблюдал за мной с широко раскрытыми глазами. Тело под контролем неистовства моментально сблизилось с худощавым противником, параллельно ускользнув от рубящего удара хопеша и оказавшись правее от сопляка приступило к действию.

— Ты зря снял свой шлем, недоносок, — выдохнул полубезумно я.

Пять атак. Щенка хватило именно на столько.

Голова.

Рука.

Нога.

Туловище.

Горло.

Из защитной стойки нога нанесла сокрушительный удар по виску, отчего парень невольно застонал и начал заваливаться вперед. Далее раздался громкий треск и под напором всё той же ноги, рука оппонента в районе кисти практически сразу сломалась, обнажив сломанную локтевую кость, и выронив своё оружие, тот впервые утробно завыл от безумной боли. Не спасли цветастого даже доспехи и наручи. Следом пострадало колено, когда подобно локтю и под хриплый вопль сопляка, оно оказалось в аналогичном сломанном положении, а алая субстанция хлынула наружу обильным потоком.

Каждое движение сопровождалось хрустом костей и неутихающими, почти захлёбывающимися воплями паренька, но раздражение и гнев сейчас невозможно было разжалобить.

Ни милосердия, ни жалости, ни пощады. В таком состоянии я мог сеять только страдания и муки.

Следом нож проник в сочленение брони и добрался до податливой человеческой плоти. Удалось даже услышать, как нож нещадно царапает его рёбра и потроха, а когда он уже находился на коленях, окровавленная сталь коснулась хрипящего горла.

— Просил ведь отпустить меня, — прорычал разъяренно ему в лицо, ударом колена по затылку плотно прижимая его тушу к земле. — Но ты не слушал… Теперь заплатишь своей дрянной душонкой… Но для начала отрежу тебе язык…

Я представил, как один взмах и мелюзга заливает себя и меня обжигающей кровью. Пальцы подались довершить начатое и сжались сильнее, медленно придавливая кромку лезвия к глотке.

Неужели получится… убить?

— НЕТ! ХИАЛ!!! — раздался рассерженный и слаженный рёв откуда-то сбоку. — НЕ СМЕЙ ЕГО УБИВАТЬ, ПОДЛАЯ ТВАРЬ!!!

Сознание из-за враждебного крика невольно прояснилось. Именно это и помогло мгновенно загнать эмоциональный клин обратно, а самообладание частично возвратилось к хозяину.

В это время схватка двух противоборствующих сторон оказалась прервана болезненным рёвом юнца, а бой с сопляком привлёк внимание обеих сторон. Сразу три десятка воинов отделились от общей толпы цветастых и со всевозможной скоростью устремились на спасение своему командиру.

— ВСЕМ СТОЯТЬ!!! — рявкнул свирепо я, отчего голос гулким эхом разнесся по ущелью, параллельно с этим хватая сопляка за волосы и приподнимая худощавое окровавленное туловище на всеобщее обозрение. — ИЛИ ЗАБЕРЕТЕ С СОБОЙ ТОЛЬКО БАШКУ СВОЕГО СПИНОГРЫЗА!!!

Кинжал сильнее прижался к его глотке, а на коже тотчас появилась еще одна глубокая отметина. Кто бы знал сколько сил приходилось прикладывать в таком состоянии, чтобы случайно не вспороть щенку горло! Хотя сомневаюсь, что выйдет.

Демонстрация сработала эффективно. Ожесточенное сражение у глухого края ущелья быстро прекратилось. От бродяг, к которым, скорее всего, меня причислили, осталось всего пять душ, а весь примчавшийся на спасение отряд остановился как вкопанный.

Как и думал. Сопляк важная шишка.

Из гущи отряда навстречу моментально выступила стройная фигура в стёганом доспехе. Скинув шлем, взора предстал не воин, а светловолосая соблазнительная воительница.

— Что ты хочешь, аххес? — коротко спросила она.

— Ласанта… не слушай плебея, — сипло прохрипел сопляк, даже в полумёртвом положении, в глазах у юнца зажглась решимость. — Укротители и одарённые здесь будут с минуты на минуту! Не вздумайте их отпускать. Я сам винов…

Он сказал укротители и одарённые? Это еще что за дрянь? Проклятье! Во что я вляпался?

— Захлопни пасть! – колено практически со всего маху влетело ему в голову, раздробив щенку нос и изувечив до неузнаваемости лицо. — Лучше не зли меня, сраный гаденыш…

Не знаю почему, но после такой презентации большая часть воинов моментально отступила прочь, а девица заметно побледнела. Но из-за того, что она стояла ближе остальных ко мне, слух уловил ранее произнесенное пацаном слово:

— Архаика…

Тут следовало приступить к выполнению основной части плана. После выплеска эмоций состояние стало вполне стабильным, но ситуация в очередной раз накрылось бадьей с дерьмом.

Среди недобитков бродяг началось нездоровое оживление. Да и то после того, как один из них ринулся с двуручным клинком наголо, попутно оттесняя от себя и своих товарищей с пяток цветастых.

— АРКАС! ДАВАЙ! — заревел яростно громила, обращаясь к одному из своих. — Используй дым, а то все здесь поляжем! Дальше не пройдем! Плевать, что скажет та мразь!

— ОДАРЁННЫЙ! — завопила воительница своим людям. — УБИТЬ ОДАРЁННОГО!!! НЕ ДАЙТЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЗАВЕСУ!

Правда, мерзавка оказалась хитрее всех. Вместо того, чтобы атаковать оборванцев и непонятного одарённого она двинула в мою сторону. В момент рывка хрупкое тельце девицы покрылось странной серой дымкой, и она оказалась в метре над моей головой.

Чтобы не лишиться рук пришлось грубым пинком отшвырнуть сопляка прочь. Но это не помогло. Протест тотчас обозначил приближение смертельной опасности, но впервые в жизни скорость какой-то безумной суки оказалась выше моей. Удалось только извернуться подобно ужу в районе корпуса.

— Умри, плебей! — раздался змеиный шепот у самого уха. — Орден Наказующих не прощает обид!

Твою собачью жизнь!

В мгновение ока воительница в прямом смысле переместилась метров за тридцать прочь, укрыв своим телом горе командира, и за секунду до этого в районе груди я ощутил болезненный укол.

Опустив взор, увидел, как из ключицы торчит тонкое лезвие, покрытое серой дымкой, и из-под лезвия обильными толчками наружу стала обильно выступать кровь.

Правда, наихудшее заключалось в ином. Тело двигалось на порядок медленнее.

Зар-р-р-раза паршивая! Урою шаболду!

Впервые я по собственному желанию стремглав ослабил эмоциональный клин. Мир моментально окрасился черно-багровыми цветами и скопив злобу в руке я со всего маха метнул в её сторону нож, от которого она с самодовольной миной увернулась, но в следующее мгновение левая рука нечто нащупала в ладони. Нечто могильно-холодное.

На секунду померещилось, что на лице у девицы забрезжил страх, а краем глаза увидел, как моя почерневшая левая рука выбросила в их направлении тот самый артефакт.

Лицезреть итог броска не получилось. За время борьбы с шаболдой вокруг разбушевался хаос. Земля и всё пространство яростно вибрировали, а посреди ущелья начала образовываться матово-грязный ураган, который разделил поле боя на две части.

— Ганграт! Помоги ему… Стилет не вынимай… Отравлен… Эти орденоносные собаки постоянно таким промышляют…

Отравлен? Изувечу стерву в следующий раз… Если выживу! Жизнью клянусь!

Не знаю когда, но пятерка выживших голодранцев каким-то чудом появилась рядом, а затем кто-то в грубой манере дёрнул меня за руку и бесцеремонно потащил прочь от растущей во все стороны бури.

— Аркас, он… кто вообще? На нём… метки нет…

Правда, из всех мыслей тотчас выбило дух, а мир вновь начал поглощаться неестественной тьмой.

Мириада сраных бед! Издеваетесь, что ли? Опять в отключку? Позор…

Альбарра.

Аронтир. Внутренние Земли.

Храм Соприкосновения.

4051 год от начала Великой Миграции.

Четыре года назад…

В Храме Соприкосновения возможно всё. За тысячелетним престолом, который вмещал в себя сотни разнообразных и самых разнокалиберных владык собирались как непримиримые кровные враги, так и надежные союзники, ведь безопаснее места чем это не сыскать на всём свете.

Завет первый и незыблемый: «Древнее капище священно и уважаемо для любого живого и неживого существа».

Многовековые распри и приграничные стычки, заключение союзов о дружбе и единение альянсов, разгорающиеся конфликты и интервенция, а также войны и повсеместные вооруженные конфликты… Неважно что.

Могущественные главы великих домов, неукротимые предводители верховных кланов, влиятельные патриархи древних поместий или достопочтенные повелители старейших орденов и даже сами высшие существа… Неважно кто.

Неважно для чего… Неважно каким образом… Неважно почему…

Судьбы миллионов, если не миллиардов разумных существ зачастую решались именно в Храме, а вершились теми, кто был готов по праву сильного это делать.

Именно сегодня в одном из главных помещений, зале Раздора, собрались как несколько извечных противников, так и с десяток союзников. Вопрос же в эту самую секунду, впрочем, как и всегда, касался только одного.

Кровопролития…

— Предатели зашли слишком далеко, — ядовито процедил мужской бас в едком мраке. — К тому же без вмешательства иерихонцев ничего бы подобного не случилось.

— Где доказательства, Данакт? — беззаботно поинтересовалась повелительница ордена. — Ты хочешь нас оскорбить? Город-крепость по своей воле решил примкнуть к нам. Возможно, кто-то недоволен вашими… покровителями? Может быть, наших они посчитали более щедр…

— ПРИКУСИ ЯЗЫК, СТАРАЯ СТЕРВА!

Рёв подскочившей на ноги массивной фигуры походил на львиный рык, а в зыбкой полутьме зала отчетливо стали виднеться его вспыхнувшие ярко-оранжевые зрачки.

— Видят небеса, если ты не заткнешь свою пасть, то я прикончу тебя, как только ты минуешь порог Храма! Думаешь после случившегося нужны хоть какие-то доказательства или оскорбления? Ты забыла, кто я такой? Мерзких предателей ждёт только смерть!

— Мне это расценить как объявление войны? — с лёгкой усмешкой, словно кошка, проурчала женщина, а затем раздался тихий монотонный стук острых коготков о подлокотник каменного трона. — Если ты так решительно настроен, то мой орден не оставит Аделлум на произвол судьбы.

— Ты верно расценила посыл, — презрительно сплюнул Данакт. — Великий дом Ксант сравняет с землей город-крепость и уничтожит предателей. Быть резне! И не смей произносить при мне это слово! Для нас то мерзкое место навсегда останется… Троей.

— Вижу, аххесы всё те же. Не считая эпохи Соприкосновения больше двух тысяч лет миновало, — со скрытой насмешкой прошелестела женщина, но все присутствующие власть имущие после упомянутых слов слушали её затаив дыхание. — Но ты, как и твои предки до сих пор крепко держитесь за прошлое. Троя, Илион… Какая, в сущности, разница? Сейчас то место носит имя Аделлум. Их сила непоколебима и известна всем. Впрочем, ты прав, а я немного отошла от сути дела, — невозмутимо согласилась Аэрия, но в урчащих нотках угадывалась свирепость. — Если ты и вправду желаешь войны, то будет тебе война. Несущие Бурю сотрут в порошок всех покусившихся на Аделлум! Даже их прежних хозяев.

— Когда мои вассалы будут резать глотку предателям, вспомни снова свои слова! — гаркнул колко он. — Что скажут остальные? — как можно громче поинтересовался Данакт, а его яростный глас гулким эхом разнесся по залу Раздора. — Говорите!

На мгновение воцарилось молчание, но лишь на мгновение.

— Северные кланы не поддержат никого из вас, — чуть хриплым тоном и с неким довольством провозгласили из сумрака. — Так что рвите глотки друг другу. Нам от ваших распрей лишь лучше. Будет время заняться пришлыми гостями. Мы уже несколько лет пытаемся сдерживать нестабильное пространство.

— Суверены и правящие поместья воздержаться, но оставят за собой право вмешаться, — раздался следом тихий и располагающий к себе баритон. — Мы согласны с северными кланами — пришлые непредсказуемы. Они ведут себя миролюбиво, но уже на протяжении нескольких лет мы держим их эмиссаров у нашего порога. Это глупо!

— Плевать на пришлых! Не нам решать, как с ними поступать! Сами знаете, что последнее слово за небесами и оберегами! К тому же сейчас мы обсуждаем не это! Так или иначе скажу, что тот, кто посмеет влезть не в своё дело с Троей, Ксант сочтет своим врагом, — не остался в долгу аххес.

Всем было прекрасно понятно, что данный посыл предназначался для большинства собравшихся. Однако сквозь сгустившийся сумрак стало заметно, как присутствующие один за другим обратили взоры на четыре едва различимые эфемерные тени, потому как последнее слово в такие моменты всегда оказывалось за ними. За теми, кто вправе говорить от высших существ. За теми, кто напрямую связан с горсткой могущественных правителей собственных пантеонов.

— Что скажут уважаемые посланники? — с неким трепетом заискивающе поинтересовалась Аэрия.

Словно дожидаясь всеобщего внимания двое из них медленно разлепили веки, из-под которых хлынул мерцающий мистический свет, а пронзительное и оглушающее эхо раскатистым громом распространилось повсюду.

— АХХЕС И ИЕРИХОН КРОВНЫЕ ВРАГИ!!! ВОЙНА… НЕИЗБЕЖНА!!!