Еврейские анекдоты навсегда

07

Людмила Зыкина поет на сцене «Оренбургский пуховый платок». Сзади незаметно подходит Кобзон, и когда Зыкина заканчивает песню, накидывает ей на плечи красивый оренбургский платок. Зыкина говорит:

— Ой, Иосиф, спасибо большое!

Кобзон:

— А спела бы про шубу, я бы тебе шубу принес.

Мама биндюжника скончалась, и над ее открытой могилой просят сказать слово ее единственного сына. Тот взял горсть земли, бросил на гроб и, утирая слезы, сказал:

— Мама!.. Хрен вы меня больше увидите, мама!

— Слушайте, Файбисович, мне сказали, что у вас умерла жена. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, но не жена, а теша.

— Ну что ж, тоже неплохо.

Рабиновича вызывает начальник:

— Мне сообщили, что вы ходите в синагогу и молитесь, чтобы я повысил вам зарплату.

— Так ведь теперь вроде можно?

— Можно-то можно, только я не люблю, когда через мою голову обращаются в вышестоящие инстанции.

Учитель арифметики спрашивает:

— Изаксон, сколько будет восемьдесят плюс девяносто?

— Рубль семьдесят!

Поляк, итальянец и еврей сидят в родильном доме. Появляется медсестра с негритенком в руках.

— Чей ребенок? — спрашивает она.

— Это не мой, — говорит поляк.

— Точно не мой! — кричит итальянец.

— Вполне возможно, что мой, — говорит еврей. — У моей Сары вечно все подгорает.

Старый еврей жалуется доктору, что стал плохо слышать левым ухом. Доктор осмотрел его и говорит:

— Ничего не поделаешь. Это старость.

— А что, доктор, разве мое левое ухо старше правого?

— Роза! Как вы живете с мужем, если спите в разных комнатах?

— Ничего страшного! Если он захочет, то он мне громко свистит.

— А если ты захочешь?

— Тогда я ему кричу: «Хаим, ты случайно не свистел?»

Два еврея встречаются в публичном доме.

— Моня, ты с ума сошел! Ты ведь только вчера женился, и на молоденькой?!

— Понимаешь, просыпаюсь утром, жена спит — такая красивая, молодая, нежная... Я подумал: ну что, будить ее из-за ста рублей?

— Софья Моисеевна, голубушка, что это вы такое несете в банке?

— Мочу на анализ.

— Господи, ну зачем же три литра?

— Так пусть не треплются, что я жадная.

Час спустя:

— Софья Моисеевна, что же вы несете банку обратно?

— Так в моей моче сахар нашли. И это добро оставить им?

Еврей-челнок заходит в самолет, летящий в Турцию, с огромной дорожной сумкой. С помощью стюардессы еле-еле запихивает эту сумку на верхнюю полку.

— У вас всегда такой тяжелый багаж? — вздыхает она.

— Больше так не будет! — отвечает еврей. — В следующий раз я полечу в сумке, а мой компаньон пусть покупает билет.

Беседуют двое «новых русских». Оба евреи.

— Сема, ты мне друг?

— Что за вопрос? Мыс тобой в одном дворе росли.

— Вот если бы у тебя было два «Мерседеса», ты бы мне один подарил?

— Как тебе не стыдно спрашивать? Что мне жалко другу какой-то «Мерседес»?

— Хорошо. А если бы у тебя было две яхты, ты бы мне одну отдал?

— Ты меня обижаешь! Мы всю жизнь вместе — как братья. Так что я брату яхту пожалею?

— Ну а если бы у тебя были две курицы...

— А вот это уже нечестно! Ты знаешь, что две курицы у меня есть!

В Кнессете оратор, известный своей несдержанностью, завершает речь словами:

— Попробуй, сделай что-нибудь, когда половина членов Кнессета — идиоты!

Наутро фраза попадает в газеты, и общественное мнение грозит обернуться не в пользу ее автора. Нга очередном заседании Кнессета он выходит на трибуну и говорит:

— Я тут позволил себе бестактность и вынужден извиниться: половина членов Кнессета — не идиоты!

— Слушайте, — говорит сват, — у меня для вас есть потрясающая невеста! У нее только один маленький недостаток: одна нога короче другой.

— Ну нет, — говорит жених, — это мне не годится.

— Подождите, не торопитесь, дайте мне объяснить. Допустим, вы женились на женщине со здоровыми, одинаковыми ногами. Ну и что? Представьте себе, вы идете с ней по улице, вдруг она падает и ломает себе ногу. Вы ходите с ней по врачам, тратите уйму денег, делаете ей операцию, и она все равно остается хромой. А так вы уже на всем готовом!

В купе поезда оказались вместе еврей и генерал со своей собакой.

— Мойше! — кричит генерал своей собаке. — Служи! Мойше, лечь! Мойше, встать! — Собака точно выполняет все команды.

— Ну что? — говорит генерал еврею. — Умный у меня Мойше?

— Потрясающий! Я вам честно скажу: если бы ваша собака не была евреем, она могла бы стать генералом.

Прораб говорит Хаймовичу:

— Как тебе не стыдно! Ты носишь по два кирпича, а Петров — по четыре. Тебе что, лень?

— Мне лень? Это Петрову лень лишний раз сходить!

Маленький Моня приходит из школы в слезах. Папа спрашивает:

— Что случилось?

— Учитель истории спросил, кто взял Измаил? Я сказал, что не я. Он меня выгнал из класса и послал за родителями.

На следующий день папа приходит в школу. Учитель говорит:

— Вы представляете, я спрашиваю, кто взял Измаил, а он имеет наглость ответить, что не он!

— Борис Петрович, — говорит отец, — я своего Монечку знаю: соврать он еше может, но чужого в жизни не возьмет.

После экскурсии в музей учительница спрашивает класс:

— Дети, вам понравилась Венера Милосская?

— Очень, очень понравилась! — кричат дети.

— Саша, а что тебе больше всего в ней понравилось?

— Груди.

— Что? А ну, вон из класса! Петя, а что тебе понравилось в Венере?

— Мне? Задница.

— Выйди немедленно! Абраша, а тебе что?

— Ша, я уже ухожу, ухожу!

Хаймовича исключили из партии. Расстроенный, он пришел домой, лег спать и видит такой сон. Израильские войска вступили в Москву. По Красной площади идет израильский премьер-министр, а все наше руководство стоит перед ним на коленях и просит: «Простите нас!»

— Не прощу! — говорит он. — Пока не восстановите Хаймовича в партии.

Пришел еврей в партизанский отряд. Его накормили, напоили, спать уложили. Стали работу предлагать:

— Идем в минеры!

— Да что вы, я на собственной мине подорвусь!

— Ну пошли «языка» брать!

— Да он сам меня скорей схватит!

— Тогда иди листовки распространять.

— Хорошо. Это дело по мне.

Прошел месяц, а его все нет. Все думают: «Пропал наш еврей». Наконец он является. Его спрашивают:

— Жив, здоров? Где же ты пропадал? Листовки распространил?

— Да, вот деньги!

— Циперович, вы можете назвать трех порядочных людей в Одессе?

— Пожалуйста! Закройшик Плис... э-э-э... закройщик Плис... Я уже говорил? Э-э-э... А еще двоих из Мелитополя можно?..

— Знаешь, Хаим, с твоей женой спят все, кому ни хочется.

— Знаешь, Зяма, я их понимаю: мне тоже не хочется.

Приходит еврей к раввину:

— Ребе, у меня две курицы: белая и черная. Какую из них зарезать на обед?

— Черную.

— Но ведь белая будет скучать.

— Тогда — белую.

— Но ведь черная будет скучать.

— Знаешь что? Приходи завтра, я должен подумать.

Назавтра еврей приходит снова. Ребе говорит:

— Я понял: надо зарезать черную.

— Но белая будет скучать!

— Начхать! Пусть скучает.

— Соня, ты что, заболела? От тебя рано утром вышел врач.

— Слушай, Маня, а если от тебя рано утром вышел военный, так что, война началась?

Еврей долго наблюдает за регулировщиком на оживленном перекрестке. Наконец, не выдерживает и подходит к нему.

— Я очень извиняюсь, но с кем вы все время разговариваете?

В одной семье было три дочери. Хаим женился на старшей. Через год она вдруг умерла, и Хаим женился на средней — Циле. Однако через год и Циля умерла. Тогда он женился на третьей сестре — Саре. Ровно через год родителям жены приходит телеграмма от Хаима: «Вы будете смеяться, но Сарочка тоже умерла».

Миллионер Коген отправляет телеграмму фабриканту Зильберштейну:

«Ваше предложение принимаю. С уважением. Коген».

Телеграфистка советует:

— «С уважением» можно вычеркнуть.

— Откуда вы так хорошо знаете Зильберштейна? — удивляется Коген.

Два еврея пришли к раввину, чтобы он разрешил их спор.

— Ребе, вот я говорю, что на небе луна.

— Ты прав.

— А он говорит, что это месяц.

— И он прав.

Жена раввина кричит с кухни:

— Соломон, так не может быть, чтоб они оба были правы!

— И ты права.

В аэропорту Шереметьево евреи-эмигранты ждут самолет на Вену. По радио объявляют:

— В связи с вылетом в Париж делегации ЦК КПСС рейс на Вену задерживается.

Еще через час:

— Рейс на Вену откладывается в связи с вылетом в Рим делегации ЦК ВЦСПС...

Один еврей говорит другому:

— Слушай, Хаим, если они все улетают, может, нам остаться?

Старый еврей стоит на рынке и долго смотрит на цены. Продавщица:

— Дедушка, что вы там высматриваете?

— Да я никак не могу понять: это цены или номера телефонов?

В салоне Ротшильдов выступает молодой многообещающий пианист. После концерта к нему подходит хозяин дома и говорит:

— Я слышал Франца Листа...

Юноша низко кланяется.

— Я слышал Артура Рубинштейна...

Юноша кланяется еще ниже.

— Я слышал Игнация Падеревского... Юноша кланяется до самой земли.

— Но ни один из них так не потел!

— Хаиму вырезали гланды.

— Что вы говорите! А он так хотел иметь детей!

— Как тебе нравится, что Гольдбрух женился на вдове?

— Фу! Я бы в жизни не стал вторым мужем вдовы.

— Ты бы предпочел быть ее первым мужем?

Двум кандидатам на вакантное место Иванову и Рабиновичу была предложена письменная работа. По ее результатам взяли Рабиновича. Иванов пришел жаловаться к директору предприятия:

— Как это так? Я брал Берлин, у меня брат в органах работает, а вы взяли какого-то без роду, без племени.

— Подождите. — говорит директор. — давайте сравним ваши письменные работы. Вот смотрите. Первый вопрос: «Какое слово из трех букв дети пишут на заборах, так любят женщины и так берегут мужчины?» Товарищ Рабинович написал совершенно правильно: «Мир». А вы что написали? Второй вопрос нашей анкеты: «Какой главный орган советской женщины?» Товарищ Рабинович ответил совершенно правильно: «Журнал «Работница». А вы что написали? И наконец, третий вопрос нашей анкеты: «Где у женщины самые курчавые волосы?» Товарищ Рабинович ответил совершенно правильно: «В Африке». А вы что написали?

Рабинович с женой сумели достать билеты на поезд только в плацкартный вагон. Рабинович залезает на верхнюю полку и шумно вздыхает. Жена драматическим шепотом:

— Сколько раз тебя просила на людях о политике не говорить.

Еврей бегает по платформе и кричит:

— Инфекция! Инфекция!..

Милиционер ему говорит:

— Гражданин, вы почему сеете панику?

— А что же я должен свою жену, как дома, заразой называть?

— Скажите, Хаймович, вам нравятся женщины-идиотки?

— Нет, конечно!

— А такие безрукие, которые не могут даже яичницу сготовить?

— Да нет же! А почему вы об этом спрашиваете?

— Мне просто интересно: зачем вы пристаете к моей жене?

Американскому президенту, человеку довольно большого роста, нигде не могли пошить костюм из его отреза: не хватало материала. Но, будучи в России, он решил обратиться к одному одесскому портному. Портной пошил ему не только костюм, но еше материала на кепочку осталось.

— Господин Хаймович, — спросил советник президента, — как же вам это удалось? Ведь на фигуру президента другим не хватало материала.

— Вы меня извините, но это у вас он фигура. А у нас в Одессе он еле-еле поп!

В тюрьме. Проверяющий спрашивает заключенного:

— Рабинович, почему вы здесь?

— Да не выпускают.

— Гуревич, вы же директор магазина, у вас каждый день неприятности. Почему вы не подаете на выезд?

— Видите ли, мне уже под восемьдесят. Сколько я там проживу? Ну, от силы лет пять. А здесь, если я останусь, мне еще могут дать десять лет.

— Не бейте, не бейте его! Гроссмейстер — это не фамилия!

Приходит Рабинович в поликлинику и приносит трехлитровую банку мочи на анализ. Врач говорит:

— Ну, не пожалели! Вы бы еще два чемодана кала на анализ принесли.

— Доктор, как сердцем чувствовал, — говорит Рабинович и ставит на стол два чемодана.

В квартире звонит телефон.

— Алло, .можно попросить Шлему к телефону?

— Здесь такой не проживает.

— Извините...

Через пять минут снова звонок.

— Простите, можно попросить Шлему?

— Я вам уже сказал: у нас таких нет.

Через пару минут опять звонок:

— Попросите, пожалуйста, к телефону Сему.

— Это другое дело! Шлема, тебя к телефону!

Рабиновича вызвали в ОБХСС.

— Гражданин Рабинович, вы получаете в месяц сто пять рублей. Откуда же у вас «Волга»?

— Понимаете, раньше у меня был «Москвич». Я его продал, немножко доложил и купил «Волгу».

— А где вы взяли деньги на «Москвич»?

— Видите ли, у меня был мотоцикл «ИЖ», я его продал, немножко доложил и купил «Москвич».

— А как вы, с вашим окладом, могли купить «ИЖ»?

— Понимаете, до этого у меня был велосипед. Но за это я уже сидел.

Приходит еврей в паспортный стол.

— Скажите, теперь действительно графа «национальность» не указывается?

— Действительно.

— И теперь у нас с Сарой паспорта будут без этой графы?

— Да. Только они у вас будут шестиугольные.

При Брежневе один еврей решил вернуться из Израиля в Советский Союз. Израильские родственники говорят:

— Если там хорошо, напишешь письмо обычными чернилами, а если плохо — зелеными.

Он вернулся. Через месяц от него в Израиль приходит письмо. Чернила обычные:

«Все хорошо. Устроился на работу, получил квартиру, в магазинах изобилие. Есть, конечно, и недостатки, но мелкие. Например, нет зеленых чернил».

Мужчина едет в Израиль и везет с собой попугая. Таможенник спрашивает его:

— Попугаю сколько лет?

— Триста.

— Тогда это антиквариат. Вывозить запрещено. Можно только чучелом или тушкой.

Попугай из клетки:

— Семен, хоть тушкой, хоть чучелом, но сваливать отсюда надо.

Одесса. Дворик. У подъезда сидят старушки. Подходит еврей:

— Вы случайно не видели здесь сидеть мою сестру?

— Нет, но мы видели итить вашу мать.

У еврея умирает жена.

— Моня, скажи, ты женишься после моей смерти?

— Нет, Златочка, ни за что не женюсь.

— Но почему? Ты же еще мужчина хоть куда?

— Потому что лучше тебя мне не найти, а такую же я не хочу.

В Одессе.

— У вас есть воды?

— Не воды, а вода.

— Тогда дайте мне вода!

— Не вода, а воды.

— Да я вижу, у вас хрен напьешься!..

Сидят за столом два еврея, у одного из них недавно умерла жена.

— Изя, — говорит один, — тебе надо найти новую спутницу жизни.

— Я знаю, но мне надо, чтобы она обязательно болела астмой.

— Но зачем тебе больная астмой?

— Ты знаешь, после Сарочки осталось столько лекарств!