Эйнемида III. Надежда на весну.

Глава XX

В бытность свою царским воспитанником и другом наследницы Хресий вряд ли зашёл бы в подобную таверну. Обставленная грубой мебелью, пахнущая чесноком и кислым вином, она, скорее, напоминала о прошлой жизни, когда отец, продав в городе скудный урожай с их невеликого надела, откладывал несколько серебряных оболов и шёл в винную лавку. Хресий помнил, как его самый добрый и самый сильный на свете отец опрокидывал в одиночестве чашу за чашей, то с ненавистью глядя на искалеченную дурагским копьём руку, то, когда количество чаш достигало дюжины, заливаясь слёзами и вспоминая маму. Хресий сидел на точно таком же устеленном соломой полу и играл подаренной добрым хозяином таверны ослиной бабкой, весело разглядывая посетителей и слушая их хмельные разговоры. Отец… Злодейка-память немедленно подсунула покрытую чёрно-белой тканью повозку и сидящего на ней мальчишку, крутящего головой по сторонам и совсем не понимающего, отчего так плачут все эти идущие сзади люди… Смахнув с глаза непрошенную слезу, Хресий осушил чашу, со стуком поставил её на стол и дал испуганной подавальщице знак наливать ещё.

Ну да что там. На деле заведение оказалось куда лучше, чем на первый взгляд. Постройка добротная, комнаты чистые, владелец – добродушный толстяк Перкид – сама любезность. Вино принесли неожиданно доброе, а поданое на тонкой лепёшке печёное мясо – мелко нарезаное, перемешаное с маринованым в уксусе луком, щедро сдобреное можжевельником, любистоком и чесноком – повкуснее всего, что Хресию доводилось пробовать во дворце. Придворные Талаи, бывало, посмеивались над Пердиккой, любившим устроить попойку в дешёвой таверне или винной лавке. Да покойный царь знал толк в еде получше их всех вместе взятых! Сравнить хоть вот это великолепие и тех павлинов, что испекли раз келенфийские повара для пира. Красиво, спору нет: пышные перья в гузке, сердолики вместо глаз, ножки папирусными розами украшены, а мясо-то сухое и жёсткое. Или взять этих печёных дроздов, в которых единственный прок, что стоит каждый, как три откормленых гуся. Нет, герийская еда куда как вкуснее… Поняв, что думает о всякой чуши, чтобы отогнать воспоминания, Хресий скривился и воздержался от ещё одной чаши. Напиваться не время и не место. И без того-то глупостью было сюда заявляться, так не хватает ещё новых наделать. Больше не безбородый юнец, мечтающий о поцелуе любимой, попойке с друзьями да калаидском венке за игру в мяч. Один из вождей мятежа – как звучит-то, а! Любимая в клетке, друзья на войне, и доживут ли все до следующей калаиды – огромный вопрос. Хресий поднёс-таки чашу ко рту, но ограничился тем, что едва смочил губы. Соответствуй, вождь мятежа. Назвался пирогом – полезай в печь, да не жалуйся, что бок припекает.

– Ну парни, я вам такое сейчас расскажу – упадёте! – к компании стражников, отдыхающих в обществе жбана вина и пары жареных гусей, присоединился высоченный дылда с заметно осунувшимся явно не от усердной службы лицом. Шумно усевшись на лавку, он оторвал гусиную ногу, оттяпал крепкими зубами добрый кусок и, даже не успев толком прожевать, запил из чьей-то чаши, не обращая внимания на недовольный взгляд владельца.

– Что расскажешь, Фолид? – ухмыльнулся старший из стражников, крепкий на вид мужчина с эпистатскими листьями на хитоне. – Неужто решил все долги раздать и с нас начнёшь? Тогда точно упадём – упадём, и не встанем.

– Да ну тебя, Гирол, вечно ты зубоскалишь, – под гогот товарищей отмахнулся названный Фолидом. – Отдам я всё, вот жалование выдадут, и сразу… Нет, тут дело другое. Про Аркиппа нашего слыхали?

Услышав это имя, Хресий невольно вздрогнул и обратился в слух.

– Слыхали, и много раз, – с серьёзным выражением лица промолвил один из стражников. – Выйдет, бывало, Тилем на поверке, и давай: «Аркипп, россомаха трёххвостая! Почему ремень как у старой шлюхи сиська болтается?!», «Аркипп, осёл криворукий, неделя в ночной страже!» Сотню раз слыхали!

Стражники снова заржали, не обращая внимание на возмущение рассказчика. Улыбнулся втихомолку и Хресий, представив себе строгого и деловитого Аркиппа, распекаемого суровым начальником. «Россомаха трёххвостая» – надо запомнить, пригодится.

– Ну ладно, ладно, посмеялись и хватит, – улыбаясь сказал эпистат. – Что там с Аркиппом? Выкладывай.

– А вот возьму и не расскажу, раз смеётесь… – упрямо задрал голову Фолид.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Гирол. – Так что там, Ойлис, говоришь, Прасида за чужеземца замуж подалась…

– Ну ладно, ладно, – торопливо сказал дылда, – расскажу всё. Аркипп то наш, что за Аминту громче всех орал, знаете где сейчас? У бунтовщиков стратегом!

– Да ну?! Брешешь! – воскликнул кто-то из стражников.

– И правда, Фолид, – поднял руку эпистат, прежде чем рассказчик успел возмутиться. – Откуда такие вести? Он же вроде в гору пошёл, да и за Аминту всегда был, это все знают.

– Пиерола с Красных ворот помните? Ну, того, что за дебош и побитую шлюху в педзетайры загремел? Так он в городе сейчас, вернулся с Олора на побывку – кошель, полный золота, на руке браслет. Говорит, сам Сосфен вручил, брешет, наверное. Я его, давеча, в «Северной лозе» встретил, ну мы с ним и засели…

– Конечно, чтоб ты да за чужой счёт не засел, – хохотнул стражник, столь красочно описавший подробности аркипповой службы.

– Погоди, Леоким, – отмахнулся Гирол. – Ну и? Продолжай.

– Ну так вот, Пиерол-то в Димнонскую угодил, и с Сосфеном в Олоре воевал, а до того у Иапирны, где старик бунтовщикам накостылял. Там то и Аркиппа и увидел – от Кинаны по правую руку, на коне, важный. Ещё, говорит, глазам не поверил, думал, спутал в суматохе. Всадника знакомого спросил: ну да, говорит, точно, раздавали указания перед боем, задержать мол и доставить, в случае невозможности – убить. Белен-келенфиянин, начальник их войска, потом Хресий, который разбойник известный, помните рассказывали, потом ещё какие-то и Аркипп, стратег, особо, говорят, опасен – и все приметы сходятся. Так что, он это, дело верное.

– Вот тебе и новости, – хмыкнул эпистат. – Аркипп – стратег у Кинаны. Кто бы мог подумать…

– Ну раз уж даже Аркипп… – покачал головой Леоким и осёкся под грозным взглядом эпистата.

– Эол давно у мятежников. Ну то кто бы сомневался, а ведь говорят и Тилем к ним подался, – сказал кто-то. – Ну дела.

– Да ничего он к ним не подался! – возмутился другой стражник.

– Тогда где он сейчас, а? А исчез-то, гляди, в тот самый день, как царица утекла…

– Найдут небось, может лиходей какой прирезал, да тело спрятал, мало ли что.

– Угу, прирезал лиходей. Со щитом и мечом – у Иапирны…

– Ладно, хватит вам, – осадил спорщиков эпистат. – Покуда ничего неизвестно, нечего имя достойного соратника трепать. Вы столько луковиц за всю жизнь не сожрали, сколько Тилем варваров перебил.

– Да мы ничего, начальник, мы с уважением…

– Вот то-то же.

– Да-а, высоко залез наш Аркипп, – прицокнул языком Леоким. – Только-только с ним вот здесь же, за этим самым столом сидели, а глянь-ка, уже стратег.

– А толку то? – злорадно бросил Фолид. – Скоро весна. Размажет старик Сосфен бунтовщиков, и всех их вздёрнут, а в чём на суку болтаться, в плаще стратега или простой дерюге, какая разница?

– А если не размажет? – Леоким с вызовом поглядел в глаза собеседнику.

– Кто не размажет, Сосфен?! – расхохотался дылда. – Ну ты скажешь! Раз размазал, и ещё раз размажет, было б кого. И поскорей бы.

– А ты, гляжу, и рад…

– Так, ладно, хватит! – хлопнул по столу эпистат и поднял чашу. – Как бы там у знатных меж собой ни было, то не нашего ума забота. Наше дело – стража: покой горожан хранить да Ордею защищать. А кто того не разумеет, быстро ума в башку вобью. Слава дому Аэропидов!

– Слава! – с готовностью воскликнули стражники. Что при этом думал каждый из них и за кого именно из Аэропидов поднимал чашу осталось неизвестным.

Алкет с Келессом ввалились в таверну так шумно и уставились на стражников так оторопело, что Хресий, за месяцы разбойничьей жизни привыкший к звериной осторожности, поморщился. По счастью, доблестные защитники Ордеи были слишком заняты едой и питьём, чтобы обращать внимание на парочку решивших промочить глотку горожан. Впрочем, Хресий тут же себя одёрнул. Друзья держались вполне достойно для новичков и особых поводов для подозрений не давали. Не их вина, что на них никто не охотился, точно на волка, и не назначал награду за их головы. Такой опыт исцеляет от легкомыслия мгновенно, а кого не исцелил, тем вряд ли доведётся попробовать ещё раз.

– Нас что, угораздило поселиться в стражничьем кабаке? – спросил Келесс, подсаживаясь к столу. – А знаешь, где мы были? Во двор…

– Тихо, – прошипел Хресий, покосившись сперва на стражников, затем на хозяина. – Выпейте по чаше и пойдём наверх. Говорить будем там.

– Зачем? – удивился Алкет.

– Меньше подозрений. Пойду, схожу на двор.

Оставив обескураженных друзей за столом, Хресий вышел из таверны и намётаным взглядом окинул по вечернему времени почти пустую заснеженную улицу. Кажется, всё в порядке, слежки не видно, обычно такое чувствуешь сразу. Честно справив нужду в простенке, а заодно и проверив, не приставлен ли кто к чёрному ходу, Хресий вернулся внутрь.

– Перкид, жаровню в мою комнату давно принесли? – спросил он с порога.

– С час тому, господин, – с готовностью ответил хозяин. – Угли хорошие, жаркие, только прошу осторожней, а то как бы не погореть.

– Не погорим, – Хресий протянул хозяину горсть медяков. – Может наверху допьём? – обратился он к товарищам. – Замёрзли, наверное, пока шли, а там потеплее. Тут очаг уже остывает.

Забрав с собой вино, чаши и что-то из еды, они поднялись в отведённую им комнату. Хозяин не соврал, натоплено было даже жарковато. Сняв тёплые плащи и плотные длиннорукавные хитоны, друзья расположились вокруг жаровни. Пока они раздевались, Хресий осторожно прощупал стены и выглянул в коридор.

– Никогда не показывайте, что вам есть дело до стражи, – сказал он, вернувшись в комнату. – Сидят и сидят. Они не должны видеть, что вам есть чего опасаться. И не нужно говорить о важном там, где вас могут услышать.

– Слушай, ну хватит поучений, – отмахнулся Алкет. – Сам-то что вниз попёрся? Зал полон стражи, всегда может зайти кто знакомый, а он сидит себе.

– Постоялец, не вылезающий из комнаты, вызывает вопросы – вдруг он больной или ещё что. Вопросы не нужны, а что таверну стража облюбовала, так это нам даже на руку. В таком месте преступники не появляются, а стражникам за вином не до нас. По поводу знакомых я уже говорил: садиться нужно так, чтобы ты видел всех, а тебя никто.

– Как скажешь, великий шпион, – усмехнулся Алкет.

– Ладно, Хресий, не ругайся – сказал Келесс. – Лучше послушай, что мы сегодня сделали. Бьюсь об заклад, не угадаешь, где мы были

– Где? – настороженно спросил Хресий, испытывая крайне недоброе предчувствие.

– Во дворце!

Усилием воли Хресий сдержался – поздно кричать, когда всё уже сделано. Досчитав про себя до двенадцати, он почти спокойно, чеканя слова, произнёс:

– Вы что, с ума сошли? – не выдержав, он поднялся и, заложив руки за спину, принялся ходить по комнате. – Что вас туда понесло? Вы что, не понимаете, что мы не в игры играем?

– Хресий, погоди… – примирительно поднял руку Алкет.

– Да что погоди?! Как мы договаривались?! Присмотреться, передать весточку Темену и с его помощью…

– К гарпиям Темена! – махнул рукой Келесс. – Нечего его впутывать. Мы придумали лучше и вытащим Феано следующей же ночью. Я с ней говорил.

– Как говорил… – выдохнул Хресий.

– Долго и обстоятельно. На, держи, – Келесс протянул измятый кусок папируса. Хресий шумно сглотнул, узнав знакомый почерк.

– Смотри как всё было, – хлопнув себя по бедру начал Келесс, пока Хресий, не веря своим глазам, перечитывал драгоценные строчки. – Пришли мы ко дворцу, чуть потолкались – как договаривались, будто в войско записываться идём – и тут из дворца кавалькада: в мехах, в золоте, всё как положено. Оказывается, двор сегодня в полном составе в Крию выезжает, вернётся только к вечеру…

– У нашего Аминты новая любимица – Арсиноя, сапиенская царевна. Поехали любоваться заснеженными виноградниками, – вставил Алкет.

– И что, – Хресий заставил себя оторваться от письма и сосредоточиться на деле.

– И мы поняли, что дворец-то почти пустой. Другого такого случая не будет!

– Слуги, стража…

– Ну ты смеёшься, – хохотнул Келесс. – Или забыл, что в умении незаметно ходить по дворцу мне равных нет?

– И вы полезли во дворец? Как? – Хресий даже не знал, что сказать ещё. Такую глупость и вообразить-то непросто, не то что обсуждать.

– Я полез, – гордо сообщил Келесс. – Про наш-то ход никто так и не знает. На внутренний двор прошли как жалобщики, ну а там, пока Алкет следил за улицей, я стену сада и перемахнул.

– Так, дальше, – хмуро промолвил Хресий.

– Дальше я сперва думал найти Темена…

– Конечно, – вставил Хресий. – Зачем для этого давать условный знак? Слишком легко. Надо лезть во дворец!

– Слушай, не перебивай! Так вот, думал найти Темена, а потом вспомнил: мы же вместе с зеваками царский выезд смотрели и Феано среди придворных не было. Значит, что? Значит она здесь, во дворце! И я направился прямо в гинекей.

– Дурак, – в сердцах бросил Хресий.

– Сам ты дурак, – обиделся Келесс. – Ему всё сделали, на золотом блюде принесли, а он ругается. Хочешь дальше слушать?

– А у меня есть выбор? Говори.

– Ну так вот, где покои Феано я знаю – Кинана рассказывала – туда-то я и пошёл. И, хвала Дихэ, там её застал.

– Ты её правда видел? Как она, что с ней?

– Всё с ней хорошо, – Келесс усмехнулся. – Видели бы вы её лицо, когда меня узнала. А уж когда сказал, что ты в городе и пришёл за ней… В общем, мы и поплакали, и посмеялись, и выругала она нас, за то, что головы на плаху кладём, ну а там я её и выспросил. История долгая, но, если коротко, она сейчас вроде как соблюдает траур по жениху – ну, Лаиху. Поэтому её особо не трогают, на увеселения не берут, а это и ей, и нам на руку. Сидит на женской половине дни напролёт, прядёт себе или там стихи про любовь читает. Присматривает за ней эта лошадь Диена, но ту, после гисерских развлечений да замужества, точно подменили. Феано, мне показалось, о ней даже тепло отзывается. С этой стороны опасности нет, на ночь Феано вообще оставляют одну, ну мы с ней и решили…

– А вы ещё и решили что-то, – насмешливо протянул Хресий.

– Ну кто-то же должен, – пожал плечами Келесс. – Да и вообще, твоя невеста, как узнала, что ты здесь… В общем, её уже было не остановить. Смотри что мы придумали: через три дня двор отбудет в Хариоту – Аминта решил развеселить свою сапиенянку зимней охотой на лис, а потом будет праздник. Хариоту помнишь? Маленький городок и большое подворье. Не дворец со стражей и не город, где ворота на ночь запирают. Феано напросится ехать со двором, ну а там, пока все веселятся, мы её по-тихому умыкнём. Проще простого.

– Куда уж проще? Как ты попадёшь на подворье, чтобы тебя никто не узнал? Как выведешь Феано? Там ведь будет стража. Полезешь наобум? Мы договаривались связаться с Теменом, всё тщательно подготовить и сделать наверняка, а вы, не спросясь, полезли во дворец. Так дела не делаются!

– Ну подожди, Хресий, – сказал Алкет. – Помнишь, Сосфен учил: если ты не воспользоваться возможностью, считай, что ею воспользовался враг. Мы увидели и воспользовались. Из Хариоты, с праздника, тихо уйти действительно проще, чем из дворца. Местность мы знаем хорошо, часто там бывали, и Феано тоже. Это хороший расклад.

– Смотри, что мы придумали, – сказал Келесс. – В Хариоте есть таверна: «Царский сорий» – ты её знаешь, такой кухни даже в столице нет. После охоты все непременно заявятся туда ужинать, и вот тут-то Феано, когда все подгуляют, найдёт способ выйти на улицу. Она пойдёт к святилищу Дейне, оно там через улицу. Задержат – скажет, что хотела богов почтить, ну как бы в тишине, а не задержат – там уже мы, с конями. Гостей будет много, за тем, кто прибывает и отбывает особо следить не станут. Когда поймут, что Феано исчезла, мы уже будем далеко. Ну, как тебе?

– Очень опасно. Городок маленький, там будет полно придворных. Случайная встреча со знакомым, и всё.

– Но другая такая возможность когда представится? – пожал плечами Алкет. – А мы тут не можем торчать вечно, рано или поздно кто-то про нас узнает. Будем соблюдать осторожность, не высовываться, бороды подклеим – зря, что ли, с собой брали? Что скажешь?

– Как это ни странно, ты прав, – промолвил Хресий после долгого молчания. – Если действуешь, то действуй решительно, так ведь говорится? Я согласен. Наутро выезжаем в Хариоту. У нас есть три дня, чтобы подготовиться, нужно использовать их с умом.

– Ну наконец-то, – Келесс довольно прихлопнул по столу. – А раз так, давайте-ка используем с умом этот кувшин вина, а может и ещё один попросим. За успех нашего дела!

***

Вечер выдался необычайно холодным. С неба редкими пушистыми хлопьями сыпал снег, и Хресий, в очередной раз дыхнув на озябшие руки, с невольной завистью подумал о жарко натопленном зале таверны, откуда как раз доносились хмельные крики и весёлая музыка. Ловля выдалась удачной, и царь Аминта со свитой праздновал охотничьи подвиги, пока трое друзей морозили себе носы на запорошеной снегом храмовой площади.

Со стороны святилища Дейне, дочери Эйленоса и Осме, покровительницы дев, послышалось песнопение. Значит, девятый час вечера. Время тянулось, точно во все часы вселенной, вместо песчинок, залили густой стоялый мёд.

– Что-то Феано долго, – вслух выразил мысли Хресия Келесс.

– Видно, пока не может, – пожал плечами Алкет. – Ждём?

Хресий кивнул и, сложив руки на груди, продолжил сверлить взглядом ведущую к таверне улицу.

Человек в чёрном плаще, укрытый от снега широким капюшоном, появился на площади, когда моление в храме уже почти подошло к концу. Выйдя на свободное пространство, он открыл лицо, и Хресий, с опустившимся сердцем, узнал начальника царской стражи Филокла.

– Ну вот и встретились, изменники! – злорадно прокричал Филокл. – Оружие на землю, вы окружены!

Тени на соседних улицах пришли в движение, и на площадь со всех сторон высыпали стражники с мечами наголо. Всё было кончено.

***

– Ты веришь, что нас предала Феано? – спросил Алкет, укладываясь на крытые прелой соломой доски.

Тюрьма в Хариоте вряд ли могла претендовать на столь громкое название. Скорее, простой подвал на царском подворье, устроенный на случай, если кто-то осмелится прогневать владыку во время увеселений. Однако же здесь имелись и решётки с замками, и оковы, и целых три камеры с усыпанным соломой полом. В одной из них теперь и находились незадачливые похитители, лишённые оружия, кошелей с серебром и дурацких накладных бород. Смелое предприятие провалилось и будущее определённо не сулило троим приятелям ничего хорошего.

– Не верю, – безжизненно покачал головой Хресий, не отрывая взгляд от пола.

– Вот и я не верю, – нарочито бодро сообщил Алкет. – Просто Филокл врёт, чтобы больнее было. Эх, попадись он мне…

– Поздно, – хмыкнул Келесс. – Это мы ему попались.

– Что да то да, – заложив руки за голову, Алкет вздохнул. – Попались на славу. Плакали наши головы, соратники…

– Что ж, головы, видать, пустые – невелика потеря, – скривился Келесс. Алкет ответил коротким смешком, Хресий промолчал.

– Сидите, мятежники? – послышался знакомый голос, и на освещённое факелами пространство вышел черноволосый парень в тёмно-голубой одежде форета. За его плечом болтался бесформенный рогожный мешок, совершенно не подходящий к дорогому наряду.

– Периссец, – протянул Алкет, не вставая с ложа. – С чем пожаловал, царевич? Не мог дотерпеть до суда.

– Суда не будет, – спокойно ответил Гермий. – Парамен убедил всех дать мятежникам острастку. Вас удавят на рассвете.

– И зачем ты тогда пришёл? Позлорадствовать? Так хотел, что спать не мог? Подождал бы утра, слюны подкопил…

– Феано вас не предавала, – невозмутимо сообщил периссец. – Вас раскрыл Филокл. Он после побега Кинаны, впал в немилость и теперь старается как может. Девушку задержали его люди, а там и троих мужчин с конями приметили.

Друзья удивлённо замолчали, Алкет привстал, глядя на периссца так, словно увидел его впервые.

– Если ты пришёл затем, чтобы сообщить это, спасибо тебе, – промолвил Хресий. – Что с Феано? Где она сейчас?

– В безопасности. Ей никто не причинит вреда.

– Спасибо, Гермий, – с чувством сказал Хресий. – Я не забуду этого.

– Как и я, – Алкет недоверчиво хмыкнул. – Признаться, я думал о тебе хуже…

– Мне всё это очень льстит, но на любезности у нас мало времени. Мне ещё надо вас отсюда вывести, – периссец снял что-то с пояса, и друзья с изумлением увидели в его руке длинную отмычку.

– Что происходит… – выдохнул Келесс.

– Наденьте пока вот это, – пролетев сквозь прутья клетки, принесённый Гермием мешок ударился об пол, и из него вывалились какие-то серо-коричневые тряпки. Периссец принялся деловито ковыряться в замке.

– Но… почему ты помогаешь нам? – настороженно спросил Хресий.

– Ты хочешь это выяснять или бежать? У нас мало времени, охранники всю ночь не проспят – зелье слабое, я боялся кого-то убить. Одевайтесь, быстро.

– Что это за тряпьё? – Келесс брезгливо вытащил из мешка грубый серый хитон с рукавами.

– Одежда рабов.

– Рабов?!

– Не устраивает? – Гермий оторвался от своего занятия и взглянул на Келесса. – Подожди, сейчас позову паланкин и глашатаев с павлиньими перьями.

– Ладно, ладно, хватит, – примирительно поднял руку Алкет. – Одеваемся.

Он первым подал пример, скинув хитон и принявшись натягивать колючую шерстяную рубаху. Вздохнув, Келесс тоже стал переодеваться, но Хресий остался неподвижен.

– Как с Феано? Я не уйду без неё.

– Не уйдёшь. Её приведут.

– Кто?

– Мой сообщник. Тот, кто дал мне сонное зелье… Так, готово.

Дверь с негромким лязгом отворилась и Алкет с Келессом бросились вон из камеры. Поспешно переодевшись, Хресий присоединился к ним.

– А теперь пошли, – скомандовал Гермий, и друзья следом за ним направились к выходу. Пара охранников, мирно спящих в привратницкой, не обратила на них ни малейшего внимания. Почти пустой кувшин киафона валялся на полу, тёмная лужица загадочно мерцала в свете тусклой масляной лампы.

Запорошенный свежим снегом двор оказался совершенно пуст. Никем не замеченые, они миновали хранилище охотничьих припасов, помещение для слуг и конюшню, держась в стороне от зданий, где ночевали царь и придворные. Возле холодного склада для мяса Гермий остановился.

– Берите и тащите за мной, – он указал на какие-то тюки, аккуратно сложеные у стены.

– Что это? – удивился Келесс.

– Какая разница? Быстрее, пока никто не поднял тревогу.

Взвалив на себя оказавшуюся весьма увесистой поклажу, они проследовали к воротам.

– Кто идёт? – закутанный сразу в два шерстяных плаща стражник вышел из-под навеса. Три его товарища предпочли остаться у жарко разведённого костра, но оружие держали наготове.

– Гермий, – коротко ответил периссец.

– А, это ты господин. Наружу? Один миг, сейчас ворота откроем.

По его команде один из подчинённых бросился поднимать засов и отодвигать широкую воротную створку.

– И не сидится тебе в тепле, господин, – сказал стражник. – Ночь ведь на дворе, холод собачий…

– Царская служба, – пожал плечами Гермий, и понизив голос добавил. – Хочу завтра царя и придворных кое-чем удивить, – он кивнул в сторону скорчившихся с тюками «рабов». – Нужно всё тихо сделать.

– Ну ты на выдумки горазд, господин, – стражник рассмеялся. – Надеюсь, владыке понравится. Проходите. А то может пособить чем?

– Да справимся, Фесипор. Лучше царя охраняйте позорче. И вот, держи, – он протянул воину серебрянный сорий, принятый с благодарностью. – Эй вы, идём!

Гермий повелительно махнул рукой, и вскоре друзья, не веря собственной удаче, оказались за воротами. Тяжёлая створка со стуком закрылась за их спинами.

Свою ношу, оказавшуюся камнями, досками и прочим мусором, они, по указанию Гермия, свалили в какую-то яму, после чего уже быстро, едва ли не бегом, покинули уютную, но едва не оказавшуюся их могилой Хариоту. Периссец уверено вёл беглецов вниз по заснеженной тропинке. К ручью, где, как помнил Хресий, находилась местная священная роща.

Белый замёрзший ручей, обрамлённый тёмной каймой сухого рогоза и безжизненно свесившими оголённые ветви ракитами, светился под необычайно яркой луной так, что слепило глаза. Хресий не сразу разглядел две фигуры у украшенного лентами жертвенника. Прежде, чем он успел что-то понять, одна из фигур взвизгнула и стремглав бросилась к нему на шею. На опешившего юношу обрушился град поцелуев, а через мгновение и сам он, полусмеясь-полуплача, прижал к себе Феано, целуя её мокрые от слёз щёки и озябшие на морозе губы. Кое-как найдя в себе силы оторваться от любимой, Хресий взглянул на её спутника и с изумлением узнал сверкнувшую в свете луны лысину учителя Акатея.

– Там четыре лошади, – сказал Гермий. – Садитесь, и скачите прочь. В следующий раз, когда мы встретимся, разговор будет иной.

– Почему ты помог нам? – спросил Хресий. – Мы же враги.

– Я помог не вам, а моему царю Аминте. Он третий участник заговора и это благодаря нему у вас есть лошади…

– Но почему…

– Не понимаешь? Всё очень просто. Аминта добр и благороден, ваша попытка спасти любимую его тронула. Он огорчился, когда вас решили казнить, его еле уговорили не вмешиваться. Тогда-то я и предложил ему устроить вам побег.

– А тебе-то оно зачем? – спросил Алкет. Келесс уже выводил лошадей из подлеска.

– Мне – незачем. Это нужно Аминте, – периссец скривился. – Мы живём в дурное время, брат воюет с сестрой, жена с мужем. Я не знаю, что принесёт весна, но не хочу, чтобы между царём и его сестрой была кровь. Только это нельзя исправить. Передавайте моё почтение Кинане. Что бы не случилось, пусть помнит, что Аминта её брат. Пусть не забывает никогда.

– А Аминта вспомнит, что она его сестра? – поднял бровь Алкет.

– Вспомнит. Я напомню ему, а вы напомните Кинане. Больше я не прошу ничего.

– А ты, учитель Акатей, – спросил Келесс. – Почему ты это делаешь? Мы ведь всегда не ладили, а теперь ты нам помогаешь.

– Убивать, когда есть возможность не убивать, всегда неразумно. Убийство не решает затруднений, а только создаёт новые, – сварливо ответил Акатей и, смутившись, добавил. – К тому же, как бы то ни было, вы мои ученики…

Удивившись сам себе, Хресий подошёл к философу и обнял старика, как в детстве, когда в его мире не было места ненависти с враждой, а с любой бедой можно было просто прийти за утешением к мудрому наставнику, чьё доброе слово уносило прочь все невзгоды. Следом за Хресием к Акатею бросилась Феано, за ней Алкет с Келессом, и вскоре они, впятером, точно дети, плакали в объятьях друг друга. Гермий наблюдал за ними со странным выражением лица.

– Вам пора ехать, – прокашлялся он. – Скоро вас могут хватиться. Почтенному Акатею лучше при этом быть на месте, да и у меня ещё много дел.

Хресий обернулся к Гермию и протянул ему руку.

– Спасибо тебе, царевич, – сказал он. – Жаль, что мы враги, но я этого не забуду никогда.

– Нет нужды меня благодарить, – мгновение подумав, периссец ответил на рукопожатие. – Я сделал это не ради тебя, а ради моего царя и друга. Прощай.

Следом за Хресием, Гермию протянул руку и Алкет.

– А славно ты меня отделал тогда, в палестре – усмехнулся он. – Что было, то было.

– Отделаю и ещё раз, – в тон ему ответил периссец. – Всё, поезжайте, и помните, о чём я сегодня сказал. Передайте всё Кинане. Прощайте!

Распрощавшись с нежданными спасителями, молодые люди поспешно тронулись в путь, и вскоре кони уже несли их на восток, по присыпанному снегом тракту. Хресий и Феано скакали бок о бок, крепко держась за руки.

Мишкольц – Саратов – Энгельс – Арнот

Ноябрь 2018 – Февраль 2019