Эйнемида III. Надежда на весну.

Глава VII

Энекл редко называл своё жилище в Нинурте домом, для этого зданию, вместе с окружающим его двориком, следовало бы волшебным образом перенестись в Эфер или, хотя бы, в его окрестности, но, с другой стороны, как ещё называть место, где прожил восемь с небольшим лет? Да, со двора видны не Сторожевые скалы, а циклопический зиккурат с объятой фиолетовым пламенем вершиной, да, ветер доносит не ароматы соли и жареной рыбы, а густой запах пряностей, тминного хлеба да жирной баранины, но каждый угол дома знаком до мельчайшей трещинки, все вещи лежат на привычных местах, рабы подают любимые хозяином блюда в заведённое время, а под тенистым сикомором всегда дожидаются покойное кресло и кувшин доброго вина. Когда наконец придёт время отправиться в Эфер навсегда, будет непросто оставить это привычное и обжитое жилище.

Лениво размышляя об этом и о других пустяках, Энекл сидел в кресле, потягивая вино, когда в дверь его андрона постучали.

– Да, Евгор, что там?

– Человек у входа. Велел срочно звать тебя, заходить отказался.

– Кто?

– Не знаю, лица не открыл. Вроде местный, но говорил по-нашему.

– Иду, – на всякий случай заправив за пояс хитона нож, Энекл направился ко входу. Раб с дубинкой и светильником следовал за ним.

Скрывающийся в тени привратной лампы, гость шагнул вперёд, приподнимая тёмный капюшон, и Энекл удивлённо узнал Эн-Нитаниша – любимца царя и нового начальника стражи. Молодой человек был бледен и решителен, точно перед битвой.

– Эн-Нитани... – приветливо начал было Энекл, но гость его поспешно оборвал.

– Тише! – громко прошипел он. – Не надо имён.

– Что случилось?

– Твоих схватили: Каллифонта, Диоклета и Клифея, – Эн-Нитаниш говорил быстро, проглатывая слова. – За тобой уже идут, у тебя есть четверть часа.

– Кто схватил? – выдохнул Энекл.

– Люди Сарруна и Нефалима. Их обвиняют в измене... Неважно. Беги немедля, прячься под землю. Твоё описание есть у стражников, не показывай лицо.

– Но...

– Всё, мне нельзя оставаться. Я ухожу. Прощай, – не дожидаясь ответа, начальник стражи развернулся, закрывая лицо капюшоном.

– Спасибо тебе, – успел выпалить Энекл вдогонку.

Молодой человек нервически дёрнул плечом и почти бегом скрылся в темноте.

– Что, господин? – обеспокоенно спросил Евгор, едва Энекл молнией ворвался обратно в дом.

– Через десять минут меня придут арестовать, – сухо сообщил Энекл, раб испуганно охнул. – Не сопротивляйтесь, делайте, что говорят. Где я, вы не знаете – ушёл и всё. Что кто-то приходил, не говорить. Ясно?

– Да господин, – хорошо вышколенный раб быстро справился с волнением. – Храни тебя Эйленос справедливейший.

– Может ещё свидимся. Получится – уходите с остальными в Эйнемиду или куда хотите. Ситайте себя свободными – именем Сагвениса Разрушителя Оков. А пока приготовь пару факелов.

Не обращая более внимания на склонившегося раба, Энекл стремглав ринулся в свои покои. Быстро сменить домашний хитон на приличный, сверху шерстяной плащ попросторнее, к поясу меч, сверху – пояс-обманка. Готово! Достав из тайника небольшой сундучок, Энекл быстро открыл его висящим на шее ключом и пересыпал золотые монеты в холщовый кошель у пояса – сколько влезло, а остальное на место, может и не найдут. Выскочив в коридор, Энекл едва не натолкнулся на Евгора.

– Твои факелы, господин, и ещё вот: хлеб, – раб почтительно протянул свежую краюху. – Вдруг пригодится...

Энекл благодарно кивнул, сунул хлеб за пазуху, заткнул за пояс факелы и бросился к выходу.

Едва недавний тысячник стражи, а ныне беглец, скрылся в простенке, улицу осветило пламя десятков факелов, и толпа человек в тридцать окружила его дом. В дверь нетерпеливо застучали, послышались крики и взволнованные голоса, но развития событий Энекл дожидаться не собирался. Он перебежал на соседнюю улицу и нашёл круглый люк, утопленный в стенной нише. Приподняв крышку из обожжёной глины, Энекл недовольно поморщился от не самого приятного запаха.

Большие водостоки ‒ одна из главных, хотя и не самых приятных взору, достопримечательностей Нинурты. Архитектор Левагор Хтосский называл их величайшим чудом Архены, более удивительным, чем город-сад Менерхенея или усыпальницы кахамских владык. Прежде это были открытые каналы для орошения городских садов, а заодно и для слива нечистот, что, надо полагать, придавало древней Нинурте весьма своеобразный аромат. Лет так четыреста назад, царь Ушшуртабалан Градостроитель велел углубить и расширить сеть каналов, сделать их закрытыми, а сверху настелить кирпичные мостовые. Водостоки пронизывали землю под Средним Городом, точно кротовые норы, снабжая обывателей водой и избавляя их от отходов. За состоянием Водостоков следила особая служба, а немалая плата за пользование водой, жизненно необходимой в засушливой Нинурте, пополняла царскую казну и служила вечным поводом для споров между народом и властями.

Тщательно прикрыв за собой крышку, Энекл спрыгнул вниз, запалил факел и огляделся. Круглый проход шириной локтей в восемь, обрамлённый снизу узкими бортиками, за которыми неторопливо бежит дурно пахнущая тёмная вода. Мерзкое место. Мерзкое и небезопасное: бродяги, преступники и им подобные давно облюбовали подземные стоки, умело избегая обходчиков, рабочих и патрулей царской стражи. Чужак со звонкой мошной здесь словно волк на псарне, поэтому лучше убраться отсюда поживее. С мечом наголо в одной руке и с факелом в другой, Энекл решительно зашагал по тёмному коридору.

***

Гостиница Хабала-рябоносого была одним из многочисленных притонов Закарского порта и с виду ничем не отличалась от прочих. На первом этаже замызганное помещение с липкими от грязи столами, едва освещённое парой чадящих сальных светильников. Наверху комнаты: глухие стены без окон, набитые соломой тюфяки, отродясь не мытый пол, нечто вроде табурета со светильником – вот и вся обстановка. Впрочем, уют и удобство заботили здешних завсегдатаев в самую последнюю очередь. Главным достоинством таких заведений считалось полное отсутствие любопытства у хозяина и прислуги. Решит достойный семьянин и благочестивый слуга Совершенных развлечься с мальчиком, придёт зализать раны ночной налётчик, потребуется скрыться уличному певцу, неудачно пошутившему про властелина шести частей света – ни тени не промелькнёт в рыбьем взгляде рябоносого Хабала. Плати и делай что знаешь, только не тревожь других гостей. Меньше, чем шум, здесь любят только лишние вопросы.

Заявившийся среди ночи громила, закутанный в латаный бурнус из верблюжей шерсти, не произвёл на Хабала ни малейшего впечатления. Намётаный глаз владельца гостиницы сразу же подметил топорщащийся слева плащ, свёрток из дорогой ткани в руках и то, как старательно ночной гость прячет лицо. Налётчик, только что с дела. Посетитель молча выложил перед Хабалом горсть медяков, и на покрытой чёрными волосами руке в неверном свете ламп проступили тёмные капельки ещё свежей крови. Так же молча хозяин таверны сгрёб сикли со стола и дал знак слуге проводить гостя в его покои.

Тяжёлая деревянная дверь – единственное, что в этой жуткой дыре было сделано на совесть – затворилась за спиной Энекла, и он с наслаждением сбросил засаленый колючий бурнус прямо на пол, после чего устало завалился на соломенный тюфяк, укрывшись собственным плащом.

Двое то ли разбойников, то ли бродяг подвернулись в Водостоках весьма удачно. Пара ударов меча, и Энекл стал обладателем просторной драной одежды, удачно скрывшей эйнемский наряд, а к ней и кошеля с медяками. О том, что не стоит расплачиваться с обитателями порта золотом и серебром, времени подумать не было, но теперь всё уладилось. Хозяин, должно быть, считает постояльца обыкновенным грабителем и болтать не станет. Можно спокойно залечь на дно и обдумать, что делать дальше.

Диоклет, Каллифонт и Клифей в тюрьме, сказал Эн-Нитаниш. Неведомо, что наплёл царю Саррун, да и какая разница? Нужно как-то их выручать, но как? Высокопоставленных узников держат в казематах неподалёку от Царского моста. Это настоящая крепость, её и с войском-то не вдруг возьмёшь, а уж когда тебя самого ищет стража... Подождать, когда потащат на казнь? Но как до этого передвигаться по городу? Как в одиночку справиться с охраной? А живы ли они ещё? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. От бессилия хотелось проломить кому-нибудь голову, не важно даже кому.

А как быть с другими товарищами? Они сейчас спокойно спят в военном городке, не зная, что их начальники кто в тюрьме, кто в бегах. Наверняка туда уже направили отряд. Надо как-то известить Медиона, но Энеклу сейчас и из города-то не выйти, а Саррун, если не дурак, позаботился об этом в первую очередь. Медиона захватят врасплох, похватают всех ещё в постелях, а дальше... Об этом лучше пока не думать. Может перекупить попытаются, предложат золота тому же Медиону. Эйнемские копья – вещь полезная, любой власти пригодится.

Остаётся ещё одна возможность: пересидеть здесь, в этой самой гостинице, пока всё не уляжется, выбраться из города и домой, в Эфер, подальше от всех варваров мира. Денег не так много, как могло быть, но всё же полный кошель золота, хватит на первое время, да и на второе тоже. Бросить соратников, жить спокойно и сыто, а что ночами не спится, как-нибудь привыкнешь. А самое поганое, что это, судя по всему, единственный оставшийся выход.

Постучался служитель, принёс кувшин с водой и молча показал фалангу мизинца: четверть медного сикля. Грабёж, но пить хочется безумно. Расплатившись, Энекл напился и принялся задумчиво жевать полученный от Евгора хлеб. «Нужно сбрить бороду», – мелькнула в голове мысль. Жалко и против дедовских обычаев, но так и впрямь никто не узнает. Хотя, местные не бреются, сразу станет заметно, что чужеземец. Так мало ли чужеземцев в Нинурте? Но так долго не проходишь. Такое годится, только если бежать из города, а бежать или нет Энекл так и не решил.

В дверь снова постучали, должно быть служитель почуял наживу и принёс еды. Почему бы и нет? Осторожно положив хлеб на внутреннюю подкладку плаща, Энекл отворил дверь.

Сладко улыбаясь и поигрывая длинной кистью пояса, на пороге стоял Нефалим.