Фонарщик

Глава XIX Маленькая сиделка

Время шло. Целые дни Гертруда проводила с Эмилией, для которой она стала совершенно необходимой. Никто не умел так хорошо услужить ей и развлечь ее.

Но вдруг Эмилия заболела, и сразу все переменилось. В первый же раз, когда Гертруда хотела войти к ней, миссис Эллис грубо загородила ей дорогу. Напрасно бедная девочка со слезами упрашивала впустить ее: экономка объявила, что ей там нечего делать; когда Эмилия больна, она никого не выносит около себя, кроме миссис Эллис. Три дня Гертруда бродила как потерянная. Наконец однажды утром она увидела на лестнице кухарку, миссис Прим, которая несла наверх чай. Она попросила передать Эмилии только что срезанные, едва распустившиеся розы и спросить, нельзя ли ей войти, а сама осталась на кухне — ждать, пока вернется кухарка. Но кухарка принесла цветы обратно и бросила их на стол.

— Я вам не советую туда ходить, мисс Гертруда.

— Мисс Эмилия не взяла мои цветы? — расстроилась Гертруда.

— Да где уж там! Миссис Эллис выкинула мне их за дверь, да еще обругала, — говорит, мол, надо быть сумасшедшей, чтобы приносить цветы в комнату больной.

Гертруда ничего не могла делать — так ее беспокоило, не опасно ли больна Эмилия. Прошло две недели. Эмилия не поправлялась, и Гертруда не знала о ней ничего, кроме того, что миссис Эллис в ее присутствии сообщала иногда о больной мистеру Грэму. А он и так каждый день видел доктора, лечившего больную, и часто навещал дочь. Раза два она осмелилась обратиться к миссис Эллис, чтобы узнать о здоровье Эмилии, но каждый раз экономка отвечала: «Не надоедай мне, пожалуйста!»

Однажды Гертруда сидела в беседке. Она только что собрала семена и раскладывала их в пакетики. Вдруг послышались шаги, и в беседку вошел домашний доктор Грэмов, мистер Джереми.

— Что вы тут делаете? — резко спросил он. — Разбираете семена?

— Да, сэр, — ответила Гертруда, краснея под пристальным взглядом доктора.

— Я, кажется, где-то видел вас раньше?

— Вы меня видели у мистера Флинта.

— А, помню! Вы его дочка? А бедный Тру-то умер!.. Его все жалеют! Итак, вы — маленькая сиделка, которую я видел у него? Господи! Как дети растут!

— Доктор! — умоляющим тоном обратилась к нему Гертруда. — Скажите мне, пожалуйста, как здоровье мисс Эмилии?

— Да не очень хорошо.

— Она может умереть?

— Зачем ей умирать? Я этого не допущу, а вы мне поможете. Почему вы за ней не ухаживаете?

— Ах! — вскричала Гертруда. — Я так бы этого хотела, но миссис Эллис меня не пускает. Она говорит, что кроме нее там никто не нужен.

— Это ее не касается. Это мое дело, а мне вы нужны. Я скорее доверю больную вам, чем миссис Эллис. Она ничего не понимает. Пусть стряпает свои пироги и соусы. А вы ходите за больной. И завтра же принимайтесь!

— О, как я вам благодарна, доктор!

— Ладно, не спешите благодарить, сначала попробуйте. Ходить за больными — дело нелегкое. Чей это сад?

— Миссис Брюс.

— И это грушевое дерево тоже ее?

— Да, сэр.

— Честное слово, миссис Брюс, я отведаю ваших груш!

И с этими словами доктор, который, несмотря на свои шестьдесят пять лет, был силен и ловок, взобрался на каменную стену, отделявшую его от соседского сада, и, увлеченный собственной смелостью, одним прыжком очутился у подножия дерева.

Гертруда весело глядела на него. Она видела, как доктор чуть не упал, но ухватился обеими руками за толстый ствол. В этот самый момент из высокой травы медленно поднялась голова в бархатном берете, и молодой человек лет шестнадцати, приподнявшись на локте, принялся разглядывать неожиданного посетителя. Доктор, нимало не смущаясь, первым накинулся на молодого человека:

— Ты что это, лентяй, тут валяешься? Чтобы о тебя спотыкались честные люди?

— А где же здесь эти честные люди, сэр? — насмешливо ответил молодой человек.

— Ну хотя бы я и моя приятельница, — возразил доктор, указывая на Гертруду.

— Чем я могу вам служить?

— Да вот я забрался сюда, чтобы попробовать груши. Кстати, вы ведь выше меня и с помощью вашей палки легче управитесь с этим делом.

— Не смею отказаться, — пробормотал юноша, взял палку и, зацепив ею ветку, стал трясти дерево. Спелые плоды градом падали на землю. Доктор набил грушами карманы и снова перебрался через забор.

— Достаточно? — с иронией спросил молодой человек.

— О, да! И даже больше, чем надо.

— Я очень рад, — ответил юноша, снова небрежно растянувшись на траве.

— А ведь вы, я думаю, не на шутку утомились! — пошутил доктор. — Советую вам принять мой совет и хорошенько выспаться!

— Правда? — усмехнувшись, спросил молодой человек. — Спасибо за совет! Я так и сделаю!

Он опустился на траву и закрыл глаза. Доктор выложил свою добычу на скамейку и со смехом принялся угощать грушами Гертруду. Наконец он заметил, что ему пора отправляться домой.

— Уже половина пятого! — воскликнул он, поглядев на часы. — Через десять минут поезд отходит! Кто же отвезет меня на станцию? Где Георг?

— Он на лугу, убирает сено. Но лошадь стоит на дворе, запряженная. Я видела, как он ее привязал.

— Ну так довезите меня до станции!

— Я? Да я не умею править!

— Выучитесь! Я вам покажу! Вы не боитесь?

— Я? Нет. Но мистер Грэм…

— Не беспокойтесь. Ничего не случится.

Гертруда по природе была смелой девочкой. Раньше она никогда не правила, но так как она ничего не боялась, то прекрасно справилась со своей задачей. Потом она часто оказывала доктору эту услугу и вскоре научилась мастерски править.

Доктор Джереми исполнил свое обещание и потребовал, чтоб она ухаживала за больной. Он очень хвалил Гертруду, вспоминая, как умело она ходила за больным Труманом, и с удивлением спросил Эмилию, почему ее не пускали.

— Она боится заразиться, — ответила Эмилия.

— Не верьте этому, — возразил доктор.

— Вы думаете? — живо спросила Эмилия. — А миссис Эллис…

— Она солгала, — прервал ее доктор. — Герти хочет ухаживать за вами и сделает это лучше кого бы то ни было. Ведь уход несложный. Нужен только покой, которого вам не хватает при этой болтунье, что сидит здесь. Таким образом, я ей пропишу отставку, а вам пришлю Гертруду. Она тиха как мышка, и у нее есть голова на плечах.

Эмилия отлично знала, что Герти не может полностью заменить миссис Эллис, которая, при всех недостатках, прекрасно исполняла свои обязанности. Она постаралась устроить все к общему удовольствию. Гертруда заняла при Эмилии свое обычное место, не вытесняя миссис Эллис.

Когда ночью Эмилия просыпалась от тревожного сна, чья-то рука неизменно подносила ей освежающее питье; слыша громкий храп миссис Эллис, больная догадывалась, что не она подает ей лекарство. Кто так старательно обмахивал ее от мух в жаркие дни? Кто часами не уставал менять ей компрессы? Эмилия должна была признать, что доктор Джереми не ошибся в выборе сиделки.

Через две недели Эмилия уже могла вставать с постели, но еще не выходила из комнаты. Потом доктор стал требовать, чтобы она выходила на воздух, советовал кататься хотя бы раз в день.

— Это невозможно, — ответила Эмилия. — Георг очень занят; это будет неудобно.

— Тогда Гертруда будет править; она отлично с этим справляется.

— Гертруда, — улыбаясь, сказала Эмилия, — ты, кажется, сильно поднялась во мнении доктора. Он думает, что ты все умеешь. Ведь ты же никогда не правила.

— Что вы! Вот уже шесть недель, как она ежедневно возит меня на станцию, — возразил доктор.

— Не может быть!

Эмилия была изумлена: она не допускала мысли, что женщина может править лошадью. Но ее быстро разуверили, и скоро эти прогулки вошли в обыкновение. Иногда Эмилия брала с собой миссис Эллис; если же экономка была занята по хозяйству, они отправлялись вдвоем с Гертрудой. Здоровье Эмилии быстро поправлялось.

За это время Гертруда пару раз видела молодого лентяя, о которого споткнулся доктор Джереми, когда полез воровать груши.

Однажды, когда она работала в саду, он уселся на забор и разговорился: удивлялся, как много она работает, спросил о цветах, о докторе Джереми и, наконец, спросил, как ее зовут.

Герти покраснела. Она привыкла называть себя фамилией Флинт, и обычно это ее мало беспокоило. Но когда ей прямо задавали этот вопрос, она вспоминала, что, в сущности, не знала своей настоящей фамилии, и смущалась.

Эмилия пыталась отыскать Нэнси Грант, чтобы расспросить о подробностях детства Гертруды, но Нэнси съехала со старой квартиры, и уже несколько лет о ней не было ни слуху ни духу.

И на вопрос молодого человека она ответила, что скажет ему, как ее зовут, только узнав его имя.

— Я не скажу, и вашего добиваться не стану! — запальчиво ответил юноша и удалился, разбрасывая ногами упавшие в траву яблоки.