Фонарщик

Глава XLI Крушение

Мистер Грэм писал, что встретит их на пристани в Нью-Йорке. Поэтому доктор Джереми решил, что проводит их только до Олбани, где они сядут на пароход, а сам с женой отправится по железной дороге прямо в Бостон. Миссис Джереми торопилась домой и не имела ни малейшего желания ехать по такой жаре в Нью-Йорк.

— До свидания, Герти, — сказал доктор, прощаясь. — Почему-то вы теперь не так веселы, как раньше. Постарайтесь исправиться к нашей встрече в Бостоне!

За несколько минут до последнего свистка появилась веселая компания молодежи, которая сопровождала мисс Клинтон. Со всех сторон раздавались шутки и громкий смех. Но вдруг все стихло: подошел Вильям Салливан. В руках у него был саквояж и толстый плед. Он с грустным видом прошел мимо Гертруды, быстро опустившей вуаль, подошел к Изабелле и сложил свою ношу на стоявший возле нее стул. Раздался звонок, и он едва успел сказать мисс Клинтон несколько слов. Уже уходя, он скороговоркой произнес:

— Так, значит, если вы постараетесь вернуться в четверг, до тех пор я потерплю.

Пароход уже тронулся, когда какой-то господин высокого роста, все время стоявший на пристани, к всеобщему ужасу зрителей смело перепрыгнул расстояние, уже отделявшее пристань от борта парохода. Затем, удалившись в мужскую каюту, он улегся на диван, вынул из кармана книгу и принялся читать.

Когда пароход шел уже полным ходом и все вокруг более или менее стихло, Эмилия шепотом сказала Гертруде:

— Я слышала голос Изабеллы Клинтон.

— Да, — подтвердила Гертруда, — она здесь.

— Она нас видела?

— Думаю, да.

— Может быть, миссис Грэм вызвала ее в Нью-Йорк?

— Очень может быть.

Время шло. Отплыли уже на довольно большое расстояние; пароход двигался быстро, даже слишком быстро, как показалось Гертруде.

Сначала она сидела в раздумье, почти не обращая внимания на прекрасные виды, которыми раньше так восхищалась. Теперь она только следила за пенистыми волнами, которые с плеском разбегались в стороны; постепенно у нее появились тревожные мысли, которые вызвали опасения — и за себя, и в первую очередь за Эмилию.

Еще когда они только отчалили, их пароход уже не раз то перегонял, то отставал от другого судна, шедшего в том же направлении; раз-другой они даже чуть было не столкнулись.

Распространился слух, что это своего рода состязание в скорости.

Некоторые смельчаки с интересом следили за этим соревнованием. Но большинство относилось к нему с тревогой и негодованием. У пристаней или не останавливались вовсе, или так спешили, что чуть ли не спихивали пассажиров, рискуя их покалечить; багаж швыряли как попало.

Около полудня волнение пассажиров возросло до такой степени, что никакие заверения капитана об отсутствии опасности не могли их успокоить.

Гертруда сидела рядом с Эмилией, со страхом прислушиваясь к тревожным разговорам.

Эмилия своим чутким слухом давно уловила тревожное настроение публики; она сидела спокойно, но была очень бледна. Время от времени она спрашивала Гертруду, где находится тот пароход, столкновения с которым все опасались. Наконец их пароход далеко опередил соперника. Все вздохнули с облегчением. Кто взялся за газету, кто вернулся к прерванному разговору. В толпе, окружавшей Изабеллу Клинтон, снова послышался веселый смех.

Эмилия все еще была бледна и, видимо, сильно устала.

— Спустимся в каюту, — сказала Гертруда, — опасность миновала. В дамской каюте есть диваны, и вы сможете отдохнуть.

Мисс Грэм согласилась. Через несколько минут она уже лежала на удобном диване в углу каюты. В столовую они не пошли, хотя все было уже спокойно и пассажиры шумно размещались там в ожидании обеда.

Гертруда вынула из корзинки припасенную провизию, но не знала, что можно предложить Эмилии: у них с собой оказалось лишь несколько сухих ломтиков языка и черствый хлеб.

В это время дверь вдруг отворилась и вошел лакей, неся на большом подносе обед, который он осторожно поставил на ближайшей стол и вежливо спросил, не прикажут ли чего еще.

— Это не для нас, — сказала Гертруда, — вы, вероятно, ошиблись.

— Извините, мисс; мне ясно было сказано: «Для слепой дамы и для молодой мисс, которая ее сопровождает». Прикажете еще что-нибудь?

— Ешь, Гертруда, — сказала Эмилия, — это, похоже, действительно для нас.

— Но кто же мог позаботиться об этом?

— Может быть, буфетчик сжалился над нашей слабостью и прислал сюда обед, увидев, что нас нет в столовой. Поешь, пока не остыло!

Гертруда не хотела есть; она только выбрала кое-что для Эмилии.

Возвратившись за посудой, лакей был огорчен тем, что они так мало поели. Гертруда вынула кошелек и, дав ему на чай, спросила, сколько с них причитается.

— Господин уже заплатил, — ответил лакей.

— Какой господин? — удивленно спросила Гертруда.

Но он не успел ответить, потому что в дверях появился другой лакей и сделал знак первому, который, подхватив поднос, моментально скрылся.

Эмилия и Гертруда приписали все это предусмотрительности доктора Джереми, и на долю старика выпали незаслуженные похвалы.

После обеда Эмилия снова прилегла, а Гертруда сидела, оберегая ее сон. Эмилия проспала долго: ведь всю предыдущую ночь она провела без сна. Проснувшись, она спросила, который час.

— Скоро будет четверть четвертого, — ответила Гертруда, посмотрев на часы.

— Так мы уже недалеко от Нью-Йорка, — сказала Эмилия, — где мы находимся?

Гертруда точно не знала; она вышла посмотреть.

У лестницы, ведущей на палубу, она услышала какой-то шум. Пока она поднималась по трапу, ее толкали со всех сторон; люди бежали куда-то с испуганными лицами. Уже выйдя на палубу, она увидела бледного, запыхавшегося человека, который кричал:

— Пожар! Горим!

Поднялась невообразимая суматоха, послышались стоны и крики; всеми овладело отчаяние. Кто-то звал на помощь; даже самые отважные теряли присутствие духа, понимая весь ужас положения.

Повсюду царили страх и смятение.

В самой середине судна, где от раскаленной в сумасшедшей гонке машины загорелись сухие доски, поднималось зловещее пламя; огненные языки взмывали высоко вверх.

Гертруда бросилась по лестнице, чтобы вернуться к Эмилии. Но вдруг две сильные руки подхватили ее, удерживая на палубе, и знакомый голос произнес:

— Гертруда, дитя мое, дочь моя дорогая! Не бойся, я не дам тебе погибнуть!

— Нет, нет, мистер Филипс, — закричала она. — Пустите меня! Надо спасать Эмилию!

— Где она?

— Она там, в каюте! Пустите меня к ней!

Он огляделся вокруг и сказал:

— Успокойся, дитя мое! Я спасу вас обеих.

И бросился в каюту.

Эмилия стояла на коленях, сложив руки и откинув голову: она молилась, с покорностью ожидая смерти. Когда мистер Филипс собрался поднять ее, она стала умолять его оставить ее и спасти Гертруду. Медлить было нельзя. Мистер Филипс подхватил ее на руки и вынес из каюты; Гертруда пошла за ними.

— Только бы добраться до носа парохода, — говорил он сдавленным голосом, — там мы спасены!

Но пробраться на нос нечего было и думать: дорогу преграждала стена пламени.

— Боже, — вскричал мистер Филипс, — поздно! Назад!

Они с трудом пробрались обратно в большую каюту.

До пожара пароход направлялся к берегу, но когда появился огонь, он налетел на скалу и разбился. Поэтому нос судна находился достаточно близко к берегу, и оттуда пассажиры легко могли спастись. Но те, кто находился на корме, оставались во власти двух одинаково грозных стихий.

Вернувшись в каюту, мистер Филипс выбил оконную раму и, выбравшись на борт, привлек к себе Эмилию с Гертрудой. Над окном висели канаты. Он схватил один из них и крепко привязал к борту.

— Гертруда, — сказал он, — я вынесу Эмилию на берег. Если огонь дойдет сюда, держитесь за веревку; наденьте на шею вашу синюю вуаль: это будет мне знаком, куда плыть. Я скоро вернусь!

— Нет, нет! — воскликнула Эмилия. — Пусть Гертруда будет первой!

— Тише, Эмилия, мы будем обе спасены, — спокойно ответила Гертруда.

— Держитесь крепче за мое плечо, Эмилия, — сказал мистер Филипс, не обращая внимания на ее протесты. Он снова взял ее на руки; Гертруда услышала, как они бросились в воду.

В этот самый момент кто-то обхватил ее сзади. Обернувшись, она увидела Изабеллу Клинтон; на коленях, обезумев от ужаса, она так вцепилась в Гертруду, что обе не могли двинуться с места, и кричала страшным голосом:

— О, Гертруда, Гертруда, спасите меня!

Гертруда хотела поднять ее, но не смогла. Не пытаясь спасаться сама, Белла в панике прятала голову в складках платья Гертруды, как будто защищаясь от огня, и чем ближе подходил огонь, тем крепче прижималась она к Гертруде, умоляя спасти ее.

Изабелла судорожно сжимала Гертруду, так что та ничего не могла предпринять для ее спасения; о себе Гертруда даже не думала.

Она посмотрела в окно и с радостью увидела, что мистер Филипс плывет обратно. Он доставил Эмилию на лодку и возвращался за Гертрудой.

Пламя уже так близко подошло к ним, что Гертруда ощущала его жар; обе девушки задыхались от дыма.

Тогда у Гертруды мелькнула мысль: мистер Филипс уже близко, и он спасет Изабеллу! Вилли любит ее, он будет оплакивать ее смерть…

— Мисс Клинтон, — сказала она строго, — встаньте! Делайте, что я скажу, и вы будете спасены.

Изабелла вздрогнула, но не пошевелилась.

Гертруда нагнулась и, отрывая от себя вцепившиеся в нее руки Беллы, прикрикнула еще строже:

— Изабелла, если вы сделаете, что я приказываю, через пять минут вы будете спасены; если же вы так и останетесь стоять, мы сгорим обе. Немедленно поднимайтесь и слушайте меня!

Изабелла с трудом поднялась и, глядя в спокойное лицо Гертруды, сказала дрожащим голосом:

— Что надо делать? Я попробую…

— Видите этого человека, который плывет сюда?

— Да.

— Он сейчас будет здесь. Держитесь крепко за эту веревку, а я потихоньку спущу вас в воду. Но подождите! — и, сняв свою синюю вуаль, она обвязала ей шею Изабеллы и набросила ей на голову.

Мистер Филипс был уже близко.

— Скорей, скорей, — кричала Гертруда, — или будет поздно!

Изабелла схватила веревку, но близость воды так же пугала ее, как и огонь.

Только новый язык пламени, ворвавшийся в окно, заставил ее поспешить; с помощью Гертруды она спустилась вниз по веревке. Мистер Филипс подоспел как раз вовремя: измученная, она уже не в силах была удерживать канат.

Гертруда больше не могла следить за ними. Огонь настигал ее; она задыхалась в черном дыму. Еще секунда, и огонь охватит ее. Нельзя больше медлить и колебаться. Она схватила веревку, по которой спустилась Изабелла, и бросилась за борт горящего судна. В тот миг, когда ее ноги коснулись холодной поверхности воды, огромное колесо тонущего корабля последний раз провернулось, и поднятые им пенистые волны унесли с собой легкое тело Гертруды.