Фонарщик

Глава XXXIII Неожиданное решение

Гертруда расчесывала перед зеркалом свои роскошные волосы, когда в дверь тихонько постучали, и к ней вошла миссис Эллис.

— Как же так, Гертруда, — растерянно промолвила она, — я никогда не думала, что дойдет до такого!

— Что случилось? — спросила Гертруда.

— А то, что наши комнаты понадобились, и нас выгоняют вон!

— Кого?

— Да сперва вас, а потом, должно быть, и меня…

Гертруда вспыхнула, но не сказала ни слова, а миссис Эллис рассказала ей, что велено приготовить ее комнату для каких-то гостей, которых ожидают завтра, причем хозяйка даже не сочла нужным предупредить об этом Гертруду. Миссис Грэм, казалось, была так уверена, что Эмилии не доставит ничего, кроме удовольствия, если Герти поместится в ее комнате, что миссис Эллис решила, что об этом договорились заранее.

Глубоко оскорбленная и возмущенная не столько за себя, сколько за Эмилию, Гертруда на некоторое время задумалась. Потом она спросила миссис Эллис, сказали ли об этом Эмилии. И когда та ответила отрицательно, Гертруда попросила и не говорить.

— Мне ведь очень часто приходится ночевать в комнате Эмилии, — сказала она, — и если вы согласитесь поставить в вашей комнате мой письменный стол и пустите иногда переночевать на кушетке, то все уладится и Эмилия ничего не узнает.

Миссис Эллис согласилась. Она сделалась очень мирной и уступчивой за последние месяцы. И теперь она не только не воспротивилась, но даже предложила Гертруде помочь ей перенести платья, книги и рабочий стол.

Причиной ее любезности отчасти было и то, что Гертруда тоже принадлежала к «партии обиженных», к которой миссис Эллис причисляла Эмилию, миссис Прим и себя. Тем сильнее было ее негодование против миссис Грэм и Изабеллы.

— Они все это делают нарочно, — сказала она. — Иногда я благодарю Бога, что Эмилия слепая; ей было бы очень тяжело видеть все, что происходит. Вчера за обедом эта нахалка Изабелла уселась на ваше место рядом с Эмилией. Сесть-то села, а нет того, чтобы прислужить мисс Грэм! А та так тихо и кротко просит ее передать масло и не подозревает, почему она брошена на произвол судьбы. Я все видела из буфетной! Сердце просто кровью обливается!.. А белье Эмилии! Лежит-лежит, пока, наконец, не соблаговолят приказать его выгладить! Скоро, пожалуй, и стирать на нее не позволят! И сказать-то некому, лучше уж молчать. Убирались бы они поскорей в свою Европу и оставили бы нас здесь в покое. Ведь вам не хочется ехать, не правда ли, Гертруда?

— Придется, если Эмилия поедет.

— В таком случае, вы добрее меня. Я не дала бы себя так мучить — даже из любви к ней.

Несмотря на уступчивость Гертруды, ее положение с каждым днем становилось все тяжелее, и скоро его уже стало невозможно скрывать от Эмилии. Китти с негодованием говорила о грубости и дерзости тетки и Изабеллы. Но помочь Эмилии, защитить ее и Гертруду она, конечно, не могла.

На Гертруду теперь смотрели только как на приживалку, а на Эмилию — как на досадную обузу.

Дело зашло так далеко, что миссис Грэм, наконец, стала подумывать, как бы из всего этого выпутаться: скоро должен был вернуться мистер Грэм. Миссис Грэм отлично понимала, что муж не станет смотреть на вещи ее глазами. Она настолько хорошо владела собой, что всегда умела вовремя остановиться, не дожидаясь его неудовольствия.

Когда его не было, она и сама не стеснялась, и Белле позволяла жить по своему вкусу, глядя сквозь пальцы на нарушение самых простых правил вежливости.

Теперь пора было прекратить все эти притеснения. На ее несчастье, она не успела этого сделать, так как мистер Грэм вернулся, не предупредив о своем приезде.

Он появился поздно вечером. Погода изменилась, заметно посвежело. Окна и двери на террасу были закрыты, но в гостиной горел яркий свет. Мистер Грэм догадался, что в доме гости. Ему стало досадно. Была суббота, а он любил, чтобы канун воскресенья проходил в тишине. К тому же с дороги у него сильно болела голова.

Миновав гостиную, он прошел в библиотеку, а затем в столовую; там было холодно и пусто.

Он поднялся по лестнице, прошел через несколько комнат; везде царил страшный беспорядок. Наконец он дошел до комнаты Эмилии. Тихонько открыв дверь, он заглянул внутрь. В камине весело трещали дрова; на кушетке у огня сидела Эмилия. Возле нее на стуле устроилась Гертруда. Белые занавеси, уютная обстановка, сладкий запах цветов, стоящих на столе, милые, ясные черты Эмилии и радостное выражение лица Гертруды, когда, подняв глаза, она встретила его приветливый взгляд, — все это составляло такой контраст со всем остальным в доме, что старик остро почувствовал, как близки и дороги ему эти девушки. Он расцеловал дочь, ласково поздоровался с Гертрудой и, опустившись в кресло, которое она ему придвинула, воскликнул:

— Слава Богу, детки, как здесь у вас хорошо! Здесь чувствуешь себя дома! А что делается внизу? По какому случаю все в доме вверх дном?

Эмилия объяснила ему, что в доме гостят приезжие, знакомые миссис Грэм и Изабеллы.

— Ну, значит, суматоха! — сердито проворчал мистер Грэм.

Гертруда предложила ему чаю. Он ответил, что устал и с удовольствием выпил бы. Гертруда пошла вниз распорядиться.

— Не говорите никому, Герти, что я приехал, — сказал мистер Грэм, когда она выходила из комнаты, — пусть хоть сегодня дадут мне покой.

Пока Гертруда возилась с чаем, мистер Грэм спросил Эмилию, готовятся ли они к путешествию, и очень удивился, узнав, что ей ничего не передавали и она даже не слышала об этом.

По поручению Гертруды ему подали ужин и, закусив, он вернулся в комнату Эмилии и спросил вечернюю газету.

Гертруда встала, чтобы принести ее.

— Позвоните! — с раздражением приказал мистер Грэм: он уже за ужином заметил, что никто не явился на звонок Гертруды, и хотел выяснить, в чем дело.

Гертруда позвонила несколько раз; никто не приходил. Наконец она услышала в коридоре шаги Бригиты. Приотворив дверь, она окликнула ее:

— Пожалуйста, Бригита, сходите за вечерней газетой и принесите ее в комнату мисс Эмилии.

Бригита скоро вернулась с ответом, что газету получить нельзя, так как ее читает мисс Изабелла.

Мистер Грэм нахмурился. Он был взбешен.

— Кто смеет так отвечать на просьбу моей дочери! Это что еще за новости! Гертруда, пойдите, пожалуйста, сами и скажите этой дерзкой девчонке, что газету требую я!

Гертруда вошла в гостиную и шепотом обратилась к Белле, которая, покраснев, тут же отдала газету: она боялась мистера Грэма. Когда Изабелла сообщила тетке о его приезде, та тоже почувствовала себя крайне неловко. Она рассчитывала увидеть мужа раньше, чем он встретится с Эмилией.

Но теперь было поздно. Она не торопилась встретиться с ним, но все же постаралась спровадить своих гостей пораньше и пошла к мужу.

Он был не в духе, однако она сумела не рассердить его еще больше, избегая любых тем, которые могли быть ему неприятны.

Но его благодушное настроение продержалось недолго.

На следующий день отправились в церковь. Мистер Грэм, как всегда, вел Эмилию под руку на ее обычное место. Вдруг он нахмурился: на месте Эмилии сидела Изабелла.

Миссис Грэм, шедшая позади, напрасно делала глазами знаки своей племяннице: Изабелла была не настолько сообразительна, чтобы понять, что от нее требовалось. Мистер Грэм без всяких разговоров взял ее за руку, заставил встать и усадил Эмилию. Многие из сидевших на соседних скамьях насмешливо улыбались: всем было известно, что Эмилия уже много лет имела свое определенное место, которое в последнее время заняла Изабелла. Теперь она была оскорблена, и кроткая Эмилия, наверное, огорчилась бы, если бы узнала, как за нее отомстили. Но все ее мысли были обращены к Богу, и ее мало задевало нарушение ее прав.

Не прошло и недели со дня приезда мистера Грэма, как ему стало совершенно ясно, какие отношения сложились между миссис Грэм и Изабеллой с одной стороны и остальными членами семьи — с другой. Он знал, что Эмилия жаловаться не станет; знал также, насколько Гертруда привязана к Эмилии, и за это любил и еще больше уважал ее.

Поэтому неудивительно, что, когда миссис Грэм старалась настроить мужа против его воспитанницы, мистер Грэм пропускал все мимо ушей. Он знал Гертруду с детства. Она всегда отличалась сердечностью, и он не верил рассказам жены. По его мнению, было очень хорошо, что Китти и мистер Брюс разошлись: Бен был шалопай, и из него не могло выйти порядочного мужа. А Китти за последнее время стала гораздо серьезнее; если это влияние Гертруды, то чем ближе они сойдутся, тем лучше.

Такой отпор приводил миссис Грэм в отчаяние.

— Ничего и слушать не хочет, — говорила она Изабелле. — Стоит на своем. Видно, придется тащить их с собой в Европу.

Какова же была ее радость, когда через несколько дней она узнала, что обе девушки по желанию мисс Грэм остаются дома.

Эмилия призналась отцу, что эта поездка не сулит ей ничего приятного, а Гертруде пришлось бы терпеть постоянные придирки. Эмилия замечала и прекрасно понимала все, что делалось вокруг нее, и ничто из того, что происходило летом, от нее не укрылось. Она совершенно верно угадала отношение Гертруды к мистеру Брюсу, а также и то, какую роль сыграла во всем этом Китти. Гертруда ничего об этом не говорила, зато Китти простосердечно многое ей поверяла. Кроме того, кое-что она узнала от миссис Эллис и миссис Прим.

Миссис Грэм с Изабеллой тоже перестали считать своим долгом молчать и доводили домашние дрязги до сведения Эмилии. Она никак не выражала свое недовольство, но приняла все меры, чтобы оградить Гертруду от тяжелого труда.

Эмилии было нелегко добиться согласия отца, но он не мог не понять, что это было, возможно, единственное средство всех примирить, и покорился необходимости на долгое время расстаться с дочерью.

И вообще, путешествие представляло большие трудности для незрячей Эмилии, в особенности, когда рядом не было Гертруды. В этом мистер Грэм убедился еще во время их последней поездки. Не мог он не сознавать и того, что привычки и вкусы его дочери разительно отличались от вкусов его новой жены и ее племянниц.

И он решил уступить желанию Эмилии.