Фонарщик

Глава XXIII Старый друг

Прошло два месяца с тех пор, как Гертруда оставила дом мистера Грэма. Стоял ноябрь. Гертруда встала на рассвете и оделась. Помолившись, она прошла в соседнюю комнату, где еще спит миссис Салливан, растопила камин, затем спустилась на кухню и затопила печку. Эта просторная комната служила и столовой. Стол уже был накрыт, и все приготовлено к завтраку, когда, кутаясь в большой платок, вошла миссис Салливан, худая и бледная.

— Гертруда, — сказала она, — отчего ты не будишь меня? Вот уже которую неделю ты встаешь и принимаешься за дело, а я все еще сплю.

— Так и надо, милая тетя: я рано засыпаю с вечера и рано просыпаюсь, а вы спите плохо. К тому же я люблю готовить завтрак. Посмотрите, какой чудесный кофе! Выпейте-ка немножко, сегодня так холодно.

Миссис Салливан улыбнулась: она сама научила Гертруду варить кофе, так как у дяди Тру по утрам всегда пили чай.

— А теперь, — продолжала Гертруда, — садитесь в кресло, поближе к огню, потому что надо следить за кофейником, а я пойду помогу мистеру Куперу.

Скоро Гертруда вернулась, ведя под руку старика. Она пододвинула ему стул, помогла сесть, подвязала, как ребенку, салфетку и, наконец, подала завтрак.

Пока миссис Салливан разливала кофе, Гертруда очистила печеный картофель и яйцо и положила еду на тарелку перед мистером Купером.

Бедная миссис Салливан была так слаба, что почти не могла есть, и Гертруде стоило большого труда уговорить ее проглотить хоть что-нибудь. Теперь она поставила перед ней блюдо с поджаренными устрицами, которые выглядели так аппетитно, что больная решилась попробовать и съела их с удовольствием, которого уже давно не получала от еды.

Глядя на нее, Гертруда думала, что так изменить эту живую, деятельную женщину могла только какая-то серьезная болезнь. И она решила, не откладывая, сегодня же посоветоваться с доктором.

После завтрака надо было вымыть посуду, прибрать комнаты и заготовить все к обеду. Когда дела были закончены, она пошла к себе переодеться. Без четверти девять она вернулась на кухню и весело обратилась к сидевшему у огня старику:

— Ну, мистер Купер, разве вы не идете на стройку новой церкви? Мистер Миллер будет вас ждать; он вчера так мне и сказал.

Старик машинально встал и с помощью Гертруды оделся. Молча прошли они по улице до строящейся церкви. Это было прекрасное новое здание на месте старой церкви, где когда-то служил мистер Купер.

Здание еще не было закончено, и несколько мастеров занималась внутренней отделкой. Гертруда окликнула шедшего перед ними рабочего. Обернувшись, он подошел и поздоровался.

— С добрым утром, мисс Флинт. Как ваше здоровье? Какое чудесное утро! А, и мистер Купер здесь! Хорошо сделали, что пришли. Идемте со мной, я покажу вам, что изменилось после вашего последнего визита. Мне интересно ваше мнение.

Гертруда отвела его в сторону и просила проводить мистера Купера до дома, когда он пойдет обедать.

— Непременно, мисс Флинт, уж вы не беспокойтесь!

Устроив старика, Гертруда поспешила в пансион. Теперь она была спокойна: мистер Купер на все утро в хороших руках.

Мистер Миллер, который помогал Гертруде опекать старика, когда-то работал у мистера Грэма. Однажды Гертруда позаботилась о его больном ребенке, и он не забыл этого. Встретив его на стройке, Гертруда подумала, что посещение будущей церкви может развлечь мистера Купера, и, договорившись с мистером Миллером, стала приводить сюда старика и оставлять его на попечение каменщика. Из благодарности к Гертруде мистер Миллер помог ей убедить старика, что он нужен на стройке, чтобы наблюдать за рабочими. Иногда она заходила за ним по дороге из пансиона, а иногда каменщик провожал его домой.

С тех пор как Гертруда жила у миссис Салливан, с мистером Купером произошла значительная перемена. Он стал спокойнее, послушнее, почти не раздражался и часто имел вполне довольный вид. Кроме того, присутствие Гертруды на некоторое время как будто улучшило состояние здоровья миссис Салливан. Но в течение последних дней ее все возрастающая слабость и несколько обмороков обеспокоили Гертруду. Она твердо решила зайти к доктору Джереми и попросить его навестить больную.

В пансионе дела у Гертруды шли прекрасно; директор не мог нахвалиться своей новой учительницей.

В этот день ей пришлось задержаться дольше обычного; было уже два часа, когда она позвонила у подъезда доктора Джереми. Служанка знала Гертруду; она сказала, что доктор собирается обедать.

Доктор грелся у огня в своем кабинете. Увидев девушку, он пошел ей навстречу, дружески протягивая обе руки.

— Гертруда Флинт! Какими судьбами? Очень рад вас видеть, дитя мое, и хотел бы знать, почему вы раньше не приходили.

Гертруда объяснила, что живет у друзей, из которых один очень стар, а другая больна; к тому же она много времени занята в пансионе, и ей просто некогда ходить по гостям.

— Это не оправдание, — заметил доктор. — И уж теперь-то мы вас без обеда не отпустим!

Он подошел к лестнице и крикнул наверх:

— Миссис Джерри! Иди скорей обедать! Да не забудь надеть нарядный чепец — у нас гости!

Несмотря на уверения Гертруды, что она не может задержаться, что она страшно торопится, доктор настоял, чтобы она осталась обедать.

— Один час не имеет значения, — добавил он. — Вы должны отобедать с нами, а потом я пойду с вами, куда хотите; мы поедем в моей карете, и вы наверстаете потерянное время.

Между тем вошла докторша. Дружески обнимая Гертруду, она глазами искала других гостей. Наконец, с упреком взглянув на доктора, она сказала:

— А ты, доктор, опять соврал! Где же твои гости?

— Да кого ж тебе еще надо, миссис Джерри? Кажется, трудно представить более редкую гостью!

— Так-то оно так! Гертруда совсем нас забыла! Но зачем же было мне надевать мой нарядный чепец? Она меня и так любит, а какой на мне чепец — ей все равно! Ведь так, Герти? А теперь снимай скорее пальто и шляпу и будем обедать.

Вначале за столом говорили об обыденных вещах; вдруг доктор положил вилку и нож и залился неудержимым, почти до слез, смехом. Гертруда вопросительно посмотрела на него, а миссис Джереми сказала:

— Герти, вот уже неделя, как его охватывают приступы бешеного смеха, вот как теперь. Сначала я тоже удивлялась, но должна признаться, что до сих пор не могу понять, что такого смешного произошло между ним и Грэмом.

— Ну что ты, жена? Неужели ты не знаешь, что я хочу сказать? Ха-ха-ха! — снова засмеялся доктор, слегка похлопав Гертруду по плечу. — Я с удовольствием узнал, что он, наконец, получил разумный отпор, причем с той стороны, откуда меньше всего ожидал!

Гертруда с изумлением взглянула на него, поняв, что он прекрасно осведомлен о произошедшей между ней и мистером Грэмом размолвке.

Доктор, все еще смеясь, продолжал:

— Вы удивляетесь, что мне это известно. Я расскажу, откуда. Отчасти — от самого Грэма. Меня больше всего забавляет его старание приукрасить свое положение и убедить меня, что он победил, тогда как я прекрасно знаю, что в конечном счете он потерпел поражение!

— Доктор Джереми, — перебила его Гертруда, — я надеюсь, что…

— Не прерывайте меня, я считаю вас благоразумной девушкой, знающей свои обязанности, что бы там ни говорили Грэм или кто другой. Однажды, месяца два тому назад, — вы лучше знаете, когда именно это могло быть, — меня позвали к заболевшему ребенку мистера Уилсона. В разговоре со мной он сообщил, что принял вас в свой пансион в качестве учительницы. Это меня не удивило: я знал, что Эмилия намеревалась сделать вас учительницей, и я был очень рад, что вы нашли такое хорошее место. Выхожу от Уилсона и встречаю Грэма; он рассказывает мне о своих планах на зиму.

«А что, Гертруда Флинт не поедет с вами?» — спрашиваю я.

«Гертруда? — отвечает он. — Конечно, поедет».

«Вы в этом уверены? Вы приглашали ее?»

«Нет, — говорит он, — но это ничего не значит; я знаю, что она обязательно поедет. Не всякой девушке в ее положении выпадает на долю такое счастье».

Признаюсь, Герти, я был неприятно задет его тоном и ответил ему в его же стиле:

«А я сомневаюсь, что она примет ваше предложение».

Это его взорвало, и он произнес целую речь. Я не могу вспоминать ее без смеха, особенно когда думаю о результатах. Я не сумею передать его слова. Но, Гертруда, послушать его, так не только немыслимо, чтобы вы воспротивились его желаниям, но даже я, всего лишь предполагая такую возможность, являюсь коварным изменником! Конечно, я ему не сказал о том, что слышал у Уилсона; но мне очень любопытно было узнать, чем все это закончится. Раза два-три я собирался с женой поехать к Эмилии, но врач никогда не может располагать своим временем, и мне всегда что-нибудь мешало. Наконец однажды, в воскресенье, я услышал из кухни голос миссис Прим — у нас служит ее племянница — и спустился, чтобы расспросить ее. Она и рассказала мне всю правду.

Дня через два встречаю Грэма.

«А! Когда же вы уезжаете?»

«Завтра», — отвечает он.

«Значит, я не смогу увидеться с дамами. Очень жаль. Передайте, пожалуйста, — говорю, — мисс Гертруде…»

«Гертруда? Я не знаю, где она», — ответил он чрезвычайно сухо.

«Как, — воскликнул я, выражая крайнее удивление, — она ушла от вас?»

«Да!»

«И она посмела, — я процитировал его собственные слова, — проявить к вам так мало уважения, позволила себе так издеваться над вашим достоинством?»

«Доктор Джереми, — воскликнул он, — я больше не желаю слышать об этой особе; она проявила такую неблагодарность, которая может сравниться только с ее глупостью!»

«Послушайте, мистер Грэм, — заметил я, — что касается неблагодарности, не говорили ли вы мне сами, что оказываете ей большую милость, беря ее с собой? Что же до глупости, то, по-вашему, желание создать себе независимое положение — глупость? Но мне только досадно за вас и Эмилию: вам будет трудно без Герти».

«Нам не нужно вашего сочувствия по поводу того, что не составляет для нас потери», — заявил он.

«Да? Разве? — удивился я. — Я подумал иначе, увидев ваше раздражение по этому поводу».

«Миссис Эллис едет с нами», — сказал он.

«Ну что ж, она очаровательная женщина», — ответил я.

Грэм, очевидно, был оскорблен, так как знал, что я терпеть не могу миссис Эллис.

— Вы лучше сделали бы, доктор, — заметила миссис Джереми, — если бы не задевали больного места этого славного человека.

— Я защищал Гертруду, моя дорогая.

— А Гертруде это вовсе и не нужно. Я уверена, что она любит и уважает мистера Грэма.

— Да, — согласилась Гертруда, — мистер Грэм был всегда добр и приветлив со мной.

— Пока вы не пожелали сделать что-то по-своему, — подхватил доктор.

— Мои желания очень редко расходились с его намерениями.

— А когда это случалось?

— Я всегда подчинялась ему — за исключением последнего инцидента, когда у меня появились новые и весьма серьезные обязанности.

— И я полагаю, — заключила миссис Джереми, — что вам было очень неприятно его недовольство. Но поговорим о другом. Я хотела бы знать, как вы устроились, Герти, где вы живете и нравится ли вам место учительницы.

Гертруда ответила на все ее вопросы. А доктор, услышав, что миссис Салливан была большим другом дядюшки Тру и Гертруды, когда он лечил старика, с интересом стал расспрашивать о ее здоровье.

Понимая, что Гертруда торопится, ее не стали дольше удерживать. Пообещав вскоре снова прийти, она уехала с доктором.